Хороший брат (СИ)

Глава 38 Белорусские Песняры

Где-то стучат по батарее. Жестко и сильно тарабанят молотком, не ведая пощады. Или это в моей голове происходит месиво?

Где я?

Кто я?

Чьи волосатые ноги лежат рядом со мной?

Я пытаюсь поднять голову с подушки, но ничего не выходит.

В голову закрадывается страшная мысль: а вдруг меня парализовало? Потому что именно сейчас могу двигать только глазами. Прикрываю веки и пытаюсь дышать. Во рту армагеддец и откровенный звездец. Господи, меня же предупреждала Наташка не пить живительную водицу Палыча.

Надо было слушать умную девушку.

Приоткрываю глаза и с трудом приподнимаю голову. Пытаюсь понять, чьи же все-таки волосатые конечности. Рядом со мной вальтом лежит Марат. Друг выглядит откровенно хреново. Весь какой-то помятый, взъерошенный.

Мы находимся в комнате в доме Наташи. Я расслабляюсь, выдыхаю. Веки смыкаются сами по себе, потому что держать их открытыми настоящее испытание.

Лежа с закрытыми глазами пытаюсь собрать воедино события вчерашнего дня, ночи и сегодняшнего утра. На удивление, у меня получается практически полностью восстановить хронологию событий.

Вот мы сидим на пляже мужской компанией. Там точно был Мар, сиамские близнецы Миша и Леша, Питер. Ах ну да. Еще же был Стасик. Который, кстати, оказался неплохим парнем.

Помню, сложили кострище, разожгли его до неба. От него шел сильный жар, а искры летели вверх. Было так круто, что я моментально опьянел от эмоций. Расстелили плед на берегу моря и развалились на нем. Кто-то достал странного вида стеклянную тару и сказал, что это пить можно, что на этом топливе можно хоть к звездам отправиться.

И в общем-то не соврал.

Видел я вчера и Кассиопею, и Южную Гидру, и даже Малого Коня, на котором собирался прокатиться, но парни вовремя остановили.

Всем уже было конкретно хорошо, взгляд плохо фокусировался, поэтому настало время важных тем.

Помню Миша говорит:

— Люблю я ее.

— Кого? — не понял я и уже искал перчатку по карманам, чтобы вызвать этого придурка, позарившегося на мою Натали, но Миха вздохнул и с печалью ответил:

— Леру.

— Какую Леру? — хором спросили мы с Питером и Стасом.

— Ле-е-еру, — тянет мечтательно Миша и растягивается в улыбке, а я понимаю, что впервые вижу парня улыбающимся и неожиданно обращается к Мару: — расскажи, а?

Видимо, тогда, на берегу, Миша успел рассказать свои секреты моему другу. И Марат начинает рассказ, пока Миха задумчиво созерцает черный горизонт.

— Лера — это девушка, в которую влюблен Миша. У них случился короткий курортный роман, после которого наш новый друг понял, что влюбился в нее.

— Так, а в чем проблема-то? По какому поводу страдания? — спросил я, лежа, на спине и следя за падающей звездой.

Э-эх не успел. Надо было загадать желание. Хотя у меня и желаний-то нет. Самое главное мое желание мирно спит лицом в подушку, сладко приоткрыв губки.

— Проблема в том, что Лере безразличен Миша, — ответил Марат и так же, как и я, запрокинул голову к небу.

— Ну не совсем безразличен, раз она была со мной. Пусть и такое короткое время, — произнес Миша и тяжело вздохнул, опустил руку в ракушку и начал пересыпать кучки.

Марат недовольно покачал головой и тяжелым взглядом посмотрел на парня:

— Ты либо любишь, либо нет. “Не совсем безразличен” — это вообще про другое. Судя по тому, что ты рассказывал, Лера просто-напросто нуждалась в каком-то антидоте, например, после тяжелого разрыва. И именно им-то ты и стал. Она оклемалась и пошла дальше, а тебя заклинило. Ты рвешься к ней, а она даже не вспоминает о тебе. Ты бредишь ею под звездами, а она уже нашла себе нового Михшу. Ты медитируешь на горизонт и вспоминаешь ваш поцелуй, а она выходит замуж за другого.

В этом весь Марат. Он никогда и ни с кем не умел быть обходительным и толерантным. Наверное, в этом и есть его сила — он всегда говорит то, что думает. Пока один будет думать, как бы смягчить падение, Мар толкнет в спину и скажет: “если выплывешь — молодец”.

В любом случае, его размышления насчет любви неожиданны. Дело в том, что его отношение к девушкам всегда было понятно. Он никогда не искал любви. Понравилась девушка — провели ночь вместе, разошлись без взаимных обид и упреков. Он очень переборчивый — факт. Даже несмотря на короткий эпизод этих связей, любая временная пассия проходит жесткий отбор.

И тут размышления о любви… Надо бы поговорить с Маратом на эту тему.

— Думаешь, стоит поехать к Лере, пока она не нашла себе другого? — спросил Миша, а я поморщился.

— Разве я это сказал? — Марат невозмутимо вскинул брови. — Где в моих словах проскользнула мысль о том, что тебе стоит поехать к этой девушке?

— А разве нет? — жалобно спросил Миха.

Ну вот. Был пацан и не стало. Мар тоже поморщился, устало вздохнул и ответил:

— Нет, Мих. Уезжай. Только не к ней, а как можно дальше от нее. Не знаю, найди новое увлечение, прекрати медитировать на пучину морскую и мечтать, что Лера появится оттуда, как русалка. Познакомься с новыми девушками. Не для постели, а просто для того, чтобы вспомнить о том, что ты вызываешь интерес у противоположного пола.

— Предлагаешь забыть ее? — пацан тухнет на глазах.

— Нет, не предлагаю. Потому что знаю — не забудешь. Просто переживи это. Отпусти ее и себя тоже отпусти, — смотрит в темноту, а я киваю, соглашаясь с каждым словом.

Никогда не понимал, откуда у него столько глубоких мыслей. Дело в том, что образ жизни Мара… скажем так, о далек от философствования.

Глядя на него, вы никогда не поймете, что за Маратом тянется шлейф металлического запаха крови, сбитых костяшек и больших денег, а также опасных людей и не менее опасных игр.

В игре двух команд — хорошей и плохой, он — главарь последней. Капитан жести и жестокости. Таким его сделала жизнь. Прогнула под себя, но не сломала. Именно поэтому он сидит сейчас среди обычных людей, главная проблема которых — безответная любовь, а не торчит в подворотне.

Если вы попросите меня назвать человека сильнее, чем Мар — я не смогу сказать ни одного имени.

— Я все равно поеду, — говорит Миша, отрицая очевидное.

— Знаю, — произносит спокойно Мар и поднимает взгляд на Миху, кивает ему, будто принимая выбор, не осуждая и не высмеивая.

Леха и Стас понуро смотрят себе под ноги. Петька… тот вообще вытирает слезы. Приехали.

Мы сидим так долго, пока рассвет не начинает раскрашивать красным небосвод. Молчим, пьем. А у меня внутри разливается неожиданное тепло, и я тихо, но так, чтобы все услышали, выдаю:

— А я Наташе кольцо купил.

Пять пар глаз поворачиваются и смотрят на меня. Кто-то снисходительно улыбается, говоря “я знал, что этим и закончится”. Кто-то выдавливает тяжелую улыбку “я бы тоже так хотел”. Кто-то отмахивается “с вами все было понятно с самого начала”.

Кто-то сохраняет беспристрастное выражение лица, лишь в сияющих глазах читается “я рад за тебя, друг”.

Меня хлопают по спине и жмут руку. Сердце горит, набирает обороты от неведомого счастья и понимания того, что все происходящее со мной — реальность. Новая жизнь и история, которую я хотел написать еще год назад.

— И чего мы сидим тогда тут? — неожиданно выдает Стас.

Вот от кого-кого, а от него не ожидал.

— Чего ждем, девочки? — сначала усмехается, а потом начинает хохотать.

— Когда пойдем делать предложение? — потирает руки Петя. — Чур, я с вами, парни.

— Все вместе пойдем делать предложение? — меня распирает от улыбки.

Вот так, неожиданно, на другом конце страны, в неведом никому, Богом забытом городе на окраине земли, я нашел себе друзей. Странных, разных, но своих.

— А что, пускай выберет дама, какой претендент ей понравится больше всего, того и оставит себе, — говорит Стас и снова хохочет, как ненормальный.

Мне хочется треснуть его чем-нибудь, и я обязательно сделаю это, только отсмеюсь для начала и попробую подняться с земли.

— Не нервируй Яра, — смеясь, вступается Леха. — А то он поползет сейчас в твою сторону и начистить тебе рожу. И да, Стасян, ты бы тоже начал уползать от него уже сейчас, потому что вряд ли сможешь встать.

Кони ржут, как ненормальные, и я вместе с ними.

— Есть у меня одна идея, — говорю я, более-менее успокоившись. — Но мне нужна ваша помощь. Готовы помочь мне, мушкетеры мои?!

— Один за всех и все за одного! — проорали придурки и снова попадали на колючую ракушку, потому что держаться в вертикальном состоянии оказалось очень сложно.

Пазл сложился. Все вспомнил, каждый момент, каждое слово и улыбку.

И она сказала: “ДА”. Распахнул глаза и растянулся в идиотской улыбке.

Она. Сказала. “ДА!”

Тихо смеюсь и растираю лицо руками.

— Что это такое было вчера? — хрипло спрашивает Марат и громко стонет. — Что это за оружие массового поражения?

— Живительная вода, — продолжаю смеяться и рассматриваю друга, который пытается повернуться, но его тело не слушается.

— Почему тогда я чувствую себя мертвым? — задает вполне логичный вопрос.

Я бы хотел ответить, но не в силах придумать ничего вразумительного.

— О, а вот и Белорусские Песняры проснулись. Или, вернее сказать, воскресли? — весело спрашивает Наташа.

Я приподнимаюсь и сажусь на кровати, рассматривая свою девочку.

Она стоит, привалившись к косяку, и посмеивается над нами. Я бы и сам поржал сейчас, но уж больно не по себе.

— Как меня только не называли, но чтоб Белорусским Песняром… никогда, — Мар рывком поднимается.

Пытается стоять ровно, но то ли старается плохо, то ли сделать это просто нереально. Марат чешет затылок и спрашивает у Наташи:

— А где бабушка?

— Я за нее.

Моргает, пытаясь вернуться в реальность.

— Мне бы в душ.

— Прямо по коридору и направо. Полотенце свежее на стиральной машине, — направляет Натали. — Сейчас будем спасать вас, пьянчужки.

Мар уходит, я встаю с кровати и собираю все силы, аккумулируя их в этих двух шагах, и притягиваю к себе Карасика.

— Простишь меня? — спрашиваю сипло.

Несмотря на отвратительное состояние, мне безумно хочется свою невесту.

— За что “прости”? — спрашивает хитро она и закидывает руки мне на плечи.

— За отвратительное состояние и не менее скверный внешний вид.

— М-м-м, что ж поделать теперь с тобой. Прощаю, — веселится девчонка. — А ты все помнишь?

Коза. Намекает на то, что я мог забыть такой важный момент, как предложение руки и сердца.

— Ну так, местами, — решаю подыграть ей. — А как мы сюда попали?

Наташка замахивается и бьет меня по плечу. Перехватываю ее руку и начинаю целовать каждый пальчик. Глупая, мне-то хоть бы хны, а она себе больно сделала.

— Не буянь. Помню я все. Буду теперь тебе каждую пятницу петь эту песню. Сделаем это нашей доброй традицией.

Наташка закипает:

— Только попробуй мне еще хоть раз спеть ее. Я тебя грохну, правда.

Улыбаюсь, как идиот и оглаживаю скулу Карасика большим пальцем, опускаю ниже и касаюсь пухлой нижней губы, чуть оттягиваю ее и оставляю короткий поцелуй. Решаю не мучить девочку, потому что от меня наверняка разит.

Чуть отстраняюсь, а сам при этом притягиваю ее к себе за талию:

— Ты правда станешь моей женой? — спрашиваю сдавленно.

Карасик нежно улыбается, берет мою голову в свои руки и трется носом о мой висок:

— Куда ж я теперь без тебя. Конечно стану.

Интересно, где-то есть границы моего счастья? Мне бы хотелось, чтобы нет. Чтобы безмерно, бесконечно и необъятно. Я так чувствую, дышу этим, пропускаю через каждую частицу собственного тела и возвращаю вверх, в космос.