Роман был закончен в середине следующей недели, за пять дней до назначенного срока. Дуглас заявил об этом, продиктовав последнее предложение:
— Вот и все. Конец нашим мучениям.
Она чуть повернулась и переспросила:
— Что, что?
— Осталось перечитать последнюю часть и поправить, если нужно. Напечатай «конец», на этом — все.
Она сделала, как он просил, и откинулась на спинку стула. Дуглас подошел к двери на террасу и стал смотреть на пруд.
Работа была нелегкой, но увлекательной. Зато наконец можно будет уделять побольше внимания сыну. Но все равно грустно, что все закончилось. Каково же сейчас Дугласу?
— И что дальше? — тихо спросила Флоренс.
— Позвоню Джойс, — сказал он рассеянно.
— Да, конечно. — Он думает о Джойс все время. Следовало бы привыкнуть к этому.
— На днях она приедет. Отдам ей рукопись, ока заберет ее в Нью-Йорк.
Флоренс погрустнела. Дуглас закончил роман, а ведет себя так, словно сегодня самый обычный день. А она-то представляла его волнение, радость, надеясь, что он даже скажет что-то вроде: «Я не сделал бы этого без тебя!»
Дуглас взял телефон, присел на лестницу и набрал номер.
— Джойс Стерлин, пожалуйста.
Флоренс подняла с пола несколько скомканных листков и сунула их в уже и без того переполненную мусорную корзину.
— Привет, Джойс. Это Дуглас. — Он улыбнулся.
Она переставила пишущую машинку на пол, переложила рукопись на буфет и стала оттирать пятна, оставшиеся от кофейных чашек, стирать пыль, крошки и другие следы их работы в эти две похожие на сон недели.
— Да, поэтому я и звоню. — Низкий голос Дугласа звучал тепло и взволнованно.
Флоренс намочила тряпку и принялась тереть снова. Комната постепенно приобретала обычный вид, словно здесь никогда не происходило ничего особенного.
— Я отошлю ее с тобой в воскресенье. Ведь ты приедешь на выходные?
Флоренс подняла глаза. На его лице было такое знакомое выражение, запомнившееся еще с момента их первой встречи.
— Вечеринка? Это вовсе не обязательно…
Она отложила тряпку и сказала себе, что плакать совершенно не хочется. А если Дуглас решит отпраздновать конец работы без нее? У Джойс больше прав разделить его успех. Это она договорилась об этом ужасном контракте.
— Разреши, я пройду. — Она хотела подняться по лестнице, но он взглянул и жестом попросил ее подождать.
Затем, прикрыв трубку рукой, сказал, что Джойс хочет поговорить с ней.
— В эти выходные она устраивает вечеринку и хочет тебя пригласить.
— Меня? — прошептала она беззвучно.
— Да. Хочет поговорить с тобой.
Флоренс села на ступеньку рядом с Дугласом и взяла трубку.
Да, да, Джойс приглашает Флоренс. И пусть она приходит со своим другом. Это встреча не только коллег, но и друзей.
Джойс была очень любезна. Почему бы ей не быть такой? Уверена в себе, в Дугласе, в их отношениях, все остальное ее не тревожило.
Положив трубку, Флоренс тут же позвонила Питеру, благо, в этот момент Дуглас вышел на кухню. Однако он тотчас вернулся.
— Ты и правда можешь. Хорошо. А то мне очень не хочется идти одной. Огромное спасибо!
Улыбка медленно сползла с лица Дугласа.
— Ты попросила Питера Трента пойти с тобой к Джойс? — спросил он, когда она повесила трубку.
— Да. Джойс сказала, чтобы я приходила с другом?
— И что?
— Кого же еще я могла пригласить?
В его взгляде было многое, но что именно? И лишь когда он повернулся и пошел обратно на кухню, она заметила у него в руках бутылку шампанского и два фужера.
В субботу, подъехав к коттеджу Джойс, Флоренс еще не справилась со своим отчаянием, но Питер не заметил ее настроения. Он остановил машину и вышел, чтобы открыть ей дверцу. Она торопливо глянула на себя в зеркало. Собираясь, Флоренс тщательно подбирала платье и косметику, стараясь придать себе уверенности.
Шелковое голубое платье оставалось в их магазине с прошлого года, и она заплатила за него буквально гроши. Ей всегда к лицу был голубой цвет, но новое платье теперь казалось слишком откровенным, слишком коротким, со слишком большим вырезом. У Питера восхищенно горели глаза, но это мало помогало. Он смотрел бы точно так же, будь она просто в старых джинсах.
Дверь в дом была открыта, гости стояли в гостиной небольшими группами, смеясь и разговаривая. Кубики льда тихонько позвякивали в бокалах. Флоренс сразу увидела Дугласа, который был здесь выше и красивее всех. И поразилась перемене — сейчас он был таким… изысканным. Но ведь никогда еще не приходилось видеть его в костюме и галстуке.
Заметив, он пошел им навстречу.
— Прекрасно выглядишь, — сказал он с вежливой улыбкой. — Я еще не видел тебя в этом платье. — И повернулся к Питеру, не дав возможности ответить. — Джойс с гостями в саду. Я представлю вас.
Он повел их через современную, со вкусом обставленную гостиную, затем по стеклянной галерее в вымощенный камнями садик за домом. Там толпилось человек десять, но Флоренс видела только Джойс. Темные пышные волосы уложены кольцом на затылке. Странное одеяние, напоминающее кимоно, длинное и яркое, на ком-нибудь другом, возможно, показалось бы кричащим, но на ней смотрелось как настоящее произведение искусства. Джойс разговаривала с гостями с такой легкостью, что Флоренс позавидовала.
Их взгляды встретились, и улыбка застыла на лице Джойс. Она кивнула и оценивающе осмотрела ее и двух стоявших рядом мужчин.
— Джойс, позволь представить тебе друга Флоренс Питера Трента, — непринужденно произнес Дуглас.
Питер пожал ей руку и улыбнулся.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы пригласили нас.
— Мне тоже очень приятно видеть вас в своем доме. — Она улыбалась, но глаза оставались холодными. — Вы владелец небольших очаровательных магазинчиков одежды, лучших на острове, как я слышала?
Питер был польщен и несколько минут рассказывал о своих магазинах. Но прибыла очередная пара, и Джойс выразительно взглянула на Дугласа. Он кивнул — слова им не требовались. У Флоренс защемило сердце.
— Извините нас, — Джойс взяла Дугласа под руку, — я должна представить Дугласа одному человеку. Чувствуйте себя как дома. — И она поплыла, увлекая Дугласа за собой.
Фло было трудно в этом изысканном обществе: писатели и художники, жившие здесь же на острове, политики, журналисты, издатели. Но постепенно она освоилась. Стоило кому-нибудь узнать, что Флоренс — та самая девушка, которая жила в коттедже вместе с Дугласом, как тотчас завязывался непринужденный разговор. Это казалось просто удивительным.
Вскоре Флоренс поняла, что здесь не просто встреча друзей. Джойс собрала влиятельных людей, чтобы представить им молодого талантливого клиента, сделать ему рекламу. Все это ради него. Даже Дуглас Мак-Крори — издатель «Гейтвэй Букс».
Теперь Флоренс жалела, что согласилась прийти. Джойс не только умна и красива, но и помогает Дугласу делать карьеру. Они блистательная пара, нечего им мешать.
Не обращая внимания на то, сколько и что пьет, Флоренс вдруг обнаружила, что спиртное совсем не действует на нее. Где бы она ни находилась, с кем бы ни разговаривала, постоянно помнила, что Дуглас где-то поблизости. Один раз попыталась заговорить с ним, но после нескольких ничего не значащих фраз он извинился и отошел. Может быть, стесняется ее и не хочет, чтобы все эти люди видели их вместе?
И Фло разозлилась. Да, она не принадлежит к этому кругу, у нее нет образования, но и стесняться ей нечего. Последние годы тоже жила не в вакууме — с кем только не приходилось общаться, работая в магазине. А ее любимые лекции в библиотеке, фильмы, а главное — книги. Она проглатывала все новинки, как только они появлялись на прилавке. Всегда хочется учиться. Как сожалела сейчас Флоренс о том, что так сложилась ее жизнь. Разозлившись, она почувствовала себя свободнее и раскованнее, разговоры стали даваться легче.
Однако к половине одиннадцатого ей все надоело.
— Питер, может быть, пойдем?
— Конечно, моя радость. Давай попрощаемся с хозяйкой.
Джойс в окружении гостей беседовала с мистером Мак-Крори. Дуглас был рядом. Он не отходил от нее весь вечер.
Флоренс подняла подбородок и выдавила из себя улыбку.
— Мы уходим. Спасибо за приятный вечер. — Она старалась избегать холодного взгляда Дугласа.
— Уже?
Питер улыбнулся и обнял Флоренс за талию.
— Я не видел эту леди почти две недели, — улыбнулся он.
Джойс рассмеялась, бросив на Дугласа быстрый взгляд.
— Мне хотелось бы поблагодарить тебя, Флоренс.
— Меня?! За что?
— За помощь Дугласу. Ты оказалась неплохой машинисткой.
Флоренс взглянула на Дугласа. Да, конечно, машинистка. Но ведь она сделала куда больше. Вдохновляла его, хвалила, делала полезные замечания — он даже использовал их в последних главах романа.
А еще были лодочные прогулки погожими днями, смех, совместные обеды, вечерние разговоры на террасе… Она точно знала, что сделала для него куда больше, чем просто напечатала роман.
Но в глазах Дугласа не было ни признательности, ни благодарности. Просто смотрел, как на чужую.
Она заставила себя улыбнуться.
— Это мелочь по сравнению с тем, что сделала для него ты.
Джойс удовлетворенно улыбнулась.
— Спокойной ночи, — сказал Питер. — И еще раз спасибо.
Фло повернулась и пошла к выходу, еле сдерживая слезы.
После ухода Питера Флоренс вышла на террасу Крис остался ночевать у Кэт, и она была в доме одна. Дуглас, вероятно, вернется не скоро, если вообще вернется.
В небе сияла огромная луна. В ее свете поблескивали ракушки на дорожке сада, были видны ягоды на кустах, и даже писк насекомых казался серебристым. Флоренс присела на верхнюю ступеньку крыльца и разгладила складки платья.
Прислонившись головой к перилам, вздохнула, снова вспомнив вечеринку. Почему Дуг ни разу за весь вечер не обратил на нее внимания? Она не вписывалась в это общество? Или Джойс была так очаровательна, что о ней он просто забыл? А может, она не существовала для него вне стен этого коттеджа.
Флоренс заморгала и вытерла глаза. В этот момент она так любила Дугласа и так хотела, чтобы он тоже любил ее. Хотелось остаться с ним навсегда, стать частью его жизни. Жгло сознание того, что это невозможно, что она не нужна ему.
Флоренс прислушалась к рокоту волн, чувствуя себя все более несчастной. Шум прибоя гипнотизировал, перенося на шесть лет назад, когда Дуглас не был таким недоступным…
Та ночь была точно такой же — тихой и знойной. После обеда они ушли на пляж и лежали рядом на мягких полотенцах, зачарованно глядя друг другу в глаза…
— Флоренс? — Она помнила его шепот.
— Что?
— Ничего. Просто захотелось произнести твое имя. Оно мне очень нравится.
Она рассмеялась и ответила, что имя ужасное: старомодное и невыразительное.
Но он покачал головой.
— Для меня это самое прекрасное имя на свете. Два коротеньких слога, будоражащие душу.
Слезы полились ручьем при этих воспоминаниях. Та ночь запечатлелась в памяти до мелочей — его взгляд, как они лежали, прижавшись друг к другу. Даже сейчас она помнила каждый изгиб его сильного мускулистого тела…
— Фло, ты даже не представляешь, как я тебя люблю! — прошептал он тогда. — Никогда не испытывал ничего подобного. Мы так близки… Я хочу жениться на тебе.
— Я тоже люблю тебя. И буду любить всегда.
— Да, всегда, — поклялся он. — Мы уже женаты, Фло. Я чувствую это. Чудесным мистическим образом женаты, что значит куда больше, чем свидетельство о браке. Я верю в это. Ты мне жена, а я твой муж.
— Ох, Дуглас! Если бы это и правда было так.
Он улыбнулся и встал.
— Ты куда?
— Сейчас, — у него в руке оказались водоросли.
— Что это?
— Ваши цветы, мэм! — Он элегантно поклонился. — Вы сказали, что согласны выйти замуж…
Она смотрела на него во все глаза. Дуглас поднял ее, поставил на ноги и вложил этот странный букет в руку. Взял полотенце и накинул ей на плечи.
— Ваше свадебное платье.
— Дуглас, с тобой все в порядке?!
Но он, не смутившись, стал говорить — поэтично, с комично-изящными жестами:
— Рокот прибоя станет для нас музыкой, любимая. Этот пустынный пляж — нашим храмом.
— А где же священник?
Флоренс до сих пор помнила, как серьезно он посмотрел на море, а потом устремил взор к звездам.
— Он здесь. Он слышит.
Дуглас взял ее ладонь и прижал к своему сердцу.
— Флоренс, мои чувства нельзя выразить словами, поэтому говорю тебе только: я люблю тебя! Ты — моя душа, мое дыхание, радость моей жизни. И я твой: с этого дня и во веки веков.
Флоренс посмотрела в его глаза, в эти бездонные, любящие, искренние глаза, и тихо прошептала:
— И я твоя, Дуглас. С этого дня и во веки веков. Где бы мы ни были, что бы ни делали, вместе или порознь, сегодня или через многие годы, мы будем единым целым.
Той жаркой и страстной ночью, шесть лет назад, Дуглас нежно и осторожно перенес ее через порог, за которым девушка становится женщиной. А она испытала такое наслаждение, которое раньше казалось невозможным. Он любил ее, она таяла в его объятиях, тихо всхлипывая, зная, что она счастливее всех, кто когда-нибудь ступал на эту землю.
Теперь Флоренс смотрела на залитый лунным светом сад, и слезы катились по щекам. Почему эта церемония вспомнилась именно сейчас? Почему вспомнились эти, в общем-то, обычные, но такие красивые клятвы? Ведь это только слова. Уже через несколько недель Дуглас наверняка смеялся над ними.
Так почему же вспомнились все подробности той ночи? Почему она чувствует, что их по-прежнему связывают какие-то узы?..
Дорога осветилась фарами. Шум машины отвлек Флоренс от дум. Она быстро вытерла мокрые щеки, узнав звук двигателя.
Дуглас резко затормозил, выпрыгнул из машины и раздраженно хлопнул дверцей. Он заметил ее, притулившуюся на ступенях, только на полпути к крыльцу.
— Ох, ты одна?
— Да. — При виде его Флоренс охватило тревожное волнение.
Он остановился, неторопливо ослабил галстук и расстегнул воротничок рубашки.
— Это хорошо. Нам нужно поговорить.