Грешная тайна

Глава 7

— Мне кажется, я так давно не видела тебя, Майкл.

Маркиз пожал плечами:

— Какое это имеет значение? Но давай поговорим о деле. Объясни, что за спешка. Почему тебе понадобилось немедленно увидеть меня?

«Как же он красив», — думала Антония; она любовалась маркизом с того самого мгновения, как он вошел в ее кабинет.

На нем был прекрасно сшитый темно-синий фрак, делавший его еще более стройным и элегантным. Галстук же был завязан замысловатым узлом, а сапоги — начищены до блеска. Да, перед ней был настоящий английский аристократ, державшийся с величайшим достоинством. Но он к тому же был очень опасным человеком — для ее душевного покоя, во всяком случае.

— Так почему же ты хотела увидеть меня? — повторил маркиз. — Что тебе понадобилось?

«Мне понадобился ты, — мысленно ответила Антония. — Обними же меня».

Взяв себя в руки, она ответила:

— У меня для тебя кое-что есть. Речь идет о Роже.

Ее ответ явно заинтересовал маркиза. Усевшись в бархатное кресло, он пристально взглянул на нее и спросил:

— А как ты наткнулась на эту информацию? Или это секрет? Ведь я уже несколько месяцев ничего о нем не слышал, хотя очень долго его искал.

Антония поднялась и налила ему бокал бренди. Маркиз поблагодарил кивком и взглянул на нее вопросительно — было очевидно, что он ждал ответа.

Но Антония, снова усевшись в кресло, не торопилась удовлетворять его любопытство; ей хотелось, чтобы эта встреча продолжалась как можно дольше. «Что ж, — сказала она себе, — если не удастся привлечь его внимание каким-то другим способом, то по крайней мере я могу воспользоваться тем, что у нас с ним есть нечто общее». И конечно же, ей было очень приятно, что во время подобных встреч она могла говорить с ним как равная.

Откинувшись на спинку кресла, она наконец ответила:

— Информация от контрабандистов. Благодаря подкупу, мы перехватили одну очень любопытную записку. К сожалению, я не могу расшифровать сообщение, но его имя там упоминается.

— Дай посмотреть.

Антония лукаво улыбнулась и — все так же неторопливо — вытащила записку из-за корсажа вечернего платья. Передавая маркизу листок, она намеренно наклонилась вперед, демонстрируя свое декольте.

Майкл заметил это, и глаза его сверкнули, но, прочитав записку, он нахмурился и с озабоченным видом пробормотал:

— Да, все верно. Эмблема ястреба, безусловно, принадлежит ему. И это — хороший знак. А я: то думал, мы окончательно его потеряли. Но что же предпринять теперь?

Антония пожала плечами:

— Полагаю, ты и сам это знаешь. Но я… я хочу его крови.

Маркиз усмехнулся:

— Постараюсь пролить ее для тебя.

— Не сомневаюсь, что ты это сделаешь.

Майкл промолчал и сделал глоток бренди. Потом снова взглянул на листок и в задумчивости проговорил:

— Похоже, код новый… По крайней мере я раньше не видел такой.

— Да, это и впрямь загадка, — кивнула Антония.

Снова откинувшись на спинку кресла, она, казалось, о чем-то задумалась. Потом пристально взглянула на собеседника и заявила:

— Подозреваю, что именно он виновник нападений на тебя.

— Если так, то это многое бы объяснило, — ответил маркиз. — Только обычно он делает это сам. А неумелые наемные убийцы — это совсем не похоже на Роже. — Он опять посмотрел на листок, немного помолчав, проворчал: — Надеюсь, что действуют не две разные группы, стремящиеся убить меня. В этом случае все было бы гораздо серьезнее.

— Но ты ведь на каждом шагу разрушал планы многочисленных шпионов Бонапарта, — заметила Антония. — Так что людей, заинтересованных в твоей смерти, наверное, очень много.

Антония пожала плечами, изобразив безразличие. Каждый день она ужасно волновалась за него, хотя он скорее всего об этом даже не догадывался. Он не только не принимал в расчет ее чувства, но и не желал, чтобы кто-либо другой тревожился за него. Майкл всегда искренне удивлялся, когда люди заботились о нем. Но Антония не могла за него не беспокоиться, потому что безумно любила его.

Маркиз сунул листок в карман и сказал:

— Спасибо тебе за это. Попытаюсь расшифровать. Будет очень интересно узнать, что сейчас замышляет Роже. Чарлз предложил мне свою помощь. И если я не смогу прочитать это послание, то передам ему, чтобы он отправил его в нужные руки. Ты ведь прекрасно знаешь, что у меня с Роже личные счеты.

— У меня тоже, — процедила Антония сквозь зубы.

— Да, конечно, — согласился Майкл. — Понятно, что у тебя — тоже. Хотя мы ведь до сих пор не знаем, приложил ли Роже руку к убийству твоей семьи.

Какое-то время они сидели молча, вспоминая общее прошлое. Наконец, заставив себя улыбнуться, Антония спросила:

— Ну и как же дела?

Он тотчас же понял, о чем она спрашивала, — слишком хорошо они знали друг друга. Но ответил Майкл не сразу. Сделав вид, что подумал немного, он проговорил:

— В общем-то… самый обычный брак. Так что все в порядке.

«Но почему же я так упорно мучаю себя?» — думала Антония. Снова изобразив улыбку, она заметила:

— «Все в порядке» — звучит слишком уж банально. Похоже, ты и сам не знаешь, как у тебя обстоят дела с женой.

Маркиз невольно рассмеялся:

— Разумеется, не знаю. Ведь я раньше не был женат, поэтому не могу считать себя знатоком в этом вопросе. Но мне кажется, что мы оба приспосабливаемся.

— Приспосабливаетесь? — Антония приподняла брови. — Звучит не очень-то романтично, ты не находишь?

«Интересно, что бы я сделала, если бы он сказал, что его брак — рай, а молодая жена — ангел?» — добавила она мысленно.

А Майкл, снова рассмеявшись, ответил, как всегда в таких случаях, довольно уклончиво:

— Мне не кажется, что женщины смотрят на подобные вещи точно так же, как мужчины. К тому же само собой разумеется, что к браку каждый из супругов должен привыкнуть. — Он пристально посмотрел на собеседницу, — Ты же была замужем, так что должна знать, что я имею в виду.

— Да, была, — кивнула Антония и невольно вздохнула: — Я вышла за мужчину, который был в три раза старше меня и который предложил мне свое имя только из благородства. И еще потому, что об этом попросил его ты.

Антония знала, что ее слова прозвучали как упрек, хотя на самом деле ей следовало благодарить Майкла за этот брак. Ведь со временем она по-своему даже полюбила мужа. Да, он был намного старше ее, но он оказался очень добрым и отзывчивым человеком. И его смерть оставила еще одну пустоту в ее жизни.

— Полагаю, что тебе, дорогая, не приходилось жаловаться на своего мужа, — заметил Майкл. — Ну а генералу очень нравилось иметь красивую молодую жену. Так что вы оба были довольны. К тому же этот брак открыл тебе двери в высший свет и дал достаточно денег, чтобы ты почувствовала себя независимой.

К сожалению, Майкл прав. Как всегда, прав, черт бы его побрал! Стараясь изобразить безразличие, Антония спросила:

— А твоя невинная малышка хорошо ублажает тебя?

— Ублажает? — переспросил маркиз.

— Ну, в постели?..

Его ореховые глаза смотрели на нее в упор, а голос звучал очень тихо.

— Ты ведь не спрашиваешь меня о подробностях, Антония, не так ли? О таких вещах расспрашивать не принято, и, я надеюсь, тебе это известно.

Да, не принято, и ей это действительно известно. Но все-таки она спрашивала именно об этом. Ей очень хотелось, чтобы Майкл сказал, что нашел свою жену ужасно скучной и разочаровался в ней. Чтобы сказал, что она пустоголовая кукла, у которой нет ничего, кроме блестящих волос и красивого личика.

Сделав глоток бренди, Антония с дрожью в голосе ответила:

— Конечно, я не расспрашиваю о подробностях. Какое мне дело до этого?

— Верно, никакого, — кивнул маркиз. — Ты очень правильно все понимаешь.

«Но мне есть до этого дело! — мысленно воскликнула Антония. — О Боже, помоги мне!»

— Полагаю, она скоро влюбится в тебя. — Антония усмехнулась. — Да, влюбится, и тебе это ужасно не понравится. Потому что тебе не нравятся люди, испытывающие сильные чувства. Поверь, так и случится.

Он поднялся на ноги и с невозмутимым видом проговорил:

— Еще раз спасибо за эту записку, Антония. Я дам тебе знать, когда что-либо выясню.

* * *

«Когда-то неделя совершенно ничего не значила. Неделя — просто семь дней, обычно проходивших в повседневных делах. Но теперь все по-другому», — думала Джулианна, сидевшая за туалетным столиком do щеткой для волос в руке. Одна неделя ее замужества — о, это ужасно много. За это время она начала постепенно привыкать к жизни в новом доме, а привыкать к Саутбрук-Хаусу не так-то просто.

К счастью, и герцог, и герцогиня были очень добры к ней и радушны, а вот Майкла нельзя было назвать таковым. Она очень редко видела своего мужа, и если уж откровенно, то ей даже казалось, что он избегает ее. Во всяком случае, за ленчем он присутствовал только дважды. Ужин же считался официальным мероприятием, поэтому на нем обычно бывали гости, а в такой ситуации не очень-то пообщаешься со своим мужем. Правда, несколько раз они ездили в гости к друзьям семьи, но в таких случаях мужья и жены развлекались порознь, так что Майкл почти сразу же удалялся в одну из карточных комнат.

Когда же наступала ночь, все менялось и муж звал ее в свою постель. Но она была почти уверена: он просто добросовестно исполнял свой долг, так как обязан был зачать наследника. Или она ошибалась? Может, муж делал это не только из-за наследника? Увы, она не могла ответить на этот вопрос, так как у нее не было другого опыта.

А о том, чтобы спросить у него, не могло быть и речи. Майкл не потерпит подобных вопросов.

Отложив щетку, Джулианна стала изучать свое отражение в зеркале. Густые распущенные волосы обрамляли ее лицо и ниспадали на спину. А неглиже, сшитое французской модисткой, едва прикрывало плечи и казалось тонкой паутинкой, а не тканью. Вырез был настолько низкий, что грудь могла в любой момент вывалиться наружу. Именно эту ночную рубашку она должна была надеть в свою первую брачную ночь, но у нее не хватило смелости и она взяла тогда простенькую сорочку вроде тех, что обычно надевала дома.

Наверное, сейчас ей требуется новое платье, какой-нибудь особый наряд, чтобы муж обратил на нее внимание как на женщину, чтобы не считал ее всего лишь дополнением к своему титулу. Возможно, у нее ничего не получится, но все-таки стоит попытаться.

Даже при своей неопытности она начинала кое-что понимать. Во всяком случае, она была почти уверена: сдержанность Майкла — намеренная. Разумеется, она не ожидала, что он упадет к ее ногам, но все же полагала, что муж сразу после свадьбы должен вести себя иначе. А вот Майкл… Он явно избегал ее и, как ей казалось, заставлял себя это делать. Более того, временами ей казалось, что он что-то от нее скрывает. Но что именно? И как это выяснить?

Днем они почти не общались, так что наилучшим местом для того, чтобы кое-что узнать о своем муже, была, конечно же, спальня. Да, там она, возможно, сумеет его расспросить. Конечно, он и в спальне мог отказаться отвечать на ее вопросы, но все же стоило попытаться… Ведь должна жена знать хоть что-то о своем муже, не так ли?

Да, да, разумеется, должна! В этом не может быть сомнений.

Но она до сих пор совершенно ничего не знала. То есть знала только одно: он был очень нежен в постели и каждое его прикосновение заставляло ее вздыхать и трепетать.

Из соседней комнаты донесся какой-то шум, Джулианна замерла, прислушиваясь. И почти тотчас же раздался голос мужа, а потом — его камердинера. Джулианна не слышала, о чем они говорили, однако была уверена, что сейчас Майкл позовет ее к себе в постель. Да-да, позовет в постель, а потом… Джулианна почувствовала, что при мысли об этом по телу ее пробежала приятная дрожь, а сердце забилось быстрее.

Тут дверь действительно отворилась, и Джулианна, все еще сидевшая за туалетным столиком, увидела в зеркале мужа, вошедшего в комнату. Он медленно приблизился к ней и остановился у нее за спиной. И на нем, как обычно, был черный халат, в котором он казался еще более привлекательным.

— Пойдемте в постель?

Он легонько коснулся ее распущенных волос.

Джулианна, судорожно сглотнув, пробормотала:

— Если пожелаете, милорд.

«Интересно, как бы он отреагировал, если бы я отказала ему? — подумала она неожиданно. — Удивился бы? Может, рассердился бы? Или просто пожал бы плечами?» Ответить на этот вопрос было так же трудно, как и на любой другой, касавшийся маркиза Лонгхейвена.

— Если так, то я желаю в постель, — ответил он с едва заметной улыбкой.

Взяв Джулианну за плечи, он поднял ее, потом вдруг провел пальцами но ночной рубашке и спросил:

— А что это на вас сегодня?

Она могла бы ответить, что на ней совершенно ничего нет. Потому что эта прозрачная рубашка скорее являлась украшением, а не ночной одеждой.

— Эту рубашку сшили специально для нашей брачной ночи, — объяснила Джулианна. — Но у меня тогда не хватило смелости ее надеть.

— Должен признать, что мне это нравится, — пробормотал маркиз, легонько прикоснувшись к ее груди. — Полагаю, любому мужчине понравилось бы.

Это была очень двусмысленная похвала. Двусмысленная — из-за слова «любому». Муж как бы хотел сказать: если он сейчас и восхищался ею, то лишь потому, что восхищался бы любой другой мужчина. Такое отношение все больше раздражало Джулианну: ведь ей так хотелось, чтобы они с мужем, стали по-настоящему близкими людьми.

— Не говорите про других, милорд, — сказала она. — Потому что эта рубашка — только для вас. И меня совершенно не интересует, понравилась бы она какому-то другому мужчине или нет.

Что-то промелькнуло в глубине его чудесных глаз. Казалось, он понял, что его слова показались ей обидными.

— Не обижайтесь, дорогая. Наверное, это был просто не очень удачный комплимент. Простите меня: Ваша красота столь ослепительна, что никто не остался бы равнодушным, — именно это я хотел сказать.

«Что ж, вот так — уже немного лучше», — подумала Джулианна.

— Я очень рада, милорд, если вы довольны мной. И я… и хочу… этого. То есть того, о чем говорили, — добавила она, ужасно смутившись.

Маркиз расплылся в улыбке и заявил:

— Если так, дорогая, то не стоит откладывать.

С этими словами муж подхватил ее на руки и, приблизившись к кровати, уложил на постель, что было довольно странно, так как прежде он всегда предпочитал свою комнату.

— Тут ближе, — пояснил он, устраиваясь с ней рядом, — Дело в том, что я ужасно изголодался…

Очевидно, так и было, потому что он очень возбудился — Джулианна уже имела кое-какой опыт, так что могла об этом судить. Майкл прижался губами к ее губам, а она, отвечая на поцелуй, обвила руками его шею. Когда же поцелуй их прервался, он принялся стаскивать с нее рубашку, а она стала развязывать пояс его халата.

В какой-то момент Джулианна вдруг почувствовала, что плотная повязка исчезла с тела мужа — теперь вместо нее была лишь тонкая полоска ткани. «Слава Богу, — подумала она, — наконец-то…»

— От вас пахнет розами, дорогая, — прошептал Майкл, уткнувшись лицом в ее шею.

Ощущение его губ было чарующим, и Джулианна прошептала в ответ:

— Пахнет благодаря вам, милорд. Вы подарили мне эти духи, помните?

— Неужели? — пробормотал он, покрывая ее шею поцелуями.

Джулианна тихонько застонала и с улыбкой подумала: «Все-таки он очень внимательный». И действительно, каждый день после их свадьбы она находила какой-нибудь подарок на прикроватном столике, когда приходила переодеваться к ужину. Муж подарил ей очень красивые жемчужные сережки, очаровательную миниатюру в маленькой золотой подставке, расписной китайский сервиз, шелковые перчатки, а в этот вечер были духи в изысканном стеклянном флакончике, причем их аромат был необыкновенно соблазнительный — так пахнет в саду в теплый летний вечер.

Но она все время задавалась вопросом: сам ли он выбирал эти подарки? Продуманность выбора заставляла ее усомниться в этом. Правда, к каждому подарку прилагалась карточка с его подписью… Но ведь муж мог подписать сразу семь карточек и отдать их своему секретарю или камердинеру, не так ли? Если бы так и было, она бы очень огорчилась, но нисколько не удивилась.

Майкл приподнялся и, стащив с себя халат, бросил его на пол.

— Этот запах очень вам идет, моя дорогая. Потому что вы действительно напоминаете прекрасную розу.

— Благодарю вас, милорд, — ответила Джулианна и неожиданно подумала: «Неужели он действительно считает меня такой красивой?»

Она уже привыкла видеть его обнаженным, и поэтому сейчас, почти не стесняясь, любовалась его стройным мускулистым телом. Особенно ее привлекала та часть его тела, которая сейчас выделялась на фоне плоского живота. Джулианна отчетливо видела, как пульсировали жилки на его возбужденной плоти, и от этого сама она тоже возбуждалась; причем с каждым мгновением — все сильнее. Груди ее давно уже набухли, соски отвердели, и она, глядя на мужа из-под опущенных ресниц, с нетерпением ждала, когда он наконец возьмёт ее. Она чувствовала, что это вот-вот произойдет, и тут вдруг у нее промелькнуло: «Неужели это все, что я когда-либо смогу получить от него?» Что ж, если так, то она будет наслаждаться каждым таким мгновением.

Он испытывал предельное возбуждение, и в то же время что-то явно мешало ему. Возможно, метали мысли, одолевавшие его. Ему вдруг пришло в голову, что он слишком уж часто думал о красавице, лежавшей перед ним сейчас на постели. Как ни странно, но он думал о ней даже днем, причем в самые неподходящие моменты, когда следовало заниматься совсем другими делами, не имевшими ничего общего с постельными удовольствиями.

И ведь она сейчас тоже была возбуждена — о том свидетельствовали ее розовые отвердевшие соски. Да, она желала его, в этом не было ни малейших сомнений.

Как все-таки странно… Невинная девушка, на которой он женился из чувства долга, оказалась необыкновенно страстной женщиной. Впрочем, она была не только страстной, но и очень даже неглупой: В ее взгляде, когда он упомянул о духах, был некоторый укор — словно она догадалась, что это не он покупает подарки. Какая необычная проницательность для существа столь неопытного и юного. Интересно, о чем еще она может догадаться?

Конечно, Фицхью прекрасно подбирал подарки для его жены, а вот он, Майкл, допустил глупейшую ошибку, заговорив о духах. В следующий раз ему следует учитывать, что Джулианна довольно умна и проницательна.

И еще ему не давала покоя мысль о Роже. Действительно, почему он объявился именно сейчас, сразу после двух покушений на него? Может, готовится третье?

«Что же ты медлишь? — сказал себе Майкл. — Твоя жена ждет, и ты тоже этого хочешь. Кроме того, тебе нужен ребенок — не забывай и об этом».

Чуть приподнявшись, Майкл улегся на жену и снова принялся целовать ее и ласкать. Джулианна застонала и выгнулась ему навстречу; было очевидно, что она давно уже готова принять его — более чем готова.

А Майкл вдруг вспомнил о том, как вошел в этот вечер в комнату жены. Ведь он же возбудился мгновенно, едва лишь увидел ее за туалетным столиком. Неужели все дело в прозрачной ночной рубашке? Что ж, вероятно, портниха, сшившая ее, знает свое дело. Наверное, следует должным образом вознаградить эту замечательную модистку. Да, вознаградить, конечно, следует. И кроме того, следует…

«Черт побери, о чем ты думаешь?! — прикрикнул на себя Майкл. — Ведь ты сейчас лежишь, на жене!»

Тут пальцы его коснулись ее лона, и из горла Джулианны снова вырвался стон, на сей раз — громкий и хриплый. Майкл раздвинул пошире ее ноги и, взяв руками за бедра, чуть приподнял. В следующее мгновение он вошел в нее и хриплым шепотом проговорил:

— Какая ты сладкая…

А Джулианна, шумно выдохнув, впилась ногтями ему в плечи и резко приподнялась. Когда же он вошел в нее до конца, она протяжно застонала.

И этот ее стон еще сильнее возбудил Майкла. «Черт возьми, почему же так происходит? — мысленно изумлялся он. — Как получается, что эта женщина, почти девочка, в сущности, так воспламеняет меня?»

Тут Майкл начал медленно двигаться, и Джулианна, тотчас же уловив ритм его движений, стала раз за разом приподнимать бедра ему навстречу. А когда он ускорил движения, она сразу, без малейшей задержки приспособилась к этому. С ее губ сорвался стон, а глаза закрылись. Было очевидно, что она наслаждалась каждым мгновением соития. И в тот же миг Майкл вдруг осознал, что никогда еще не испытывал такого наслаждения от близости с женщиной, хотя почти все его любовницы были весьма опытны.

«Выходит, моя жена совсем не такая, как другие, — промелькнуло у Майкла. — Она особенная».

А Джулианна стонала все громче, и в какой-то момент Майкл почувствовал, что она приближается к пику блаженства. Он стал двигаться еще быстрее и прошептал:

— Ну, дорогая, пусть это случится.

— Я… я…

Из горла ее снова вырвался стон.

И в тот же миг по телу Джулианны прокатилась дрожь, и она, издав хриплый пронзительный крик, замерла в изнеможении. Через несколько мгновений Майкл тоже содрогнулся и, излив свое семя, затих. Немного отдышавшись, он перекатился на бок и, уткнувшись лицом в шелковистую массу волос Джулианны, окончательно расслабился. Но они по-прежнему обнимали друг друга, и какое-то время в тишине спальни еще слышалось их прерывистое дыхание.

«Черт, как такое возможно? — думал Майкл. — Неужели наслаждение может быть таким полным, таким волшебным, чарующим?.. И ведь это с женщиной, на которой я женился только из чувства долга. К тому же она совсем неопытная…»

Да, его жена была совершенно неопытна, однако он мог бы поклясться, что ни с одной из женщин не испытывал ничего подобного.

Джулианна пошевелилась и, повернув голову, посмотрела на него. И тотчас же на ее алых, сладостных губах появилась чарующая улыбка.

— Вы уже поправились? — спросила она неожиданно.

«О чем это она?.. — изумился Майкл. — Неужели намекает на то, что пора бы повторить?» Не в силах сдержать смешок, он спросил:

— Вы о чем, миледи?

— О вашей ране.

Проклятие! Лучше бы она имела в виду другое! После той первой ночи жена больше не спрашивала про рану, и он надеялся, что она о ней уже не заговорит. Выходит, он ошибался. И следовательно…

Расплывшись в улыбке, маркиз ответил:

— Я в полном порядке, дорогая.

— Вы уверены, милорд? Мне кажется, вы что-то от меня скрываете.

Едва заметно нахмурившись, Майкл приподнялся на локте и заглянул в глаза жены. Немного помолчав, сказал:

— Даже не знаю, что вам ответить, дорогая. Видите ли, дело в том, что я довольно замкнутый человек. Такой ужу меня характер. И вам придется к этому привыкнуть. Ведь не может же взрослый человек совершенно измениться и стать другим, не так ли?

Она молча смотрела на него. Смотрела в глубокой задумчивости. И Майкл был почти уверен: Джулианна думала сейчас о том, что ей очень не повезло с мужем. Да-да, конечно!.. Юная и романтичная, она хотела бы более внимательного мужа. Более откровенного. Такого, который ничего бы от нее не скрывал и, конечно же, проводил бы с ней гораздо больше времени.

Но ведь она не знала его, совершенно ничего о нем не знала. А он, разумеется, не мог сказать ей, чем занимается. Не мог уже хотя бы потому, что не хотел подвергать ее опасности.

— Я не прошу вас измениться, милорд, — сказала она наконец. — Я и не отважилась бы просить об этом. Но я думаю… Мне кажется, было бы очень хорошо, если бы мы с вами встречались не только в постели по ночам.

Невольно вздохнув, Майкл ответил:

— Поверьте, я очень занятой человек. Ведь титул и богатство накладывают определенные обязанности. И эти обязанности отнимают очень много времени.

— Время — это одно. А откровенность — совсем другое. — Она робко улыбнулась. — К тому же подруги говорили мне, что я не такая уж плохая компания. Так что, возможно, вам захотелось бы проводить со мной больше времени, если бы вы узнали меня получше.

Что верно, то верно. Джулианна не была испорчена аристократическими привилегиями и богатством, хотя, конечно же, происходила из очень хорошей семьи. Но слишком уж она проницательна, несмотря на свою молодость. А в его положении проводить много времени с проницательной и очень неглупой женой никак нельзя. Это могло бы дорого обойтись им обоим.

— Я ваш муж, а не друг, — заявил Майкл.

И сразу же понял, что совершил ошибку. Ему не следовало это говорить.

— Да, понимаю. Но боюсь, у нас с вами очень разные взгляды на то, каким должен быть брак, милорд. Признаюсь, я удивлена. Ведь ваши родители явно любят друг друга. И они по-настоящему близки. А вот вы…

Она умолкла.

Майкл молчал, тщательно обдумывая свой ответ. Он заметил боль, промелькнувшую в глазах жены, и понял, что должен ее успокоить. Но как? Возможно, в данном случае лучше всего сказать правду.

Пожав плечами, он пробормотал:

— Среди аристократических союзов, дорогая, мои родители — исключение, а не правило. И вы, несомненно, это знаете.

— Но ведь ваши родители не единственное исключение, верно? Следовательно, правила могут нарушаться. И нарушают их те, кого они не устраивают.

Майкл снова медлил с ответом. Перчатка была брошена, но он не мог ее поднять. Не мог объяснить жене, чем руководствовался в своих действиях. А она пристально смотрела на него. Смотрела вопросительно и даже с некоторым вызовом.

В конце концов маркиз решил, что сейчас самое время поговорить о чем-нибудь другом. Коснувшись волос жены, он с улыбкой пробормотал:

— Дорогая, ваши волосы — необыкновенного цвета. Они напоминают цвет темного соболя, то есть не совсем каштановые, но и не черные. К тому же с легким рубиновым оттенком. Да-да, у вас удивительные волосы… — Майкл перевел взгляд на ее грудь и стал водить кончиком пальца вокруг розового соска. — А что касается моего времени… — Он лукаво улыбнулся, — Ночью мое время принадлежит вам, дорогая. Может быть, проведем его более разумно?

— То есть разговор окончен, да?

В голосе ее прозвучали нотки обиды.

«Ох, она слишком уж проницательна, — подумал маркиз. — И следовательно, разговор действительно окончен». Склонившись над женой, он принялся целовать ее груди. Потом, чуть приподняв голову, прошептал:

— Да, окончен. Потому что мы будем заняты другим делом.