Хранитель ядов (СИ)

Глава 8. ТОТ, КОМУ НЕ ВЕЛЯТ

Чистый свет изливает на землю луна,

Сердцу дарит тепло и покой,

Ожидает тебя, ведь луна влюблена,

Сон придет, ты лишь глазки закрой…

Изначально я думала, что Вальтер предлагал мне покинуть кухню через коридор прислуги, но поняв, что никто не собирается снять для меня замок с двери, я поискала альтернативные выходы. В тени громоздкого шкафа обнаружилась еще одна дверь. К этому времени кухня уже опустела. Вальтер отправился встречать «господина пузана». А мне досталась полная свобода действий.

По узкому коридору пришлось пробираться на ощупь. Темнота не пугала меня. Она — первое, что мы встречаем в утробе матери. Наш изначальный спутник до того момента, как откроем глаза и познаем болезненную приятность света. Темнота не опасна. Опасны те, кто пользуется ее покровом.

Странно. Граф Бланчефлеер потребовал у своих слуг бояться меня. Почему?

Бойтесь, но отпускайте гулять по дому без присмотра. Где же логика? А вдруг мне взбредет в голову что-нибудь поджечь? Или опустить на чью-нибудь макушку что-нибудь тяжелое? Недооценить кого-то почти то же самое, что и оскорбить.

Но стоит ли жаловаться?

Мне пришлось прикрыть глаза ладонью. В помещении, в котором я оказалась, было столько светоч-камней, что при должном ухищрении и экономии ими можно было осветить целый этаж особняка.

Эта комната тоже была уставлена шкафами с книгами, посередине стояли длинная мягкая кушетка и кресла, но в отличие от каминного зала, с которым у меня теперь были связаны лишь отвратительные воспоминания, здесь чувствовался настоящий уют. Удивительно, как сильно могут менять восприятие даже, казалось бы, незначительные детали. Ковер под ногами, заглушающий постукивание каблуков, подушки с орнаментом у подлокотников кушетки, бесшумные часы на стене с качающимся в гипнотическом танце маятником, статуэтки сов и… картина.

Я приблизилась к камину, всматриваясь в запечатленный образ над ним. Юная девушка на фоне зеленой листвы. Маленькое бледное личико с выступающими скулами и острым подбородком обрамляли выбившиеся из прически тонкие пепельные локоны, остальные волосы были заправлены за уши, спускались вдоль длинной шеи и падали на плечи обманно тяжелыми волнами. На девушке было белое платье в светло-серую полоску с объемными рюшами у горловины и лентами, завязанными на локтях. Бледность ее кожи пугала. Художник слишком достоверно изобразил дневной свет. Он превращал ее пепельные волосы на макушке в сияющую седину, а бледную кожу — в продолжение платья. На каминной полке под картиной стояло деревце, похожее на то, что было в моей комнате. Сияние от светоч-камней окутывало основание картины, и девушка на ней словно утопала в белесом тумане.

В серо-зеленых глазах, в изящном искривлении аккуратных бровей и в плавной линии подернутых синевой губ застыла печаль. Осознание, принятие и смирение — именно это читалось на красивом, но мертвенно бледном лице. Она была юна, я в этом не сомневалась. С чем же ей пришлось смириться?

На раме картины я обнаружила золотистые буквы«А.Ш.», а чуть пониже надпись«Природа всегда берет свое».

Эта девушка тоже где-то в особняке? Я покачала головой, отвечая на собственный вопрос. Вальтер упомянул лишь себя, Кира и Джерара.

Так кто же ты, А.Ш.?

Если это знание поможет мне противостоять Хранителю ядов, то я обязательно выясню это.

Дальнейшие поиски увенчались успехом: новая дверь и на этот раз, ведущая в главный коридор.

Я встала в дверном проеме и напоследок огляделась. Обиталище Печальной Принцессы, как мысленно назвала я эту комнату, разительно отличалось от каминного зала, хотя оба помещения, несомненно, были гостиными. Здесь чувствовались тепло человеческого присутствия, след дыхания, запах жизни. Эту комнату часто посещали. Стены помнили шелест страниц книг, тихое шуршание одежды, звуки вздохов, треск пламени в камине и едва слышный скрип старинной мебели, принимающей на себя тяжесть пришедших отдохнуть визитеров. Каминный зал был всего лишь холодной маской, которую выставляют напоказ. Обиталище Печальной Принцессы — душой, которую прячут в самых потаенных глубинах, потому что хранят в ее пределах лишь сокровенное.

Привязанность к дому, комнате, вещам, разделение с ними одних воспоминаний, оставление в их пределах частички собственной души — эти особенности я умела распознавать. Так Руара и Сантьяго дорожили своей бакалейной лавкой. А Мисси любила свой шелковый платок, когда-то подаренный ей проезжающим через наше селение солдатом, который так и не признался из какого воинства он был и который так и не вернулся, чтобы забрать Мисси с собой. Как Дакот хранил тот уродливый деформированный черный камешек, который я нашла в трещине в скале и отдала ему. Потом я просила выбросить его, и Дакот согласился, а сам нацепил его на веревочку и носил на шее, думая, что я не замечу.

Я же не имела привычки привязываться к чему-то неодушевленному. Может быть, поэтому я так легко оставляла отцовский дом и уходила в селение, и без жалости избавлялась от ненужных или испорченных вещей, даже если до этого они и находились при мне долгое время. Тепла достойны лишь живые существа. Но мне, судя по словам тех, кто были рядом со мной, не дано поделиться с кем-нибудь своим теплом. Ведь я стольхолодна…

За поворотом коридора послышались голоса. Я прильнула к стене и осторожно выглянула. Мои расчеты оказались верными. Расположение Обиталища Печальной Принцессы и интуитивный выбор верного направления позволили мне сделать круг и подойти к каминному залу с противоположной стороны.

На фоне цветных отблесков витражей в холле мелькнули фигуры. Как только дверь в каминный зал закрылась, я, держась стены, пробежала по коридору и застыла у самых створок.

Без информации я не могла делать выводы, а достоверность выводам способны придать лишь сведения, полученные из первых рук.

Обостренное в темноте восприятие забило тревогу, но моя реакция была слишком замедлена. Чья-то ладонь прижалась к моему затылку, чужие пальцы вцепились в волосы, а затем мою голову дернули назад.

— Шпионишь? — заинтересованно мурлыкнул Джерар, коснувшись губами мочки моего уха.

Я не ответила, терпеливо снося затухающую боль в затылке, которую принес рывок.

— Если собираешься подслушивать, то хотя бы делай это правильно, — усмехнулся Джерар.

Он отпустил мои волосы, но схватил за руку и потащил по коридору. Я и пикнуть не успела, а Джерар уже втолкнул меня в узкую нишу в стене и сам забрался следом. Подталкиваемая в плечо, я, шумно дыша, лезла вперед по узкому проходу, шаря руками по шероховатым стенам и боясь лишний раз моргнуть, чтобы не быть застигнутой врасплох.

— Сюда. — Джерар потянул меня за платье и толкнул вперед.

Мои ладони коснулись стены, а затем все тело распласталось на ней, потому что Джерар резко прижался ко мне сзади, будто желая превратить меня в еще один наружный слой стены.

— Тронешь меня, и я…

— Тс-с-с, прелесть, — Джерар потерся носом о мой затылок, — не время для игр. Мы же подслушиваем.

Его ладонь легла на мое плечо, и он, усилив давление, медленно сдвинул меня в сторону, пока мои глаза не оказались на уровне большой квадратной пластины, источающей слабый свет. Я прищурилась. Свет лился между ажурными выпуклыми узорами, покрывающими всю площадь пластины. Приникнув к поверхности лицом, я взглянула сквозь узоры.

Каминный зал. Мы с Джераром и правда оказались за стеной того самого каминного зала, знающего о моем унижении. «Холодная маска» особняка не пустовала и сегодня.

Тэмьен Бланчефлеер сидел в том же самом кресле, из которого наблюдал, как на мне рвали платье. Щек коснулся жар. В разуме вспыхнуло воспоминание о сне, наполненном льдом, змеями и обжигающим пламенем страсти. Чтобы отвлечься, я с силой мотнула головой и ударилась затылком о подбородок Джерара. Тот издал тихий возглас. Я шикнула на него.

Граф был не один. Некто прогуливался вдоль книжных шкафов — медленно и в какой-то степени даже лениво.

— Хотелось бы, чтобы о своем намерении посетить поместье вы предупреждали заранее. Аспид Холл начинает ворчать, когда на его земле появляются незваные гости, — заметил Тэмьен Бланчефлеер.

— Говорите так, словно особняк живой. — Голос ответившего был писклявым. Могло показаться, что он простужен, и голос прорывается сквозь натужный хрип, обращаясь на выдохе визгливыми интонациями.

— Не исключаю. — Граф откинулся на спинку кресла. — Итак, господин Груже, чем я заслужил честь лицезреть вас с самого утра?

— Хо-хо, полноте, господин Бланчефлеер. К чему этот ненужный официоз? — Человек грузно развернулся, задев боком шкаф. Тот качнулся, книги на полках чуть сдвинулись, породив маленький хаос. — Надо же, от меня столько шума. Но в моем положении создавать как можно больше шума — позиция наиболее выгодная, не находите?

— Если ваша цель — находиться в центре всеобщего внимания.

— Именно. Однако я стремлюсь лишь к определенного рода вниманию.

Господин Груже принялся обходить кресло, где сидел граф. Со стороны казалось, что громада горы покинула свое тысячелетнее местоположение и отправилась на прогулку вокруг озера, находящегося у ее подножия. Бордовый сюртук мужчины был расстегнут, а темно-серый жилет едва удерживал рвущуюся на волю телесную массу. Тонкие ножки, облаченные в черные брюки, то и дело выгибались колесом, как будто нести столь внушительное тело им было с каждым шагом все тяжелее. Лицо же мужчины напоминало слегка скукоженную вершинку груши, расплывающейся по плечам подобно расплавленному сыру. Шеи не было вовсе. Черные редкие волосы, глаза, за стеклами круглых линз очков кажущиеся непомерно громадными, приплюснутый нос, пухлые губы и подбородок, успевший слиться с отвисшими щеками. Что ж, господин пузан оправдывал свой «титул».

Присмотревшись ко второму креслу, господин Груже повернулся к нему спиной, глянул через плечо, будто примериваясь, а затем, угрюмо вздохнув, перебрался поближе к кушетке, на которую, в конце концов, присел. Или даже упал.

— Не нравится мне эта гостиная, — проворчал он, устраиваясь поудобнее. — Вечно вы меня сюда приводите. Атмосфера тут не располагает к общению.

— Разве? — Граф медленно обвел взглядом все пространство каминного зала. — Отсутствие лишних деталей, как я думаю, способствует плодотворному разговору. И я убежден, что отвлекаться себе могут позволить лишь те, кто обладает лишним временем.

— Никого не пускаете дальше каминного зала, да и прислугу ограничиваете в передвижениях. Ах да, и пугаете неусыпным контролем. — Господин Груже издал кашляющий смешок. — Должен признаться, это подогревает мое любопытство. Хотя я и помню, что воины Святой Инквизиции обшаривали ваш дом в прошлом году и не нашли ровным счетом ничего интересного.

— Сожалею, что разочаровал вас. — Граф приятно улыбнулся. — Прискорбно, конечно, что подозрения многоуважаемой Святой Инквизиции о моей причастности к незаконной деятельности были беспочвенны и ее доблестные представители зря потратили свое бесценное время на обыск столь скучного поместья, но, как ни прискорбно, не в моих силах удовлетворить желания каждого. — Мужчина изящно развел руками и одарил гостя еще одной обезоруживающей улыбкой.

— А я бы не отказался взглянуть на внутреннее убранство особняка, — задумчиво протянул господин Груже. — Говорят, у вас отменный вкус.

— Люди любят говорить. В этом им нет равных. Вашему же желанию, к сожалению, мне придется отказать. Аспид Холл позволяет топтать свою потрескавшуюся деревянно-каменную плоть лишь нескольким живым существам.

— Первосоздатели вас подери. — Толстяк зевнул. — Снова эти ваши речи о доме, на все имеющем свое мнение. Они действительно наводят страх. Еще чуть-чуть и буду бояться, что он вычихнет меня через главные двери, как раздражающую пылинку.

— Позвольте поправить вас, господин Груже. — Вальтер появился в каминном зале совершенно бесшумно. Вот два мужчины ведут странноватую беседу, а вот их компанию уже разбавляет третий — ничуть не скрывающий презрительного взгляда, обращенного к гостю, и гремящий столовым сервизом на подносе. — Из-за вашего присутствия дом может одолеть вовсе не простуда, а, скорее, тошнота.

Пока господин Груже обескуражено моргал, Вальтер наполнил чашки чаем и сунул одну ему в руки.

— Мастер, — интонации Вальтера значительно смягчились и то, как он передавал чашку графу, нельзя было назвать ничем иным как почтением, — как долго достоуважаемый господин Тедор Груже собирается наслаждаться вашим вниманием?

Упомянутый Тедор Груже раздраженно запыхтел.

— Ты не изменяешь себе, Вальтер. — Мужчина глотнул чаю и сморщился. — Так и не научили его манерам, господин Бланчефлеер? Как же так? Ведь той же преданности вы его прекрасно обучили.

— Преданности не учат. — Граф благодарно кивнул домоправителю. — Это более состояние души, нежели итог долговременного внушения. Хотя оба результата именуют «преданностью», я предпочитаю ту, что исходит из самой души. И, к слову, Вальтер прекрасно воспитан.

— Безоговорочно верю. — Груже отсалютовал хозяину дома чашкой. — Досточтимый граф Бланчефлеер не стал бы держать подле себя человека, не обладающего определенной ценностью. Поэтому, Вальтер, я спущу тебе любую грубость, хотя и удивлен такой бурной реакции на мою персону.

— Вы просто мне не нравитесь, господин Груже, — бесстрастно сообщил Вальтер.

— Правдивость, как я понимаю, тоже его бесценное качество? — Видимо, Груже решил оставить этот вопрос в группе риторических, потому что тут же задал следующий: — Хотя бы твое гостеприимство, надеюсь, на меня распространяется? — Качнув чашкой, отчего оставшаяся темная жидкость внутри едва не выплеснулась ему на грудь, он хитро улыбнулся домоправителю. — Твой чай, как всегда, хорош, но как насчет того, чтобы принести чего-нибудь покрепче?

— Выпивать по утрам — плохой тон, — мгновенно отреагировал Вальтер.

При его словах губы графа дернулись в полуулыбке.

— Тогда господским псам тут не место. Кыш-кыш. — Груже раздосадовано тряхнул рукой с толстыми пальцами. — Хозяевам нужно серьезно поговорить.

Проигнорировав гостя, Вальтер посмотрел на графа. Тот кивнул, и домоправитель, быстро поклонившись, покинул каминный зал.

— Не понять мне вашего желания потворствовать подобному своеволию. — С трудом наклонившись, Груже, борясь с собственным пузом, водрузил чашку на столик. — Ваши люди слишком дерзко себя ведут.

— Некоторое нахальство в их поведение вызвано ощущением безопасности пребывания на своей территории. Их маленькие шалости с лихвой перекрывают усердие и точность исполнения поручений. — Граф Бланчефлеер приподнял чашку, будто собираясь сказать тост. — Что не скажешь овашихлюдях.

— Верно. — Голос Тедора Груже дрогнул. — Продажный Лукка сплоховал. Прошу прощения. Глупость не лечится. Мои бараны и правда привезли вам не того?

— Возможно, мои пояснения касательно этого поручения были слишком сложны для них, — вместо ответа сказал граф. — Или…

— Клянусь, раньше Лукка не совершал таких ошибок!

— Или, — как ни в чем не бывало повторил граф, — противник оказался им не по зубам.

— Честно признаюсь, из объяснений Лукки я абсолютно ничего не понял. Не разъясните?

— Все просто, почтенный господин Груже. — Граф был сама любезность. — В противостояние с вашими людьми вступила сила, которая, по моему глубокому убеждению, при должном желании способна обратить в бегство целое воинство.

— Погодите-ка, — мужчина нахмурился, — вы про строптивую девку? Мне рассказали про ее фокусы. Ведьма, не иначе. После ее дыма Лукка до сих пор харкает черной жижей.

Мое дыхание стало слишком шумным. Джерар за моей спиной издал тихий смешок.

— Не стоит причислять тех, кто может за себя постоять, к изгоям. — Граф поместил свою чашку рядом с чашкой Груже. — Привыкнув к гнили, можно пропустить истинно спелый плод и выбросить его только за то, что он отличается от других. Чрезмерная мнительность лишь вредит. И раз уж вы упомянули ведьм, смею предположить, что в ваши намерения входит сообщить Святой Инквизиции ваше собственное видение ситуации?

— Что вы, что вы. — Господин Груже суетливо взмахнул руками. — И в мыслях не было!

— Тогда позвольте взять на себя труд прояснить настоящее положение дел. — Граф Бланчефлеер расслабленно откинулся на спинку кресла и аккуратно сложил руки в перчатках на колено. — Госпожа Сильва не является ни ведьмой, ни представителем иных злоупотребляющих слоев общества, за которыми идет охота. Поэтому я буду весьма опечален, если воины Святой Инквизиции каким-то непостижимым образом вновь появятся на пороге Аспид Холла. Полагаю, не стоит уточнять, что в этом случае нашему с вами сотрудничеству придет конец?

— О-о-о, полноте, господин Бланчефлеер! — Груже завозился на кушетке и едва не скатился с нее, утянутый к полу собственными расплывшимися боками. — Я не имею ничего против госпожи Сильва, поверьте. Мои люди заслуженно получили трепку. И… и раз уж вы упомянули нашу с вами сделку, хочу выразить вам мою глубокую признательность. — Льстивые интонации были разбавлены мерзким придыханием. — Леди Телива была в полном восторге. Она повлияла и на своего супруга, и теперь благосклонность барона Телива полностью на моей стороне.

— Рад за вас, — сухо произнес граф.

— Это целиком и полностью ваши заслуги, — не унимался Груже. — Ваши методы не перестают меня впечатлять. Как и ваши люди. Если не ошибаюсь, в этот раз постарался Джерар?

Граф ответил не сразу. Взгляд его болотно-зеленых глаз оценивающе прошелся по мужчине напротив, и господин Груже начал заметно нервничать. Наконец хозяин дома удостоил гостя добродушной улыбкой.

— Верно. Компанию леди Теливе составлял Джерар.

— Он отлично потрудился! — Щеки Груже так и лоснились от неприкрытого выражения восторга. — Леди Телива была щедра на… кхам-кхам… похвалу. Ее времяпровождение было, цитирую, «восхитительным».

— Джерар умеет качественно справляться с поставленной задачей. За это я и ценю его.

— И поэтому-то я не сомневаюсь в ваших методах, господин Бланчефлеер. Хотя, признаюсь, когда я обозначал вам цель, и подумать не мог, что вы возьметесь за супругу барона, а не за него самого.

— Объяснение смысла моих методов и непосредственной их реализации, помнится, не оговаривается условиями нашей сделки. — Граф, вернув на лицо маску непроницаемости, пошевелил пальцами так, словно нажимал на клавиши рояля. — Важен лишь результат.

— Да, да, да, безусловно. — Господин Груже закивал. — Прошу прощения, все мое неуемное любопытство. А вы… свою часть условий выполнили, а вот я… Демоны побери моих глупцов! Я могу прямо сейчас отправить их на поиски мальчишки, только молю, не отказывайтесь от нашей следующей сделки!

— Меня все устраивает, господин Груже.

— Простите? — Мужчина сгорбился, став похожим на деформированный мешок с корнеплодами, и непонимающе уставился на графа.

— Можете считать, что ваша часть условий исполнена. Госпожа Сильва меня полностью устраивает.

— Вместо мальчишки?.. Вы уверены? — Груже заерзал, обвисшие щеки затряслись. — Нет, я просто хотел бы удостовериться, чтобы потом между нами не было недоразумений.

— Что ж, если требуется, я с удовольствием повторю. Условия нашего предварительного договора полностью выполнены. Сотрудничество было нелегким, но плодотворным.

— О… раз вы так говорите, — растерянно пролепетал Груже, но через секунду тряхнул головой и приосанился. — Чудно! Значит, мы можем перейти к следующему этапу нашего крайне волнующего сотрудничества?

— Непременно. Однако… — Граф смолк и широко улыбнулся, пока Груже, видимо, почувствовавший в этой паузе нечто неладное, начал стремительно покрываться испариной. — Раз вы все-таки позволяете себе некоторые оплошности, то я, в свою очередь, позволю себе и дальше не распространяться о своих мотивах выбора той или иной награды за выполненную для вас работу.

— Не сказал бы, что раньше вы были слишком уж откровенны, — облизав губы, заметил Груже. — Поэтому отличий я точно не замечу. А вы так и не рассказали, зачем вам понадобился тот мальчишка из далекого селения.

— Всего лишь ради пополнения рядов моих «ценных людей». Полагаю, нет необходимости акцентировать внимание на том, что заменившая собой мальчика госпожа Сильва с этого момента находится под моей защитой?

— Вы правы, необходимости нет. Хотя мне все еще мало что понятно.

— Вам важен лишь результат, — напомнил граф.

— Конечно. Это все мое любопытство, будь оно неладно…

— Так держите его в узде. А лучше не проявляйте столь открыто. Ваше будущее положение обяжет вас поступать именно так.

— Значит ли это, что я могу рассчитывать на вас и впредь? — вскинулся господин Груже. — Раз уж вы сами перешли к темемоего будущего положения?

— Ранее я отрицательных ответов не давал. Да и заключение предварительного договора было результативным.

— О да, результативным. Вы получили для себя прелестную девушку, — хохотнул Груже. — Она станет украшением вашего маленького мужского фавора… о, ваш взгляд… — Мужчина поперхнулся и закашлял. — Я всего лишь подумал, что она будет полезна при выполнении условий нашего основного договора.

— Госпожа Сильва ни при каких обстоятельствах не будет причастна к основному договору. — Тон голоса графа стал резким. — Позвольте мне решать кого использовать в своих целях.

— И снова прошу прощения за мою навязчивость. О Святые Первосоздатели, делайте что угодно, господин Бланчефлеер, только не отказывайте мне в моей маленькой просьбе!

— Вы знаете, что мне трудно отказать вам, господин Груже. Ваша цель та же?

— Ох, она неизменна. — Настроения толстяка менялось стремительно — буквально за долю секунды. Вот он нервно надувает щеки, а вот он уже, успокоившись, томно обмахивается оплывшей ладошкой. — Мое желание стать первым в истории мэром Витриоля все так же сильно.

— Прекрасное желание. Тогда, возможно, вам стоит сосредоточиться на вашей предвыборной кампании и больше общаться с народом?

— Ай-ай, ваши издевки все также изыскано скрытны, господин Бланчефлеер, — добродушно пожурил собеседника Груже. — Я говорил вам это перед тем, как мы заключили предварительный договор, и повторю сейчас: сколько бы ни идеализировалось существование некой «народной воли», мы-то с вами ясно понимаем, что принимать окончательное решение будет знать. Янанка Соль выслушает глас народа, но — пусть меня сожрет мертвый дракон, если я не прав, — назначит на должность мэра того, кого выберут бароны.

— Что ж, тогда налаживайте хорошие отношения с баронами, — бесстрастно предложил граф.

— В этом и проблема. — Груже откинул голову на спинку кушетки и издал страдальческий вой. — С таким количеством своевольных пустозвонов мне не справиться. Тем более за отведенные три месяца. Красноречие во мне страдает, не отрицаю. А вот вы, — мужчина с трудом отнял от спинки кушетки затылок и угрюмо глянул на графа, — способны сотворить чудо. И теперь это даже не голословное утверждение. Я убедился в этом, когда уговаривал вас заключить со мной предварительный договор. Признаюсь, это была своего рода проверка.

— Меня посещали догадки, касающиеся вашей предыдущей просьбы. И, судя по вашим словам, я не ошибся.

— Не ошиблись, господин Бланчефлеер! И вы прекрасно показали себя в этом деле. От ваших успехов мне даже стало тошно, ей-богу. Но вот он я, и в моем распоряжении поддержка барона Телива. И все благодаря вам. О боги, да вам удастся без труда перетянуть на мою сторону и остальных! — Внезапно и без того неприглядное лицо Груже скукожилось, приобретя сходство с изюмом. — Мне необходима такая поддержка. Как воздух. Да… воздух… Этот чертов Кромски!! Меня до сих пор в жар бросает, как только я о нем вспоминаю. Подумать только, легко стал мэром Наркисса — столицы Королевства Водолея. И как?! При поддержке самого правителя Королевства Весов!

— И что вас возмущает больше? — вежливо поинтересовался граф. — То, что он стал мэром, или сам способ?

— Абсолютно все! — Груже возмущенно подскочил, собираясь встать на ноги, но тело потянуло его вниз, и он грузно плюхнулся обратно на кушетку. — Я даже представить не могу, чтобы меня поддержал правитель Королевства, тем более чужого.

— В Королевстве Водолея нет правителя. — Праведное возмущение гостя на настроение хозяина особняка ничуть не повлияло. Он был все также спокоен и собран. — Может, поэтому правитель соседнего Королевства проявил к нему интерес.

— Вот именно! Кромски, вероятно, стал послушным песиком правителя Королевства Весов. Для чего еще властвующей особе опускаться до подобного сморчка? Экая благодать: свой человек во главе столицы Королевства Водолея!

— За Королевством Водолея, хотя и не официально, но присматривает генерал королевского воинства Водолея, — мягко заметил граф. — Почтенный генерал Морель — личность известная и довольно принципиальная. Он ждет нового правителя, а до этого момента не позволит чужому правителю или кому бы то ни было играть со своим Королевством.

— Но Кромски-то он позволил стать мэром, — пробурчал Груже. — Этому вонючему хмырю. Прошу прощения. Едва могу сдержать возмущение.

— Оставим уважаемого генерала Мореля и почтенного мэра Кромски с их Королевством и их проблемами и вернемся к нашим. Уверены, что Янанка Соль не поддержит вашу кандидатуру?

— Скорее драконьи кости вновь обретут плоть!

— Вы пессимистично настроены, господин Груже. В таких делах вера в себя играет не последнюю роль.

— Я верю ввас, господин Бланчефлеер, — патетично заявил Груже. — А Янанка, без сомнения, будет поддерживать одну из своих фавориток — этих красивых куриц, с которыми она любит развлекаться. Слышали, что говорят? Наша правительница предпочитает женщин. И не удивлюсь, если она протолкнет кого-нибудь из них на должность мэра. Но это в случае, если бароны не проявят интерес к выборам. Нам требуется всколыхнуть их. Вамтребуется.

Граф медленно кивнул. Неспешно приподняв руку, он задумчиво начал тереть между собой подушечки большого и указательного пальцев. Я скрипнула зубами, узнав свой собственный жест.

— Вы же понимаете, что я потребую равноценной награды за свой труд?

— Разумеется. — Груже с готовностью закивал, проявляя сильнейший энтузиазм. — Я готов ко всему. Любой ваш… кхам-кхам… каприз.

— Капризы оставим прекрасным дамам. Если вы готовы брать на себя серьезную ответственность, я обеспечу вам должную поддержку.

— Чувствуется основательный подход, — восхитился толстяк. — Давайте же, господин Бланчефлеер, мне не терпится узнать о ваших условиях.

— Мои условия не потребуют от вас тяжелых телодвижений. Мне лишь нужно одно-единственное обещание.

— И что же мне следует пообещать? — несколько игриво полюбопытствовал Груже.

— Как только вы станете мэром Витриоля и получите свою собственную печать, вы удостоверите ею договор, который я вам предоставлю.

Узоры пластины вдавились в мой лоб — столь сильно я прижалась к стене, жадно ловя каждое слово.

Судя по всему, речь шла об удостоверяющих печатях, представляющих собой личную метку владельца. Такой печатью обладал каждый правитель Королевств Утопии и в последние годы — и главы местного самоуправления, именуемые мэрами. Подобные метки, оставленные печатями, удостоверяли договоры, придавая им статус законных. Все договоры, чье действие распространялось за пределы одного Королевства, должны были быть удостоверены печатями, в ином случае деятельность, регулируемая их условиями, являлась априори незаконной. Такой контроль позволял в большинстве случаев избежать злоупотреблений, а правителю давал возможность знать обо всех серьезных делах, творящихся на его территории и в соседних землях.

И господин пузан тоже получит собственную удостоверяющую печать, если только сумеет уместить свое непомерное седалище в кресле мэра Витриоля.

— Вот значит как. — Господин Груже задумался, нервно теребя краешки сюртука. — Могу я узнать, какого рода договор мне придется удостоверить?

— Можете. — Граф Бланчефлеер кивнул. — Договор поставки лекарственных средств.

— Чу… чудно. — Похоже, Груже никак не мог определить, где скрывается подвох, а потому тянул время. — Полезные договоры. Лекарства, здоровье… лекарства… В чем подвох?! — все-таки не выдержал он.

— Простите? — Брови графа взметнулись ввысь, завершив выражение вежливого недоумения. — Подвох?

— Да, подвох. — Спохватившись, что его интонации стали чуть грубее изначальных, толстяк откашлялся и, понизив громкость голоса, продолжил: — Почему бы вам не попросить об этом Ее Святейшество правительницу Королевства Скорпиона Янанку Соль? Ее печать на вашем договоре будет смотреться в тысячу раз солиднее моей. Да и вряд ли она вам откажет. Вы же один из фаворитов правительницы. Помнится, она горячо вступилась за вас, когда Святая Инквизиция стала уж слишком лютовать в отношении вашей персоны.

— Быть в фаворе или быть слегка задетым лучами чужой благосклонности — разница между тем и другим весьма велика. Как вы ранее верно заметили, наша правительница более обращает внимание на прелестниц, что постоянно находятся подле нее. Остальным же приходится добиваться ее внимания. И, к счастью, одно время везение было и на моей стороне.

— Тем более не уясняю, отчего вам не обратиться к…

— Мне хотелось бы наладить поставку в Город Смертников.

Потянувшийся было к чашке с остатками чая Груже замер и, неловко качнувшись, сполз с кушетки на пол.

— Вы хорошо себя чувствуете? — участливо поинтересовался граф.

— Впо-о-олне. — Пыхтя и обливаясь потом, толстяк вновь водрузил свое тело на кушетку. — Возможно, сказывается бессонница последних ночей, потому что мне слышится нечто… пугающее.

— Вас пугает упоминание Города Смертников? — Хозяин дома так и светился радушием и участием.

— Скорее, перспектива удостоверения подобного договора в обход Ее Святейшества, — пробормотал господин Груже. — Так вы не шутите?

В ответ граф улыбнулся еще шире и радушнее.

— Черт возьми! — с чувством выругался толстяк и резким движением стер со лба выступившие капли пота. — Господин Бланчефлеер, вы помните, что рядом с Городом Смертников располагаются шахты по добыче лилового порошка? А в самом Городе — Крепость Изобретателя! Неприкосновенная территория, как вы знаете… Ох, ясно. Вот почему вы не отправились за меткой к самой правительнице. Ее отказ очевиден.

— Верно.

— Боги, и во что только вы хотите меня втянуть!

— В долговременное сотрудничество. И вряд ли вы станете спорить, мы оба ожидаем от него взаимную выгоду.

Потная ладонь Груже в очередной раз прошлась по взмокшему лбу.

— Прошу прощения за фамильярность, но на кой вам сдался Город Смертников?

— Хочу расширить свое влияние на востоке. Столь закрытая территория манит. Наладить поставки туда, где явно господствует всеобъемлющий дефицит, — это словно открыть золотую жилу. Я пребываю в уверенности, что руководящие лица Города Смертников не поскупятся в оплате. Тем более когда оценят качество продукции, предоставляемой мной.

— В качестве ваших эликсиров засомневается лишь последний глупец. — Судя по интонациям, Груже и не думал льстить. — Но вам ли жаловаться на недостаток средств? — Мужчина обвел выразительным взглядом всю комнату. — Не думал, что вашими поступками руководит желание заработать.

— Аспид Холл, как и все состояние, досталось мне по наследству. — Граф тоже осмотрелся, черты его лица смягчились. — Однако деньги имеют свойство заканчиваться. И пассивность в этом случае равна бездарному проматыванию состояния. И каждый мой поступок, направленный на сохранение и приумножение того, чем меня одарили просто потому, что мне повезло родиться родственником благодетеля, имеет вполне конкретную цель: доказать лично себе, что я достоин этого наследства.

— О, благородно, благородно. — Груже бесшумно хлопнул пару раз в ладоши. — Вы установили сами себе высокую планку и успешно ей придерживаетесь. А я еще удивлялся вашей выдержке. Ведь вы уже столько лет сотрудничаете с воинством Королевства Скорпиона. И теперь нацелились на Город Смертников… А вы принципиальный человек, господин Бланчефлеер. Это какой-то невообразимо хитрый уровень меркантильности, которого мне и за всю жизнь не достичь.

— Благодарю. В ваших устах даже сомнительный комплимент звучит как роскошная похвала.

— Полноте. — Груже благодушно махнул рукой. — Ответные комплименты заставляют меня краснеть. А смущение мне совершенно не к лицу.

— Позвольте полюбопытствовать, не пугает ли вас перспектива возглавить город, где свирепствуют беспорядки?

— Беспорядки? В Витриоле? — Груже хохотнул. — Помилуйте, да в столице тише, чем в склепе моей прабабки. Преступности никакой. Солдаты из Столичного Воинства шатаются по улицам без дела. В пору уже менять род деятельности.

— А что вы думаете насчет Расколотых?

— Это еще что за напасть?

— Те, кто распространяет на улицах черные листовки с расколотым Вечным Сапфиром в качестве наглядной иллюстрации. И твердящие о ложном правителе на троне. Иными словами, мятежники. Сегодня, вернувшись с прогулки, Джерар принес целую кипу их пропагандистских бумаг.

— Только воздух сотрясают, — уверенно заявил Груже. — Неужто мне необходимо обращать внимание на каждую такую кучку умалишенных? Пусть дерут глотки на потеху толпе, а мне нужно серьезными вещами заниматься.

— Мелочи, порой кажущиеся несущественными, в конце концов, могут превратиться в ключевые факторы.

— Не вы ли утверждали, что излишняя мнительность вредит? — Толстяк самодовольно ухмыльнулся, видимо, гордясь тем, что смог дать должный, по его мнению, отпор графу. — Позвольте мне оценивать ситуацию в целом. Я не собираюсь размышлять о тех, кто не достоин моего внимания. Потому что как только я задумаюсь о них чуть дольше положенного, из несущественного фактора они превратятся в нечто важное. А меня такой расклад не устраивает.

— Вы вольны выбирать какой позиции придерживаться… Так вы принимаете мои условия?

Груже быстро-быстро заморгал, похоже, упустив момент возвращения к изначальной теме.

— Что ж… — чересчур радостно возопил он наконец, — кто не рискует, тот не становится мэром! Договорились. Но вы понимаете, что наши с вами дела не терпят огласки?

— Несомненно.

— Да, и раз у нас все так хорошо складывается, позвольте оказать вам посильную помощь в первоочередном выборе. — Груже вынул из-за пазухи маленький свиток. Пару раз качнувшись, он все-таки ухитрился дотянуться до столика и водрузить на него свиток. Граф следил за его манипуляциями с непроницаемым лицом. — Это список, господин Бланчефлеер. Список приоритетов. Бароны, чьи имена возглавляют список, в конце концов, должны оказаться в кругу моих благодетелей при любом раскладе.

— Как вам будет угодно, господин Груже.

Сияя чрезмерно счастливой улыбкой, «будущий мэр» грузно приподнялся с кушетки, но в последний момент, будто о чем-то вспомнив, опустился обратно.

— Мы тут с вами успели вспомнить королевское Столичное Воинство… Так вот, есть еще кое-что, что мне хотелось бы с вами обсудить. А вернее, даже предупредить вас. Ваше поместье располагается в восточном районе Витриоля, а значит, относится к компетенции третьего командующего Столичного Воинства Королевства Скорпиона. А знаете ли вы, кто вот уже целый месяц занимает этот пост?

— К сожалению, не интересуюсь личностями воинов. Я веду дела с верховным главнокомандующим королевского воинства — генералом Паджем, а не с его солдатами.

— Имя Этан Орвилл вам о чем-нибудь говорит? — Груже сместился к самому краю кушетки, грозя вот-вот снова потерять опору, но совсем не замечая этого.

Тэмьен Бланчефлеер слегка прищурился, но понять, о чем он думает, было практически невозможно.

— Один из бывших командующих Приграничного Воинства, — с расстановкой произнес он. — Весьма знаменитая личность, главным образом тем, что всегда следует собственной тактике, даже если она противоречит приказам вышестоящих лиц. При этом в девяноста восьми процентах случаев выбранная им стратегия действий оказывается наиболее результативной. Является одним из тех, кого действительно невозможно заменить. За это ценится руководством.

— И я бы не смог сказать лучше. — Груже, вздохнув, оперся пухлым локтем на подлокотник кушетки. — Выдающийся человек, не спорю, и я бы с удовольствием уделил пару секунд своего бесценного времени, чтобы пропеть ему заслуженные дифирамбы, но!.. Не в то время, когда эта персона оказывается на моей будущей территории да еще в более-менее руководящем статусе!

— Занятно. Из ваших слов следует, что из Приграничного Воинства Орвилла перевели в Столичное Воинство, и теперь он один из четырех командующих столицы. С границы, где постоянно бушуют нейтралы и идут военные действия, в мирный Витриоль, где самая широкомасштабная операция заключается в поимке беглых зверолюдей. Любопытно, какие чувства он испытывает по этому поводу?

— Демоны Ада! Помилуйте, господин Бланчефлеер! Да плевать мне на его чувства!! Как вы не понимаете?! Этан Орвилл как раз тот человек, которого я меньше всего хотел бы видеть в столице. С ним совершенно нельзя договориться!

— Неподкупность. — Граф Бланчефлеер огладил пальцами поверхность перчаток. — Пока жителей Утопии стараются убедить, что войн в ее пределах никогда не было и не будет, солдаты Приграничного Воинства ведут на границах настоящие кровопролитные бои с нейтралами из диких земель. И все для чего? Чтобы защитить эту наивную веру простых горожан в искусственный мир и благополучие. Немудрено, что людей, таких как Этан Орвилл, видевших, как на войне проливается кровь, не интересуют деньги. Их приоритеты во многом отличаются от бытийных.

— Хорошо, что вы это понимаете, господин Бланчефлеер. Но что прикажете мне делать с такими людьми? А конкретно с Орвиллом? — Груже почти прохныкал эту фразу. — О, и еще проблемы на мою больную голову. Если вам известен Орвилл, то вы, думаю, слышали о Чертовой Триаде? Так генерал Падж обозвал трех воинов из Приграничного Воинства, которых, как он говорил, «не остановит сам Дьявол». Одним из них является Орвилл. Второй — полевой доктор Ноа. К счастью, ему организовали практику в другом Королевстве, так что в ближайшее время его ноги не будут топтать улицымоегогорода.

— Судя по вашему волнению, наибольшее беспокойство у вас вызывает третий воин?

— О, это слишком мягко сказано. Ленс Ригель! Слыхали об этом дьявольском отродье?

— К сожалению или даже к счастью, нет. Этан Орвилл занимал руководящий пост, поэтому он был мне в некотором роде интересен. О Ленсе Ригеле я слышу в первый раз.

— Он подчиненный Орвилла. Не имеет ни капли уважения к властвующим особам! Мрачный бестактный и презрительный, и везде сует свой нос. Но, по заверениям генерала Паджа, один стоит пары сотен солдат. Представляете?! Пары сотен! Контролировать его способен разве что Этан Орвилл. Говорят, Ригель рос в трущобах на границе Королевства, а службу начал сразу в рядах Кислотного Воинства.

— Имеете в виду Кислотное Воинство — внутреннюю стражу Города Смертников?

Что-то вспыхнуло в темных глазах графа — столь быстро, что, моргни я в этот момент, и вовсе не заметила бы его мимолетную реакцию на слова Груже.

— Да, вы правы. — Толстяк удрученно закивал. — То самое воинство. А Ленс Ригель — единственный солдат, когда-либо покидавший пределы Города Смертников. Даже представить страшно, что творится в его голове…

— И сейчас Ригель тоже в Витриоле?

— Вот именно! Он возглавляет один из отрядов, закрепленных за восточным районом. Людей туда Ригель набирал самолично с позволения Орвилла. Ни один из моих шпионов не попал в его отряд, поэтому я понятия не имею, что на уме у этого отродья.

— Один отряд, который вы не можете контролировать, и один командующий, которого вы тоже вряд ли подчините. Они стоят вашего бесценного внимания?

— На фоне всего королевского воинства они словно кучка насекомых в поле. — Груже поправил очки и цыкнул. — Но в то же время Этан Орвилл и Ленс Ригель вызывают во мне некую тревогу. Это как едва ощутимый, но безумно раздражающий зуд в пятке. В общем, они мешают мне, а значит, — мужчина проникновенно взглянул на собеседника, — и вам.

— Предлагаете мне что-то предпринять? — вежливо улыбнувшись, спросил граф.

— Что вы, что вы. — Груже мерзко осклабился. — Всего лишь предупреждаю о тех самых факторах, которые могут в какой-то момент помешать нашему успешному сотрудничеству.

— Уверяю вас, в этом мире не существует подобных факторов.

— Как знать, господин Бланчефлеер, как знать. — Груже засеменил к двери. — Если понадобится, мои люди к вашим услугам.

— Благодарю. Я провожу вас.

Резкий рывок оторвал меня от стены. Я попыталась воспротивиться, но Джерар был сильнее и легко протащил меня через все протяжение темного прохода. Помедлив у выхода в коридор, он осторожно выглянул и только потом вышел на свет, бесцеремонно вытянув меня следом.

Посреди коридора, заложив руки за спину, словно в ожидании, стоял Тэмьен Бланчефлеер. Господин Груже успел покинуть его общество.

— Мастер! — жизнерадостно возопил Джерар, не обращая внимания на мои попытки вырвать запястье из его руки. — Ума не приложу, как так вышло! Я не сумел помешать ей! Она слышала каждое ваше слово!