Женщина в сером костюме

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Может быть, сработали защитные силы организма, а может быть, Энн так переволновалась за вечер, что на нее нашло какое-то отупение, так или иначе, она заснула глубоким сном, как только ее голова коснулась подушки.

Проснулась она в половине восьмого утра. Мэтью Филдинг не сказал ей, когда являться к завтраку и даже когда они сядут за работу, но Энн не хотела, чтобы он стучал ей в дверь. Она вообще решила не допускать ни малейшей фамильярности с его стороны. Если он осмелится хоть слово сказать о том, что он узнал вчера, она пойдет на любую резкость, чтобы остановить его.

Энн вылезла из постели, быстро приняла душ и надела свой серый костюм. Никакой косметики. Вместо контактных линз опять появились очки. Небрежно провела расческой по волосам. Надела туфли на низком каблуке. Если в восемь часов завтрак еще не подадут, она пойдет гулять.

Энн не знала, остались ли Сандерсы на ночь, но внизу она нашла только миссис Таер, которая возилась на кухне.

— На какое время мистер Филдинг заказал завтрак, миссис Таер? — спросила ее Энн.

— По воскресеньям они всегда завтракают в девять часов. Но если вы проголодались, мисс Кармоди…

— Нет-нет. Я просто хочу пойти погулять и не знаю, сколько у меня есть времени.

— Как пожелаете, — благодушно ответила миссис Таер.

Энн не стала гулять по дорожкам сада и не пошла к конюшням. Ей ни с кем не хотелось встречаться. И она направилась по аллее к воротам, время от времени останавливаясь полюбоваться на лошадей, которых как раз выпускали пастись.

На обратном пути она остановилась на дамбе, облокотилась о перила и стала смотреть на диких уток, которые плавали в пруду. Глядя, как они ныряют и торчат в воде кверху хвостиками, Энн ощущала радость и покой — до тех пор, пока не глянула в сторону дома и не увидела, что за ней наблюдает он.

Филдинг стоял у перил балкона на втором этаже — точно так же, как вчера стояла она, когда он плавал в бассейне. Видимо, он заметил, как она подняла голову, и понял, что она его увидела. Как бы то ни было, он тут же метнулся обратно в комнату и закрыл за собой дверь.

Энн это вполне устраивало. Меньше всего ей хотелось быть объектом внимания Мэтью Филдинга. Пусть следит за кем-нибудь другим! По ней, так пусть даже на нее вообще не смотрит, когда в этом нет особой нужды.

Когда Филдинг пригласил ее в Фернли, она заранее предполагала, что этот уик-энд не обещает ей ничего хорошего, но она и подумать не могла, что все обернется так ужасно. Но пусть Филдинг не воображает, что теперь, узнав о ее прошлом, он получил какие-то преимущества. Пусть только обмолвится — она найдет способ отплатить ему.

Энн поглядела на часы. Без двадцати девять. Пора возвращаться. Она так рассчитала время, чтобы войти в столовую ровно в девять часов.

Мэтью Филдинг сидел за столом и читал воскресную газету. Больше в столовой никого не было.

— Доброе утро, — поздоровалась с ним Энн.

Он кивнул в ответ, встал и кинул на нее внимательный взгляд. Когда он задвигал ее стул, Энн почувствовала, как у нее покалывает в затылке.

— Хорошо погуляли? — спросил Филдинг.

— Да, спасибо.

Энн взяла лежавшую на столе газету и вперила взор в первую страницу.

Миссис Таер принесла завтрак. Они съели его, не обменявшись больше ни одним словом. После завтрака Филдинг пригласил ее в кабинет, куда миссис Таер принесла им кофе. Как только они остались одни, карие глаза испытующе вонзились в лицо Энн. Ей оставалось только противопоставить им васильково-ледяной взгляд.

— Я должен извиниться за вчерашнее. Я совсем не хотел, чтобы вас поставили в неловкое положение, Кармоди.

— Давайте займемся работой, сэр. Разве вы не для этого пригласили меня сюда?

Филдинг взял со стола конверт и подал его Энн.

— Вчера вечером, после того как вы ушли, мама разговаривала с Элли. Сестра просила меня отдать вам эту записку, как только я вас увижу. Пожалуйста, прочитайте ее.

Энн взяла конверт, понимая, что, если откажется читать записку, он заставит ее силой. Открыв конверт, она вытащила листок бумаги и стала читать, ни на секунду не забывая о необходимости сохранять на лице полное спокойствие.

«Дорогая Энн,

поверьте, что мне меньше всего хотелось огорчить вас. Мне очень жаль, что я заговорила на больную для вас тему. Я восхищалась вашей матерью. Кроме того, хотя это может показаться вам глупостью, я просто боготворила Энджел Кармоди. Надеюсь, это объясняет мое вчерашнее бестактное поведение. Объясняет, но не оправдывает. Пожалуйста, простите меня. Я не всегда веду себя так глупо и, если нам когда-нибудь еще доведется встретиться, обещаю больше не проявлять неприличной назойливости и ни словом не поминать прошлого.

Искренне ваша

Элаи Сандерс».

Что ж, Элли так чистосердечно каялась в содеянном, что Энн тут же ее простила.

Она свернула записку, положила ее обратно в конверт и сунула в карман жакета.

Потом подняла глаза на Филдинга. Он вопросительно, даже с мольбой смотрел на нее. У Энн сжалось сердце. Он словно пытался своим взглядом заставить ее рассказать о своем прошлом, как-то оправдать свое поведение. Ей было ясно, что он чего-то от нее хочет. И на какое-то мгновение Энн заколебалась: ей так хотелось, чтобы он ее понял.

Но нет, он на это неспособен, и глупо об этом даже думать. Как может он понять — человек, который видит в женщине только игрушку? И разве он не предупредил ее, что не потерпит никаких «женских штучек»? Гордость заставила Энн ожесточить сердце: нет, она ему не поддастся!

— Очень признательна вам, сэр, — ровным голосом сообщила она. — За какую работу мне теперь приниматься?

Его губы сжались в тонкую линию, глаза засверкали злым огнем. Он потянулся за пачкой бумаг и шваркнул ее на стол перед Энн.

— Проверьте цифры в биржевых сводках и сообщите мне, что найдете там полезного.

Это задание льстило ее самолюбию, но Энн уже доказала ему, что он может положиться на нее в подобных вопросах, и поэтому доверие к ее суждению не доставило ей особого удовольствия. Она просто села за работу. Они проработали до часу дня, когда Филдинг вдруг объявил, что, пожалуй, на сегодня хватит, и принялся укладывать бумаги в дипломат.

— Через пятнадцать минут приходите на веранду. Пообедаем — и поедем в Сидней.

Видимо, Элли с мужем уже уехали. Обедали они втроем с миссис Маллори, которая ласково разговаривала с Энн, старательно избегая всяких упоминаний о вчерашнем. Энн, непрерывно ощущая на себе взгляд Филдинга, чувствуя, что он прислушивается к каждому ее слову, с трудом выжимала из себя лаконичные ответы на обращенные к ней вопросы. Как только обед закончился, она ушла из-за стола под предлогом, что ей надо уложить чемодан.

Господи, скорей бы уехать из Фернли! Энн твердила себе, что завтра все встанет на свои места. Как только она окажется в официальной, служебной обстановке, она снимет с себя это жуткое напряжение, которое в присутствии Филдинга сковывает каждый ее шаг.

Чемодан был собран за десять минут. Затем Энн прибрала комнату, чтобы оставить ее в таком же порядке, в каком нашла. Когда все было сделано, она спустилась по лестнице, поставила чемодан на пол в холле и вернулась на веранду, где мать с сыном все еще сидели за столом.

— Я готова, сэр. Где мне вас ждать?

— Опять «сэр»! — прорычал Филдинг.

— Посидите со мной, Энн, — торопливо вмешалась его мать. — Мэтт придет за вами сюда. Иди, дорогой, ты же не любишь попадать в воскресные пробки. Лучше выехать пораньше.

Филдинг подозрительно посмотрел на мать.

— Ты вечно уговариваешь меня почаще приезжать домой, а тут вдруг спешишь от меня избавиться. Надо быть последовательной, мама, — сухо проговорил он.

— Я очень последовательна, Мэтт. Куда более последовательна, чем ты предполагаешь.

Филдинг пожал плечами и встал из-за стола.

— Женская логика! — пробурчал он, раздраженно взглянул на Энн и ушел с веранды.

Получив наконец возможность поговорить с миссис Маллори наедине, Энн сразу почувствовала себя легче. Она ни за какие деньги не стала бы обсуждать письмо Элли в присутствии Филдинга, но она ничего не имела против его матери и чувствовала, что из вежливости должна как-то на него отреагировать.

— Миссис Маллори, вы, наверно, знаете, что ваша дочь оставила мне записку. Пожалуйста, передайте ей, что я тронута ее сочувствием и что я на нее не сержусь. Что поделаешь… так уж получилось…

— Мне тоже жаль, что так получилось, Энн, — тихо сказала миссис Маллори. — Я рада, что у нас есть возможность поговорить наедине. После вчерашнего я не хотела лезть вам в душу. Ваша жизнь — ваше личное дело. Мы не имели никакого права… — Она вздохнула и сокрушенно улыбнулась. — И хватит, пожалуй, об этом. Я только хочу сказать, что буду рада вас снова здесь увидеть. Если Мэтт предложит вам поработать в Фернли, пожалуйста, не отказывайтесь.

— Спасибо, вы очень добры, — натянутовежливо произнесла Энн. Она вспомнила, как миссис Маллори глядела на них с Филдингом, застав их вчера одних в гостиной. «Кажется, тут что-то происходит»— было написано на ее лице. Что она вообразила? Неужели она полагает, что между Энн и Мэтью Филдингом может быть роман, и даже хочет этого?

— У Мэтта было одинокое детство, — с грустью говорила миссис Маллори. — Его отец умер, когда он был еще совсем крошкой, и мы жили в глуши, где у нас даже не было поблизости соседей. Когда я вторично вышла замуж, ему было одиннадцать лет. Правда, у него вскоре родилась сестра, но тут приспело время отправлять его в интернат. Так что ему пришлось нелегко…

Миссис Маллори с надеждой взглянула на Энн, которую эта откровенность привела в полное замешательство. То, на что явно рассчитывает мать Филдинга, невозможно. Даже думать об этом — безумие. Да ей даже не симпатичен Мэтт Филдинг! И она ему тоже. Однако было бы бестактно перевести разговор на другую тему.

— Конечно, сейчас он на волне успеха, — продолжала миссис Маллори, — вокруг него толкутся деловые люди, но я знаю, что в душе он по-прежнему одинок. Как бы мне хотелось, чтобы он прекратил эту гонку и нашел время жениться и обзавестись детьми. Я уверена, что из него выйдет прекрасный муж и отец. Он ведь очень добрый, так заботится обо мне. И Брайану с Элли он помог встать на ноги с их ветеринарной лечебницей…

Энн тут же ухватилась за слово:

— Ветлечебницей? А я и не поняла, что Брайан ветеринар.

Миссис Маллори послушно дала себя увести в сторону и принялась рассказывать о своем зяте и его ветлечебнице, пользующейся большой популярностью в округе.

Вскоре, к облегчению Энн, появился Филдинг с дипломатом в руке. Миссис Маллори проводила их до машины и помахала им рукой. Не успели они выехать за ворота, как Филдинг сказал прокурорским тоном:

— Я вижу, вы спелись с моей матушкой.

— Виновата, сэр. Если вы мне запрещаете разговаривать с вашими родственниками…

Филдинг чертыхнулся.

Энн плотно сжала губы и отвернулась.

Примерно треть пути до Сиднея они проехали в гробовом молчании. Атмосфера в машине до того сгустилась, что ее, казалось, можно было резать ножом.

— В каждой женщине, которую я привожу в дом, — будь то моя сотрудница или просто знакомая — мать видит потенциальную жену. Если она и вас обнадежила в этом плане, советую выбросить подобные мысли из головы.

Энн показалось, что он отхлестал ее по лицу. Ну что ж, получай сдачи!

— Мистер Филдинг, что на эту тему думает ваша мать, не имеет никакого отношения к делу. Я бы за вас не вышла замуж даже под дулом пистолета.

— Это мне известно, Кармоди. Я просто хотел, чтобы вы знали: я не давал матери никакого повода для подобных заблуждений. Надеюсь, что вы были с ней столь же откровенны, как и со мной.

— В этом не было никакой необходимости, — ответила Энн, крепко держа себя в руках: нет, она не позволит ему пробить броню ее самообладания. — И потом, по-моему, не следует разрушать у людей иллюзии. Это все, что у них осталось.

Филдинг не ответят, и в машине опять воцарилось гробовое молчание. У Энн было впечатление, что он что-то напряженно обдумывает — но что? На лице его застыла маска мрачной решимости, а взгляд был устремлен вперед, на дорогу.

Если Мэтью Филдинг одинок, мстительно подумала Энн, то так ему и надо. У него просто дар отталкивать людей. Пусть проверится — никто и не ждет от него человеческого отношения. Пусть хоть до конца жизни ходит бобылем — ей-то что?

Когда они подъехали к дому Энн, Филдинг поднес ей чемодан до двери, поставь его на пол и, бросив «Счастливых сновидений!», быстро удалился. Энн даже не успела поблагодарить его за любезность.

Последние дни перед конференцией Филдинг разговаривал с Энн чрезвычайно холодно, почти грубо. Ей даже казалось, что он старается на нее не смотреть. Можно было подумать, что он решил по мере возможности игнорировать сам факт ее существования.

Вот и отлично! Она вела себя с ним точно так же. Но, несмотря на холодную войну и железный занавес, в его присутствии она по-прежнему ощущала скованность. Ей ни на минуту не удавалось забыть, что он рядом. И ей казалось, что он чувствует то же самое. Порой перед ее мысленным взором возникала сцена в бассейне. И тут Филдинг неожиданно обрушил на Энн новое поручение, взбудоражившее ее не на шутку.

Дело было в пятницу. Назавтра они вылетали в Квинсленд на конференцию. Перед самым перерывом на обед Энн принесла Филдингу на подпись пачку писем. На этот раз, вопреки обыкновению, он поднял голову и сказал:

— Идите обедать, Кармоди. Потом зайдите в магазин и купите мне шесть пар трусов. Марки «Хоулпруф дакс». Размер — девяносто. — В его глазах горел боевой огонь. — Понятно? Или повторить еще раз?

Энн смотрела на него в упор, едва сдерживаясь от ярости.

— Как вам угодно, сэр.

— Мне угодно не повторять, Кармоди, — с угрозой сказал он.

Энн стало не по себе. Похоже, он ее ненавидит. Энн прикусила язык. Если он собирается ее уволить из-за шести пар трусов — пусть увольняет! Она дает ему отличный повод.

Ему, наверно, совсем не нужны трусы. Он просто придумал это поручение, чтобы ее унизить или окончательно утвердить над ней свою власть. Черта с два, мистер Филдинг, ничего у вас не выйдет! Я не из таких!

Шесть пар!

Погодите, мистер Филдинг, я вам подберу такие трусики!.. Может быть, у ее матери возникало такое же чувство пьянящего восторга, когда она в очередной раз шокировала публику?

К тому времени, когда Энн сделала окончательный выбор, обслуживавший ее продавец улыбался во весь рот. Шесть пар трусов самой невообразимой расцветки: белые с рисунком из красных сердец, красные с каймой из бежевых ладоней, черные с желтыми крестиками и ноликами, синие с белыми звездочками — самые скромные из всех, зеленые с черными стрелами и бежевые с белыми снежинками.

Энн попросила продавца завернуть ее покупку и хорошенько заклеить сверток клейкой лентой — чтобы нельзя было отогнуть обертку и заглянуть внутрь. Если Филдингу вздумается проверить, что она купила, ему придется разодрать обертку в клочья.

Энн вернулась в контору в приподнято-вызывающем настроении, но положила сверток на стол Филдинга с каменным лицом.

— Ваши трусы, сэр.

Филдинг поглядел на пакет, потом поднял глаза и долгим испытующим взглядом посмотрел на Энн. Хочет знать, допек меня или нет, подумала Энн. Собрав в кулак всю свою волю, она смотрела на него, стараясь ничем себя не выдать.

— Надеюсь, у меня не будет к ним претензий, — жестко проговорил Филдинг.

— Мне кажется, они будут прочны в носке, — убежденно ответила Энн.

Сверток так и лежал на столе Филдинга до вечера. Он не стал его открывать. Если он этим хотел поиграть на нервах Энн, то достиг своей цели. Все оставшиеся часы до конца рабочего дня ей пришлось бороться с желанием сбегать в магазин, купить простые белые трусы и поменять свертки. Но она собралась с духом и решила: будь что будет. Когда она уходила вечером домой, сверток все еще лежал на столе Филдинга — как бомба замедленного действия. Оставалось только ждать, когда она взорвется.

Всю субботу Энн не могла найти себе места. Зачем она это сделала? Какой бес ее попутал? С другой стороны, магазины в субботу открыты, и Филдинг, если ему действительно нужны трусы, может еще пойти и купить такие, какие ему нравятся. И вовсе не обязательно надевать те, что купила Энн.

Кроме того, он считает ее распущенной женщиной. Купив ему подобный набор трусов, она только укрепит его в этом мнении. Ну и пусть! Не будет давать ей таких поручений.

Надо же придумать: заставить ее покупать ему трусы! Это уж слишком!

К воскресному утру Энн взвинтила себя до предела. Чихать она хотела на Филдинга! Она уложила чемодан, надела серый костюм, вызвала такси и поехала в аэропорт Маскот, где они договорились встретиться с Филдингом.

Он уже был там.

И не сказал ей про трусы ни слова.

Ожидая, когда объявят их рейс, он читал «Бюллетень». Энн развернула «Тайм», но даже в очках плохо различала шрифт — все плыло у нее перед глазами. Мэтью Филдинг тоже не больното перелистывал страницы.

Наконец объявили посадку на их самолет. Они вместе поднялись на борт и сели рядом в салоне первого класса. Стюардесса принесла поднос с напитками. Энн взяла апельсиновый сок, Филдинг — бокал с шампанским. Самолет плавно взлетел, и Энн немного успокоилась, решив, что Филдинг, видимо, забыл сверток с трусами на столе у себя в кабинете.

И вдруг он спросил:

— Довольны собой, Кармоди?

— Спасибо, сэр, вполне, — ответила Энн, бросив на него опасливый взгляд.

— Ну что ж, не буду портить вам удовольствие, — вкрадчиво проговорил он. Его глаза потемнели от гнева. — Но если кто-нибудь из моих коллег застанет меня в номере без брюк, мне доставит большое удовольствие свернуть вам шею.

Энн вдруг живо представила себя его в трусах с красными сердцами или белыми снежинками, и ее охватила истерическая веселость. Еще секунда — и она расхохоталась бы ему в лицо. А это было бы равносильно самоубийству.

Раз уж ему, по-видимому, на самом деле были нужны трусы, Энн решила честно объяснить Филдингу, что заставило ее так поступить.

— Мистер Филдинг, — сказала они, стараясь всем своим тоном убедить его в своей искренности, не переходя при этом черту, за которой начинались «женские штучки», — я решила отказаться от карьеры певицы, потому что не хотела, чтобы мной помыкай так же, как моей матерью. А вы пытаетесь помыкать мной по той лишь причине, что я не мужчина, а женщина. Заставляя меня покупать вам белье, вы унижаете мое достоинство квалифицированного специалиста — чего вы никогда не позволили бы себе с мужчиной. С этим я никогда не примирюсь. — Глядя на него с вызовом в глазах, Энн добавила: — А что бы вы чувствовали на моем месте, сэр?

Во взгляде Филдинга мелькнуло сомнение. Он нахмурился и отвел глаза. Ответил он лишь после долгой паузы — и при этом не глядя на Энн:

— Если бы я не слышал, как вы поете, Кармоди, я просто отмел бы ваши претензии. Я считаю, что вы обязаны выполнять мои распоряжения — за это я плачу вам жалованье, — и делать это безо всяких раздражении. Но… если уж… вам это так неприятно… в конце концов, работы у вас и без того хватает… хорошо… я больше не буду посылать вас в магазин.

Энн вздохнула свободнее.

— Простите меня за эту выходку, сэр, — сказала она с искренним раскаянием в голосе. — Я очень устала за эту неделю, и у меня, повидимому, сдали нервы.

— Да уж! — фыркнул Филдинг. И вдруг глубоко вздохнул и дружески улыбнулся Энн. — Но вы правы. Неделя и впрямь была не из легких.

Их взгляды встретились, и Энн вдруг увидела в его глазах страх, что его ударят по больному месту, страх, который ей был так понятен. Филдинг покачал головой и отвел глаза.

— Надеюсь, что следующая неделя будет полегче, — пробурчал он.