Голос сердца

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Нина приехала в больницу в Гринвиче незадолго до полудня. Бен как раз оформлял в регистратуре свою выписку.

— Я думаю, что заключенные, покидая стены тюрем, заполняют меньше бумаг, — пошутил он, указывая на стопку документов.

— Вы — юрист, и вам, наверное, не привыкать к подобным процедурам, — ответила Нина, подходя к нему.

Они находились в канцелярии больницы — уютной, хорошо обставленной комнатке, стены которой украшали современные картины. Бен сидел за столом дежурной — пожилой энергичной женщины, углубившейся в изучение заполненных им многостраничных форм, которые так любят в больницах и страховых компаниях.

— И вы, должно быть, не первый раз держите в руках акт о дорожном происшествии, — предположила она.

— Да, но я первый раз вижу на нем свою фамилию, — улыбнулся Бен и вдруг понял, что очень рад видеть Нину и что эта радость никак не связана с ее обещанием поговорить о чем-то важном. — Я думаю, что скоро закончу.

— О, не торопитесь. Мелвин ждет в машине, а продукты мы упаковали в термоизоляционные коробки, — успокоила его Нина. Она волновалась по пути в больницу, опасаясь, что они оба испытают чувство неловкости при встрече, но все получилось так легко и естественно, что ее напряжение исчезло. — Я сказала Мелвину, что ему придется немного подождать. Честно говоря, я рассчитывала найти вас еще в палате.

— Поскольку мне нечем было заняться с утра, я решил одеться и выписаться из больницы, — Бен был одет в джинсы, бледно-голубой джемпер и белую рубашку. На ногах у него были кроссовки известной фирмы, а аккуратно сложенный плащ был перекинут через спинку стула. Если не принимать в расчет ссадины и синяки на его лице, он выглядел так, как будто собрался на загородную прогулку. — И кстати, кто такой Мелвин?

— Он работает сторожем у Клиффа и Мариссы Дугласов и попутно выполняет обязанности шофера. Он отвезет нас в ваш домик, затем вернется к Дугласам. После того как мы пообедаем и поговорим, я позвоню ему и он приедет, чтобы забрать меня.

— Так вы на самом деле не умеете водить машину? — изумился Бен.

Нина отрицательно покачала головой и собралась ответить, но ей помешала дежурная.

— Ну вот, мистер Уортон, — бодро объявила она, вручая Бену его медицинский страховой полис, копии всевозможных актов и бутылочку с лекарством. — Когда вернетесь в Нью-Йорк, обязательно побывайте у своего лечащего врача. А теперь можете идти, и советую вам хорошенько пообедать, — улыбнулась она.

Бен неловко поднялся со стула. Нина помогла ему надеть плащ, стараясь не прикасаться к нему, чтобы не причинить боль.

— Если бы я знал, что меня ждет такое обслуживание, я бы давно свалился к вашим ногам, — сказал Бен, когда они, попрощавшись с дежурной, выходили из приемного покоя больницы.

Нина рассмеялась и решила отнестись к словам Бена, как к шутке.

— Это еще не все, — сообщила Нина, когда они вышли на улицу. — Я захватила с собой карету.

Бен, не веря своим глазам, посмотрел на сверкающий лаком и хромированными деталями «крайслер-империал» и расхохотался.

— А я-то думал, что мне придется забираться в «рэйнджровер», в котором вы тогда были на шоссе.

— Разве я могла поступить так с вами? — Нина пристально глянула на своего спутника. — Мелвин, это мистер Беннет Уортон, — познакомила она мужчин.

— Рад узнать, что вы так быстро поправились, мистер Уортон, — отозвался Мелвин, высокий шестидесятилетний мужчина. — Усаживайтесь поудобнее, и я вас отвезу в усадьбу Эллиманов.

Нина первая уселась на заднее сиденье «крайслера», готовая помочь Бену, если в этом возникнет необходимость. Но Бен справился самостоятельно, хотя его лицо и исказила гримаса боли.

И Бен, и Нина понимали, что машина — не самое подходящее место для беседы на личные темы, поэтому вначале поговорили о погоде, благо день выдался великолепный, а затем Нина рассказала о том, как они с Мариссой в пятницу ехали из Нью-Йорка, опустив, естественно, некоторые подробности их беседы.

Наконец Мелвин свернул на частную дорогу, обсаженную высокими кленовыми деревьями, и вскоре они подъехали к симпатичному трехэтажному белому домику с темно-зелеными ставнями. Выйдя из машины, Нина не смогла скрыть своего восхищения. Бен отдал Мелвину ключ от черного входа и, когда тот туда направился, нагруженный сумками с продуктами, повел Нину к застекленной двери.

— Вы помните, что я сразу усомнился в окончательности вашего ответа? — спросил он, вставляя ключ в замочную скважину.

Как и в первую встречу, Бен почувствовал, что ему очень нравится Нина. Она не суетилась, не задавала ненужных вопросов, но по ее глазам и выражению лица Бен ясно видел, что она беспокоится о нем. Однако Бен понимал, что Нина не могла изменить свое решение только потому, что он стал жертвой дорожного происшествия. Она рассудительная женщина и приняла решение не под влиянием эмоций.

— Я рад, что вы как следует все обдумали, — добавил он.

— Сразу о делах. Мы ведь даже не успели войти в дом, — пожурила его Нина. Конечно, она все помнила. Как можно было забыть выражение глаз Бена, когда она собралась покинуть ресторан. Возможно, тогда и зародились первые сомнения в окончательности ее ответа. И, пожалуй, первый раз в жизни Нина пожалела о том, что не умеет водить машину. Кто знает, о чем бы они могли поговорить, если бы она сидела за рулем по дороге сюда? Но всему свое время, а в том, что они сидели рядом на заднем сиденье, тоже были свои преимущества. Иначе бы мысли о Бене мешали бы ей следить за дорогой. Нечего торопить события, вновь напомнила себе Нина.

— Когда вы сказали, что живете в домике для гостей, я нарисовала в своем воображении небольшой коттедж.

— Этот дом был построен в 1899 году и вначале был основным зданием в усадьбе, — объяснил Бен, когда они вошли в дом и он повесил в шкаф их плащи. — Моя фирма представляет интересы Эллимана и его семьи, и поэтому, когда я решил снять домик, чтобы уезжать из города на уик-энды, они предложили мне его. Обычно я приезжаю сюда в пятницу вечером, а по субботам катаюсь на велосипеде, бегаю или плаваю — в зависимости от времени года.

— Звучит очень мило, — заметила Нина, сомневаясь в том, что Бен проводит свои спортивные занятия в одиночестве. Наверняка его сопровождает такая же увлеченная физкультурой спутница. Конечно, неплохо было бы получить ответ на этот вопрос, но Нина понимала, что задавать его преждевременно, и поэтому сказала: — Наверное, это очень хороший способ снять стресс.

— А вы увлекаетесь бегом или играете в теннис?

— Я не побегу даже за автобусом, а мои успехи в теннисе не заслуживают того, чтобы их обсуждали, — ответила Нина, восхищенно разглядывая холл. Кремовые стены великолепно гармонировали с черным шерстяным ковром, украшенным розами, а на круглом столе, накрытом цветастой скатертью, лежали книги и стояла фарфоровая стэффордширская собачка. — Я немного играю в бадминтон и могу удержаться некоторое время на плаву в бассейне. Но больше всего я люблю ходить. И, кстати, как ваши ноги?

— Перебинтованы.

— Тогда сядьте отдохните, а я приготовлю обед.

— Вы так и не хотите дать мне какой-нибудь намек на предстоящий разговор? — продолжал настаивать Бен.

— До обеда? Ни за что! — негодующе воскликнула Нина. — Пока что скажите мне, где кухня, а потом у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить.

Закатывая на ходу рукава белого вязаного платья, Нина прошла через столовую, выдержанную в бело-голубых тонах, и улыбнулась, когда увидела кухню. В уютной комнате, оснащенной всевозможными техническими новинками, было солнечно, а на столе уже стояли сумки с продуктами, принесенные Мелвином.

Раскрывая сумку, Нина вдруг поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие заботиться о Бене. Ей бы хотелось спросить, что конкретно сказал ему врач, и узнать, какие у него любимые блюда. Но Нина понимала, что Бена удивило бы подобное поведение, так как она приехала сюда, чтобы обсудить деловой вопрос, и, кроме того, они почти не знали друг друга. Однако Нина надеялась, что обед поможет им немного сблизиться и ей будет легче завести речь о том, что ее волнует.

Нина намазала сливочным сыром ломтики хлеба, потом взялась за копченую рыбу, помидоры и пикули. Затем она поставила тарелки с сандвичами на тележку и покатила ее в гостиную.

Просторная солнечная комната чем-то напоминала гостиную в загородном доме Дугласов: она была обставлена просто, но элегантно и в ней было приятно проводить время в любое время года.

— А где же обещанный кофейный торт? — поинтересовался Бен, с трудом поднимаясь на ноги.

— Так и знала, что вы о нем спросите, — рассмеялась Нина. — Он на кухне, ждет своей очереди. Ну, теперь вы убедились, что не зря ждали всю ночь?

— Я так голоден, что забыл о синяках, ссадинах и царапинах.

Они составили еду на кофейный столик и уселись на кушетке у окна, из которого открывался вид на бассейн.

— Теперь я понимаю, почему вы любите здесь проводить уик-энды, — заметила Нина, когда они приступили к обеду. И она вдруг почувствовала, что ей не только приятно и легко в обществе Бена, но и то, что ее притягивают к нему неведомые силы. Однако Нина не знала, какие чувства в отношении нее испытывает Бен. Ну ничего, это выяснится позже. — Даже в это время года вид из окна замечательный, а в доме очень уютно.

— Бассейн наполнят водой в следующем месяце, к тому времени появится листва на деревьях и будет много цветов.

— Это можно расценить как приглашение? — спросила Нина, сама удивленная своей прямотой.

— А вы часто здесь бываете?

— Всегда, когда Марисса меня приглашает. У нашей семьи никогда не было загородного дома, и Марисса считает, что надо хоть как-то компенсировать теперь мое неполноценное детство.

— Бедный, обиженный ребенок, — нарочито трагическим тоном проговорил Бен. — И как же вы проводили лето в городе?

— Когда я была маленькой, то меня водили в дневной лагерь, а когда подросла, стала ходить на лекции по искусству в «Метрополитен». Кроме того, наша семья всегда много путешествовала. А вы?

— Ничего интересного, — коротко ответил Бен, ясно давая понять, что не собирается говорить на эту тему.

— Ну что ж… перейдем к кофе и торту?

Слегка прихрамывая и подшучивая над собой, Бен проводил Нину на кухню и взял немецкую кофеварку. Нина нарезала торт, они вернулись в гостиную и вновь расположились на кушетке. Настало время для беседы.

— Я хотела бы знать, — спокойно спросила Нина, — что вам известно обо мне и моих родителях?

— Немного, — признался Бен. — Патриция неохотно делилась информацией о своих семейных делах. Может быть, вы сами все расскажете? Хотя я и знаю кое-что, но мне бы хотелось подробности услышать от вас.

Много лет назад отец сказал Бену, что одно из самых главных удовольствий в жизни — это слушать, как интеллигентная женщина излагает свою точку зрения. Таким образом можно узнать кое-что новое и одновременно насладиться ароматом ее духов.

Нина откинулась на подушки и задумалась, собираясь с мыслями. Глядя Бену прямо в глаза, она заговорила ровным голосом.

— Я расскажу о той ночи, когда погиб мой отец.

У Бена пробежал по спине холодок. Он никак не ожидал, что Нина начнет свой рассказ подобным образом, но ей было виднее. Авиакатастрофа, в которой погиб Пол Своуп, предвосхитила те события, в результате которых они сидят сегодня рядом и беседуют.

— Раньше я интересовалась не антиквариатом, а модной одеждой, — начала Нина. — Поэтому я начала работать в «Блумингдейле» стажером. Это один из лучших универмагов, и я решила, что смогу там набраться опыта.

— Наверное, тяжелее всего было перед Рождеством? — предположил Бен.

— Пережив рождественскую распродажу в «Блумингдейле», можно считать себя готовым к любой жизненной ситуации, за исключением разве того случая, когда тебя захватят в заложники террористы. Но я неплохо справлялась, пока не поскользнулась на полу и не повредила колено. Хотя я и продолжала ходить на работу, но не могла долгое время проводить за прилавком стоя, поэтому меня направили на этаж, где продавали мебель, в отдел антикварных безделушек. Я сидела в салоне, отвечала на телефонные звонки и так далее… ничего интересного. За два дня до Рождества ко мне неожиданно пришел отец. У его клиента — известного комика, который находился во Флориде, — возникли серьезные финансовые проблемы, и отец собирался вечером вылететь в Майями. Но вначале он пригласил меня пообедать.

— Вы не отказались?

— Нет. На работе в тот день все не ладилось, и я была рада возможности провести часок-другой вне стен универмага. Я надела пальто, и мы пошли в один из папиных любимых ресторанчиков, — у Нины на глаза навернулись слезы, но она продолжила рассказ. — После обеда папа проводил меня назад, но я не стала, как обычно, заходить в здание, а подождала, пока он сел в такси. А через несколько часов, за пятнадцать минут до закрытия, к моему столу подошли трое сотрудников администрации и попросили пройти вместе с ними в пустой кабинет.

— Вы, должно быть, решили, что вас собираются уволить?

— Да, в первую минуту, но тут же поняла, что что-то случилось. Моя мать позвонила в универмаг… как только услышала сообщение по радио. Самолет разбился неподалеку от аэропорта Майями.

Нина сняла очки и закрыла руками лицо, по которому текли слезы. Она не представляла, какую реакцию вызовет она, плачущая, у Бена, стыдилась своей минутной слабости и пыталась как можно скорее взять себя в руки.

— Извините, — с трудом выговорила она. — Я не хотела…

— Все в порядке, — ответил Бен и бережно обнял Нину. — Я ничего не знал и понимаю, почему Патриция всегда хранила молчание. Ей тоже было тяжело.

Нина прижалась лицом к плечу Бена. Несмотря на то, что на душе у нее было тяжело, она не могла не признаться себе, как приятно ей в объятиях Бена. От него пахло какой-то терпкой мужской парфюмерией, руки Бена нежно поглаживали ее плечи, и он нашептывал ей на ухо слова утешения. Нина могла бы целую вечность провести в его объятиях, но надо было закончить начатый разговор.

— Знаете, что я сказала отцу на прощание? — спросила Нина, поднимая голову и глядя Бену прямо в глаза. — Отправляясь в деловую поездку, отец всегда покупал в аэропорту страховой полис и оформлял его на меня. Он начал так делать, когда я была совсем маленькой, и со временем это стало нашей семейной традицией. Вот и в тот вечер, когда он уже садился в такси, я пожелала ему доброго пути и напомнила о страховке.

— Все мы иногда говорим то, о чем жалеем после, — утешил ее Бен, неожиданно вспомнив свой давний разговор с Патрицией. «Почему ты женился на этой идеалистке, которая стала адвокатом только для того, чтобы защищать воров и бродяг? Вы же совершенно разные люди», — спросила тогда Патриция. И его ответ: «Почему вы так говорите, Патриция. Можно подумать, что у вас есть внучка, на которой вы собираетесь женить меня?»

— После катастрофы начались бесчисленные судебные процессы, — продолжила Нина. — Несколько месяцев мы с матерью только и делали, что ходили с одного заседания на другое. Мы познакомились со многими адвокатами, среди них были и хорошие, и плохие. Я научилась разбираться в них, хотя это далось мне с трудом.

Бен вытянул руку на спинке кушетки и обрадовался, когда Нина откинулась на нее.

— Я не мешаю вам? — спросила она, касаясь головой его руки.

— Нет, нисколько.

— И как раз в то трудное время мать рассказала мне о Патриции, — после небольшой паузы сказала Нина. — Может, время было выбрано не очень удачно…

— Ваша мать могла бы подождать, пока закончатся все судебные разбирательства.

— Мы с мамой очень близки и понимаем друг друга, хотя, конечно, у нас бывают и разногласия. И когда она решила рассказать мне об отце и Патриции Росситер, то предложила сделать выбор.

— Какой выбор?

— Мама сказала, что должна рассказать мне кое-что важное об отце, но чтобы я сама решила, когда ей лучше это сделать: немедленно или же по окончании судебных процессов.

— Вы решили не откладывать.

— Я не представляла, о чем может идти речь, да и какое значение могла иметь еще одна проблема? Лучше было узнать все сразу, — Нина на мгновение закрыла глаза. — Мы обе были очень злы на Патрицию.

— За то, что она отказалась от вашего отца?

— Нет, об этом я уже вам сказала во время нашей первой встречи. Но мы обе чувствовали, что раз Патриция отдала ребенка Своупам, она должна была забыть о его существовании и не пытаться встретиться с ним. И куда делись ее хваленые манеры? Неужели она думала, что, если пришлет нам письмо с соболезнованиями, мы станем показывать его всем знакомым?

— Я думаю, что Патриция была в шоке. Не подумайте — я не пытаюсь оправдать ее, — быстро добавил Бен, заметив выражение глаз Нины. — Мой брак дал трещину, работы было по горло, и я не очень обращал внимание на то, что не касалось меня лично. Я очень удивился, когда случайно узнал от общего знакомого, что Патриция внезапно отменила свой традиционный, предрождественский, званый ужин. Позже ее дворецкий сказал мне, что в течение двух недель она не выходила из дому и не отвечала на телефонные звонки.

— И она ничего вам так и не объяснила?

— Практически ничего, как я теперь понимаю.

Нине очень хотелось расспросить Бена о его знакомстве с Патрицией, при каких обстоятельствах оно произошло, тем более, что ей не давали покоя слова, сказанные на прощание Кимом Хьютоном. Но она инстинктивно чувствовала, что не стоит торопить события.

— Похоже, что Патриция оказала влияние на жизнь каждого из нас, — заметила Нина. — Моя мать сказала, что она обладала особым энергетическим полем, которое продолжало воздействовать на людей, даже когда ее не было рядом.

— Вполне возможно, — согласился Бен.

— Патриция смогла затронуть даже мою душу. Вы готовы слушать дальше? — улыбнулась Нина.

— После такого обеда я — весь внимание, — шутливо отозвался Бен.

В глубине души, несмотря на опасения, которые он высказал Оливеру, Бен был уверен, что Нина изменит свое первоначальное решение. И он понимал, что она сделает все не торопясь и будет руководствоваться своими интересами. Даже печальная история, которую Нина только что поведала ему, была рассказана не случайно. Бен должен был узнать самое худшее, прежде чем начать разговор о том, как быть дальше.

— Накормите меня русским кофейным тортом, и я удвою свое внимание.

— Учту, — с облегчением рассмеялась Нина. — И я не хочу, чтобы вы думали, что я занимала выжидательную позицию. Вопрос слишком серьезен, чтобы решать его сгоряча.

— Патриция бы одобрила ваше поведение.

— Надеюсь, что это было бы на самом деле так, потому что я решила объявить себя ее наследницей, — на мгновение Нина была почти разочарована наступившей паузой, но тут же вспомнила, что они ведут речь о решении сложной юридической проблемы и эмоции здесь неуместны. — Это решение я приняла вчера вечером.

— Я знаю, что вы — не капризная женщина, но все равно помните, что как только делу будет дан законный ход, пути назад не будет, — предупредил Бен.

— Может быть, мое решение выглядит несколько запоздалым, но я уверена, что оно правильное, и больше его не изменю, — ответила Нина. — Вчера за ужином разговор зашел о вещах, о которых я и не подозревала. Патриция упомянула в завещании многих своих старых друзей. Они либо больны, либо испытывают финансовые затруднения. И им нужно помочь. Это была воля Патриции, и мой долг исполнить ее.

— Когда все вопросы по оформлению наследства будут решены, — добавила Нина, испытывая знакомое чувство возбуждения, охватывающее ее, когда она бралась за дело, в окончательном результате которого не была уверена, — я стану богатой и добьюсь известности. Но не эти соображения заставили меня принять решение. В первую очередь я должна выполнить обещания Патриции, данные людям, рассчитывавшим на ее помощь.

Бен грустно наблюдал за отъезжающим «крайслером». Ему не верилось, что всего лишь двадцать минут назад Нина сидела рядом с ним, плакала и смеялась, искренне рассказывала о своих семейных делах. И вот уже автомобиль увозил ее назад к Дугласам.

Бен был доволен решением Нины признать себя наследницей, потому что был не только распорядителем наследства Патриции, но и ее другом. «Хотя, конечно, это не повод для торжества», — подумал Бен, заходя внутрь и закрывая за собой дверь. Он очень любил этот дом, но внезапно, после отъезда Нины, дом показался ему слишком большим и неуютным. Бен направился на кухню. Именно сюда они пришли с Ниной, когда все обсудили и пришли к выводу, что теперь надо встретиться с Оливером Уотсоном.

На столе стояла тарелка с остатками кофейного торта. Нина настояла, чтобы он оставил его у себя, и предложила вымыть посуду и навести порядок. Бен отказался, сказав, что тогда ему совсем нечего будет делать после ее отъезда.

Когда за Ниной приехал Мелвин, Бен на прощание пообещал договориться о встрече с Оливером Уотсоном как можно скорее. Нина согласно кивнула в ответ, после чего надела плащ и торопливо попрощалась. Они оба внезапно почувствовали, что очень устали и что им не о чем говорить. Вместо ожидаемого облегчения от того, что проблема была решена, Бен чувствовал пустоту на душе. Раны опять заныли, и Бен вдруг подумал: как же могло так случиться, что ему стало пусто и одиноко без женщины, которая в общем-то была совсем не в его вкусе.

Сразу по возвращении к Дугласам Нина сослалась на головную боль и направилась в спальню для гостей, в которой Марисса всегда размещала ее. Теперь, лежа в постели, она вспоминала подробности их беседы с Беном. Вначале все было хорошо, но стоило ей объявить о своем решении, как лицо Бена замкнулось и манера вести себя стала немного отстраненной. Он даже не стал протестовать, когда Нина сказала, что собирается уехать.

Вряд ли он был очень удивлен ее решением. В глубине души Беннет Уортон наверняка был уверен, что Нина передумает. Но почему же он не одобрил причину, заставившую ее пересмотреть свое первоначальное решение?

«Это было не свидание, а деловая встреча между наследницей и распорядителем имущества», — напомнила себе Нина, поправляя подушки. Возможно, Бен решил, что в подобной ситуации он не имеет права проявлять эмоции. Да и Нина бы заподозрила неладное, поведи Бен себя чересчур дружелюбно. Они не были ни любовниками, ни друзьями и, по сути, едва знали друг друга…

«Все равно что-то не так», — подумала Нина, закрывая глаза и надеясь на скорое действие таблетки от головной боли. Она не могла избавиться от впечатления, что Бен ждал, что Нина объявит себя наследницей только для того, чтобы тут же раздать все деньги, выполняя последнюю волю Патриции.