Голос сердца

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Две недели спустя, субботним утром, Беннет Уортон и Оливер Уотсон вышли из здания на Пятой авеню, где находилась квартира адвоката. Отказавшись от предложения привратника вызвать такси, они перешли улицу и двинулись в направлении центра города. Было прохладно, но заметно теплее по сравнению с недавними холодами.

— Доктор рекомендовал проходить как минимум милю пешком каждый уик-энд, — поделился с коллегой Оливер, когда они переходили Семьдесят девятую улицу. — Я не имею ничего против физической нагрузки, и, кроме того, меня весьма согревает мысль о том, что в миле от моей квартиры находится отель «Плаза».

Бен рассмеялся, оценив по достоинству чувство юмора своего пожилого спутника.

— Мы пропустим по рюмочке, когда дойдем до «Плазы», — сказал он. — Я хочу поговорить с вами о наследстве Росситер.

— А-а, — протянул Оливер, заметно помрачнев. — Последнее завещание до сих пор не нашли?

— Существует ли оно на самом деле?

— Конечно. Почему вы спрашиваете?

— Нина Своуп во время нашей встречи высказала интересную мысль. Нина предположила, что у Патриции перед смертью помутился рассудок и она выдумала всю эту историю с новым завещанием.

— Если бы речь шла о любой другой женщине, это было бы вполне возможно. Но Патриция… — Оливер отрицательно покачал головой.

— Тогда почему же завещание до сих пор не найдено?

— Терпение, Беннет, терпение.

— Оливер, вы прекрасно понимаете, что я готов ждать бесконечно, но беспокоюсь о соблюдении закона.

— Вы правы. В течение девяти месяцев со дня смерти Патриции должны быть уплачены налоги на наследство, и пока вопрос о наследстве будет оставаться открытым, мы обязаны представлять налоговую декларацию, — вздохнул Оливер. — А поскольку эти вопросы, как и другие, связанные с имуществом, входят в ваши обязанности, то естественно, что вы заинтересованы урегулировать вопрос о наследстве как можно скорее.

— Судя по всему, это случится не скоро.

— Да, но мы независимо ни от чего получим хороший гонорар. В соответствии с законом вам идут пять процентов от первой сотни тысяч долларов, четыре процента от следующих двухсот тысяч долларов и так далее.

Следующий квартал спутники проследовали молча. По пути им попадались прогуливающиеся туристы, семьи, направлявшиеся в музей «Метрополитен», целеустремленные любители спортивной ходьбы и бега трусцой. Наконец Бен собрался с мыслями и прервал молчание.

— Я пытался определить размеры наследства Патриции. Приблизительная сумма, с учетом недвижимости, составляет четыре с половиной миллиона долларов.

— Около того, — кивнул Оливер. — Но не забудьте о ее драгоценностях, коллекции живописи, ценных бумагах и мебели. Все это было приобретено до того, как цены на антикварные вещи, картины и драгоценные камни стали безумно высокими.

— Тогда почему же Нина Своуп не хочет объявить себя единственной наследницей Патриции?

— Трудно сказать, — задумчиво ответил Оливер. — Может быть, она не хочет иметь ничего общего со своей бабушкой.

— Вряд ли. И если бы это было на самом деле так, я думаю, что Нина сразу бы сказала мне, что рада, что старуха умерла и она не хочет ничего знать о ее деньгах, — сказал Бен. — Вряд ли Нина спустя столько времени питает к Патриции недобрые чувства. И кстати, вы не знаете, каким было финансовое положение Своупов?

— Думаю, что их можно назвать довольно богатыми людьми. Пол был преуспевающим финансовым советником, но они с супругой не любили пускать деньги на ветер, они редко появлялись в обществе. У них с Фрэнсис не было больших амбиций.

— Вы были с ними знакомы?

— Немного, — на губах Оливера появилась улыбка. — Помню зиму, лет двадцать назад, когда мы с Джорджиной посещали какое-нибудь благотворительное мероприятие, то обязательно оказывались за одним столиком с Полом и Фрэнсис. Забавно.

— Вы тогда знали…

— Нет.

Опять наступила пауза. До Семьдесят второй улицы ни один из спутников не произнес ни слова. Наконец Оливер заговорил:

— Чтобы ответить на ваш вопрос, скажу, что у родителей Нины было достаточно денег, чтобы жить в этом очень дорогом городе, дать дочери возможность учиться в частных школах и много путешествовать. Но они никогда не выставляли напоказ свое богатство.

— Патриция мне говорила, что фирма Нины процветает.

— Знаю, и это означает, что она не нуждается в наследстве только для того, чтобы поправить свое финансовое положение, — Оливер внимательно посмотрел на Бена. — Как вы считаете, Нина может передумать?

— Возможно, — сохраняя непроницаемое выражение лица, ответил Бен.

— А вы не думали о том, чтобы как-то… повлиять на нее?

— Оливер, это было бы неэтично.

— Очень рад услышать такой ответ. Мы оба знаем, что, когда речь идет о больших деньгах, некоторые адвокаты готовы принести себя в жертву ради высокой цели.

— Мне было бы очень приятно встретиться еще раз с Ниной Своуп.

— Но вы не собираетесь этого делать?

— Я не могу встречаться с Ниной только для того, чтобы оказать на нее давление и заставить выполнять нашу волю в вопросе, касающемся наследства. Я никогда не играл с женщинами в кошки-мышки и не собираюсь делать это сейчас. Кроме того, — добавил Бен, улыбнувшись, — мне бы вряд ли удалось провести Нину. Она бы сразу догадалась о моих намерениях.

— Она мне в чем-то напоминает Патрицию, — хмыкнул Оливер.

— Они обе — очень умные женщины. — Облако на мгновение закрыло солнце, и день сразу стал пасмурным. «Под стать моему настроению», — подумал Бен и продолжил. — Только тогда, когда началась вся эта неразбериха с пропавшим завещанием, я понял, как мало знаю о Патриции.

— Взаимно, мой друг. Я знал Патрицию около пятидесяти лет, считал себя ее другом, но все равно многое в ней осталось тайной.

— Патриция умела хранить секреты.

— Я думаю, что это результат обстановки, в которой она выросла. В годы первой мировой войны отец ее был весьма высокопоставленным офицером разведки.

— Насколько я знаю, Патриция в сороковые годы сама немного сотрудничала с секретными службами. В период между оккупацией Франции и бомбардировкой Пёрл-Харбора она совершила несколько поездок в Южную Америку.

— У нее было отличное прикрытие — оформление интерьеров роскошных отелей в Каракасе и Рио-де-Жанейро, не так ли? Но об этом она умалчивала точно так же, как и своем внебрачном сыне.

— Нина сказала мне, что Патриция сделала единственно правильный выбор в те далекие годы, — заметил Бен, чувствуя на себе пристальный взгляд Оливера. — Патриция никогда не говорила вам о своей беременности и о том, кто был отцом ребенка?

— Как я уже говорил, это была запретная тема, но по крупицам я собрал кое-какую информацию. Ее возлюбленный жил в Лондоне. Отец Патриции занимал довольно важный пост в нашем посольстве в Великобритании. Он внезапно умер, и Патриция приехала в Лондон, чтобы уладить все дела и пополнить свою коллекцию антикварных изделий. Дела у нее уже тогда шли успешно. Отец ребенка не хотел или не мог жениться на ней, поэтому Патриция взяла дело в свои руки, и думаю, что поступила наилучшим образом применительно к той ситуации, — закончил Оливер, подумав о том, как сильно изменился мир с тех пор, как он был молодым человеком.

Теперь они приближались к Сентрал-Парку, и народу на улице заметно прибавилось. Книжный магазин на Шестьдесят девятой улице решил воспользоваться потеплением и открыл на улице киоски с целью привлечь дополнительных покупателей. У киоска, где продавались книги по искусству, стоял Кимбалл Хьютон.

— Жаль, что мы не успели перейти через улицу, — пробормотал Бен.

— Сложный молодой человек, — проницательно заметил Оливер, — хотя то же самое можно сказать и о вас.

Бен рассмеялся.

— Ничего не поделаешь. Давайте остановимся, поздороваемся и посмотрим, что будет дальше.

Трое мужчин обменялись рукопожатиями. Все они познакомились друг с другом благодаря Патриции. Кимбалл и Бен одно время работали у нее и теперь время от времени играли друг с другом в сквош или теннис, когда им случалось оказаться в Йельском клубе.

— Хочешь найти какую-нибудь нужную книгу по искусству? — поинтересовался Оливер.

— Я уже нашел все, что мне нужно, — Кимбалл указал на три шпионских романа, которые он держал под мышкой. — Решил сегодня немного отвлечься от высокого искусства и прогуляться, пока опять не наступили холода.

Его прервал звонкий женский голос.

— Кимбалл… Я тебя потеряла. Вот книга, которую я давно искала, — проговорила, подходя к ним, очаровательная молодая женщина в бежевом кашемировом пальто, отделанном рыжей лисой. Она была чересчур высокой для того, чтобы быть балериной, и недостаточно худощавой, чтобы ее можно было принять за манекенщицу. — Надеюсь, я не помешала тебе и твоим друзьям?

Ким представил свою спутницу. Татьяна Волкович улыбнулась и произнесла несколько приветственных слов. В одной руке она держала толстую книгу по истории русского императорского балета, а второй цепко ухватила Кима за локоть.

— Почему бы тебе не пойти и взглянуть на дамские романы? — предложил Ким. — Мне надо поговорить с джентльменами.

— Этот вид литературы меня не интересует, но ради тебя я готова на все, — снисходительно улыбнулась Татьяна.

— Татьяна только делает вид, что не интересуется дамским чтивом, — поделился Ким с Беном и Оливером, когда та удалилась на безопасное расстояние.

— Я думаю, что ты не должен придираться к столь очаровательной даме, — мягко пожурил его Оливер.

— И я придерживаюсь такого же мнения, — сказал Бен. — Наверное, Татьяна имеет какое-то отношение к русской аристократии?

— Ее дедушка был русским графом, и, судя по тому, что сейчас происходит в России, Татьяна сама может скоро сделаться графиней.

— Как-то раз в молодости я был на спектакле, где танцевала Павлова, — мечтательным голосом произнес Оливер.

— Татьяна — не балерина, она — аукционер у Дигби-Моретон. И должен вам признаться, что как только встречу женщину, читающую книги, которые ругают критики, сразу женюсь на ней, — заявил Ким. — Хотя я уже знаком с такой женщиной, но подозреваю, что ее не интересует моя персона. Кстати, Бен, — добавил он холодно, — как прошел обед с Ниной Своуп в день Святого Валентина?

Хотя слова Кима и были полной неожиданностью, Бен и бровью не повел. У Кима были обширные связи, и он знал все, что ему надо было знать. Патриция как-то сказала, что в молодости Ким чуть было не лишился целой коллекции картин из-за собственной неосторожности и с тех пор держал нос по ветру и зорко следил за всем, что происходило вокруг.

— Раз ты сам только что сказал, что Нина не интересуется тобой, это только подтверждает мое мнение о том, что у нее хороший вкус.

— Неужели ты уверен, что она сидит у телефона и ждет твоего звонка? — язвительно поинтересовался Ким.

Со стороны Бен и Ким напоминали готовых вцепиться друг в друга драчливых петухов, ни один из которых не решался отважиться на первый бросок. И так было всегда, с того самого дня, когда Патриция познакомила их. Они оба любили подерзить, но ни один никогда не заходил слишком далеко, понимая, что это может разрушить их и без того хрупкую дружбу.

— Джентльмены, достаточно, — вмешался Оливер. — Я думаю, что Нине Своуп не понравился бы тот факт, что ее взялись обсуждать двое мужчин, с одним из которых она решила не поддерживать романтических отношений, а со вторым только что познакомилась и не успела еще решить, стоит ли продолжать это знакомство.

— Нас поставили на место, — усмехнулся Бен. Ему почему-то казалось, что Киму что-то известно. — Нам не стоило заводить речь о Нине Своуп, — добавил он.

— Абсолютно согласен, — подтвердил Ким и демонстративно посмотрел на часы. — Прошу меня извинить, но я пригласил Татьяну пообедать в «Милано» и заказал столик. Бен, я могу дать тебе совет…

— Попробуй…

— Это касается Нины… — Ким улыбнулся, но глаза его смотрели настороженно. — Она из тех женщин, которые умеют свить уютное гнездышко, что немаловажно для нас обоих, но мне, увы, не повезло… А тебе я бы посоветовал не упускать такой шанс, тем более что у тебя уже есть негативный опыт в этом плане.

Мужчины распрощались и разошлись в разные стороны. Часы пробили полдень, и настало время подумать об обеде, но Бену не давало покоя неожиданно зародившееся в его душе подозрение.

— Он знает, — наконец твердо произнес Бен.

— Вы уверены? — в голосе Оливера слышалось сомнение.

— Я очень хорошо знаю Кима и поэтому уверен, что он знает о том, что Нина — внучка Патриции.

— Может быть и так, — согласился Оливер, — но Ким не из болтливых и не станет распускать сплетни.

— Ким будет молчать только в том случае, если это послужит его интересам, — усмехнулся Бен. — Патриция как-то сказала, что Киму нужно встретить женщину столь же волевую, как и он сам, но нуждающуюся в его помощи и поддержке.

— А Патриция не говорила, какую женщину должны встретить вы?

— Нет, — быстро ответил Бен, не желая развивать эту тему. — Оливер, вы никогда не думали о том, что все протеже Патриции были для нее чем-то вроде сыновей?

— Я ждал, когда вы зададите этот вопрос, — сказал Оливер. — Не думаю, что у Патриции было сильно развито материнское чувство, работа была для нее смыслом жизни. Но ты, Ким и те два молодых человека, которые пришли после вас, явно разбудили в ней какие-то чувства, и она относилась к вам даже не как мать, а, скорее, как бабушка. И, может быть, благодаря этому Патриция решила расставить все точки над i.

— Теперь вам осталось только добавить, что она умышленно спрятала завещание, — Бен не мог удержаться от улыбки.

— Все возможно, — пожал плечами Оливер. — Но хватит о делах. Теперь я хочу войти в отель «Плаза», найти удобное местечко, сесть и отдохнуть.

— С удовольствием присоединюсь к вам. В такой день приятно пить холодный мартини, закусывая горячим пирогом с курицей. Это ведь ваше любимое блюдо?

— Да, хотя мой доктор и возражает против него. Ты — молодец, не приставай ко мне с советами. На следующей неделе мы с Джорджиной уезжаем во Флориду, и там мне уж не удастся себя побаловать.

— А я, если погода не изменится, наверное, съезжу на следующий уик-энд в Коннектикут.

— Разве вам нескучно одному в этом доме?

— Нет, у меня обычно много работы и, кроме того… я ведь не всегда бываю один, — улыбнулся Бен, вызвав смех у своего пожилого спутника. — И коль уж Нина решила выждать, я поступлю точно так же, а в этих случаях бывает полезно сменить обстановку.