Женщина с дурной репутацией

Глава 20

У Джульетты зашумело в ушах. Она не ослышалась? Он…

— Сын Эрмано? — с ужасом прошептала она.

Марк кивнул и наблюдал за ней, храня бесстрастное выражение на лице. Джульетта не заметила в его резких красивых чертах лица и бирюзовых глазах сходства с графом. Он был лишь мужской тенью своей прелестной матери. Правда, в глубине его существа обнаруживалось единственное сходство — беспощадность.

— Я давно собирался вернуться на родину, снова найти своего отца, — сказал Марк.

— Но зачем? — Джульетта смущенно посмотрела на него. — У тебя в Испании замечательная семья, любящие родители, счастливая жизнь. К чему бросать все это, чтобы найти Эрмано? Разве ты раньше не знал, что это за человек?

— Конечно знал. — Глаза Марка холодно сверкнули.

— Тогда… — Джульетта покачала головой, но тут ее сомнения начали рассеиваться, точно облака после бури. Она все поняла. Она могла угадать, когда Марк рассказывал ей о своей матери, о том, как та умерла во дворце Грацциано. — Ты явился отомстить ему.

— Да, — открыто признался Марк. — Он убил мою мать.

Джульетта с трудом проглотила неприятный ледяной комок, подступивший к горлу. Она мысленно слишком отчетливо представила, как это произошло: дворцовая комната, маленький мальчик, сжавшийся от страха. Сверкнул клинок, или, возможно, ее задушили шарфом, вопли женщины резко оборвались. Джульетте хотелось протянуть к Марку руки, заключить его в свои объятия, заставить забыть раны прошлого, опасности настоящего. Однако она знала, что не умеет утешать — любая помощь, выходившая за пределы практической, для нее плохо кончалась. А лицо Марка было так замкнуто, так бесстрастно, плечи напряглись, будто надвигалась опасность. Одинокий воин.

— И ты видел, как это произошло, — тихо сказала она.

— Да, — ответил Марк. — Они ссорились весь вечер, но я не знал, по какому поводу. Может, из-за какого-то поклонника матери. Эрмано очень ревнив. В тот вечер состоялся банкет, а после него мы должны были остаться во дворце Грацциано. Видишь ли, отец не любил отпускать мать от себя, а он тогда еще не был женат на матери Бальтазара, так что в доме не осталось ни одной женщины, которая могла бы возразить ему. Мне разрешили остаться на начало приема, послушать музыку, стащить несколько конфет. Затем няня уложила меня спать.

— Но ты не спал, — сказала Джульетта.

— Да. — Марк долго и холодно смотрел на нее. — Мне было всего шесть лет, а банкет так манил. К счастью, я спал не крепко и не долго.

— К счастью?

— Если бы я не проснулся и не увидел, что произошло, был бы мертв или, хуже того, стал бы одним из приспешников Эрмано, носился бы по Венеции, выполняя его грязные поручения. Как это делает Бальтазар.

— Или же стал наследником его огромного состояния. — Однако при мысли о таком будущем, блестящем и соблазнительном для многих, Джульетта содрогнулась. Марку не место во главе богатого стола Эрмано, он не мог стать хозяином холодных, пустых покоев дворца. Его место на корабле среди волн и ветров. Он не сможет жить в заточении.

Бог иногда проявлял странную благосклонность.

— Я оставлю состояние бедному молодому Бальтазару. — Марк злобно рассмеялся. — От Эрмано мне нужно лишь одно.

— Его кровь.

— Джульетта, как ты догадлива. Если бы ты видела мою мать и что случилось в ту ночь…

Джульетта этого не видела, но обрадовалась бы, если бы Эрмано Грацциано настигло возмездие. Он готовил ей такую же судьбу, какая настигла ее мать, какая настигла мать Марка, и задумал сделать из ее возлюбленного орудие убийства. И все потому, что Джульетта, будучи свободной женщиной, не подчинилась его прихотям. Она встала, подошла к Марку, протянула ему руку.

— Расскажи мне, как это случилось, — тихо попросила она.

Марк молча долго смотрел на ее руку, затем взял и крепко сжал, усадил ее рядом с собой на сундуке, им пришлось потесниться, прижаться плечом к плечу, бедром к бедру. Марк все еще держал ее за руку, однако Джульетта чувствовала, что его мысли заняты не только ею. Его мысли оказались в ловушке прошлого, он думал о том, что случилось много лет назад.

— Меня что-то разбудило — либо кто-то ходил у моей двери, либо шептались слуги. Я больше не мог заснуть, — рассказывал Марк, гладя на их сплетенные пальцы. — Поэтому я встал и тихо вышел в коридор. Моя комната находилась рядом с той, где я обнаружил тебя во время банкета у Эрмано.

— Та, из которой мы бежали, — сказала Джульетта, вспомнив, как Марк спустил ее через окно на узкие каменные ступени, избавив от Эрмано и удушающей атмосферы банкета.

— Да. Было очень поздно, и все гости уже ушли. Стало темно и тихо. И вдруг я услышал голоса, доносившиеся из зала. Говорили на повышенных тонах, сердито. Это были мои родители. Я знал, что они рассердятся еще больше, если застанут меня за пределами моей комнаты. Существовало одно правило — я не должен был прерывать мать, если она разговаривала с мужчиной. Особенно с моим отцом. Я уже хотел вернуться в свою комнату, как услышал истошный крик. — Голос Марка, казавшийся столь далеким и холодным, стал глухим.

— И ты побежал туда. — Джульетта отчетливо представляла ту сцену. Даже в шесть лет ее храбрый лев не оставил бы человека в беде, без защиты. Ведь он пытался спасти Джульетту, хотя мог уже давно исчезнуть из Венеции.

— Дверь была приоткрыта, я вошел и спрятался за резной ширмой, которой там больше нет. Раньше ширма стояла в углу у камина. Похоже, сегодня в этом доме негде спрятаться. Конечно, мои родители и прежде ссорились много раз. Расставались после злобных нападок друг на друга, но опять сходились. Однако на этот раз ссора была не такой, как раньше. Стояла жаркая ночь, и, казалось, жара разогрела кровь. Я не понял и половины из того, о чем они говорили. Что для ребенка значат безумные обвинения в неверности? Но я понял, для чего отец вытащил кинжал.

Джульетта затаила дыхание. У нее сдавило в груди, тело похолодело. Она крепче сжала руку Марка, желая вернуть его к действительности, если бы только это было возможно. При этом ей хотелось выслушать его до конца.

— Он заколол ее.

— Перерезал горло, как поросенку на рынке. Бросил ее на мраморный пол и вышел, громко хлопнув дверью. — Голос Марка звучал монотонно, тихо.

Джульетта понимала, что значит быть беспомощным ребенком, неожиданно и жестоко потерять любимого человека, знала, как сердце ребенка обрастает эмоциональной броней и как эта броня обретает прочность.

— Я подбежал к ней, — продолжил Марк, — звал ее по имени, но она была мертва. Ее кровь расползалась по холодному мраморному полу. Я услышал, как отец из коридора велел позвать Клода Гонзаго. Он сообщил, что произошло ограбление и подлое убийство. Я понимал, что у меня осталось мало времени. Я снял кольцо с пальца матери и надел его на свой. — Марк разжал руку, и на пальце Джульетты сверкнул кроваво-красный рубин. — Я бросился бежать, выскочил из комнаты, из которой мы с тобой выбирались на улицу, уверенный в том, что отец убьет и меня, если узнает, что я все видел.

Джульетта взглянула на кольцо, мерцавшее при свете камина. Оно воплощало храбрость убитой женщины, и эта храбрость передалась ее сыну. Сыну с сердцем льва.

— Разве он не искал тебя? — спросила Джульетта, крепко сжимая руку Марка.

— Не знаю. — Марк пожал плечами. — К тому времени, когда он вспомнил обо мне, я, наверное, уже приближался к испанским берегам.

— К новой жизни.

— Да. Джульетта, я люблю семью Веласкес всем сердцем, обязан им своей жизнью. Но я поклялся у тела матери отомстить за нее, сколько бы времени ни потребовалось для этого. Не важно, что придется для этого сделать, кого использовать ради достижения этой цели.

Марк пристально посмотрел на Джульетту, и она догадалась, что он имел в виду — использовать ее. Вот почему он зашел в ее магазин. И теперь за ними велась охота, они угодили в ловушку, стали отверженными. Еще немного, и их перехитрили бы. Петля почти затянулась.

Джульетта чуть не рассмеялась над нелепостью ситуации, однако у нее сдавило горло, и она расплакалась.

— Ты считаешь меня чудовищем? — сердито спросил Марк. — Существом, в чьих жилах течет порочная кровь Эрмано?

— Ты считаешь меня колдуньей? — вместо ответа, спросила она.

На его губах появилась улыбка, он коснулся ее холодной щеки:

— Меня ты точно околдовала.

— Не больше, чем ты меня, Лев. Мы ведь чудесная пара, правда? Колдунья без колдовских способностей и чудовище, одержимое благородством и отвагой. Что нам делать?

— Разумеется, осуществить план Николая. Это наша единственная надежда. За нами следуют по пятам, за кораблем ведется наблюдение. Нам не убежать. Когда-то я бежал, сегодня этого делать не буду.

— А как же твоя месть? Если наш план удастся, твоя мать останется неотомщенной.

Марк долго молчал, в комнате воцарилась тишина. Наконец он сказал:

— Тебе не кажется, что быть Эрмано уже само по себе достаточное наказание?

— Такой судьбы я не пожелала бы никому, даже бездомной кошке. — Джульетта испуганно рассмеялась. — Однако у него деньги и власть.

— И что это дало ему? Я прибыл в Венецию, надеясь схватить врага за бороду, но не нашел того, кого искал. Верно, у него состояние и власть. Все знатные патриции кланяются ему. Но Эрмано это не устраивает, Он похож на разжиревшего паука, который запутался в собственной паутине, корчится от собственной злобы и рухнувших надежд. Только посмотри, как он преследует тебя и обращается с собственным сыном-наследником.

— Действительно корчится, — пробормотала Джульетта, вспомнив взгляд Эрмано, когда тот приставал к ней в магазине. У него были безумные глаза. Он оказался в плену собственного воображения.

У нее по коже мурашки побежали при воспоминании о прикосновении Эрмано.

— Нам во что бы то ни стало надо исчезнуть отсюда, — сказал Марк. — Но я думаю, Эрмано не останется совершенно безнаказанным. В молодом Бальтазаре скрывается нечто такое, что обязательно прорвется наружу. Он отберет у отца все, что считает своим, прибегнув к жестокости, на какую даже Эрмано не способен. В его глазах появляется блеск, свойственный разве что пиратам перед боем.

— Он твой брат, — заметила Джульетта.

Марк удивился, будто раньше не думал об этом.

— Да, это так.

— Возможно, однажды он последует твоему примеру и направит свой гнев в другое русло.

— Венеция только выиграет, если это случится. Не думаю, что у меня хватит сил на такое.

— Я никогда не знала такого сильного человека, как ты, — сказала Джульетта. Свободной рукой нежно провела по его носу и подбородку, резкому наклону скул. Прядь волос обвила ее руку, будто пытаясь удержать ее. — Мне хотелось бы…

— Что тебе хотелось бы? — Он взял ее руку и прижал к себе.

Джульетта покачала головой, которая кружилась от всего, что она сегодня узнала. Интересно, как бы Эрмано женился на ней? Размышления над этой интригой обессилили ее. Венеция всегда будет полниться заговорами и контрзаговорами. Сейчас ей хотелось лишь покоя, долгой ночи без снов в его объятиях. Еще предстояла опасная поездка, но сегодняшняя ночь принадлежит им. И она только начиналась.

Джульетта прильнула губами к его губам. Нежно поцеловала его. Ощущение его тела, аромата, одновременно соленого и сладкого, пьянящего, как самое лучшее вино, было ей знакомо. Джульетта жаждала его. Нуждалась в нем. Не могла жить без него.

Прежнее ощущение страха снова накатило, но она подавила его. Марк не был ни Джованни, ни Эрмано. Ни на кого не похож. Быть уязвимой рядом с ним, открыться ему, как он ей, не столь опасно.

Губы Джульетты снова прильнули к его губам, он застонал, его руки обхватили ее бедра. Ее язык проник в его рот, исследуя соблазнительные темные глубины, а он поднимал ее юбки все выше. Она ощутила холодок на своих обнаженных бедрах, однако жаркое прикосновение его рук тут же согрело ее.

Марк привлек Джульетту к себе, их уста все еще сливались воедино, и опустил ее на постель. Джульетта раздвинула ноги. Мешали панталоны, она принялась расшнуровывать их, второпях разрывая тонкую ткань.

Марк поднялся, оторвал свои губы от ее уст и уставился на нее. Распущенные волосы открыли его лицо. При свечах его кожа сверкала. Ее возлюбленный пират, ее любовь.

— Я тебе не противен? — хрипло спросил Марк. — Теперь тебе известно мое происхождение.

Джульетта опустилась на подушки, в ожидании затаила дыхание. Быть ей противным? Как он мог такое сказать? Столь красивого мужчину она еще не видела. Не могла подобрать слова, чтобы выразить глубину чувств к нему. Да были ли они?

— Я тебе не противна? — спросила она. — Теперь ты знаешь, что я потомственная французская ведьма, а семья моего мужа отреклась от меня? Тебе не хочется поискать метку Сатаны на моем теле?

— Джульетта! — Марк презрительно фыркнул. — Даже если твоя мать была ведьмой, чему я вряд ли поверю, нет, даже если она была любовницей самого дьявола, ты не такая, как она. Ты совсем другая, единственная в своем роде. И отвечаешь только за свои поступки.

— Как и ты! — воскликнула Джульетта. — Ты не такой, как твой отец, не воплощение его грехов. Ты их жертва, как и твоя мать. Ты Марк, вот и все. Просто Марк.

Марк радостно бросился в ее объятия, его губы нашли изгиб ее шеи, оставляя за собой жаркий след. Он покусывал мочку уха Джульетты, ее мысли стали путаться. Вскоре она вообще перестанет думать, страсть возьмет верх. Она ждала столь приятного забвения и повернула голову, чтобы его губы могли легче скользить по ее телу.

— Сегодня, — прошептал он. — Сегодня я всего лишь Марк. Мужчина, любящий Джульетту.

Глаза Джульетты закрылись, она замурлыкала от глубокого удовлетворения. Он любил ее! Сейчас это самое главное. Все остальное не имело значения.

— А я всего лишь Джульетта. Но… — Она оттолкнула его, игриво расстегнула лиф, постепенно обнажая одну белую грудь. Один напрягшийся от возбуждения сосок. — Ты точно не хочешь поискать метку дьявола? Я уверена, она где-то на моем теле.

Марк прорычал и бросился на нее, его губы сомкнулись на твердом игривом соске. Джульетта закричала, охваченная бесподобными ощущениями. Она оказалась во власти чувств, страсти и перестала думать. Его рука стянула с нее лиф, промокшую сорочку, взяла одну грудь, кончики его пальцев защемили сосок. Джульетта изогнулась, требуя большего, требуя всего.

Уста Марка медленно отпустили влажный сосок, он легко подул на него. Джульетта простонала и сказала что-то непонятное, запустила пальцы в его волосы и пыталась снова притянуть к себе.

Он не поддался, приподнялся, полностью снял с нее платье и бросил на пол. Его одежда последовала туда же. Их обнаженные тела прильнули друг к другу.

— Джульетта, ты меня любишь? — спросил он. — Сегодня?

— Я всегда буду любить тебя, — ответила она. Джульетта открыла глаза и посмотрела на его прекрасное и страстное лицо, заглянула в глаза, сверкавшие, точно сапфиры. Сказав это, она забыла о прошлом, ужасном браке, одиноком вдовстве. — Всегда.

Похоже, он только этого и ждал. Опустился между ее ног, его отяжелевшее, набухшее мужское достоинство коснулось края влажной, пылающей щели. Джульетта затаила дыхание, когда напряглись все окончания ее нервов, она приподнялась, чтобы Марк мог полностью войти в нее. Он погрузился глубоко, дошел до конца, до глубины ее души. Оба слились воедино, и никакие заговоры, никакие козни, тайны, ложь и даже нависшая угроза смерти не могли разъединить их.

Джульетта закрыла глаза, чтобы ощущать Марка, его всего, движение его мужского достоинства, запах влажных тел и страсти. Она хотела навсегда заполучить все, каждую частичку его тела.

Она забыла обо всем, когда ее, точно гром, настигла кульминация. Град раскаленных звезд — голубых, красных, фиолетовых, серебристых — взметнулся в черное небо, затем посыпался на тело. Джульетта еще крепче обхватила его ногами, рыдала, кричала так же, как и Марк.

— Джульетта! — вскрикнул он. Затем он произнес ее имя тише, нежнее и опустил голову ей на плечо: — Дорогая Джульетта.

— Марк. Мой чудесный пират, — прошептала она.

Джульетта с трудом подняла руку и стала гладить его влажные волосы, пропуская пряди через свои пальцы. Ей было приятно под телом Марка, придавившим ее к постели. Они слились в единое целое в полном смысле этого слова, оба витали среди звезд, возвестивших, что эта ночь принадлежит им. И только им.