Хозяин багряных болот

Глава 8

Как и было велено, даже перед сном Есислава не снимала платка. Спать было неудобно, еще неудобнее было бы захлебнуться в болотной воде, так что она точно решила во что бы то ни стало не смотреть на Болотника.

Утром Еся убрала постель. В этот раз она уже справилась гораздо быстрее. Стало быть, и в полной темноте она может совладать с простыми делами.

Когда раздался стук в дверь, Есислава была уверена, что это Владимир принес ей воды, но говор был совершенно незнакомым.

— Умойся вот. Студеная, — кряхтящий голос заставил насторожиться. Еся отступила на шаг.

— Вы кто? — опасливо спросила она.

— Стряпню мою ела, а признать не признала, — сетовал незнакомец. Тяжелые шаги зашуршали по полу. Есислава постаралась отступить, но вжалась спиной в стену.

— Не подходи, — прошипела она, тяжело дыша от страха. Где Владимир? Что происходит? Откуда тут взялся еще кто-то?

— Да не боись ты…

Вдруг платок потянули с глаз. Солнечный свет на мгновение ослепил, а потом Еся увидела человека. Старика с длинной бородой.

Не может быть… Посмотрела… Она посмотрела. Увидела. Ее утопят… Утопят…

Есислава так испугалась, что закричала во всё горло и тут же ударилась в рыдания. Горько плакала, закрывая лицо ладошками. Не хотела Еся умирать… Не хотела! Она ведь даже не виновата. Платка не снимала. Сорвали его. Сорвали…

— Не реви ты, девка, — строго произнес старик. — Не Владимир я. Не утоплю тебя. На меня-то глядеть можно. Не реви, кому говорят! Только Хозяина зря тревожишь!

— Н-не б-болотник? — недоверчиво переспросила она, так и не решаясь отнять от лица ладошки.

— Да говорю ж… Казимир я. Домовой, — незнакомец тяжело вздохнул.

— Домовой? — Есислава убрала руки и широкими от удивления глазами посмотрела на старика. Но потом опомнилась и снова закрыла глаза ладошками. — Не губите меня!

— Ой, дуреха… — запричитал Казимир. — Ничего тебе не будет. То ж на Хозяина смотреть нельзя. Я-то что? Я простой домовой. Зла тебе не причиню. Ты этого… Давай умывайся. Хозяин велел всё тебе показать. Он-то сегодня в избе не появится.

— Не появится? — Есислава шмыгнула носом и снова поглядела на старика. Низким он был, с бородой. В рубахе аккуратной. И лицом добрый. Улыбался мягко и приветливо. По-отечески так. — А куда он пошел?

— Так это тебе у него спрашивать надо. Не у меня. Я-то по чём знаю? — старик пожал плечами и принялся осматривать комнату. — А постель-то ты хорошо прибираешь. Чего еще умеешь? Прядешь? А стряпать могешь?

— Могу, — Есислава кивнула.

— Ну и славно. Ты это… Умойся да причешись. И поскорее. Не навсегда ж Хозяин ушел. А дел-то у нас много.

— Хорошо, — Есислава кивнула. Казимир еще раз улыбнулся и оставил ее.

Она умылась, расчесала косу и вышла из комнаты, прихватив с собой на всякий случай платок. Легкое предвкушение подгоняло ее. Это ж, выходит, всё осмотреть можно. Вот прямо всё!

Красивой была изба, богатой: резная лестница, окна занавешены, огарки свечей повсюду. И всё чисто. Ни соринки, ни пылинки.

Шла Есислава на запах каши. Пахло так, что даже слюнки текли.

Казимир не трапезничал с ней. Всё хлопотал.

Еся нет-нет да поглядывала на него. Странным он был стариком. Домовой… Что-то не помнила она ни одной былины, в которой сказывалось бы, что домовые стряпают да чарки моют. Но вот Казимир стоял да натирал утварь рушником.

— Наелася? — спросил он, когда Еся отодвинула пустой горшок. Она кивнула.

— Вкусно очень. Давайте помогу порядок навести, — Есислава вскочила с лавки и схватилась за ложку. А куда дальше-то, она и не знала. На ощупь-то оно всё по-другому было.

— Ну помоги, коль рукам покоя нет, — Казимир улыбнулся и указал на маленький проход в стене. — Вон там корыто.

Есислава кивнула и пошла, куда велено, прихватив грязную утварь.

Прибрались они на пару быстро. Казимир всё кряхтел, но, кажется, был весьма доволен нехитрым делом.

— А теперь что?

— А теперь гулять пойдем. Велел Хозяин показать тебе владения. Приглянулась ты ему, Есислава. Так бы не выпустил бы. На-ка, обуй черевички. Не ходи босая. Негоже это Хозяевой жене так расхаживать.

Казимир вынул из-под лавки обувку. Еся так и обомлела. Она такую обувку только на богатых купцах и видывала.

— Да вы что! — она попятилась назад. — Не могу я такую обувку носить. Не по моим ногам она.

— Не дури, а то в избе останешься, — Казимир пригрозил ей пальцем. — Хозяина повеление: без черевичек не ходить.

Желание выйти на улицу победило скромность. Есислава помялась еще немного и всё-таки обулась.

Казимир отворил тяжелую резную дверь и вышел. Еся юркнула за ним и оказалась на крыльце

— Вот диво… — протянула она.

Изба стояла по реди огромного красного болота. В четыре стороны от нее простирались широкие громоздкие мосты, ведущие на берега. А у берегов… У берегов резвились девицы. Волосы длинные, голоса звонкие. За ними в лесу сновали тени. Близко не подходили. Только головы из рощи высовывали и обратно. Чего там только не было. И с рогами, и старухи, и старики, и с перьями…

Есислава, обомлев, повернулась к Казимиру. А тот только широко улыбался.

— Чего диву даешься? На тебя они поглазеть пришли. Как никак Хозяева жена. Это вот болотницы, — он указал на девиц, те, как будто их позвали, обернулись. Издалека все они казались красивыми, только вот бледными, а как улыбнулись, Есю пробрал неприятный холод. Хищно улыбались девицы. — Бабоньки они склочные. Как к ним попадешь, так и защекочуть. А там вот черти всякие, кустицы, подгрибовники, удельницы, и шиш вон, меж деревьями нос вертлявый высунул. Тянет их сюда, как медведей на мед. Вот Владимир вернется — всех разгонит. А удельница? Нет, ты поглаяди! Ее сюда ветром надуло, что ль? Не место ей в лесу…

Объяснения Казимира перешли в ворчания. Еси было вовсе не до них. У нее от страха колени подгибались. Это ж… Это ж… Духи злые! Нечистые! Полный лес! А она тут спала себе спокойно!

Вдруг ветки зашуршали, и из леса вылетали птица. Да таких размеров, что дыхание перехватило! Такая ж коня утащит и не надорвется!

— Э-это… Э-это ч-что? — взмахнула птица крыльями здоровенными, а Еся так и плюхнулась на мягкое свое место.

— Это-то? Птица Сирин. Слыхала про нее? Поет ладно, да только на другую сторону реки Смородинной манят те песни. Но тебе-то ничего от ее голоса не станется. Как наскучит, можешь позвать. К тебе-то явится, как пить дать. А Владимира не сильно жалует, — Казимир скрипуче рассмеялся. — Ну всё, чего расселася? Надобно хозяйством заняться.