Голос сердца

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Начало апреля — не самое лучшее время года для Коннектикута. Снега уже нет, а первая зеленая листва появится только через несколько недель. Но в эту первую субботу апреля художники по интерьеру, антиквары, букинисты, собравшиеся на аукцион, обращали мало внимания на прохладную погоду и оголенные ветви деревьев.

Они приехали, чтобы принять участие в выгодной распродаже имущества великолепного старого особняка, носившего название «Уиллоу-Хилл».

Особняк находился вблизи Гринвича и был построен в начале столетия, затем достраивался в двадцатые годы. Кирпичное здание в георгианском стиле производило очень приятное впечатление, но трое детей недавно умершего владельца поместья решили расстаться с наследством и продали его британской рок-звезде, решившей перестроить и модернизировать особняк. Наследники также объявили, что готовы расстаться с коллекцией антиквариата, собранного их отцом.

Аукционеры осмотрели весь дом, издали каталог и разослали приглашения заинтересованным лицам. В бальном зале должна была состояться распродажа мебели и картин. Книги намеревались продавать прямо в библиотеке, а остальные вещи — в обеденном зале и музыкальной комнате.

— Мне этот аукцион напоминает предрождественскую распродажу в супермаркете. Я не могу себе представить, чтобы наследники, к примеру Чемберлена, выставили бы на продажу его банные полотенца, даже если бы были уверены, что на них найдется покупатель, — сказала Нина Мариссе, когда они, оставив машину у ворот, где уже стояло множество автомобилей, направились по извивающейся среди деревьев мощеной дорожке к дому.

— Зря ты так думаешь, — усмехнулась Марисса. В свои тридцать девять лет она уже приобрела достаточный опыт и поняла, что стоят эти наследники благородных фамилий. В погоне за местом под солнцем они забывают о своих корнях и часто спускают по дешевке и полотна Матисса, и старое серебро от Тиффани, потому что думают, что на вырученные деньги они приобретут новые сокровища.

Войдя в просторный вестибюль, женщины сняли плащи и бросили оценивающие взгляды на свое отражение в огромном зеркале. На Мариссе были брюки от Армани светло-коричневого цвета, шелковая блузка в тон и коричневый шерстяной жакет. Нина выбрала для аукциона черные брюки из саржи, бордовую шелковую блузку с высоким воротником и черный с бордовым жакет. Подруги специально обули туфли на низком каблуке, предвидя, что день предстоит долгий и, возможно, придется провести его на ногах.

— Представляю, каким был этот дом при хозяине, — восхищенно заметила Нина, разглядывая широкую лестницу и просторный холл, и достала из сумки каталог. — Должно быть, здесь работали не один год по оформлению интерьера.

— Я слышала, что в 1914-м свою руку приложила Эльза де Вульф, а в двадцатые и тридцатые годы сюда приезжали Элинор Браун и Руби Росс Вуд, — ответила Марисса, когда они направлялись в бальный зал, поминутно останавливаясь, чтобы поздороваться с коллегами. — К сожалению, в сороковые годы стало модно для отделки каждой комнаты нанимать разных художников по интерьеру. И именно тогда твоя бабушка отделала небольшую гостиную наверху.

— Правда? — Каково бы ни было ее личное отношение к Патриции, Нина всегда с уважением относилась к таланту. — Как она выглядит?

— Роскошная мебель в стиле Людовика Пятнадцатого, инкрустированные столики, расписанные вручную позолоченные рамы у зеркала, — Марисса осталась довольна реакцией Нины на свои слова. Может, теперь она начнет спокойно говорить о Патриции? — Комната выглядела великолепно, но можешь не подниматься наверх. Там давно ничего нет.

— Интересно, как выглядел бы дом, если бы его целиком отделала Патриция? — задумчиво произнесла Нина. Собралось уже довольно много народу. Все ждали, когда часы пробьют десять и начнется аукцион. — И что бы сказала Патриция об этой распродаже?

— Она бы сказала, что, если наследники оказались такими дураками, раз уж решили расстаться с великолепными вещами, она воспользуется их глупостью и не упустит возможности стать владелицей роскошных предметов. Во всяком случае, так сказала бы моя бабушка — Серена Кортланд, а поскольку они с Патрицией принадлежали к одному поколению… — Марисса не закончила свою мысль.

— Мы не оправдываем их ожиданий, — сказала со смехом Нина. Они договорились о том, где встретятся во время перерыва, так как прозвучал сигнал, возвещающий о начале аукциона. — Но я твердо знаю, — добавила она, — что если бы обе наши бабушки были сегодня здесь, они бы посоветовали нам наслаждаться жизнью и не расстраиваться, если мы и упустим что-нибудь из понравившихся вещей. Мы обязательно купим все, что нам нужно!

Несколько часов спустя Нина призналась сама себе, что очень довольна сегодняшним днем, хотя у нее ныла спина и голова раскалывалась от боли. Она упустила пару прекрасных серебряных викторианских ложек и отделанную бархатом кожаную шкатулку с позолоченными ложечками для ягод, но приобрела подсвечники из цветного стекла работы Стейбейна и десять десертных тарелок 1920 года. Кроме того, Нина стала обладательницей лакированной китайской коробочки для чая, небольшого расписного кашпо, нескольких эмалированных коробочек размером не более трех дюймов и шкатулки из черепаховой кожи, инкрустированной золотом.

После обеденного перерыва аукцион продолжил свою работу. Нина пополнила свою коллекцию французскими позолоченными пудреницами, несколькими серебряными рамками для картин в стиле арт-деко, дюжиной французских хрустальных солонок и антикварным блюдом для спаржи.

— Как ты думаешь, что стало с теми вещами, которые оценочная фирма не выставила на аукцион? — спросила Нина Аманду Лин Тэйлор, когда они стояли в пустой оранжерее, ожидая, пока сотрудники, занимающиеся доставкой покупок клиентам, заполнят все необходимые документы. — Мы с Мариссой шутили на тему, что наследники были бы рады и полотенца выставить на продажу, но теперь я думаю — а действительно, где же остальное?

— Мне пришла в голову та же самая мысль, — ответила Аманда — стройная молодая женщина, одного с Ниной роста, чьи тонкие каштановые волосы сегодня были заплетены в косичку. — Я слышала, как одна из продавщиц сказала, что здесь была куча хлама — это ее слова, не мои, — который вывезли в конюшню и завтра на него приедут взглянуть старьевщики.

— А может, нам стоит тоже пойти туда? Прямо сейчас, — сказала Нина с многозначительной улыбкой. — У меня есть предчувствие…

— У меня тоже, а раз мы с тобой друг другу не конкуренты…

— Чего же мы тогда ждем?

Всем антикварам, независимо от размаха их бизнеса, присуща одна черта: все они обладают «предчувствием». Именно благодаря этому «нюху» им удается находить свои сокровища. Конечно, предчувствия не всегда оправдываются, но никто никогда и не пренебрегает ими. И сейчас было неважно, что Нина и Аманда терпеть не могли друг друга — значение имело только то, что их интересы в приобретении антиквариата не совпадали.

— Мы оказались правы, — отметила Нина, когда они увидели, что было свалено в конюшне под видом хлама.

Аманда купила покрывала, бело-голубые кувшинчики начала столетия, очаровательных плюшевых медведей и охотничьи манки. Нина с удовольствием приобрела льняные полотенца и салфетки, фарфоровые супницы времен депрессии, путеводители, книги по интерьеру, опубликованные лет шестьдесят назад, и уйму старых журналов мод.

Ее покупки разместились в нескольких больших пакетах. Нина перенесла их в машину, сложила на заднее сиденье, рядом положила свой плащ, а сама устроилась рядом с местом водителя.

Марисса по-прежнему была на аукционе, ожидая, когда будут выставлены деревянные панели, и Нина решила скоротать время за разглядыванием старых журналов «Вог» и «Харпер Базар». Ей в руки попал номер за октябрь 1939 года, и, перелистывая его, она наткнулась на статью, посвященную интерьеру, и тут ее внимание привлекла знакомая фамилия.

«Все, кто видел новую квартиру Патриции Росситер, восхищаются отделкой ее столовой, стены которой окрашены в белый цвет и отделаны позолотой, но больше всего внимание привлекают китайские лакированные панели. Центральное место в столовой занимает гигантская филиппинская раковина, установленная на позолоченном основании. Художница, принимая гостей, наполняет раковину льдом и бутылками с шампанским».

«Вот бы увидеть все это собственными глазами!» — подумала Нина, закрывая журнал. Может быть, пока она сидит здесь и пытается принять решение, по квартире Патриции ходит оценщик и пытается определить, что из ее коллекции могло бы пользоваться сейчас спросом?

Вчера, во время поездки, когда Марисса заговорила о Патриции, Нина вдруг поняла, что секрет перестает быть секретом, когда о нем узнает хоть один посторонний человек.

«Но все равно пока что рановато выносить эту тайну на всеобщее обсуждение», — подумала Нина, обратив внимание на промчавшегося мимо машины велосипедиста.

Нина напомнила себе еще об одной стороне проблемы: ведь если она не объявит себя наследницей Патриции и последнее завещание не будет найдено, то тогда в силу вступит старое завещание. Но может случиться и так, что все наследство, ввиду спорности ситуации, отойдет штату Нью-Йорк. И вот тогда уже Нина ни за что не сможет признаться, что Патриция приходилась ей бабушкой, ибо все сочтут ее идиоткой за то, что она не стала претендовать на наследство.

И, конечно, ее критики будут абсолютно правы. Нельзя сначала отказаться объявить себя наследницей Патриции, а потом вдруг заявить о своем родстве с ней.

Велосипедист, недавно проехавший мимо машины, в которой она сидела, возвращался назад. Он находился слишком далеко, чтобы Нина могла разглядеть его лицо. Она увидела, что сзади к велосипедисту приближается автомобиль, и подумала, что он собирается переехать на другую полосу. Но внезапно автомобиль прибавил скорость, отбросил велосипед с ездоком на обочину и умчался прочь.

Нина схватила телефонную трубку и набрала «911».

— Меня зовут Нина Своуп. Я нахожусь в Уиллоу-Хилл, это в районе Раунд Хилл-роуд. Только что случилось дорожное происшествие — автомобиль сбил велосипедиста. Нет, автомобиль уже скрылся… Велосипедист лежит без движения… Нет, я не вижу кровь — я нахожусь слишком далеко от места происшествия… Да, пришлите полицию и машину «скорой помощи», а я пока посмотрю, смогу ли я чем-нибудь помочь.

Нина достала из багажника красно-черный шотландский плед и бросилась к месту падения велосипедиста. Почему-то она обратила внимание на внезапно наступившую тишину, не слышно было голосов, по шоссе не проезжала ни одна машина. Нина склонилась над пострадавшим. Крови не было видно, и, к счастью, на голове велосипедиста был шлем. «Руки и нога, конечно, сильно поцарапаны, но это чепуха по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы голова велосипедиста была бы не защищена», — подумала Нина, наклонившись, чтобы укрыть мужчину пледом. Она всмотрелась в его лицо и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Хотя на щеке велосипедиста и красовалась здоровая ссадина, и одет он был не столь безукоризненно, как в их прошлую встречу, это был несомненно Беннет Уортон.