Гур

Жека. Учимся и учим

Когда Гур вернулся из командировки, его сияющие от счастья жены решили устроить праздничный обед. Кроме нас с Анниэль, они пригласили ветеранов, охранявших поместье. Анниэль мне объяснила, что ветеран здесь означает не участника многих сражений, хотя и это тоже, а воинское звание, типа капрала. Дело в том, что оно присваивается воину, участвовавшему минимум в двух боестолкновениях и нанесшему серьезный урон противнику. Кроме того, Гур пригласил старейшину клана и еще несколько друзей или родственников из соседних усадеб, а также управляющего с супругой. Когда настало время, хозяева и гости, все нарядные и оживленные, собрались за большим столом, Гур познакомил соплеменников с женами, а последние показали гостям детей. Потом мамы отпустили малышей на свободу и те стали бойко ползать между ногами сидящих людей. За едой Гур кратко изложил отчет о командировке, где он, оказывается, охранял делегацию семизвездников. Что там, некому больше их охранять?

Обед сопровождался рассказами занятных историй из жизни клана, Анниэль вспомнила пару случаев у горных эльфов, Майта со смехом поведала компании, как я испугался, впервые увидев Уайду в облике львицы, и дал деру из лагеря. Но я не обиделся на добродушный смех присутствующих, а рассказал, как жены Гура убили напавшего на лагерь огромного льва всего за десять стуков сердца. Я даже приподнялся и жестами показал, насколько колоссален был зверь. Все с уважением глядели на молодых воительниц, сумевших победить такого монстра.

Я с удивлением отметил, что родственники Гура ни в малой степени не были смущены тем, что у Гура две жены, причем одна из них не совсем человек. Видимо расовые предрассудки у этих лысых граждан отсутствовали напрочь. И не только у них. Да и по числу жен тоже, вроде-бы, ограничений нет. Хоть роту жен приводи. Я представил себе строй марширующих женщин. Кстати, а если мужей несколько? Брр. Решил спросить у Анниэль, есть ли тут подобный обычай. Она ответила, что у львов-оборотней по двое мужей и даже по трое, и всегда по нескольку жен в семье встречается часто, а о таких случаях у людей, эльфов и гномов она не слышала. Но если даже подобное и произойдет, то никто не станет протестовать. Может кто-нибудь плечами пожмет в недоумении и все. В общем, брак здесь возникает не по решению какой-нибудь инстанции, а по желанию супругов. Разумно здесь это устроено. Очень правильно.

Гости никуда не торопились, так как собирались уехать кто завтра, кто через пару дней. Но нам с Анниэль настало время покинуть эту объедаловку, так как у нас по плану числилось обучение местной грамоте и письменности. Пошли к ней в комнату, где я немножко поприставал, но, кроме краткого ощущения круглой попки в руках, мне ничего не обломилось. Рабочее время, дескать. Вообще, у меня Анниэль такая правильная, что иногда оторопь берет. Продолжили изучать буквы и я карябал их на грифельной доске. Вроде бы ничего неясного, буквы выражают звуки, сочетания букв образуют слоги и так далее. Единственно, что у них певучий язык с повышающимся или понижающимся тоном, поэтому есть значки начала повышения и понижения тона, конечного повышения или понижения высоты все того же тона. Их надо расставлять над строками, чтобы правильно понимать смысл текста, например отличить вопрос от утверждения.

— Анниэль, птичка, а у вас книжки как создаются?

Я не приемлю их слово «свиток» для обозначения подшитой пачки пергаментных листов. Она гораздо ближе к понятию «книга», чем к какому-то неизвестному рулону. Анниэль мне объяснила, что термин сложился исторически, восходя именно к упомянутому свертку.

— Жека, милый, ты что, не знаешь этого? Авторы пишут. Также, как и в твоем мире.

— И что, каждая книга существует в одном экземпляре?

— Нет, конечно. Если кому-то понравился свиток, он либо сам переписывает, либо отдает переписчику.

— А вы не думали над тем, как сделать так, чтобы одну книгу можно было воссоздать в количестве, ну скажем, тысячи экземпляров, и при этом всякий раз не переписывать?

— Я прилично знаю магию, но там и в помине такого нет. А что, в твоем мире возможно?

— Милая, это возможно в любом мире и безо всякой магии.

Глаза Анниэль расширились. Я не знал, что ее огромные глаза могут быть еще больше. Изумительно.

— Быстро рассказывай, получишь подарок! — лукаво воскликнула хозяйка собаки Павлова. А если точнее, то самца. Кобель Павлова, черный, обыкновенный. Точно, что vulgaris.

— Я запомнил. Не смей потом отнекиваться. Итак, начнем. Ты знаешь, что такое трафарет?

— Нет.

— Тогда я сейчас сделаю пример трафарета.

Я взял лист плотного пергамента и острый нож для заточки перьев. Положив лист на грифельную доску, я аккуратно прорезал в нем замысловатую фигурку и удалил сердцевину.

— Вот это — трафарет. Теперь посмотри, как им пользоваться. Найди мне мягкую кисточку.

Через мгновение она оказалась в руке. Я взял другой лист пергамента, положил на него трафарет, слегка макнул кисточку в краску для письма и растер краску по открытой части трафарета, следя, чтобы краска не подтекла под него. Подул, подождал, когда краска впитается в пергамент и потеряет текучесть. Снял трафарет с листа и продемонстрировал Анниэль оставшийся след.

— Теперь я смогу повторить этот необычный символ на стольких листах, скольких пожелаю, и везде он будет одним и тем же. Если сделать на трафарете прорези в виде строк текста, то этот текст можно повторить в любом количестве экземпляров.

Жаркие губы впились в мои, гибкие руки обняли и неумолимо повлекли в сторону постели. Моя радость от предвкушения любви с Анниэль была ничуть не меньше ее восторга от получения новых знаний. И меня ничуть не волновало неожиданное нарушение учебного плана. Я вообще чихать на него хотел!

А завтра я еще ей расскажу о наборной доске. Как там у Гутенберга? Литые буквы из легкоплавкого состава на основе олова. И жирная черная краска. А если не сажу добавлять, а другие красители, то можно и разные цвета красок получить. То есть, послезавтра и потом можно рассказывать о многоцветной печати иллюстраций! Ура! This is the Life! Если правильно дозировать имеющиеся знания в одном лишь в типографском деле, то неделя непрерывного секса мне обеспечена!

Так кто тут кем руководит?

Уайда. Муж с нами!

Мы с Майтой уже полдня пребываем в состоянии любовного восторга. Ничего ведь не было, но только один вид спешившегося и запыленного с дороги Гура вызвал у нас неимоверную радость. Он здесь, он опять с нами! У нас все будет хорошо! Наши с Майтой руки сплелись, когда Гур шел к нам и его глаза радостно смотрели на меня и сестричку. Он ласково провел рукой по темному бобрику на голове Майты, тронул мою щеку, вздохнул и вдруг упал на колени, сгребая нас в объятья. Мы склонились к нему и обвили руками, подобно щупальцам спрута, а потом застыли на долгое время, будто не доверяя ощущению, что это не мечты, а реальность. Мои слезы соскальзывали на череп Гура и смешивались с прозрачными капельками слез Майты. Как же дети обрадуются папе! Они и раньше, когда его видели, бубукали особенно весело.

Мы отвели Гура в покои и самолично отмыли от дорожной пыли. Между мытьем и поцелуями Майта попросила мужа устроить праздничный обед, а я с радостью поддержала начинание. Гур согласился, сказал, что праздник окажется удобным поводом для знакомства с родственниками. Вызвал управителя и дал необходимые распоряжения. Тот ответил, что гонцы с приглашениями на обед срочно отбудут по указанным адресам, а повара займутся готовкой. В доме началась праздничная суматоха. Служанки убирали гостиную, где намечался сбор, готовили спальни для гостей, приносили из кладовых дополнительные серебряные сервизы и приборы. Садовники приводили в идеальный порядок аллеи, окружавшие дом. Человек плавал на лодке по пруду и собирал ряску. Мы же подобрали наряды, отвечавшую праздничному настроению, царившему вокруг. В свое время мы, по желанию Гура, заказали целый ворох одежды, так что было из чего выбирать. Муж, как и ожидалось, надел представительный, пусть и без изысков, мундир командора ордена, которых у него было несколько, чуть разных оттенков. Дети, весело гугукая, ползали по комнате, утаскивали наши сандалии и прятали их.

Приехали пятеро родственников Гура, в том числе старейшина клана, он же граф. Хотя графства, как такового, не существовало. Здесь титулы играли ничтожное значение, по сравнению с принадлежностью к клану. Все лысые, как и Гур, но с обычным оттенком кожи. Они расположились в трех спальнях по соседству с нами. Гур присоединился к родственникам и они о чем-то беседовали в кабинете на третьем этаже.

Когда послышался приглашающий колокольчик, Гур уже вернулся и подняв детей на руки, посматривал на наши приготовления. Майта, в парадном мундире меченосца ордена Верных, с серебряными галунами сотника, выглядела потрясающе. Она обошла вокруг меня, сдула пылинку с праздничного костюма и заявила о полной готовности.

За обедом мы перезнакомились с родственниками. Старейшина официально внес нашу семью в записи клана. Анниэль вначале казалась слегка грустной, видимо ждала новостей с эльфийского плато, но понемногу оттаяла и повеселела, насмотревшись на улыбающиеся лица и дважды спасая сандалии от покушений неуемных детишек.

После обеда мы уложили детей на короткий сон, мне еще сегодня надо заниматься с ними, в игре учить словам. Майта убежала в парк на тренировку, Гур беседовал с мажордомом и его женой о делах поместья. Анниэль и Жека ушли к себе. Гости расселись на лужайке перед домом и попивая настой, обозревали пейзаж.

Что будет с Жекой и Анниэль, пока непонятно. Мы-то с Майтой уже определились в своей судьбе. Майта через полгода, надеюсь, уже сможет забеременеть и я потом тоже рожу нам несколько детишек. Двоих как минимум. После того, как Ульму и Ульме исполнится три года. А до этого я стерильна. Если буду рожать в львином облике, то ребеночек родится львом-оборотнем, если же в человеческом, то обычным человеком, но с аурой мага жизни. И если ребенок родится человеком, то трех лет до следующей беременности ждать не нужно. Ладно, когда наступит время, тогда и посоветуюсь с мужем и сестричкой, как сделать лучше. Но, сначала я хотела бы, чтобы Майта понесла. Тогда долг перед ней будет возвращен? Нет. Я никогда не верну милой сестричке долга моего счастья и счастья детей.

Обиходила проснувшихся малышей и занялась с ними игрой в слова. Главное, чтобы понимали, а уж как они их выговаривают мы с Майтой всегда сможем разобрать. Утаскивая сегодня сандалии, дети весело мяукали «шатали», а мы их укоряли: «Кто забрал сандалии? Где эти непослушные дети?». Близнецам нравилось быть непослушными. Вернулась Майта, уже умытая, и стала помогать в играх с детьми.

Малыши уже угомонились и тихо посапывали в двойной колыбельке. Ощутила, что Гур зашел в спальню, по любимому аромату чистотела и перечной травы. Мы с Майтой уже лежали в постели, перешептывались и улыбались, чувствуя возрастающее возбуждение и предвидя грядущую ночь любви. Свет лампы мягко обвивал нас. Мы сбросили одеяла, прижались друг к другу, пусть он увидит нас во всей красе, оценит контраст белой и смуглой кожи. Вряд ли мы позволим мужу заснуть сегодня, тогда он узнает, как покидать нас на целых три бесконечно долгих дня.

Любимому мужу.

Анниэль. Вести

Когда я узнала, что прибыл командир спасательного отряда, то кубарем скатилась по лестнице, со всех ног пробежала по первому этажу и выскочила из дому. На лужайке Гур разговаривал с незнакомым человеком. Гур сразу обнял меня и глухо произнес:

— Анниэль, милая, держись. Твои родители погибли, брат не пострадал.

Когда я осознала эти слова, что-то обрушилось во мне. Холод накрыл и сжал сердце. Теряя сознание, услышала рык Гура:

— Уайду сюда, немедленно!

Я очнулась в спальне, рядом со мной на постели сидела Уайда. Жека примостился в кресле и затих, стараясь быть незаметным. По покрасневшим глазам было видно, что Жека недавно плакал. Странно, у нас эльфы никогда не плачут и даже эльфийки плачут крайне редко. Я, например, не помню себя плачущей. И лишь дети могут это себе позволить. Какой Жека все же ребенок.

Вошел Гур, невозмутимо взглянул на меня и перевел глаза на Уайду.

— Она в порядке, но будь с ней бережен, — ответила Уайда на немой вопрос.

— Обещаю. Анниэль, если говорить коротко, то я тебе уже все сказал. Если же длинно, то только бередить рану. Девочка, крепись, надо жить дальше. У тебя остался брат, есть Жека, любимая наука. Мы все заботились и будем заботиться о тебе.

И ушел. Накатила дремота и я моментально заснула, как будто кто-то задул свечу.

Когда проснулась, Жека по-прежнему сидел в кресле. В комнате стоял полумрак из-за сдвинутых оконных ставней. Сквозь щели между ними несмело пробивались солнечные лучи. На прикроватном столике стояли ваза с цветами и чаша со свежими фруктами.

— Анниэль, ласточка, мне уйти или остаться, как тебе лучше? — несмело спросил Жека.

— Останься милый, — улыбнулась ему. — Я долго спала?

— Сейчас далеко за полдень. Все недавно отобедали. Хочешь есть? Или полакомишься фруктами? Я принес их из трапезной.

— А цветы?

— Майта с Уайдой насобирали. Сказали, что в букет отобраны лишь цветы, полезные для твоего здоровья.

Какие чуткие женщины. Как же Гур должен быть счастлив с ними. Слезы вдруг хлынули из глаз и я не понимала, плачу то ли от умиления, что у Гура такая хорошая семья, то ли от горького осознания, что больше никогда не увижу родителей. Открыв глаза, обнаружила, что Жека стоит надо мной, лицо искажено страданием, по щекам текут обильные слезы.

— Милая, родная, пожалуйста, не плачь, пожалуйста, не плачь, — непрерывно шептал Жека и гладил мою руку.

Я привлекла Жеку к себе и мы, соединив души, стали понемногу успокаиваться.

На следующий день, я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы прочитать весточку от брата. Он писал, что весь район, где жили родители, сейчас погребен под гигантским слоем каменных обломков. Вообще, пострадало около четверти территории плато, погибло более двух тысяч эльфов. Разрушений и жертв было бы намного больше, если бы не эффективное противодействие беде, предпринятое магами земли. Один из них умер от истощения, но спас около трехсот эльфов. Еще нескольким, близким к смерти, удалось выкарабкаться. Девять магов добавили по два уровня мастерства вскоре после катаклизма. Это новое знание в магии. Раньше подобное считалось невозможным. Запомню, потом обдумаю. Восстановительные работы шли по всему плато, сам он, как известный архитектор и мастер магии земли, руководил большой бригадой, возводящей жилье для лишенных крова. Хотя многие подумывали о смене места жительства, но сам брат был твердо намерен заниматься восстановлением быта претерпевшего огромные невзгоды населения княжества.

Брат поблагодарил за крупную сумму денег в золоте, которую от моего имени вручил командир отряда Хранителей. Эти деньги он потратит на нужды пострадавших. Он также подчеркнул, что прекрасно понимает, что обо мне никому и ничего не должен рассказывать и уже внес меня в списки погибших под завалами.

Ну вот и все, я как листок, сорванный с дерева, улетала вдаль от моего народа без всякой надежды на возвращение. Прежняя жизнь безвозвратно закончилась. Но все же должна признать, что там, куда меня забросил ветер судьбы, я встретила замечательных людей и первую любовь, мне не пришлось заботиться о хлебе насущном и можно было с головой погрузиться в науку. Окружающие заботились обо мне и проявляли искреннее уважение. Кстати, надо постепенно поправить внешность, чтобы меня случайно не узнали те, кто видел прежде. Уровень владения магией жизни уже позволял это сделать.

Размышляя над вчерашним экзерсисом Жеки с трафаретом, я неожиданно повеселела. Тогда я как-то не оценила важности увиденного, меня тогда потрясла и покорила изумительная простота этого приема копирования. А сейчас понимаю, какое грандиозное влияние новое знание окажет на судьбу мира. Чтобы ввести его в практику надо еще много сделать, но главная идея уже есть. Судя по хитрому выражению лица Жеки, появившемуся, когда мы отдышались после любви, Жека вчера не все рассказал про методы копирования свитков, что знал. Все выложит! Я имела ключики к нему. И придумаю еще. Вскочила на ноги и продолжила развивать мысль, расхаживая по спальне.

Мужчины, будь они как угодно умны, не могут сопротивляться обольщению. А Жека и так постоянно глядит на меня, как на сладкий пирожок. Так что увидим, как он сможет сохранить тайны от одной настойчивой эльфийки. Да-да, посмотрим. Я же ученый и должна всеми возможными способами добывать новые знания, а если он приятный и даже упоительный, то тем лучше! И вовсе я не развращенная, а просто изобретательная, какой и положено быть личности, по-настоящему занимающейся наукой. Похихикала. Припомнила, как Уайда, когда она в удовольствии, исполняла короткую фигуру вращения бедер, повторила ее. Обернувшись, увидела Жеку, остолбеневшего в дверях покоев.

Ага, легок на помине, попался!

Гур. Первый успех

Даже перечитывая отчет Анниэль о наборе методов массового копирования текстов, под общим названием «типография», я с трудом сохранял спокойствие. Дух захватывает, какие возможности эта самая типография открывает для Знающих. Следует лишь изготовить изрядное число мелких фигурных штампов с острой кромкой, каждый из которых способен высечь на «трафарете», еще одно новое понятие, определенную букву или вспомогательный знак. Жека назвал эти штампы «литерами». Затем пресловутые литеры нужно правильно расположить на наборной доске, создав, тем самым, прообраз страницы свитка. Одно нажатие доски на лист пергамента и трафарет страницы прорезан! Прокатывая валиком или пройдя щеткой с краской по трафарету, можно быстро создать готовую страницу из чистого листа, находящегося под трафаретом.

Мы дважды обсуждали с Анниэль и Жекой, какие материалы, инструменты и мастера необходимы для организации типографии. Жека неоднократно подчеркивал, что использование трафарета является не единственным способом копирования текстов в его мире, а лишь одним из самых простых. В этом способе нельзя создавать символы у которых внутри находится изолированная незакрашенная часть. Например, не кружок, а кольцо. Но, к счастью, все символы нашей письменности могут быть изображены с помощью трафарета. Мы договорились, что я вызову орденских ювелиров и они с Жекой сделают образцы литер. После изготовления трафарета с пробным текстом и испытания, мы отошлем трафарет и все приспособления Исианту в обитель вместе с подробным отчетом по их использованию.

Если Исиант одобрит план, ты мы организуем типографию в поместье, а наставник возьмется за стратегию применения. Придется строить типографский поселок с помещением собственно типографии, складскими постройками и домами для работников. Кстати, последних лучше нанять из числа эльфов, с их природной тягой к аккуратности, она особенно важна в работе с трафаретами. Необходимо также использовать освобождающихся переписчиков, они по роду службы приучены к тщательности и скрупулезности. И все работники дадут клятву сохранения тайны.

В целом можно сказать, что в результате обретения орденом ценного «цивилизационного артефакта», то бишь Жеки, мы получили первый ощутимый эффект. Благодарность «артефакту» и его «хранительнице». Миссия к урочищу оказалась успешной. Не говоря уж о том, что в процессе выполнения я нашел семью, а орден обогатился двумя сильными магами.

Вернувшись в спальню, я застал хохочущих жен. Майта просто плакала от смеха, а Уайда похихикала, а затем исполнила коронный номер вращения бедрами. Дети, сидя на полу между женами, тоже улыбались во все свои беленькие зубки.

— Что тут произошло? Что вас так рассмешило? — полюбопытствовал я.

— И… и… — задыхаясь от хохота и указывая на Уайду, прохрипела Майта, — она тебе подражала. Так похоже… и… и…

Уайда стояла, якобы скромно потупившись, но ямочки на щеках не хотели исчезать.

— Любимая, покажи и мне, — заинтересовался я.

Уайда вытянулась и откинула голову назад. Расправила плечи. Стала крепко, устойчиво расставив ноги. Устремила глаза вдаль, потом прикрыла их, повременила пару стуков сердца, вновь приоткрыла глаза и медленно перевела взор на меня. Узнав, торжественно и горделиво повернулась в мою сторону. Майта упала на пол и захлебнулась в диком хохоте.

— Уайда, любовь моя, это ты? — пропела Уайда, понизив тембр голоса почти до баритона и отчетливо, с паузами, выговаривая каждое слово.

Неужели я так выгляжу? Из глаз выступили слезы и я, смеясь, присел рядом с Майтой. Конечно, можно блокировать эмоции магией разума, но зачем лишаться радости? Майта уже молотила ногами по полу.

— Любимая, пойдем в шатер и ты меня оближешь, — продолжила Уайда тем же размеренным тоном.

Сокрушающий удар! Не в состоянии произнести хоть что-нибудь и желая спасти жизнь, я схватил Уайду за руку и опрокинул на себя. Зажал ей рот рукой, а сам закрыл глаза, чтобы ничего не видеть и прекратить пытку смехом. Детишки с писком начали залезать на нас и скатываться по другую сторону папы или мамы.

Восстановив дыхание, я притянул голову Уайды и крепко запечатал ее рот своими губами. Уайда, целуясь, все равно что-то бубнила, хорошо, что мы с Майтой не могли разобрать. Для того, чтобы лишить Уайду слова, Майта села сверху на нас с Уайдой и стала подпрыгивать, как при езде на лошади. Дети радостно заверещали, увидев такую интересную игру.

— Майта, она уже молчит, прекрати на нас гарцевать, — потребовал я.

Зашла Анниэль, сзади показался Жека. Оба удивленно смотрели на пятерку разумных существ, составляющих мою, барахтающуюся на полу, семью. Особенно их потрясла Майта, играющая в «лошадку». Взрослые члены семейства решили вести себя подобающе и пересмеиваясь и отряхиваясь, поднялись на ноги. В глазах «хранительницы» и «артефакта» стоял безмолвный, но от этого не менее оглушительный вопрос: «Что это было?».

— Мы просто немного подурачились, — повинился я от лица взрослой части семьи.

Ну, не женам же объясняться, в самом деле. И вдруг вспомнив: «пойдем в шатер и ты меня оближешь», вновь затрясся, делая руками извиняющиеся жесты, дескать, все в порядке.

— Сейчас вернусь, — просипел я и укрылся в каморке с удобствами, чтобы ополоснуть голову и прийти в сознание.

Когда я, отсмеявшись и умывшись, вернулся назад, ценный артефакт с охранением уже были осведомлены о причинах веселья. Анниэль попросила Уайду продемонстрировать ее или Жеку, но жена в просьбе отказала, заявив, что боится за здоровье мужа.

— Потом как-нибудь покажу, без Гура, — неопределенно пообещала она.

Мы, с детьми на руках, спускались в трапезную на ужин. Улучив момент, я прошептал женам:

— Майта, сегодня ночью я очень сильно проучу Уайду за наши страдания, а ты мне в этом поможешь.

Уайда опустила глаза вниз, сама скромность, и исполнила бедрами знаменитое в семье танцевальное па. Майта чмокнула ее в щеку и заявила, что будет защищать, жертвуя собой. Уайда же азартно отпиралась, желая быть справедливо наказанной. Послушав их, я добавил, что Майта, за нахальное уклонение от выполнения приказа, также подвергнется суровой каре.

Та немедленно воспряла духом.