Хозяин багряных болот

Глава 21

Княжество Владимиру досталось от старшего брата. Его свалил мор. Сына он оставить не успел. Потому править стал Владимир.

Князем он был славным: град процветал, людям всего хватало. Его любили, радостными пирами приветствовали из походов.

Владимир не был скромен, а потому быстро возгордился.

Масла в огонь подливали красавицы. Не было в граде девушки, что не поддалась бы его чарам. Но он не женился. Баловался с девками, да и всё.

И вот однажды Вдадимир встретил ее — Велеоку. Под стать имени были у нее глаза. Большие, голубые как морская гладь. Она была красива. И любила его безумною любовью.

Владимир повстречал Велеоку на пиру. Чего она там делала, его не заботило. Захмелев он зажал ее у бани.

— Красавица, — Владимир улыбнулся, касаясь ее волос. — А чего ж это на празднике ты одна?

— А с кем мне быть? — Велеока зарумянилась, опустив голову.

— Так со мной будь! — он коснулся пальцами ее подбородка и приподнял его. — Я тебя не обижу. Щедро одарю.

Она закусила губу. Владимир расценил это как приглашение и поцеловал ее.

Велеока была хороша. Горяча, чувственна. Она восхищалась им, ловила каждое его движение своими большими глазами.

Но день, когда она захотела большего, всё же наступил. Велеока требовала свадьбы.

— А коли не женюсь, так что? — зло прорычал он, схватив ее за шею в своих хоромах. Разошлась Велеока. Почти приказывала. А он не мог такого стерпеть. — Что ты князю сделаешь?

— Я… про… прокляну, — хрипела она, хватаясь за его руку.

Владимир отпустил ее. Девка завалилась на колени и стала кашлять. А он смеялся. Смеялся над ней, над всем, что она из себя представляла: над наивными чувствами, над глупыми надеждами и над пустыми угрозами.

Что ему проклятия? Он Князь! Князь! Да как смеет она?! Боги на его стороне! Благословляют его меч и земли. А какая-то девка смеет угрожать ему?

Ха! Да он стольких подобных ей перепортил, что и не сосчитать! И еще стольких же попортит! И никто не возразит, даже слова ему не скажет.

Велеока ушла, умываясь слезами. Не слышал Владимир о ней седмицу, а то и больше. Завел себе новую бабу, чтоб захаживала в его хоромы. Побаловался с ней пару ночей, а потом она пропала.

Хладный труп нашли в лесу.

Та же участь и другую девушку постигла. И еще одну… Так на четвертой Владимир задался вопросом, а чего это в его княжестве бабы повадились пропадать.

На Велеоку он и не думал, пока не пополз странный слух. Стали поговаривать, что мать Велеоки ведьма. Да еще и ученая. Мол связалась она с темными богами. А те дали ей страшную силу. И Велеока повадилась учиться у матери темному колдовству. Травы ночами собирала, жертвенники строила…

Владимир отправил воеводу своего проверить. Тот допросил девку, а она и созналась.

— Велеока смеялась, Князь. Как нечисть смеялась. Осунулась девка, и тень за ней темная. Нечистая она. Говорит, никому тебя не отдаст. Убьет всех, покуда единственной не станет.

Владимир насторожился. И пока решал чего с юродивой делать, в княжестве его девку-то и затравили. Плевали, проклинали, камнями кидали. А он-то и не сильно вмешивался. Ему из соседнего княжества дочку купца знатного в жены сватали.

А Велеока… Ну, пусть проучат ее.

Так он думала.

За день до прибытия в княжество дочки купеческой влетел в его хоромы взмыленный воевода.

— Утопилася, князь… Утопилася, — мрачно рассказал он.

Велеока кинулась в озеро неподалеку. Тело нашли поутру. Запуталось оно в сетях рыбацких.

— Ну что ж, — Владмир холодно усмехнулся. — Утопилась, так утопилась. Если б сама себя не сгубила, мы бы всяко ее с княжества погнали.

К прибытию купеческой дочери пир устроили знатный. Мясо, медовуха, песни да танцы. Ждали девку все. Хотели посмотреть, какую красавицу-то княгиней величать будут.

Красавица прибыла. Ладная девка. Волосы русые, глаза светлые, губы пухлые. Глаз Владимира зацепился. Он принялся обхаживать ее. Словами красивыми осыпал.

Она расцветала от всего, что он делал.

В разгар пира, появилась мать Велеоки. Сначала стояла она поодаль. Шептала что-то себе под нос.

Мать у нее была мрачной, обвешана амулетами, шкуру черную носила на плечах. Волосы были белы, как снег. Поговаривали, что красоту у нее силы темные отняли за дар ее.

Побыла ведьма на пиру да и ушла.

Владимир усмехнулся. Боится его старуха. Боится.

Ночью, аккурат перед тем, как вошел он к своей невесте, явилась эта ведьма перед ним. Не через двери вошла, не через окно, вот так из ниоткуда. Точно силой своей воспользовалась.

Владимир насторожился. Схватился за меч. Срубит ей голову, коли выкинет чего.

— Ты Владимир жесток, — сказала она хриплым голосом.

— Чего надобно, старуха? — нахмурился он.

— Чего надобно ты мне не дашь, — она медленно расхаживала по комнате. Трогала вещи. Ничего не брала, только пальцами касалась.

— Я князь, и многое могу, — Владимир прищурился. Не к добру всё это было. Если она навредит невесте его, он не отмоется.

— Нет, Владимир. Можешь ты очень мало. Велеоку вернешь к жизни? Дух ее успокоишь? — старуха подняла на него глаза. В них ничего не было. Только пустота. Мрачная и темная.

— Велеока твоя сама жизнь свою отняла, — Владимир выставил перед собой меч.

— Она любила тебя. Так сильно, что пришла ко мне за помощью. Я помогла. Да только тебе дела-то до нее и не было.

В свете луны лицо старухи выглядело жутко бледным, почти серым, худым, зловещим. Владимир насторожился. Но она ничего не делала. И он не понимал, откуда ждать удара.

— Знаешь, что ее сгубило? Любовь к тебе, твое красивое лицо. Ты обещал, что не обидешь. Она верила тебе. А теперь неприкаянным страдающим духом блуждает по берегу.

Тень за ее спиной сгустилась. Комнату заполнил туман, в котором можно было углядеть только ее сияющие глаза.

— Ты расплатишься за это, — ее голос стал стихать, превращаясь в эхо. Силуэт таял. — Отныне будешь ты скитаться по болоту, которое зовешь своим княжеством, в поисках невесты. А когда найдешь ее, обратишься болотником и утопишь. А потом снова будешь скитаться в поисках девицы. И страдания твои не окончатся, покуда не встретишь ты ту, которая как Велеока будет любить тебя и верить. А я посмотрю, Владимир, как разрывается твое сердце.

Она растворилась в тумане.

Владимир облегченно выдохнул. Пустые слова. Он убрал меч и пошел к своей невесте.

Она поцеловала его, коснулась лица… Он улыбнулся, позабыв про обезумевшую старуху. Что ему слова ее?

Да только вот… Скрутило его всего, да так, будто все кости в теле невиданная сила стала ломать.

Невеста его завизжала, а он… Он совсем власть над собой потерял. Схватил ее и в окно кинулся. Чудом они не расшиблись. Владимир изо всех сил сопротивлялся. Но ни ноги ни руки не слушались. Он тащил невесту к озеру. И никого не было рядом, чтобы остановить его. Никто не появился. Не пришел на ее крики.

Владимир вошел в озеро вместе с девушкой. Она вырывалась, билась в его руках, а он тащил всё глубже.

Он утопил ее.

А когда вынырнул из воды, не признал своего отражения. Из водной глади на него смотрел старик, безобразны, мерзкий, сухой, весь в водорослях…

Владимир закричал. Не своим голосом завопил.

Что такое? Что с ним стало? Что?

Княжество заволокло туманом. Вода поднялась. И через мгновения уже не было его земель. Только темный лес и болота. А над болотом возвышалась одна только изба.

Дни шли. Владимир в отчаянии нырял ко дну, но никогда не мог его достичь.

Княжество покоилось где-то под толщей проклятия.

В темном лесу всё больше нечисти находило свое пристанище. Со временем он понял свою силу. Стал выходить в соседние деревни. Сначала опасался, что на людях утащит кого, но нет. Девушки смотрели на него, и ничего с ними не случалось. Совсем ничего.

Спустя несколько лет старуха явилась перед ним. Она смаковала его гнев. И заявила, что пришло время выбирать невесту.

Владимир не хотел. Сначала противился ее воле. Не станет! Не станет он никого выбирать. Но девица забрела в лес сама. И когда встретила Владимира, он снова обратился болотником и утопил ее.

Сколько было тех девок, он уже не помнил. Топил… Всех топил.

Кто-то умирал от его ярости. Он сам заставлял смотреть в его лицо. Кто-то был добр и послушен, но болота сводили с ума. Одну он отпустил. А в отместку проклятие охватило его на долгих пятьдесят лет. Он оставался в облике чудища и мучился болью. Всё его тело ломалось, горело и собиралось снова, он тонул, задыхался, умирал и возвращался к жизни. Бесчисленное множество раз.

Следующая невеста утопилась сама.

Владимир всё понял. Как только хоть одна проникалась к нему любовью, появлялась старуха. Она искушала девичьи умы. Забиралась им в головы и пугала до полусмерти. И всё только ради того, чтобы наказать его.

Владимир раскаивался. Молил богов о прощении. Но всё было бестолку. Небеса были к нему глухи.

И он снова и снова топил несчастных девушек. Его прозвали Хозяином Багряных болот. Потому что те аллели, только подходил час новой невесты. Люди из близлежащих деревень стали отправлять своих дочерей в лес. Старуха подсуетилась.

Владимир смирился.

Когда появилась Еся, ничего в нем не колыхнулось. Только жаль ее было. Юная, добрая, смешная… Совсем она не была похожа на Велеоку.

Он ждал того дня, когда она посмотрит на него и увидит в нем болотника. Но Еся не сдавалась. Расспрашивала про нечисть. С Казимиром поладила. Платок исправно носила.

Владимир наблюдал за ней. Она была старательной. Всё хотела пользу ему принести.

Но пугливая… Ее было забавно защищать. Она не тряслась, как только слышала его голос, страдала по дому не то чтобы долго.

Так его одинокая изба ожила.

Есислава заявила, что станет Хозяйкой. Он растерялся. Бывало такое, что невест Владимир брал силою. И тогда проклятие делилось с ними. Но они сходили с ума.

Он не хотел этого для Еси. Но она отказывалась сдаваться. Есислава боролась и победила. Она обуздала его проклятие.

И, конечно, появилась старуха. Забралась Есе в голову, посеяла сомнения. Еще и Никиту подослала.

Проклятие не давало ему объясниться. А Есислава злилась. И поделом ему. Еще и русалок принялся пороть, ничего ей не сказав. А ведь эти мокрохвостки служили вовсе не ему. Проклятые души утонувших девушек все как одна ластились к старухе.

Есислава стала задумывать побег. Владимир чувствовал только тоску. Он хотел побыть с ней беззаботной и легкой еще хоть немного.

Владимир раздумывал, как ему поступить. Если отпустит, будут его ждать пятьдесят лет страданий. А если утопит — придет на ее место другая девица. А другую он не хотел. Владимир хотел светлую душу Есиславы.

И всё же решил отпустить. Что для него пятьдесят лет? А для нее целая жизнь. Она расцветет, подарит свое тепло стольким людям…

Он был благодарен за ту любовь, что Еся ему подарила, так пусть же идет. Ведь ему никогда не освободить от проклятия. Никто не станет, захлебываясь, сохранять веру в него. Никто.

Владимир смотрел, как Еся белажа по мосту. Сердце в груди и правда разрывалось. Смотрела ли на это старуха? Радовалась ли?

Он не хотел расставаться с Есиславой, со своим светом, со своей душой. Юной, беззаботной, чистой, теплой…

Еся остановилась.

Он мысленно кричал ей, чтобы она уносила ноги. Пусть бежит от него. Пока он не передумал…

Есислава оставила Никиту. Вернулась. Упрямая девка! Нельзя ей тут быть! Он погубит ее! Потушит огонь, что горел в сердце.

Еся распахнула глаза.

Владимир давно не испытывал страха или сожаления, утягивая очередную невесту на дно. Но в тот миг испуг сковал его.

Нет! Нет! Нет!

Только не Есислава! Только не она! Он не сможет… Не сможет… Как ему смотреть на русалок и видеть в одной из них его яркое солнце, его драгоценный нежный цветок? Как ему жить, зная, что своими руками сгубил ту единственную, которая смогла отогреть его сердце. Хоть немного отогреть…

Но было уже поздно. Он тащил Есю на дно. А она, дура такая, улыбалась ему. Держала его крепко и до последнего улыбалась. Пока не обмякла в руках.

Сердце Владимира разорвалась.

Проклятая старуха! Проклятая Велеока! Он заслужил! Но Еся! Еся могла подарить свое тепло даже этим ведьмам, вот насколько доброй она была! Так зачем они забрали ее жизнь? Она должна была жить, а он умереть!

Владимир продолжил тянуть ее на дно, пока сам не стал задыхаться.

Задыхаться? Он не задыхался прежде, топя девушек… Никогда.

Владимир начал карабкаться из воды. Руки вновь слушались его. Он крепко держал Есю и что есть мочи греб к свету.

Всё, чего ему хотелось, спасти Есиславу. Быть может шанс еще есть.

Владимир вытащил ее на берег. Ничего вокруг он не замечал. Только пытался привести Есю в чувства. Стучал по спине, трусил. Но она всё бледнела и бледнела.

Посиневшие губы открылись, и из них хлынула вода.

Еся закашлялась.

По щекам Владимира покатились слезы. Он не рыдал, но был так счастлив.

Он прижал к себе Есю и закрыл глаза, не веря счастью. Не важно, что произошло. Главное — она жива. Она жива…

— Знала бы, что эта девица так сильно полюбит тебя, выбрала бы другую, — знакомый уже сотню лет голос раздался в голове. Старуха не была зла или раздосадована. Она звучала очень устало. — Ты свободен, Владимир. Есислава верила в тебя. Как и моя Веолика. Она верила даже, когда не могла дышать по твоей вине. Она простила тебя. Я же не прощу никогда.

— Упокойся ты уже, карга старая, — прошептал Владимир, сжимая Есю, которая всё продолжала кашлять.

— Вла… Вла… Гх-кх… Владимир, — пыталась позвать его Есислава.

— Тиши-тише, душа моя. Всё потом, — он не мог надышаться ею. Жал к себе и гладил по волосам.

Жива! Жива! Да черт с ним с тем проклятием! Еся-то жива! Дышит, дурная баба!

— Нет…Гх-гх… Б-блота… где?

— Что? — он отстранился и заглянул ей в лицо, сжав его в руках.

Жива… Жива… И улыбается… Ему улыбается. Глазами смотрит на него. Она на него смотрит, а он… А он всё еще человек…

— Болота наши где?

Владимир нахмурился и обернулся.

Не было больше болот. Озеро было. То что близ его княжество располагалось. А за спиной Еси, вдалеке, он видел ворота, из которых уже сыпались его воины да жители.

Владимир посмотрел в лицо Еси и тоже улыбнулся.

— Княжна моя, — горячо произнес он и впился в ее губы поцелуем. Есислава на миг опешила и ответила на его поцелуй, обхватив за шею.