Идеальный скандал

Глава 42

На следующий день рано утром Маркус быстро спустился по лестнице и направился в кухню. Там за чаем с бисквитами сидели миссис Маклафлин и Кейт. Увидев хозяина, стремительно ворвавшегося в кухню, обе тотчас же поднялись из-за стола.

— Что-то не так, мистер Хоксли? — спросила экономка, глядя на него с изумлением.

Маркус понял, что женщин весьма озадачило его неожиданное появление на половине слуг.

— Пожалуйста, садитесь, миссис Маклафлин. Все в порядке, но я очень беспокоюсь за жену. Видите ли, она еще не встала… Она что, нездорова?

— Она не больна, мистер Хоксли, — ответила Кейт. — Но вчерашний вечер очень утомил ее, и она сейчас отдыхает. Я решила, что не следует пока ее беспокоить.

Маркус молча кивнул. Он знал, что Кейт и миссис Маклафлин очень удивились, когда увидели хозяйку, вернувшуюся вчера с бала в таком ужасном виде. К счастью, женщины держали язык за зубами, однако он подозревал, что они начнут расспрашивать Изабель, когда она проснется.

Покинув кухню, Маркус отправился в библиотеку. Сначала он попытался взяться за работу, но тут же понял, что из этого ничего не получится. Отодвинув бумаги, он развернул «Тайме», лежавшую на столе, однако никак не мог сосредоточиться на чтении — мысленно он то и дело возвращался к Изабель и событиям минувшей ночи.

И конечно же, он постоянно вспоминал слова, которые она выкрикнула в оранжерее в момент наивысшего наслаждения… Изабель крикнула, что любит его. Да, она призналась ему в любви. И — о Господи! — какой же мукой было притворяться, что он не расслышал ее слов. В какой-то момент ему показалось, что и он, возможно, любит ее, — однако рассудок решительно протестовал против этого, бунтовал против сердца.

Черт возьми, такого просто быть не могло! Он не мог ее любить! А его чувства к ней — это какое-то наваждение, а не любовь! Очевидно, все дело в том, что Изабель — очень красивая женщина, отвечавшая страстью на его страсть, и, следовательно, его влечение к ней — это просто плотское влечение к женщине, вот и все. Наверное, именно поэтому он захотел на время удержать ее возле себя и попросил остаться в Лондоне, не уезжать после бала в Париж. Что ж, он вполне мог бы и здесь обеспечить ее безопасность, во всяком случае, вчера вечером ему казалось, что он в состоянии это сделать. И он был уверен, что с помощью Романа смог бы заставить Гэвинпорта признаться в преступлениях, найти картину и узнать, где скрывается Робби Боунс. И если бы ему удалось добиться заключения Робби Боунса и Гэвинпорта под стражу — или убить их собственными руками, — то, как он полагал, со всей этой историей было бы раз и навсегда покончено. В этом случае жизни Изабель больше ничего бы не угрожало и она смогла бы остаться в Лондоне на шесть месяцев, как они и договаривались. И за это время он, конечно же, насытился бы ею и не возражал бы против ее отъезда в Париж.

Но тут она вдруг заявила, что Гэвинпорт не имеет никакого отношения к преступлениям и что он вовсе не тот мерзавец, которого Маркус разыскивал. В результате все его планы рухнули, и теперь он не знал, что предпринять.

— Действительно, что же делать, что делать?.. — бормотал Маркус, сжимая и разжимая кулаки в бессильном гневе.

Внезапно послышался осторожный стук в дверь, и Маркус крикнул:

— Войдите!

Дверь тут же открылась, и в комнату вошла Изабель. Она выглядела прелестно и казалась необыкновенно свежей и юной в бледно-желтом платье со скромным высоким вырезом. А ее чудесные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам и по спине, были перевязаны лентой того же цвета, что и платье.

Посмотрев на мужа своими ясными синими глазами, она проговорила:

— Кейт сказала, что ты спрашивал обо мне.

Поднявшись из-за письменного стола, Маркус приблизился к ней.

— Я беспокоился за тебя, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

Она едва заметно улыбнулась и тихо сказала:

— Чувствую себя неплохо, но я ужасно устала.

Маркус потянулся к жене и провел пальцами по царапинам у нее на шее:

— Больно?

— Нет-нет. — Она покачала головой. — Со мной все в порядке.

Взяв Изабель за руку, Маркус подвел ее к креслу у камина и усадил. Заняв место напротив нее, он проговорил:

— Дорогая, я долго думал о том, что ты сказала мне прошедшей ночью в карете, по дороге домой.

— О том, что Гэвинпорт вовсе не преступник и что мы зря его подозревали?

— Да, об этом. Видишь ли, когда мы нашли труп Данте Блэка в доме маркиза, я был абсолютно убежден: именно он все это устроил. Да-да, я нисколько не сомневался в том, что лорд Гэвинпорт — глава заговора. Но если я ошибался, если Гэвинпорт никак не связан с этими преступлениями, то получается, что убийство Данте Блэка в его доме — всего лишь совпадение.

Изабель пожала плечами:

— Да, вероятно. Но что ты имеешь в виду, говоря о совпадении?

— Дело в том, что про Гэвинпорта мы знаем следующее… Во-первых, в прошлом он не раз прибегал к услугам Данте Блэка. Во-вторых: Гэвинпорт — страстный собиратель работ Томаса Гейнсборо. А вдруг Данте знал о том, что этот дом на Ломбард-стрит принадлежит Гэвинпорту? Вдруг он скрывался там без его ведома?

— Но ведь сам маркиз вроде бы так все и объяснил, — заметила Изабель.

— Да, именно так и объяснил, — согласился Маркус. — Но я не очень-то верил этим объяснениям, так как не было признаков взлома. Совершенно ясно, что никто даже не пытался взломать замок на парадной двери. А потом, когда я вернулся в этот дом вечером, я тщательнейшим образом осмотрел все окна. Так вот, они оказались надежно закрытыми. Следовательно, у Данте был ключ. А леди Рейвенспир, кажется, говорила, что Гэвинпорт, возможно, держит там какие-то произведения искусства. И очень может быть, что лорд Гэвинпорт сам дал Данте Блэку ключ от дома, чтобы тот доставлял туда его, Гэвинпорта, покупки.

— Возможно, так и было, — сказала Изабель. — Но почему же Данте был там убит?

— Скорее всего Робби Боунс выследил Данте, узнал, где он скрывается, а потом убил его.

— Но зачем? Почему? Я по-прежнему ничего не понимаю, — пробормотала Изабель в полной растерянности. — Убийство Данте кажется совершенно бессмысленным.

— Полагаю, что в Данте уже не было нужды, после того как он сделал свое дело, то есть помог при похищении картины Гейнсборо, а затем безуспешно обвинил меня в краже. Возможно, Боунс и его хозяин решили избавиться от нежелательного свидетеля. Или, может быть, Данте отказался выполнить какое-нибудь новое преступное поручение, — добавил Маркус, пожав плечами.

— Да-да, теперь припоминаю… — закивала Изабель. — Когда я подслушала их в саду, «его лордство» сказал, что вовсе не желал смерти Данте, а Робби Боунс заявил, что Данте отказался сотрудничать и переносить картину Гейнсборо. И, похоже, Боунс был убежден в том, что Данте собирался обратиться в полицию. Потому он и убил его.

Немного помолчав, Изабель вдруг воскликнула:

— О, я поняла!.. Наверное, Робби Боунс сообразил, что нас можно, ввести в заблуждение, то есть сделать так, чтобы мы считали лорда Гэвинпорта преступником. Поэтому он и убил Данте Блэка именно в доме маркиза.

— Как бы то ни было, теперь ситуация изменилась, — подытожил Маркус. — К сожалению, мы пока не знаем, кто все это задумал, но ясно одно: человек, отдававший приказы Робби Боунсу, обладает и влиянием, и немалыми средствами. И, конечно же, у него имелись какие-то причины, чтобы обвинить в преступлении именно меня. Вот только… что это за причины?

— И что же нам теперь делать? — пробормотала Изабель.

Маркус взглянул на часы на каминной полке:

— С минуту на минуту я жду Романа. И теперь нам с ним надо придумать, как выследить Робби Боунса. А уж потом мы постараемся узнать, кто нанял его и кто руководит его действиями.

— Да, ты прав. — Изабель поднялась на ноги. — Теперь мне надо позавтракать, а потом я буду готова.

Маркус тоже встал и взял жену за руку:

— Постой, Изабель… Готова… К чему? Да, я помню, что попросил тебя остаться в Лондоне. Но ведь я тогда не знал, что тебе удалось подслушать.

Изабель на мгновение замерла, словно окаменела, потом спросила:

— Что ты хочешь этим сказать?

Маркус со вздохом ответил:

— Мне кажется, тебе все же следует уехать.

— Ты это серьезно?..

Он снова вздохнул.

— Да, моя дорогая. Я уверен, что тебе грозит смертельная опасность.

Изабель отстранилась от мужа и отступила на шаг. Пристально взглянув на него, она заявила:

— Насколько я помню, так называемая опасность существовала и вчера, когда ты попросил меня остаться в Лондоне.

— Это было… совсем другое. Тогда я думал, что знаю, кто написал записку и кого мне надо во всем обвинять. А теперь, когда стало ясно, что Гэвинпорт вне подозрений… Теперь я очень за тебя беспокоюсь. Потому что не смогу должным образом защитить тебя. Я ведь даже не знаю, кто наш враг… Неужели не понимаешь?

Изабель в раздражении передернула плечами:

— Мне понятно только одно: я ужасная дура… А ты… Ты сам не знаешь, чего хочешь. То ты говоришь мне, что я должна уехать, потом просишь остаться, а затем требуешь, чтобы назавтра я все-таки уехала. И, что еще хуже, ты поддерживаешь отношения со своей бывшей любовницей и утверждаешь, что предпочитаешь холостую жизнь. А после этого укладываешь меня на стол в оранжерее… Маркус, как все это понимать?

Он со вздохом потупился. Конечно же, Изабель была права — он вел себя очень непоследовательно. Только в одном она ошибалась… Его совершенно не интересовала Симона, и он вовсе не стремился к прежней холостяцкой жизни. Но он все же хотел, чтобы Изабель сейчас уехала. Потому что здесь, в Лондоне, она не будет в полной безопасности.

Тут она вдруг взглянула на него пристально и тихо сказала:

— Маркус, я прошедшей ночью сказала, что люблю тебя. Хотя ты, возможно, не расслышал.

Он снова отвел глаза и, тяжело вздохнув, пробормотал:

— Ты очень мне дорога, Изабель. Потому я и беспокоюсь за тебя. Я пытаюсь тебя защитить.

Она пожала плечами:

— Ты полагаешь, мне нужна твоя защита? Знаешь, Маркус, я никогда не думала, что смогу полюбить тебя. Но это… случилось. Вот и все.

— Изабель, я… — Он судорожно сглотнул.

Тут послышалось деликатное покашливание, а затем на пороге появился Дженкинс, рядом с которым стоял Роман. Оказалось, что дверь библиотеки все это время оставалась открытой, и, судя по всему, эти двое слышали их с Изабель разговор — об этом свидетельствовали их лица.

— В чем дело?! — рявкнул Маркус.

Держа в руке шляпу, Роман сделал шаг вперед. Бросив сочувственный взгляд на Изабель, он проговорил:

— У меня важные новости, которые следует знать вам обоим. На Боу-стрит получили анонимную записку, касающуюся местонахождения похищенной картины Гейнсборо. Когда полицейские приехали туда, у них возникла стычка с Робби Боунсом. И случилось так, что один из констеблей во время драки убил Боунса и завладел картиной.

— Где это? — спросил Маркус.

— В заброшенной студии, в квартале, где живут художники. Наш сыщик мистер Харрисон сказал, что сейчас эта студия пустует, но, возможно, мы сумеем узнать там что-нибудь о человеке, который нанял Боунса.

— Мы поедем туда, — заявил Маркус. — Сейчас же!

Взглянув на мужа, Изабель сказала:

— Я еду с вами.

Маркус хотел возразить, но Роман опередил его:

— Она имеет на это право, Маркус. Она ведь с самого начала была втянута в это дело.

Маркус долго молчал. Наконец, взглянув на жену, проговорил:

— Что ж, Изабель, я все равно не верю, что ты останешься в доме, когда мы с Романом уедем. Поэтому считаю, что с нами ты будешь в большей безопасности.

С вызовом вскинув подбородок, Изабель заявила:

— И правильно, что мне не веришь. Потому что я решила, что больше не стану тебе подчиняться.