Хороший брат (СИ)

Глава 22 Букет ромашек

— Ярик, что это? — испуганно спросила я, пока парень съезжал на обочину. — Что происходит?

Дым валил беспрестанно. Кровь отхлынула от моего лица, а тело моментально бросило в жар от страха. Мы горим? Ничего не понимаю.

— Сейчас узнаем, — деловито ответил Ярослав, вышел из машины и направился к капоту.

Я выскочила вслед за Яром и встала позади него. В целом парень выглядел спокойным, поэтому я старалась не накручивать себя раньше времени.

— Тосол закипел, — вынес вердикт он. — Не подходи близко к капоту, можешь обжечься.

— И что нам делать?

Ярослав молча обошел машину, открыл багажник и достал оттуда пятилитровую бутылку воды, которую тут же поставил на землю. Внутри, помимо нее, лежало множество пакетов.

— Нужно дать машине остыть, а потом долить воды.

— Это что такое? — указала подбородком на содержимое багажника.

— Продукты.

— Зачем ты их купил? В такой жаре они быстро пропадут, — я откровенно недоумевала.

— Не могу же я жить нахлебником у твоей бабушки, а плату за жилье она не берет. И я не подумал о том, что мы можем застрять посреди дороги не солнцепеке, — спокойно ответил Яр, вытащил из заднего сидения гитару, пакет с перекусом и пошел к деревьям у дороги.

Я заглянула в багажник, достала оттуда старенький плед и побежала за Тумановым. Тот уже сидел под деревом, опершись на его ствол. Я подошла ближе и замерла в нерешительности.

— Садись, я не кусаюсь, — усмехнулся парень и кивнул на место рядом с собой.

— Очень сомневаюсь, — я покачала головой, но все-таки постелила плед и села.

Мы достали пирожки и чай, быстро перекусили. Здорово, что Ба настояла на том, чтобы Ярослав поехал со мной.

Но не могла же она знать, что машина сломается, да?

— Видишь, вот и пригодилась гитара. Что тебе сыграть? — спросил Ярослав с искренним весельем и брякнул по струнам.

Я и забыла о том, что парень обожал музыку. Она нечто большее, чем просто заработок. Это — его жизнь, его призвание. Любой, кто слышал, как Яр играет, согласится со мной.

У него было множество вариантов, как стать знаменитым, тем более при таком отце. Но он выбрал иной путь — создавать музыку к фильмам, сериалам. Он остается в тени картинки, и, кажется, его это устраивает. Для меня причина выбора такого пути до сих пор была секретом, раскрыть который я не спешила.

— Удиви меня, — я тоже улыбнулась Яру.

Несмотря на происшествие с автомобилем, настроение поднималось. Этой трассой редко пользовались, в основном ее использовали местные, поэтому мимо практически никто не проезжал.

Ярослав начал подбирать тональность, подкручивал гриф, а после неожиданно громко запел. Да так, что с деревьев сорвались птицы и улетели в небо:

Услышит весь район, что я в тебя влюблен,

И лишь гитары звон уносит по дворам.

Но я совсем один, по улицам пустым

И в поисках любви, куда не знаю сам.

Он взглянул на меня. Пронзил острым взглядом, затрагивая самую душу.

Глаза мгновенно наполнились слезами, а сердце сильно застучало, и в груди заболело. Руки задрожали, внизу живота завязался узел. Ярослав продолжил петь, рассказывать историю о любви.

Он открыто смотрел на меня с теплотой в глазах, даже не догадываясь о том, что продолжает рушить стены внутри. А у меня сперло горло, настолько, что воздух попадал туда рывками.

Ты жди меня, я скоро, и нас укроет город.

И, если захочешь, то будем до ночи, снова и снова.

И всё, что было раньше, теперь уже не важно.

И если идти, то идти до конца. Вместе не страшно.

Меня трясло изнутри, а он продолжать петь громко, призывно, совершенно не стесняясь чувств. А это точно были они, пускай позаимствованные у другого человека. Так хотелось поверить каждому слову, как будто это не чья-то песня, а его мысли и желания.

Господи… зачем он так со мной? Я не вынесу снова, не смогу уберечься.

Тогда, год назад я собирала себя по частям. Больно… как же тогда было больно, кто бы знал. Я еле выкарабкалась. И вот снова он заставляет меня рассыпаться фейерверком к его ногам.

Я не выдержала. Выпустила две горячие слезы, тут же скатившиеся к подбородку. Вскочила на ноги и, не разбирая дороги, побежала мимо деревьев, в поле.

— Наташ, — услышала крик позади, но остановиться уже не могла.

Бежала напрямик через цветущее поле, даже не пытаясь найти дорогу. Просто хотела сбежать, остаться одна. Не слышать больше слова про влюбленность из уст Ярослава, ведь поверить им — слишком отчаянно. Сможет ли он вновь ударить в спину?

— Наташ! Наташка! — Он все-таки догнал меня и схватил за локоть.

В попытке вырваться, я дернула рукой, оступилась и полетела вниз. Тяжелое тело придавило сверху. Я стала отталкивать Ярослава, со всей силы лупила его кулаками по груди и плечам. Он не сопротивлялся, позволил делать это с ним. Даже не отворачивался, когда ладони проходились по его лицу, оставляя на щеках красные следы. Я билась так, будто он — самый страшный враг.

Но разве это правда?

Он не враг. Он единственный человек, без которого я не чувствую себя живой.

Я бы хотела никогда не любить его, чувствовать себя свободной от этих оков. Но разве можно приказать себе? Если бы все было так просто.

Выдохнувшись, я раскинула руки в стороны и прерывисто задышала. От слез не осталось и следа, злость тоже ушла. Я смотрела на красные следы на шее и лице, они заметны даже сквозь татуировки.

Ярослав тоже тяжело дышал, но в его взгляде не было ни намека на злость. Это был полный сумасшедшего желания взгляд голодного мужчины. Зеленого цвета глазами, во взгляде которых зарождалась буря, он прошелся по моим плечам, с которых спали лямки сарафана. Опустился ниже и задержался взглядом на груди, вздымающейся от тяжелого дыхания. А потом посмотрел в место, где соединялись наши тела.

Подол моего сарафана поднялся вверх, оголив бедра и часть белых трусиков. Внутренней частью бедра я ощущала возбуждение Яра. Когда он вновь посмотрел мне в глаза, все внутренние запреты снесло к чертям.

Обхватив его голову обеими руками, я притянула парня к себе и впилась в губы. Знаю, что целовала больно, но не думаю, что Яру было до этого дело. Он отвечал еще более неистово: размазывал слюну между нами, прикусывал нижнюю губу, оттягивал ее и снова размазывал меня по жестким ромашкам, на которых я лежала.

Мы никогда в жизни так не целовались. Помешательство, сумасшествие. Наверняка, это именно оно, потому что я потянула футболку Яра и сняла ее, швырнув в сторону. Он нужен мне, тело к телу, кожа к коже. Только с ним я могла почувствовать себя живой.

— Наташка, — хрипло произнес он, отстранившись на долю секунды и снова припав к моим губам.

— Заткнись, — ответила я, едва оторвавшись от него.

Знаю, что он хотел сказать. Плевать. Даже если буду жалеть о случившемся. Плевать.

Забуду, снова сотру себе память, вычеркну из своей жизни, сделаю вид, что этого не было. Потом.

Но сейчас он нужен мне, как никогда в жизни. Я умру, если не почувствую Яра. Непременно расстанусь с жизнью, если не получу его тепла.

Ярослав, будто прочитав мои мысли, больно стянул с меня трусики, оставив на теле следы, и отправил их вслед за своей футболкой. Неожиданно он остановился и немного отодвинулся от меня. Заглянул в глаза, мазнул взглядом по пульсирующим от его щетины губам. Он давал мне шанс и выбор, хотел, чтобы я сама приняла решение.

Отдавал управление мне в руки, чтобы я могла распорядиться им, как заблагорассудится.

И я провела ладонью по его щеке, далее чуть ниже по шее. Обрисовала огонь, спустилась к груди, очертила абстрактный треугольник у сердца. Потом царапнула ноготками литой пресс и темные волосы, уходящие за резинку шорт, и набрав в грудь воздуха, запустила руку под эту резинку.

Яр хрипло простонал и опустился на меня всем телом, вновь целуя губы, шею. Развел мои ноги шире и нежно провел ладонью по внутренней стороне бедра. По телу пробежал электрический заряд и осел внизу живота, сплетаясь в паутину наэлектризованного желания.

Одним резким движением Ярослав впечатал меня в цветы и вырвал из горла глухой стон, перемешанный с его именем:

— Яр…!

Я вскрикнула, и парня окончательно унесло, смыло волной и утянуло в пучину штормового моря вместе со мной. Размашистыми движениями он припечатывал меня к траве, каждый раз вырывая стон. Моя голова металась по земле, руки хаотично блуждали по сильному, горячему и такому родному, близкому телу. Я вырисовывала на нем новые узоры поверх забитых под кожу татуировок.

Если бы было можно написать на его теле — я бы непременно закрепила там слова о ненависти, о злости и отчаянии. И перекрыла бы это словами о любви, о неимоверной тоске, жажде, о болезненной, невыносимой нужде по нему.

Он мучил меня, доставлял страдания и возносил к небесам. Я выкрикивала его имя, больно впивалась в волосы и терзала губы. Ярослав окончательно сорвался и пробормотал несвязно:

— Девочка…моя… любимая… самая… нежная…

Я пропускала все мимо ушей, сейчас слова не нужны. Только его тело и огонь, сжигающий снаружи и внутри. От него ко мне прошел ток, мои ноги свело судорогой, а внизу живота разлился жар, и все это с его именем на устах.

Ярослав обессиленно упал рядом и прерывисто дышал, жадно хватая спасительный воздух так, будто за ним бежала стая волков. Я тоже пыталась выровнять дыхание.

— Наташка, — начал Яр, но я перекатилась на бок и закрыла ему рот ладонью.

— Молчи. Пожалуйста-пожалуйста, молчи, — взмолилась я.

Ярослав взял мою ладонь, оторвал от своих губ, поцеловал запястье, посмотрел глазами, в которых отражались небесные блики и убил меня тремя словами:

— Я люблю тебя.

Я зарычала, подскочила с места, подхватила свое белье, на ходу оделась и ушла. Слышала, что Яр тоже поднялся.

— Не ходи за мной, — бросила ему и пошла к деревьям.

Парень послушался, и я была благодарна за это. Необходимо привести себя в порядок и побыть в одиночестве.

Зайдя в тень деревьев, я прислонилась спиной к стволу и обессиленно скатилась вниз, больно царапая кожу. Отсюда мне открывался хороший вид на поле и Туманова. Он поднялся на ноги, со злостью натянул футболку и начал размашисто срывать стебли полевых ромашек, перекидывая их из одной руки в другую.

“Я тебя люблю”. Больнее сделать просто невозможно.

Что сказать в ответ?

И я тебя люблю? Ты сволочь, но я люблю?

Ты снова обидишь меня, но я по-прежнему буду любить?

Ты уедешь, а я останусь тут и буду любить тебя, как и раньше? Так?

Ведь можно сделать вид, что ничего не было. Представить, будто мы — просто мираж прошлого, не более.

Я успокоила бешеное сердце, встала, поправила волосы, достав оттуда парочку веточек, выпрямила спину и вышла из своего укрытия.

Ярослав уже был возле машины и, склонившись над капотом, заливал воду. На меня он не обратил никакого внимания. Это царапнуло изнутри, но так даже лучше. Я открыла дверь и собралась сесть, но увидела на пассажирском сиденье огромный, несуразный, корявый, сорванных на эмоциях, со злостью и при этом невероятно красивый букет полевых ромашек.

К горлу подкатил ком, и я поспешила проглотить его. Подняла букет, села и бережно положила подарок себе на ноги. Всю округу обнесет такими темпами.

Ярослав закрыл капот, закинул назад гитару и сел на водительское место. Уезжать он не спешил. Повернув голову, молча сканировал меня.

— Спасибо за цветы, — сказала из последних сил.

— Я люблю, Наташа. — Пожалуйста-пожалуйста, не надо, я не выдержу… уткнувшись носом в цветы, я прикрыла глаза. — Ты — самое лучшее, что было со мной. Ты ошибаешься, если думаешь, что я отступлюсь. Больше я не совершу такой ошибки.