Женщина с дурной репутацией

Глава 4

— Ну что? — спросил Николай. — Ты видел ее?

Марк не спешил с ответом, он еще раз оглянулся через плечо на голубую дверь, которую венчал вращающийся деревянный знак с изображением флакона духов. На мгновение он представил, что видит там Джульетту Бассано — высокую, холодную, гордую, сдержанную, однако, как ему казалось, не совсем безразличную к нему. Ее бледные щеки обрели восхитительный розовый оттенок, едва он коснулся ее руки.

— Я видел ее.

— И что?

— Не понимаю, что старый Эрмано нашел в ней, — соврал Марк, пожав плечами.

Николай рассмеялся. Его громкий теплый голос заставил двух хорошеньких служанок обернуться и с любопытством взглянуть на них. Однако сейчас не время привлекать к себе внимание, даже столь восхитительных особ. С этим можно повременить. Марк провел друга в почти безлюдную таверну, где они вскоре уединились в темном углу с двумя кружками дешевого эля и мясными пирогами.

— Представляю, Эрмано спит и видит ее прекрасный дом на материке и плодородные земли, — заметил Николай, лениво опускаясь на потрепанный деревянный стул. Он сменил роскошные шелка Арлекина на скромную красновато-коричневую шерсть, завязал светло-золотистые волосы крепким узлом на затылке. Однако, прирожденный актер, он тут же начал искать голубыми глазами знаки внимания, нетерпеливо жестикулируя руками. Марк снова задался вопросом, сможет ли его старый друг довести до конца то, что он задумал.

Николай — один из немногих, кому Марк мог доверять, а в качестве странствующего актера тот побывал везде и всех знал. В частности, знал каждый темный, грязный угол Светлейшей республики, мог выведать ее секреты, разузнать сплетни, с чем Марку, покинувшему Венецию в шестилетнем возрасте, самостоятельно справиться было не по силам.

Во всяком случае, пока не по силам, но очень скоро он справится, и этот безмятежный город ляжет перед ним на спину, раздвинет украшенные драгоценностями ноги, словно самая дешевая уличная шлюха, отдаст ему все, что он захочет, все, что потребует. Марк к этому тщательно готовился с детских лет.

И да поможет Бог всякому, кто встанет на его пути. Даже если это будет женщина с темными как ночь волосами и светлой кожей, источающая аромат цветов и печали.

Марк сделал большой глоток из кружки с элем.

— Никакой дом или ферма не стоит той возни, которую затеял Эрмано. У него этого добра и так хватает.

— Наверное, знатный граф понимает, что становится посмешищем из-за назойливого, открытого преследования вдовы Бассано, — сказал Николай с едва заметным русским акцентом. Россию, свою родину, он покинул уже давно. — Однако все это лишь разожгло его упрямство.

Марк вспомнил глаза Джульетты Бассано — темные как ночь, таящие в себе неведомые опасности.

— Думаю, ты прав.

Оглядывая все время таверну, Николай отпил большой глоток.

— Мой друг, каков будет твой следующий шаг?

— Конечно же, я начну ухаживать за красивой синьорой, — ответил Марк и невесело рассмеялся. — Она — ключевое звено во всем этом деле.

— Кто знает, что случится, учитывая то обстоятельство, что карнавал развязывает нам руки.

— Вот именно.

— Марк, будь осторожен. Умоляю тебя.

Николай, всегда искрившийся циничным весельем, вдруг притих и посерьезнел. Марк с недоумением взглянул на него поверх кружки:

— Я всегда осторожен. Как бы иначе я уцелел, будучи моряком-наемником?

— Даже в таком опасном и полном обмана городе, как Венеция, Эрмано прославился вероломством, — сказал Николай и покачал головой.

В памяти Марка тут же всплыл образ с золотистыми волосами, рассыпавшимися на мраморном полу, с голубыми невидящими глазами и алой раной на белой шее.

— Мне это хорошо известно.

— Однако ты все еще собираешься заключить сделку с дьяволом?

— Я должен так поступить, Николай, ради этого и проделал долгий путь. Я поклялся и должен выполнить свою клятву. Прошло уже слишком много времени, — ответил Марк и допил остатки горького эля.

— Я так и думал. Ты всегда был упрям как мул, еще с тех пор, как я познакомился с тобой в том грязном немецком борделе.

— Ты можешь выйти из игры. — Марк рассмеялся. — Я не желаю погубить тех немногих друзей, которые у меня остались. Все-таки это мое дело.

Говоря это, Марк понимал, что не сможет отказаться от помощи Николая и обязательно должен заручиться его поддержкой. Николай спас ему жизнь в борделе, а Марк в ответ трижды отплатил ему тем же. Вот и сейчас, когда дело близилось к кульминации, хотел, чтобы друг прикрыл его тылы.

Николай улыбнулся своей веселой улыбкой Арлекина.

— Чем же мне еще развлечься в эти скучные дни? Труппа отправится в Мантую веселить народ лишь после карнавала и Великого поста. Так что, Лев, пока мои скромные таланты в твоем распоряжении. — В его глазах мелькнуло что-то мрачное, скрывшееся затем за насмешливыми искорками. — Скорее всего, добрая часть венецианцев вряд ли согласится с тем, что это исключительно твое дело. Наверное, они попросят разрешения встать на твою сторону.

Прежде чем Марк успел возразить, дверь таверны открылась, в помещение ворвался холодный воздух и бледные солнечные лучи. Вошла служанка Джульетты Бассано. Ее юбки и шарф развевались. Девушка подошла к прилавку.

— Служанка синьоры Бассано, — тихо сказал Марк. — По-моему, ее зовут Бьянка.

— Вот как. — Николай понимающе кивнул. — Самым доверенным лицом хозяйки чаще всего оказывается ее служанка. А эта, похоже, много знает.

Не говоря ни слова, Николай встал из-за стола и подошел к Бьянке. Вскоре игривый смех зазвучал и поплыл в пыльном воздухе, точно развевающиеся узкие яркие ленты.

Марк оставил несколько монет рядом с пустыми кружками и ушел. Николаю больше не придется скучать.

На улице было холодно, однако туман раннего утра рассеялся, и бледные, желто-серые лучи солнца осветили темные воды и светло-голубые дома. Марк плотнее закутался в короткий плащ, опустил ниже поля шляпы и растворился среди людей, куда-то спешивших вдоль набережной. Никто не узнал бы в нем Льва. Теперь он волен идти куда вздумается.

Как ни странно, больше всего ему хотелось вернуться к голубой двери заведения Джульетты Бассано. Забыться среди приятных мягких запахов, любоваться высокой элегантной хозяйкой, пока та стоит за прилавком, предлагая насладиться ароматом фиалковых духов. Она действительно представляла собой великую тайну, которую он надеялся разгадать шаг за шагом.

Правда, еще не время. Даже идя к скверу близ ее магазина, он понимал, что слишком рано. Марк сказал ей, что вернется через два дня. Джульетта будет думать о нем два дня, ее робкая интрижка перерастет в неутолимое желание. Марк эти два дня тоже будет думать о ней и о том, чего он хочет добиться от нее. Два очень долгих дня.

Между тем ему предстояло важное дело. Марк подошел к каналу и остановил проходящую мимо гондолу.

Джульетта села в постели, задыхаясь. Она чувствовала холод, ледяной холод, несмотря на то что в камине горел огонь, а ее накрывала гора толстых одеял. Джульетта поежилась и провела ладонями по лицу, трясла головой, чтобы разогнать туманные сны. Не помогло. Все еще казалось, будто кто-то следит за ней, пытаясь заглянуть ей в душу, выведать ее тайны.

Она наклонилась к ночному столику и зажгла свечу, та озарила красно-оранжевым светом каждый угол маленькой комнатки. Конечно, в ней не таились демоны, похищающие души. Как всегда, Джульетта была одна. На каждом столе и стуле лежали стопки книг, на черно-белых рейках висело несколько кусков материи. На столе стоял недопитый бокал вина.

— Это мне приснилось, — прошептала она.

Но даже этот сон Джульетта не могла припомнить. Лишь мелькавшие яркие разрозненные картинки и цвета. И два пронзительных бирюзовых глаза.

Джульетта отбросила одеяла, спустила ноги через край постели и поморщилась, когда голые пятки коснулись холодных деревянных половиц. Отделанный мехом халат валялся у ног постели, но она, не надев его, подошла к окну в одной льняной сорочке. Холод освежал, возвращая к действительности и избавляя от снов.

Луна, серебристо-желтый серп, сверкала высоко на матово-черном небе. До рассвета еще далеко. Пройдет не один час, пока солнечный свет и работа спасут ее от ночных видений. Ночью все всегда казалось ближе, можно было задохнуться. Прошлое, будущее — от этого убежать невозможно.

Но Венеция — город ночных тайн, мрака, глубоких вод и тенистых порталов, дарующих большие надежды. Ночь становилась столь соблазнительной, выманивала Джульетту из тщательно сплетенной сети лжи. «Иди сюда, — шептали воды. — Иди сюда, ты ведь хорошо знаешь, что твое место здесь, и ты познаешь наслаждения, о каких даже не мечтала. Мы дадим тебе все, что пожелаешь, если отдашься нам».

Отдаться. Как раз на это Джульетта Бассано никогда не пойдет. Она родилась бороться в одиночку, всегда бороться против того, кем она была и кем стать боялась. Однако в такие ночи, как эта…

В такие ночи Эрос и Танатос, жизнь и смерть, сплетались на узкой улочке города, а Джульетту одолевала острая и приятная тоска. Она любила Венецию.

Джульетта прижалась лбом к прохладному оконному стеклу, вглядываясь в пустой сквер внизу и вспоминая человека, который утром зашел в ее магазин. Лев. Марк Антонио Веласкес. Как бы его ни называли, он очень опасен. Она помнила, как ее плоть затрепетала в тот миг, когда он коснулся ее руки и погладил.

Отбросив тяжелую прядь волос с плеча, Джульетта открыла окно и, едва холодный ночной воздух коснулся ее лица и шеи, прошелся по изгибу грудей, обнаженных низким вырезом сорочки, закрыла глаза и на мгновение представила, будто это его рука. Мозолистая рука моряка грубо тронула ее плечо, коснулась горячего изгиба, затем спустилась ниже, еще ниже, его прохладное и пьянящее дыхание заставило ее вздрогнуть в предвкушении удовольствия…

Матерь Божья! Джульетта открыла глаза, обнаруживая, что стоит одна, уставившись на пустой сквер. Издалека доносились эхо голосов, музыка, там шло веселое гулянье. Колдун с бирюзовыми глазами за ней не наблюдал. Ничья рука не протянулась, чтобы поласкать ее.

Действительно, он опасен. Очень давно, когда Джульетта была молода и глупа, она считала своего мужа симпатичным и обаятельным, воображая, что влюбилась в него, как дева в рыцаря из поэмы. Она жаждала его поцелуев, обожала его голос, прикосновения и взгляд. Все это окончательно рухнуло в адском водовороте насилия, погубившего девушку, какой она когда-то была.

Когда умер Джованни, она начала новую жизнь в Венеции. Позднее появились два любовника, чьи поцелуи казались нежными и приятными, но не вознесли ее на головокружительные высоты, как это случилось в первый раз вместе с Джованни, хотя и не ввергли в безысходное отчаяние.

Марк Антонио Веласкес способен на такое. Она чувствовала, знала это. В нем чувствовалось что-то таинственное, скрытое за приятной внешностью и красивой одеждой, изящными манерами. Только одна скрытная душа способна понять другую. Он предвещал осложнения, совершенно ей не нужные. Сейчас жизнь устраивала ее. Как никогда прежде, она чувствовала себя в безопасности.

Такие мужчины, как Лев, не должны войти в ее жизнь. Ей следует остерегаться этого.

Джульетта закрыла окно на задвижку, затем подобрала халат. Набросив его поверх сорочки, неслышно выскользнула из комнаты. Бьянка тихо сопела на низенькой кровати в коридоре. Джульетта бесшумно прошла мимо нее, спустилась по узкой лестнице в темный магазин. Ставни были плотно закрыты, дверь надежно заперта на ключ и засов. Никто не смог бы выследить ее. Тем не менее Джульетта внимательно осмотрела комнату, каждый флакон и банку, затем подошла к потайной панели в стене.

Кончиками пальцев быстро нащупала крохотный выступ на дереве и сильно надавила на него. Панели раздвинулись, образовав достаточно широкое отверстие для прохода. Джульетта зажгла свечи, затворила за собой потайную дверь и оказалась в собственном уединенном мире.

В этом потайном месте не было ни окон, ни застекленного потолка, зато находилось все, что ей могло понадобиться. Единственный свет излучали мягко мерцавшие свечи. К двум стенам были приставлены длинные узкие столы, на которых стояли весы, мензурки, серебряные чаши, ступа, пестик и множество ложек и ножей. Остальные две стены занимали полки, заставленные книгами: за последние три года Джульетта старательно и за немалые деньги собирала древние тома, часть ей досталась по наследству от матери и бабушки. Кроме того, в комнатке стояли несколько накрытых корзинок и глиняных чаш, ряд закупоренных флаконов. С темных деревянных стропил свисали пучки сушеных трав вместе с другими более странными вещами. Ей совсем не хотелось, чтобы постоянные клиенты увидели их, хотя они и находились всего по ту сторону стены.

Ни за что.

Поскольку половина ночи уже миновала, Джульетта тут же принялась за работу. Она расставила свои принадлежности — мензурку, наполненную прозрачной жидкостью, маленькие ножницы, ступу и пестик — и зажгла масло в небольшой чаше. Сощурив глаза, смотрела на травы, прикидывая, какие из них пригодятся сегодня вечером для того, что она задумала. Подойдут дудник, крапива, рута и майоран — все они обладали способностью отвести зло и сделать человека мудрее. Маленькими серебряными ножницами она срезала по веточке каждой травы и отправила в серебряную чашу.

Собрав их вместе, Джульетта опустилась на колени перед столом, крепко сжала руки и закрыла глаза.

— О, великий Боже, — прошептала она. — Молюсь за то, чтобы сегодня вечером мне открылись тайны, и я снова заняла свое место в этом мире. Помоги мне узнать правду. Направляй мои действия. Защити меня. И помоги мне узнать, что в Венеции понадобилось этому синьору Веласкесу, — тихо добавила она. — Аминь. — Джульетта перекрестилась, встала, взяла отобранные травы, ступу и пестик. Эти часы, скрытые тайным покровом глубокой ночи, принадлежали только ей. Она могла воспользоваться уроками, которые ей преподали мать и бабушка. Они либо принадлежат только ей… либо же предвещают ей смерть.

Однако, несмотря на опасности, она была вынуждена пользоваться своими знаниями, чтобы помогать другим женщинам всякий раз, когда это возможно. Таким женщинам, как Козима Ландуччи и она сама. Даже угроза смерти на костре не смогла бы остановить ее.

Даже колдун с бирюзовыми глазами не мог бы повлиять на нее. Все было предопределено.