Женская гордость

13

Эми созвала гостей не просто на вечеринку, она созвала их на барбекю, свое любимое кушанье, которое готовили в углу сада около дома специально приглашенные для этой цели профессиональные повара. Деревья были увешаны красивыми цветными фонариками. Расставленные на широкой зеленой лужайке столы, накрытые белыми льняными скатертями, служили отличным фоном для ярких цветных салфеток. Это была настоящая английская летняя вечеринка на свежем воздухе. В доме негромко звучала музыка — с помощью дорогостоящей аппаратуры она слышалась во всех комнатах и в саду: это в гостиной квартет наигрывал танцы. Французские окна были широко распахнуты в сад, давая доступ вечерней прохладе.

Клея и Макс переходили от одной группы гостей к другой. Он обнял ее за плечи, гордясь и любуясь ею: карминно-красный шелковый кафтан и большая красная гребенка с искусственными бриллиантами в свободных волнистых волосах сегодня как-то по-особенному оттеняли ее красоту.

Она знакомила Макса с гостями, все обменивались приветливыми фразами, но главное для всех продолжало пока еще оставаться тайной. Хорошее воспитание никому не позволило прямо задать занимавший многих вопрос: какое отношение имеет этот красивый мужчина к откровенной полноте Клеи? Но ни она, ни Макс не обмолвились на этот счет ни полсловечком.

Некоторые из приглашенных знали Макса, другие слышали о нем отзывы дельцов Сити. Своими непринужденными и изысканными манерами он мгновенно произвел на всех благоприятное впечатление, женщины же не могли устоять перед его мужским обаянием. А красота, которой светилась так и льнувшая к Максу Клея, буквально поразила всех.

— Вам нужно было привезти с собой вашу маму, — упрекнула Макса Эми, узнав, что мать его в Лондоне. — Что она подумает о нас — мы тут веселимся, а ее оставили одну?

Макс покачал темноволосой головой.

— Она не могла приехать, — сказал он. — Каждую свою поездку в Лондон она планирует до мельчайших деталей. Как в армии.

Клея прыснула со смеху, Макс лукаво посмотрел на нее — они вспомнили, как смешно стало Максу, когда Клея рассказала ему о своем первом впечатлении от миссис Лэтхем.

— Сегодня она приглашена на встречу со старыми друзьями, еще тех времен, когда она постоянно жила в Лондоне. Она шлет свои извинения и привет и просит приехать погостить к ней в Девон, когда все дети благополучно появятся на свет.

Эми покраснела от удовольствия.

— Как это мило с ее стороны!

Макс и Клея бродили по просторным комнатам, затем выходили в сад, снова возвращались в дом. С тайной гордостью Клея отметила, что Макс был самым красивым из присутствующих мужчин. Очень шел ему его полуофициальный костюм — свободные черные шелковистые брюки и розовая, изысканного устричного оттенка, рубашка, расстегнутая у ворота.

Их особенное, умиротворенное настроение передавалось другим гостям, которые с удовольствием наблюдали, как внимательно и бережно смотрит Макс на Клею и как в ответ она расцветает под его взглядом.

Они набрели на Джо и его жену, Кэсси, и остановились поболтать с ними. Клея не стала удовлетворять любопытства Джо, хотя он смотрел на нее откровенно вопрошающим взглядом. Макс тоже ни одним намеком не прояснил ситуацию — просто рука его была все время на плече Клеи.

В этот вечер они были замечательной парой, во всех смыслах этого слова. Наконец-то Клея была счастлива, отбросив на время все сомнения. Она знала только одно: он ей необходим, как сама жизнь. Она пошла навстречу своим самым сокровенным желаниям — и Макс был по-настоящему этому рад. Клея больше не спрашивала себя, почему — из чувства ли вины перед ней или из-за обостренного чувства ответственности.

Беременность сделала Клею беззащитной, а Максу нравилось опекать ее. Они испытывали друг к другу также желание, что одного его было достаточно, чтобы оставаться вместе. И Клее это казалось сейчас самым важным.

Сумерки сгустились, яркие цветные фонарики осветили и украсили темный сад. Запах жареного мяса щекотал ноздри, музыка манила в гостиную, где были устроены танцы.

— Потанцуй со мной, — прошептал Макс на ухо Клее, пока она разговаривала с одной из подруг матери.

Она обернулась к нему и, увидев темное сияние его глаз, мягко улыбнулась.

— Да, конечно, — ответила она.

Сегодня с ними происходит что-то необыкновенное. Клея знала: Макс ощущает то же, что и она. Она так близко прижалась к нему в танце, что оба почувствовали сильное волнение.

Она обхватила его спину под пиджаком, поглаживая гибкий изгиб у позвоночника — вздохнув, он еще крепче прижал ее к своему одуряюще горячему телу.

Музыка кружила им головы. Клея положила щеку Максу на плечо, он зарылся лицом в ее волосах.

— Все бы отдал, чтобы остаться сейчас с тобой наедине, — тихо прошептал он. — Я зажигаюсь от одного прикосновения к тебе.

Я тоже, подумала Клея. Со мной происходит то же самое. Если бы только ты мог испытывать ко мне и другие чувства. Если бы…

Она так повернулась, что ее влажные губы дотронулись до его разгоряченной шеи, языком она дотронулась до его кожи, еще больше распаляя его. Ногтями она легонько поцарапала его мускулистую спину, так что Макс вздрогнул от удовольствия.

— Перестань, Клея, — запротестовал он глухим голосом. Клея улыбнулась, чувствуя, как весь он напрягся в ответ на ее ласки.

— Ты хотел танцевать, — ответила она чуть хрипло.

Он сжал ее еще крепче.

— Мне нужно столько сил, чтобы перетерпеть эту пытку, ну не тащить же мне тебя сейчас в постель, которую твои родители любезно предоставили нам на сегодня!

— Бедный Макс! — стала тогда дразнить его Клея. — Подумать только, приходится отказывать себе в таком удовольствии ради светских приличий!

Но Макс и сам грустно усмехнулся.

— К тому же я и доктору обещал, что ни в коем случае не буду утомлять тебя!

— Но твоя любовь не может меня утомить, — ласково возразила Клея. — Наоборот, она меня окрыляет. Я люблю твое тело. Макс, — прошептала она, совершенно безжалостно соблазняя его. — Ты такой сильный, горячий… такой…

— Клея! — почти вскрикнул он. — Веди себя по-божески! Иначе мне придется спасаться в другом конце комнаты!

И ведь он не шутит, довольно подумала Клея.

Но потом их все-таки разлучили. Джо нашел Макса, чтобы утянуть его знакомиться с потенциальные покупателем.

В доме было жарко и душно, и Клея рада была выйти на воздух, чтобы немного остыть и побыть одной. Она медленно шла по саду, улыбаясь гостям, группами стоящим то тут, то там. Дорожка, вдоль которой с обеих сторон на деревьях покачивались хорошенькие яркие фонарики, привела ее в конце концов в дальний, темный угол сада, где под вишневым деревцем, сплошь усыпанном начинающими завязываться плодами, стояла деревянная скамейка. Клея села, расслабясь и наслаждаясь тишиной. Звуки музыки почти не доносились в это укромное местечко, казалось, что танцы и гости где-то далеко-далеко.

Клея вспомнила, как она сидела здесь в последний раз четыре месяца назад одним холодным морозным утром. Джеймс тогда еще устроил ей здесь настоящий допрос! Клея улыбнулась при этом воспоминании. Джеймс был так страшно удивлен, буквально прирос к земле от ее известия! А потом начал смеяться. Сидел здесь рядом с ней и хохотал как сумасшедший.

— Так вот где ты спряталась!

Клее стало даже немного не по себе — голос Джеймса прервал ее мысли о нем же! Она подняла глаза и улыбнулась.

— У вас в саду, наверно, живут феи, Джеймс, — сказала она с насмешливой серьезностью и жестом пригласила его сесть.

— Черноволосые шалуньи-колдуньи — вот что, вероятно, ты имеешь в виду, — рассмеялся он и уселся рядом.

— Вы искали меня? — Клея надеялась, что нет. Здесь, на скамейке, было так хорошо, что совсем не хотелось уходить.

— Гм… и да, и нет, — уклончиво ответил он. — Макс тебя ищет. Эми показалось, что она видела, как ты пошла в эту сторону, но не могла сказать наверняка. Поэтому я предложил поискать тебя здесь, а Макс пошел в дом.

— Какие все вы заботливые! — недовольно проворчала Клея. — У меня от вас от всех голова кружится.

Джеймс уселся поудобнее и стал разглядывать фонарики прямо над собой.

— А тебе не кажется, что наше беспокойство оправдано? — спросил он через некоторое время.

Клея посмотрела на него с настороженностью. Он был мрачен, почти рассержен.

— Я больше не делаю глупостей, Джеймс, — спокойно произнесла она. — Я не пришла бы сюда, если бы неважно себя чувствовала.

— Сейчас я не имею в виду твое физическое состояние. — Он посмотрел на нее острым взглядом. — Почему ты говорила нам с Эми, что Макс не любит тебя? — неожиданно спросил он. Клея окаменела.

Затем с досадой спросила:

— Значит, Макс и на вас испробовал свое дьявольское обаяние — решил склонить вас на свою сторону?

— Ты не ответила на мой вопрос, — спокойно ответил Джеймс, не желая уходить в сторону.

— Ну хорошо, — вздохнула Клея. — Вопрос был таков: почему я говорила неправду? Так вот, — продолжала она, — я не говорила неправды. Значит, возникает новый вопрос: обманывает ли вас Макс? Нет, Макс тоже вас не обманывает. Понимаете, Макс верит в то, что любит меня, но на самом деле не знает, что это такое… Думать, что ты любишь, и любить — это две совершенно разные вещи.

— Мне он нравится, — сказал Джеймс после минутного размышления.

— Эми он тоже нравится, — иронически заметила Клея. — Она уже к нему относится как к зятю. — Губы Клеи снова печально скривились. — Бедная мама. Она ненавидит неопределенность. Так же как и Макс. В этом отношении они друг на друга очень похожи.

— Зачем же ты живешь с ним, если так презираешь его? — не выдержал Джеймс, неправительно истолковав ее горькую интонацию.

Клея резко повернулась к нему.

— Я вовсе не презираю Макса? — горячо запротестовала она. — Просто он мне не так уж нравится — во всяком случае такой, каким был раньше… — Клея нахмурилась — она чувствовала, что начала путаться. — Но я не презираю его. Я не выйду за него замуж, вот и все.

— Но почему?

Клея опустила глаза.

— Почему? — переспросила она. — Потому что он не любит меня по-настоящему, вот почему. И вы это прекрасно знаете, Джеймс, — продолжала она уже нетерпеливо. — Я уже говорила вам об этом — здесь, на этой скамейке.

— А как же ребенок — как, по твоему мнению, он будет относиться к ребенку?

Взгляд Клеи потеплел.

— О, ребенка он уже очень любит, — сказала она с уверенностью, шедшей из глубины души. Он так заботливо относился к ее телу, так берег ребенка — в этом у нее не было сомнения!

— Мне кажется, ты к нему несправедлива и жестока.

— Кто, я?..

— В отместку за то, что он не любит тебя, ты лишаешь его права дать ребенку свое имя. Это самая настоящая жестокость и страшный эгоизм, совершенно не присущий тебе, Клея. Ты готова принять его заботу о себе и ребенке. Ты собираешься жить с ним как жена. И тем не менее лишаешь его этой важной и очень существенной вещи, которая расставила бы все по местам. И все из-за чего? — беспощадно продолжал он. — Из чувства мести? Или от ревности — потому что он любит ребенка больше, чем тебя?

— Джеймс! — Клея вскочила на ноги, щеки ее пылали от негодования. — Как вы можете говорить мне такое?

Но он продолжал сохранять спокойствие и невозмутимость, не отводя глаз от ее возмущенного лица.

— Тобою движут зависть, обида, ревность и месть, — сурово сказал он. — Подумай хорошенько. И когда ты это сделаешь, приди ко мне и попробуй сказать честно, что лишаешь Макса права отцовства из чистого альтруизма и считаешь справедливым, чтобы малыш рос незаконнорожденным!

— Ну, хватит! — раздался вдруг резкий окрик.

Клея окаменела, не в состоянии произнести ни слова.

Макс обнял ее, защищая от Джеймса. Дрожа от ярости, он окинул непрошибаемого Джеймса холодным, высокомерным взглядом.

— Все это вас совершенно не касается! — произнес он ледяным тоном, так странно звучавшим в этот приветливый теплый вечер. Клея прижалась к нему как загнанный зверек, она все еще не могла оправиться от потрясения. Слишком много ей пришлось пережить в последнее время — тягостные думы, тайные обиды, теперь вот жестокие упреки Джеймса, какой-то непрекращающийся кошмар наяву.

— Да, но меня впрямую касается самочувствие Эми, — возразил Джеймс, сохраняя удивительное спокойствие. — И все то, что происходит с Клеей, сказывается на самочувствии моей жены. В этом смысле и вы, Макс, небезразличны мне.

— Слушайте меня внимательно, Джеймс. То, что я сейчас скажу, я больше повторять не буду, — произнес Макс с каменным лицом, он был страшно зол. — Если, как вы говорите, ваша главная забота — Эми, то зарубите себе на носу: будете еще обсуждать наши отношения с Клеей, я сделаю так, что она вообще больше не будет видеться с вами обоими — и как это скажется на вашей драгоценной Эми?

— Макс… — Клея нашла в себе силы заговорить и умоляюще тянула Макса за рукав рубашки. Она не знала, весь ли их разговор с Джеймсом слышал Макс, но, судя по его страшной реакции — весь. — То, что сказал Джеймс, — неправда!

Макс прижал ее к себе еще крепче.

— Клея, замолчи!

Она старалась заглянуть ему в лицо, смертельно испугавшись, что Джеймс, должно быть, разрушил ту еще не совсем прочную связь, которую они с Максом с таким трудом установили в последнюю неделю. Глаза ее были полны ужаса.

— Я люблю тебя, Макс, — вскрикнула она в отчаянии. — Я люблю тебя! И только поэтому не хотела быть тебе обузой — ни за что на свете я не допустила бы этого! И все те причины, которые назвал Джеймс, здесь ни при чем! Я люблю тебя! Я просто не могла…

— О, господи! — произнес Макс сдавленным голосом, а Клея уткнулась ему в плечо и горько зарыдала.

— На этом я считаю свою миссию законченной, — невозмутимо сказал внешне абсолютно спокойный Джеймс и медленно поднялся со скамейки. Затем он удалился, оставив Макса и Клею одних в темноте — расстроенных и несчастных.

— Клея, — хрипло прошептал Макс.

— Отвези меня домой, Макс, — сказала она, все еще всхлипывая. — Я не хочу здесь больше оставаться. Поедем домой.

— Нет, подожди, — попросил он, притягивая ее к себе поближе. — Подожди! — резко повторил он. Его трясло так же, как и ее. Клея в отчаянии цеплялась за него, она была так испугана случившимся, что плохо соображала. Как все было хорошо до этого злосчастного разговора, теперь все пойдет прахом!

— Макс, пожалуйста!..

— Перестань, Клея, — простонал он. — Да не расстраивайся же ты так! — Макс набрал в грудь побольше воздуху и стал медленно выдыхать его, стараясь вернуть самообладание. — Давай сядем и…

Клея покачала головой. Она не хотела садиться, не хотела ни на секунду терять божественного ощущения его тела и рук. Она еще сильнее прижалась к нему, Макс мягко вздохнул.

— Я должен тебе что-то сказать, — объявил он. — Но я боюсь, что ты заболеешь, если не успокоишься сейчас же. Давай-ка сядь… — Он старался заглянуть ей в лицо, которое она прятала у него на груди, качая головой и отказываясь сдвинуться с места.

— Не оставляй меня! — взмолилась она.

Он еще крепче обнял ее.

— Никогда! — страстно поклялся он. — Никогда, Клея! Я не переживу этого… Ты помнишь, как мы впервые увидели друг друга? — прошептал он через некоторое время. — Сквозь стеклянную стену машбюро? — Его щека горячила ее щеку, его нежные объятия обволакивали ее тело, голос действовал успокаивающе. — Мне показалось, что меня переехал поезд, — смущаясь, признался он, а Клея понимающе кивнула — ведь она испытала то же самое. — Я как дурак пытался выкинуть тебя из своей памяти, — мрачно продолжал Макс. — Я взял себе за правило никогда не связываться с женщинами, работающими в компании, и никогда не нарушал его. Такие вещи неизбежно вызывают большие сложности, и мне проще было вовсе не обращать внимания на всех этих многочисленных красоток. — Макс коротко рассмеялся, прекрасно сознавая, как самодовольно все это звучит. Затем он снова помрачнел и тяжело вздохнул. — Но с тобой все оказалось не так легко! Я не мог забыть тебя. Ты всегда была со мной — в глубине моего сознания. В конце концов я не выдержал и сделал тебя своей секретаршей. Я решил — и думал, глупец, что мне это удастся! — что ты просто будешь рядом со мной, и я смогу любоваться тобой — любоваться черноволосой нимфой с фиалковыми глазами и умопомрачительным телом. Примерно через месяц собой я уже не владел, — сказал он, усмехнувшись. — Тогда я решил соблазнить тебя, причем выработал для этого такой примитивный план, что и сам был шокирован! Ты очень хороша в любви, Клея, — прошептал он. — Но я никак не хотел нарушать своего треклятого правила и поэтому так двойственно повел себя. Я придумал казавшийся мне очень удачным способ — одновременно играть роль любовника и босса, и я играл роль до конца, хотя прекрасно понимал, как это несправедливо по отношению к тебе.

— Я все понимала, — прошептала Клея.

— Да, я знаю, — печально ответил он. — Но не хочу, чтобы ты хоть как-то меня оправдывала. Я был очень жесток к тебе.

Да, подумала про себя Клея. Макс был жесток, но ведь она позволяла ему быть таким: была без ума от него, и ей казалось, что все, что он делает, — правильно.

— Всю ту неделю в Девоне я обдумывал свое поведение. Я чувствовал, что в тебе произошла перемена, но, будучи закоренелым эгоистом, никак не мог додуматься — отчего. Но зато, уверяю тебя, неделя раздумий полностью лишила меня моего обычного самомнения. Потом только я понял, что ты ушла из-за ребенка…

— И из-за Дианы Стоун, — подсказала Клея. — Узнать о ней было гораздо неприятнее, чем узнать о беременности…

— Диана Стоун — ничто. — Макс нетерпеливо махнул рукой. — Я же говорю тебе, что был идиотом и хотел использовать ее, тоже довольно жестоко, чтобы как-то ослабить мои чувства к тебе. Честно говоря, я тебя испугался. Меньше всего в тот момент хотел я связывать себя. И ты была совершенно права, когда впоследствии обвинила меня в этом. Но до Дианы я даже не дотронулся — ни до одной женщины не дотронулся с тех пор, как появилась ты. Да мне и не нужен никто, кроме тебя, — и это, признаюсь, тоже пугало меня. Я начал донимать, что так дальше продолжаться не может, что мои чувства к тебе гораздо глубже, чем я готов был это признать, — печально продолжал он. — Поэтому я всю неделю размышлял, совсем извел мать своим плохим настроением и в конце концов решил, что нам нужно пожениться. Я вернулся в Лондон, чтобы царственно объявить тебе о своем решении, и вдруг узнаю, что ты уволилась! Ты не представляешь, что со мной было! — Макс вздохнул и немного потряс Клею за плечи. — Я был так зол, так боялся твоего ухода, что хотел разорвать тебя от ярости! И когда ты сообщила мне свою новость, я уже не мог владеть собой, накинулся на тебя и все окончательно и безнадежно испортил.

Клея тихо слушала, ей было так уютно в его руках! Она только боялась снова обмануть свое бедное сердце и старалась быть осторожной, чтобы не дай бог не вообразить чего-либо большего из слов Макса. Но, впрочем, ей было ясно, что Макс говорит совершенно искренне.

— Я люблю тебя, Клея, — голос его звучал низко и взволнованно. — Я знал, что люблю тебя, еще до того, как уехал в Девон. Я полюбил тебя с первого взгляда, — печально признался он. — Я приехал из Девона с единственным помыслом — узаконить наши отношения. И при первых же сложностях с треском провалился… Потом я все время пытался исправить свою ошибку. Надеюсь, мне это удалось хоть немного? — спросил он совсем не уверенно. — Хотя, конечно, я понимаю — ты предложила мне жить с тобой, думая, что отпугнешь меня.

Клея рассмеялась ему в рубашку; Макс, улыбаясь, поцеловал ее в макушку наклоненной головы.

— Но ты сыграла мне на руку. Я тоже хотел тебе это предложить, но боялся: когда вы не в духе, Клея Мэддон, вы можете на кого угодно нагнать страху, — ласково поддразнил он. — Я иногда удивлялся, откуда в тебе бралось столько язвительности.

— Я хотела сделать тебе больно.

— Я знаю, — мягко сказал он. — Да я и заслужил это. Я надеялся, что, когда ты начнешь жить в моем доме, тебе будет легче согласиться остаться у меня навсегда — а именно этого я и добивался. Я хотел терпеливо ждать, пока ты не поверишь мне, что действительно люблю тебя. Джеймс сейчас немного нарушил мои планы, но главное остается: я хочу, чтобы мы поженились как можно скорее, и не только ради ребенка, а ради себя самого. Я не хочу, чтобы ты ушла от меня, я тогда сойду с ума!

Когда Джеймс обернулся назад и посмотрел в дальний угол темного, несмотря на фонарики, сада, он различил вдали две обнявшиеся фигуры, толкующие о чем-то серьезном. И он послал богу молчаливую молитву благодарности за то, что так удался его план. Ведь необходимо было разрушить слепую предубежденность Клеи против Макса. Ему самому и Эми было достаточно одного взгляда на Макса, в день их знакомства, чтобы понять, каковы его чувства к Клее. Джеймс только ругал себя, что не настоял на этом знакомстве раньше, тогда бы уже вся эта неопределенность была давно разрешена.

Он направился к дому, чтобы найти Эми и рассказать ей, что произошло, а также предупредить ее: может быть, будущий зять будет некоторое время несколько неприветлив…

— Поедем домой, Макс, — тихо сказала Клея, опираясь на его руку. — Я не хочу здесь больше оставаться. Я хочу быть только с тобой. Я хочу домой.

— Домой, — повторил он со вздохом, притянув ее к себе. — Какое чудесное слово, правда, Клея?

Она подняла лицо, осмелясь наконец взглянуть в его взволнованные голубые глаза, надеясь увидеть в них подтверждение искренности его слов. И она нашла то, что искала. Глаза его лучились мягким светом.

— Я люблю тебя, Клея. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Из горла ее вырвался не то вздох, не то рыдание, она судорожно сглотнула, улыбаясь дрожащими губами, на глазах ее выступили счастливые радостные слезы.

— О, Макс! — чуть не задохнулась она. Из его груди тоже вырвался облегченный счастливый вздох. Затем губы их слились в долгом поцелуе, заставившем их позабыть обо всем на свете. Казалось, даже прелестные фонарики в дальнем углу сада обрадовались, что оказались свидетелями тайного согласия Макса и Клеи.

— Но ты не ответила мне, — прошептал Макс, когда губы их нехотя разъединились.

— На твое предложение выйти за тебя замуж, ты это имеешь в виду? — спросила она, ласково и беззлобно поддразнивая его. Затем поцеловала его в губы: — Да, конечно, Макс! Я согласна! Да, да, да!

Макс вернулся из спальни с обернутым вокруг бедер кремовым полотенцем, вытирая мокрые волосы еще одним полотенцем.

— Вставай, Клея, — пробормотал он. — Мы опоздаем, если ты сейчас же не встанешь и не начнешь одеваться! — Клея зевнула и лениво потянулась на смятых простынях и невольно улыбнулась, вспомнив точно такую же сцену несколько месяцев назад.

— Но мне так хорошо!

Макс улыбнулся — белозубой, сногсшибательной улыбкой, неизменно сводящей ее с ума.

— Понятно, что хорошо, — проворчал он. — Но, по-моему, мы через час должны пожениться, и мне кажется, в твоем положении с этим никак нельзя задерживаться!

— Лучше поздно, чем никогда! — заявила с ехидцей полтора часа спустя миссис Маргарет Лэтхем, поздравив Клею и поцеловав ее в щеку. — Никогда не думала, что у меня такой медлительный сын — сказал мне, что женится, еще четыре месяца назад! А на свадьбу пригласил только сегодня! По всем меркам скорость черепашья! — Бойко выпалив эти слова, она повернулась на каблуках и отошла, оставив Клею в полном недоумении.

— Твоя мать такая чудачка! — сказала Клея Максу позже, когда они наконец остались одни дома. — Представляешь, она зачем-то сказала мне, что ты говорил ей о женитьбе еще в ту свою поездку в Девон!

Макс только серьезно посмотрел в ее удивленные глаза. Клея взмахнула ресницами.

— Так это правда? — выдохнула она.

Он медленно кивнул.

— Господи! — вскрикнула она. — Какие же мы идиоты!

— Аминь. Это точно, — прошептал Макс и притянул Клею к себе.

— Клея?.. — Макс наклонился над спящей женой, ласково и в то же время с гордостью отметив про себя, как много места стала она занимать в их супружеской постели.

Повернувшись на спину, Клея нехотя открыла глаза и искоса взглянула на него.

— Только что позвонил Джеймс, — тихо сказал Макс. — Боюсь, Клея, что твоя мать обскакала тебя.

— Что? — Клея резко поднялась и уселась на постели, испуганно моргая. — Ты хочешь сказать, что Эми… О, боже! — Клея взволнованно провела рукой по лбу. — Который час? Когда начались схватки? Как она? Мне нужно срочно вставать!

— Сейчас пять часов утра, — спокойно ответил Макс. — Все началось два часа назад. С ней все в порядке. Да успокойся же, Клея! — сказал он уже немного встревоженно, видя, как она грузно подвигается к краю кровати.

— Я поеду в больницу, — пробормотала она, охваченная волнением, скорее даже какой-то странной паникой. Затем поднялась на ноги, немного покачиваясь, так что Максу пришлось поддержать ее под руку. — Я должна быть с ней! Я хочу… ой! — вдруг вскрикнула она от внезапной схватки в нижней части живота. От боли и страха она выгнула спину, откинула назад голову, стиснула зубы, подавляя стон.

— О, черт! — вскрикнул Макс, ловя ее на лету. — И надо же было этому случиться именно сейчас!

Юный Джеймс Лэверн-младший родился всего на двадцать пять минут раньше своего племянника, юного Доминика Лэтхема. Оба младенца чувствовали себя при этом прекрасно — так же, как и их мамы.

— Я люблю тебя, Клея, — прошептал Макс. Он сидел около постели, вглядываясь в измученное лицо жены, — в глазах его светилась гордость и нежная забота. — Я люблю нашего малыша. Спасибо тебе.

— Не за что, — пошутила Клея, сонно улыбаясь Максу, тоже совершенно измотанному от переживаний. — Бедный Макс, — ласково прошептала она. — Мне кажется, ты страдал гораздо больше меня.

— Меня страшно угнетало собственное бессилие — я ничем не мог тебе помочь.

— Ты совсем не бессильный, Макс! У меня теперь есть тому веское доказательство! — шутливо возразила Клея, нарочно переиначивая его слова.

Макс ласково усмехнулся:

— Ты, как всегда, за словом в карман не лезешь, Клея!

— Иначе тебе станет со мной скучно.

— Скучно? Мне никогда не будет с тобой скучно, — горячо возразил ей Макс. — Я неустанно благодарю бога за то, что он послал мне такую жену. Ни на секунду не пожалел ни о чем.

— Как хорошо! — сказала Клея и заснула с безмятежной улыбкой на губах — Макс не удержался и поцеловал их.

— Как удачно, что один из мальчиков блондин, а второй — брюнет, — сказал Джеймс на следующий день, придя навестить Клею. — И главное, оба они получили в наследство совершенно изумительные фиалковые глаза, которые когда-нибудь будут насмерть поражать женщин.

— Когда-нибудь они будут большими повесами, эти мальчишки! — предсказала Клея. — Точно такими, как их беспутные папаши! Помяните мое слово! Они будут во всем брать пример с них — и скольким женщинам жизнь попортят?

— Да разве мы такие? — раздались два огорченных голоса.

— Мы само олицетворение добропорядочности! — заявил Макс с кротким, невинным видом.

— Как же! — сказала Клея.