Грешная тайна

Глава 6

Рассвет был чудесный — мягкий и нежный, как материнские объятия. Именно такие рассветы ему нравились.

Пришпорив коня, Майкл перевел его в легкий галоп. Эта утренняя скачка являлась частью его дневного распорядка, но, памятуя о недавних событиях, он выбрал сегодня другой маршрут. Сейчас, при быстрой скачке, бок немного болел, но он знал, что рана довольно скоро заживает — ведь в Испании у него бывали и более серьезные ранения.

Да-да, рана очень быстро заживет… И вообще, настроение у него сейчас очень даже неплохое. В конце концов, он весьма достойно провел свою брачную ночь, и все складывалось замечательно.

Дорожки в парке скрывал низко стелившийся туман, и Майкл, натянув поводья, придержал Гектора и направил его на самую широкую тропинку. А минуту спустя ему в голову пришла совершенно неожиданная мысль.

— Все-таки странно… — пробормотал маркиз, невольно улыбнувшись.

Да, действительно странно. Конечно, Джулианна очень красива, поэтому он не сомневался, что сумеет проявить себя в постели должным образом, но ее реакция была не совсем такой, какую он ожидал.

Разумеется, он постарался доставить ей удовольствие, однако и не предполагал, что она будет отвечать с такой страстью. Он ожидал от нее совсем другого… Ожидал покорности и сдержанности. Возможно, это из-за того, что она в его присутствии всегда казалась необыкновенно скромной и отчасти даже чопорной. Выходит, ошибся. Что ж, ничего удивительного. Ведь он, в сущности, почти не знал ее.

Интересно, изменилось бы что-нибудь, если бы он еще до свадьбы узнал ее получше? И согласился бы он в таком случае жениться на ней?

Нет, наверное, ничего бы не изменилось. Ничего не изменилось бы даже в том случае, если бы она была толстой и некрасивой. Да, он все равно согласился бы на этот брак.

Майкл прекрасно помнил лицо отца, когда тот обратился к нему с просьбой подумать о женитьбе. Да, именно так — обратился с просьбой подумать. Герцог Саутбрук никогда никого ни о чем не просил, но в ту минуту в глазах его была мольба, даже отчаяние. Его отец и отец Джулианны были близкими друзьями, и в молодости, женившись, они почти одновременно поклялись поженить своих детей, если Господь дарует им их. Родился Гарри, а потом, десять лет спустя, на свет появилась Джулианна. И обручение состоялось, когда малышка еще лежала в колыбели. И всю свою жизнь она знала, что однажды станет маркизой Лонгхейвен, а потом и герцогиней Саутбрук. Но о нем, Майкле, она, конечно же, всегда думала как о своем будущем девере.

Но случилось то, что случилось. И теперь они муж и жена. Нет смысла размышлять о том, что было бы, если бы Гарри остался жив.

«Джулианна моя жена, — напомнил себе Майкл. — И она на редкость красивая и страстная. Мы супруги. Так решила за нас судьба».

И все же мысль о том, что Джулианна оказалась совсем не такой, как он представлял, очень его волновала. О, она оказалась необыкновенно страстной. Он прекрасно помнил ее громкие вздохи и стоны — они до сих пор звучали у него в ушах.

К своему удивлению, маркиз понял, что Джулианна очаровала его. Очаровала и обезоружила. А ведь он женился на ней только из чувства долга. Поэтому все время до свадьбы относился к своему браку как к любому другому заданию, то есть считал, что его нужно выполнить добросовестно, но не более того. И вот теперь… Что же теперь делать? Как относиться к молодой жене? Пока что он не мог ответить на этот вопрос, и это очень его беспокоило.

Майкл давно уже решил, что отправит жену в поместье, когда она забеременеет. Потому что здесь, в Лондоне, она отвлекала бы его от важных дел. Но вот сейчас он вдруг почувствовал, что не хочет расставаться с Джулианной. Так что же делать?

Час спустя маркиз повернул к дому, так ничего и не решив. Он точно знал, что должен выяснить, кто жаждал его смерти, кто устроил покушения на него. И конечно же, следовало позаботиться о том, чтобы других покушений не было. К счастью, Джулианна не докучала ему расспросами о ране, но ее любопытство было вполне объяснимо. И он почти не сомневался: она что-то заподозрила, то есть догадалась, что его повязка — это вовсе не результат несчастного случая.

Проклятие! Что же делать?!

Все эти раздумья привели к тому, что маркиз возвращался домой уже не в таком хорошем настроении, и теперь неоклассическое великолепие Саутбрук-Хауса вызывало у него тоску и даже некоторое раздражение. Особняк же, раскинувшийся на обширном участке Мейфэра, был воистину роскошен особенно сейчас — в лучах восходящего солнца. Но теперь, после смерти Гарри, Майкл частенько говорил себе: «Увы, никакое богатство не может гарантировать счастливую судьбу». Более того, сейчас он задумался о том, что, возможно, окажет плохую услугу своему будущему ребенку, если тот действительно появится на свет. Ведь никто не может быть уверен, что его в дальнейшем ждет счастливая жизнь.

— В любой момент с каждым из нас может произойти все, что угодно, — пробормотал маркиз. И тут же спросил себя: «А что делать, если Джулианна уже беременна? Ведь довольно часто случается так, что хватает одного раза…»

Подъехав к дому, маркиз спешился и бросил поводья подбежавшему конюху. Тот поспешно увел жеребца в конюшню, а Майкл, поднимаясь по ступеням парадной лестницы, думал о том, что должен как можно быстрее определиться, должен решить, как построить свои отношения с молодой женой.

— Доброе утро, милорд, — приветствовал его дворецкий, распахнувший дверь. — Полагаю, вы хорошо покатались.

Майкл кивнул и ответил:

— Да, неплохо, Рутгере. Погода сегодня замечательная.

Седовласый дворецкий улыбнулся и подтвердил:

— Совершенно верно, милорд. Погода великолепная.

Маркиз прошел в просторный холл. Стаскивая перчатки, спросил:

— А большинство гостей еще в постели?

— Совершенно верно, милорд, — подтвердил дворецкий. — Ведь празднование закончилось совсем недавно…

— Я видел, что на подъездной дорожке все еще стоит множество экипажей, — продолжал Майкл. — Приятно, что праздник имел успех.

— Да, несомненно, милорд.

Его брачная ночь тоже оказалась неожиданным успехом, но об этом Майкл не собирался кому-либо говорить. Немного помолчав, он заявил:

— Пожалуй, я заберу завтрак к себе наверх, чтобы избежать новых поздравлений. Полагаю, что с меня хватит.

— Я вас понимаю, милорд, — кивнул Рутгере. — Поздравления — это очень утомительно.

Поскольку этот дворецкий служил в их семье сколько Майкл себя помнил, он, не удержавшись, спросил:

— А моим родителям торжество понравилось?

Он действительно задал такой вопрос слуге? Но с другой стороны, Рутгере гораздо больше, чем просто слуга. Этот человек давно уже стал как бы частью дома, в каком-то смысле даже членом семьи. Так что это был вполне уместный вопрос.

Рутгерс вдруг смутился и заморгал, потом, откашлявшись, пробормотал:

— Ваша матушка, милорд, сейчас вполне счастлива. Сейчас она совсем другая, чем тогда… Ну, после того.

После смерти Гарри. Майкл понял, что дворецкий хотел сказать именно это. Что ж, так и должно быть. Ведь именно поэтому он и согласился на брак.

Молча кивнув, Майкл направился к широкой лестнице в конце холла. Было еще рано, и он подумал, что жена скорее всего еще не проснулась. Он оставил Джулианну спящей; она спала в его постели, и каждый ее вдох чуть поднимал восхитительную грудь под тонкой льняной простыней.

«Пожалуйста, поцелуйте меня еще раз» — кажется, так она сказала.

Ни один нормальный мужчина не смог бы не откликнуться на эту просьбу, произнесенную нежным, чуть хрипловатым шепотом. А он, Майкл, конечно же, вполне нормальный мужчина. И само собой разумеется, что он тотчас же снова возбудился. Во второй раз он был уже менее сдержан, а его молодая жена, вне всяких сомнений, получала удовольствие от соития.

О, это было восхитительно!

Однако сейчас, в суровой реальности утра, ему предстояло решить, что дальше с ней делать.

Джулианна перевернулась на бок, медленно просыпаясь. Чуть приоткрыв глаза, подумала: «Да ведь я одна… в незнакомой комнате».

Приподнявшись, она осмотрелась, однако почти ничего не увидела, — синие шелковые драпировки на широкой кровати с замысловатой резьбой и шторы на высоких окнах, затемнявшие комнату, мешали разглядеть все как следует. Но все же было понятно, что она в спальне мужа.

И тут же на нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, и Джулианна, почувствовав, как вспыхнули щеки, невольно застонала. К тому же она вдруг поняла, что лежит под тончайшей простыней совершенно нагая.

Ее ночная рубашка валялась на полу у кровати, а пеньюар у окна, где стоял Майкл, когда она вошла в комнату.

Снова приподнявшись, Джулианна вдруг ощутила резкую боль между ног и почувствовала на внутренней стороне бедер что-то липкое… Стараясь не делать резких движений, она села на постели и повернулась к камину. На каминной полке мерно тикали часы, но никаких других звуков она не уловила.

Да, муж, конечно же, ушел, когда она еще спала. «Как странно пробуждаться в постели мужчины, которого почти не знаешь», — подумала Джулианна. Разумеется, она еще в церкви прекрасно знала, что должно произойти. Нет, не в церкви — она намного раньше все знала. Но одно дело знать, и совсем другое — испытывать.

К тому же было очевидно: ее первая брачная ночь оказалась совсем не такой, как ей представлялось. Майкл был с ней очень ласков, и этого она никак не ожидала. Более того, следовало признать, что ей очень даже нравились все его ласки, хотя сейчас было неловко об этом вспоминать.

Но почему же она не ожидала от мужа ничего подобного? Ответ очевиден. Потому что она очень плохо его знала, — в сущности, совсем не знала…

Впрочем, нет — кое-что она все-таки о нем знала. Знала, например, что Майкл всегда был очень вежлив, временами даже очарователен, хотя гораздо чаще замкнут, молчалив: казалось, он что-то скрывал. Но что именно? И почему?

И эта его сдержанность… О, она чувствовала ее даже в постели. Чувствовала, что он не хотел терять над собой контроль.

Еще до свадьбы она считала Майкла сложным человеком, а теперь, узнав его немного лучше, лишь утвердилась в этом своем мнении.

— Вижу, вы уже проснулись, — послышался вдруг его голос, — Может, хотите, чтобы я позвонил и вызвал вашу горничную?

Джулианна в испуге вздрогнула — она не слышала, как открылась дверь. Чуть повернувшись, она взглянула на мужа, стоявшего у порога. На нем был костюм для верховой езды — белая рубашка без галстука, светло-коричневые бриджи и начищенные до блеска сапоги. Брови же его были приподняты, и, как всегда, он казался таинственным, загадочным и непостижимым. И одновременно необычайно привлекательным со своими густыми каштановыми волосами и удивительными зеленовато-золотистыми глазами. Но увы, теперь муж снова превратился в не знакомца — словно забыл о том, что происходило между ними совсем недавно. Да, пока она спала, исчез нежный любовник, и теперь перед ней снова появился чрезвычайно сдержанный и вежливый аристократ.

Джулианна откашлялась и, покраснев, пробормотала:

— Я пройду в свою комнату и сама вызову ее, милорд.

— Можно и так. — Он пожал плечами и добавил: — Пожалуйста, извините меня, если я чем-нибудь вас обидел.

— Нет-нет, вы ничем меня не обидели, — ответила Джулианна, прижимая к обнаженной груди простыню.

Муж какое-то время молчал, потом, глядя на нее все с тем же холодным равнодушием, проговорил:

— Мне очень жаль, миледи, но, боюсь, у меня очень много дел. Хотя, возможно, мы с вами сегодня еще увидимся. Кажется, моя матушка собиралась устроить поздний ленч, поскольку у нас осталось много гостей. И если получится, я присоединюсь к вам.

«Если получится? Но разве мы не молодожены?» — с удивлением подумала Джулианна.

Господи, что это значит? Почему он так говорите ней? И неужели так теперь будет всегда? Джулианна молчала. Она не знала, что ответить. А Майкл, поклонившись, повернулся и прошел в свою гардеробную. Глядя на закрывшуюся за ним дверь, Джулианна спрашивала себя: «Почему он так со мной обращается? Неужели он действительно считает, что мы совершенно чужие друг другу?»

Но, возможно, она зря удивлялась. Почему муж должен проявлять любовь, если на самом деле ничего к ней не чувствует? Да и как он мог что-либо чувствовать? Он совсем ничего о ней не знал. Да, конечно, в постели он был ласков и нежен, но постель — это совсем другое.

Желание и глубокие чувства совсем не обязательно идут рука об руку — уж это она знала, хотя во многом была очень наивна.

И все же неприятно было думать, что после всего произошедшего между ними минувшей ночью муж не испытывал к ней совершенно никаких чувств.

Наконец выбравшись из постели, Джулианна схватила свои вещи и стала быстро одеваться. Запахнув пеньюар, она решительно направилась в свою комнату и, переступив порог, тут же закрыла за собой дверь. И лишь после этого, тяжело вздохнув, прошептала:

— Ужасно обидно, но по-другому и быть не могло.

Да, по-другому быть не могло. Усевшись на кровать, Джулианна потянула шнурок звонка, вызывая горничную. Разумеется, поведение мужа возмущало ее, но в то же время она испытывала некоторое чувство облегчения. Что ж, если он желает, чтобы они стали одной из тех пар, которые живут раздельно, то это, наверное, не так уж плохо. Даже замечательно! Ведь она всегда мечтала о независимости. Но раньше, не будучи замужем, она никак не могла стать независимой, а вот теперь такое вполне возможно. Теперь она — замужняя дама, и ей не требуется опека родителей.

Немного поразмыслив, Джулианна пришла к выводу, что теперь, когда она стала замужней леди, ее положение даже улучшилось. Между прочим, и денежное содержание значительно возросло, если, конечно, она правильно поняла слова отца, объяснявшего ей суть брачного договора.

«Что ж, дополнительные деньги — это очень даже кстати», — подумала Джулианна.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату влетела Камилла, ее горничная. Из-под крахмального чепца девушки выбивались кудряшки, а глаза были широко распахнуты. Низко поклонившись своей госпоже, она взглянула на нее вопросительно, ожидая приказаний.

Джулианна, однако, молчала — сейчас она думала о том, что сдержанность Майкла, возможно, не такая уж непреодолимая стена. Во всяком случае, она могла бы попытаться пробить ее. К тому же очень может быть, что Майкл действительно занятой человек, поэтому у него даже на следующий день после свадьбы нет времени на общение с молодой женой. Обидно, конечно, однако ей не следует забывать о том, что богатство и титул накладывают на человека определенные обязательства, о которых она, Джулианна, почти ничего не знает. Так что ей сейчас не следует очень уж огорчаться. Будет гораздо разумнее, если она все-таки попытается…

— Хотите позавтракать, ваша светлость? — нарушила молчание горничная.

Джулианна подняла глаза на Камиллу. Девушка смотрела на нее с некоторым беспокойством, а на ее пухлых щеках алели два огромных пятна. Снова поклонившись, она сказала:

— Так что же прикажете, миледи?

Джулианна немного смутилась. Дома они с горничной были почти подруги, а вот сейчас… Наверное, ее общественное положение действительно изменилось, если Камилла выказывает ей такое почтение.

Горничная в очередной раз поклонилась.

— Чай с тостами будет очень кстати. И горячая вода, чтобы я могла принять ванну.

— Да, миледи, слушаюсь. Сейчас все принесуг.

Камилла поспешно вышла.

Джулианна принялась осматривать свою спальню. Накануне она слишком волновалась и ей было не до этого, а вот сейчас могла осмотреться как следует и должным образом оценить окружавшую ее роскошь.

Судя по всему, эта спальня была обставлена и декорирована ее свекровью, когда та вышла за отца Майкла — еще до того, как он стал герцогом. Тут были разные оттенки желтого — от бледного лимона до густого золота, — а кровать с балдахином украшали маленькие изящные розочки. Ковер же был цвета слоновой кости и охры. Стеклянные двери комнаты выходили на балкон, и Джулианна, открыв их, обнаружила, что и из соседней комнаты можно выйти на этот же балкон. У нее имелась также гардеробная внушительных размеров, а ее одежда уже была распакована и убрана в шкаф.

Да, разумеется, ведь она теперь маркиза Лонгхейвен и будущая герцогиня. Впрочем, именно это не очень-то и тревожило, поскольку она всю свою жизнь знала, что станет маркизой. Ее смущало совсем другое. Смущал Майкл, ее муж.

Усевшись в глубокое кресло с высокой спинкой, Джулианна невольно вздрогнула, снова почувствовав боль между ног, — это было напоминанием о прошедшей ночи.

«Так почему же муж так холоден? — спрашивала она себя. — Может, я ему не угодила?» Ответить на этот вопрос она не могла, поскольку у нее не было опыта и она не знала, как должен реагировать мужчина в том или ином случае.

Тихонько вздохнув, Джулианна уставилась в окно. Ей вдруг пришло в голову, что быть любовницей, возможно, даже лучше, чем законной женой. К своей любовнице мужчина по крайней мере испытывает некоторую привязанность, а вот жена для него просто обуза. Возможно, не все мужья такие, но Майкл, похоже, именно такой.

* * *

Лоренс бросил на стол мешочек с монетами:

— Когда сможешь сообщить мне что-нибудь существенное, получишь еще.

Худощавый молодой человек тут же сунул мешочек в карман и коротко кивнул:

— Хорошо, договорились.

В таверне было многолюдно и шумно. К тому же здесь стояла отвратительная вонь, а служанка, то и дело проходившая мимо с кружками в руках, расплескивала на пол эль. Лоренса, однако, все это нисколько не смущало. В своей прошлой жизни он частенько захаживал в подобные заведения. Пристально глядя на собеседника, он тихо проговорил:

— Раз в неделю будешь сообщать, как идут дела. И запомни: я хочу, чтобы ты держался как можно ближе к маркизу и сообщал мне обо всем подозрительном. На его жизнь уже дважды покушались. Я подозреваю, что будет и третья попытка.

— Хорошо, капитан, — снова кивнул парень. — Я присмотрю за ним.

Несмотря на свою молодость, Джонсон был очень способным, и Лоренс уже не раз пользовался его услугами. Однако сейчас был особый случай, поэтому требовались дополнительные инструкции.

— Ты должен проявлять предельную осторожность, — продолжал Лоренс. — Имей в виду: Лонгхейвен совсем не дурак. И вот еще что… Наблюдая за ним, ты должен проверить, не следит ли за ним кто-то еще. Но главное — маркиз не должен тебя заметить.

Парень улыбнулся, сверкнув кривым зубом:

— Поверьте, капитан, я все сделаю как следует.

— И не надо недооценивать его, — сказал Лоренс, нахмурившись. — Несмотря на свое происхождение и всякого рода привилегии, Лонгхейвен отнюдь не светский гуляка. Могу с уверенностью сказать, что он будет серьезным противником в любой драке — и на кулаках, и на ножах. У этого человека очень богатый опыт, и он прекрасно владеет любым оружием.

Парень в очередной раз кивнул:

— Я вас понял, капитан. Буду держаться на расстоянии.

— Ты знаешь, как связаться со мной, Джонсон. И если что-либо узнаешь — сообщай немедленно.

— Понял, сэр.

Молодой человек допил свой эль, утер рукавом губы и, поднявшись из-за стола, направился к выходу.

Проводив его взглядом, Лоренс едва заметно улыбнулся — он был очень доволен своим выбором. Судя по всему, на Джонсона можно положиться.

Допив свой эль, Лоренс заказал еще одну кружку, однако проигнорировал выразительные улыбки рыжеволосой официантки — такие женщины были совсем не в его вкусе: он предпочитал черноволосых, с темными глазами.

Когда Лоренс уходил из дома, Антония еще спала. А до этого он долго сидел у ее кровати — на случай если она проснется и позовет его. Лоренс понимал, в каком она состоянии из-за женитьбы маркиза. Когда-то она и маркиз были любовниками. Связь эта была недолгой и давно закончилась, но привязанность к Лонгхейвену у Антонии осталась. А он, Лоренс, терпеть не мог этого красивого и самоуверенного аристократа. Но, конечно же, он прекрасно понимал чувства Антонии. Для нее этот человек был настоящим героем, романтической фигурой, и в какой-то степени это, наверное, соответствовало действительности. Во всяком случае, Лонгхейвен спас ее от французов, позаботился о ее защите, а затем подарил ей новую жизнь, устроив брак с лордом Тейлором. Когда же ее мужа убили, она перебралась в Англию.

Да, война очень многое изменила. Изменила она и жизнь Лоренса.

Что же касается Лонгхейвена, то ему после смерти старшего сына герцога Саутбрука пришлось вернуться в Англию. И здесь они с Антонией, а также он, Лоренс, по-прежнему участвовали в войне, но только теперь сражались с противником совсем по-другому!

Но вот в последнее время произошло два покушения на маркиза. Было ясно: кто-то желал его смерти. Именно поэтому он, Лоренс, решил следить за Лонгхейвеном. Да, он ненавидел маркиза, однако точно знал: если с этим человеком что-нибудь случится, Антония будет вечно хранить его в своем сердце. А если проклятый маркиз останется жив, то она через некоторое время охладеет к нему — в этом Лоренс почти не сомневался.

Тут за соседним столом раздался взрыв смеха — там трое небритых пьянчуг играли в кости. Однако Лоренс не обращал на них внимания, погрузившись в раздумья. В какой-то момент он вдруг тихо рассмеялся — ему в голову пришла позабавившая его мысль. Получилось так, что их занимательный любовный треугольник после женитьбы маркиза превратился в квартет. Ясно, что Антония любит Майкла Хепберна; он, Лоренс, любит ее, а Майкл, насколько он знал, никогда никого не любил. Что же касается молодой жены маркиза, то пока было трудно сказать, какое место она занимает в их квартете.

Да, Лоренс ничего не знал о ее чувствах, зато знал о ней все остальное. В конце концов, сбор информации — его работа.

Джулианна Саттон еще при рождении была обещана Гарольду Хепберну, старшему брату нынешнего маркиза Лонгхейвена. Хотя помолвка скорее всего являлась тогда просто договоренностью их отцов — молодой человек умбр до того, как было составлено и подписано официальное соглашение. Девушка же была довольно красивой и хорошо образованной, а положение в обществе ее семьи обеспечило бы ей удачное замужество даже без столь ранней помолвки. Однако из-за смерти старшего сына герцога ее официальный дебют в свете был отложен, и, как понял Лоренс, она была не против этой отсрочки, так как очень переживала смерть жениха.

Но интересно, как относится Майкл к недавней привязанности молодой жены к его старшему брату? И как леди Джулианна отреагировала на столь стремительную смену женихов?

Что ж, со временем все это можно узнать. Можно было бы даже выяснить, какие любимые цвета у этой юной леди, если бы такая информация вдруг понадобилась. Лоренс знал, что бывшая нянька Джулианны очень болтлива. К тому же один из слуг в доме герцога занимал это место только потому, что его устроил туда Лоренс.

Так что все можно узнать. Абсолютно все. А знание, как давно известно, — великая сила.