Иди ты... в жёны (СИ)

Глава 14. Санька

Глава 14. Санька

Я планировал облить Авдееву несмываем позором во время общения с её соплеменниками, но неожиданно для себя нашёл этих людей интересными.

Подкупили они меня своей открытостью, простотой и необъяснимым доверием ко мне.

Странно было увидеть людей, которые, никогда меня до этого не видя, приняли меня как старого родственника, которому всегда рады.

Поэтому пришлось отключить роль Сашки-дурака в желтой панамке. Но и собой полностью быть я тоже не мог. Никогда нельзя быть уверенным в людях, с которыми начал выпивать в первый же час знакомства. Может, они только под действием алкоголя такие открытые и общительные.

Честно сказать, никогда бы не подумал, что жизнь предоставит мне возможность поучаствовать в драке с синеботами на заниженном седане. Но сильнее всего меня удивила Авдеева, которая не осталась в стороне и тоже, какого-то хрена, полезла в драку, в которой едва ли один из тех упырей в спортивках стал бы вести себя как положено джентльменам.

И не испугалась же ничего! Не побоялась!

Пёрла рыжим танком, хрен остановишь!

- Мужик, Саня! Уважаю!

Мне жали руки мужики, от которых я, честно сказать, тоже не ожидал больших преимуществ в драке. Судя по их пивным животам, о спортзале они слышали только в школе и в дальнейшем старались его избегать.

- Хорошего мужика, Любка, привезла! Не упусти! Бери его и сразу в загс! Нельзя такому добру пропадать! Уведут ведь! – советовали жены мужиков с пивными животами.

- Да забирайте, - небрежно фыркала Авдеева, будто это не она буквально только что выкрикивала моё имя, всем сердцем опасаясь за мою жизнь.

- Я слышал, как ты назвала меня Сашей… Любаша, - подразнил я её тихо.

- Чего только по пьяни не почудится. Ты бы сильно не увлекался, Титов. А то и в единорогов скоро верить начнёшь.

Она окинула меня насмешливо-равнодушным взглядом и вновь осмотрела порезанную гопником тряпичную сумку. А я только сейчас в полной мере осознал, что на месте этой сумки сейчас мог быть я.

Интересно, Авдеева спасла меня из уважения к моему отцу или потому что действительно не хотела, чтобы я пострадал?

Я смотрел на неё и не понимал, что ею двигало в тот момент. Но по общению, которое у нас сложилось за, кажется, бесконечно долгие восемь лет, что она работала на моего отца, могу сказать, что вряд ли она уж сильно мной дорожит.

- Любань, а ты куда? – остановил её Ваня. Мужик, который, как я понял, знал её с самого раннего детства.

- Домой. Отдохну, - ответила Авдеева преспокойно. Будто драки – это обычное для неё дело. Ежедневная рутина.

- Странная ты, Любка, стала, - хмыкнул Ваня, глядя на Авдееву с легкой, почти отеческой улыбкой. - Повзрослела и весь свой рыжий задор растеряла.

- Ага! – подхватила его жена. – Как посидеть с нами, так она в стороне пролежала, а как подраться, так она тут как тут! Только жареным запахло, как Любаня уже здесь.

- Кстати, как в детстве, - усмехнулся ещё один её сосед. – Помните, как она с нашими пацанами с пацанами из соседней деревни дралась? Сколько тебе тогда было, Любаш? Лет двенадцать?

- Что-то типа того, - кивнула Авдеева и покосилась на меня.

- Другие девчонки разбежались, а Любка в первых рядах в драку полезла. Визжит, боится, но дерётся, - рассмеялась соседка, вспоминая.

- О! Или помните, как она Славкиного телёнка домой несла?

- Да что там несла? Она же роды у моей Марты принимала! Прямо в поле, прикинь, Сань! Корова моя телиться придумала в поле у леса, а Любка там чеснок полевой с пацанами собирала. Те увидели, что корова отелиться не может, да и побежали за взрослыми в деревню. Ну, и что ты думаешь, Сань? Пока мы собрались, пока приехали, а Любка наша уже помогла корове отелиться, и теленка на себе в деревню тащит. Сколько тебе тогда было, Любань?

- Не помню. Лет тринадцать-четырнадцать.

- Ты принимала роды у коровы? – я удивился, но, зная Авдееву, наверное, чего-то такого от неё и ожидал.

- Можно и так сказать. Просто вытянула теленка. Видела, как это дед делал, - она неожиданно улыбнулась уголками губ, и я понял, что она смутилась.

Рыжая ведьма умеет не только трепать мои нервы, но и стесняться?

День открытий!

- А как они с Никиткой баню и дом и Занозиных тушили? – люди ушли в воспоминания далеких лет. – Вот повезло Занозиным, что у Любки с Никиткой тогда свидания допоздна были. Так бы сгорели и даже не заметили.

- Свидания? – мои брови поползли наверх. Захотелось сыграть ревнивца, особенно учитывая то обстоятельство, что нас здесь все считают парой. – И что это за Никитка такой?

- Ой, Саш, у них такая любовь была! Такая любовь! Мы же даже думали, что они поженятся, – мечтательно вздохнула одна из женщин, чьё имя я так и не запомнил. – Сосед, кстати. Петькин сын. Каждое лето детей привозит сюда. Кстати, скоро, наверное, опять привезет.

- Как интересно, - ехидно ухмыльнулся я, глянув на Авдееву, которая делала вид, что её это не касается. – И долго у них любовь была с моей Любовью?

- Да года два, наверное... – ответили мне, ненадолго задумавшись. - Они ж только летом виделись, когда обоих в деревню привозили.

- Ясно, ясно, - протянул я, вновь глянув на Авдееву, которая взглядом давала понять, что идти мне далеко и надолго со своим ревнивым спектаклем.

- Да ты не ревнуй, Сань, - поддержал меня Ваня, хлопнув по плечу. Да так сильно, что я аж немного вздрогнул. – Иди домой и покажи ей, кто её действительно любит. Только хорошо показывай. Как в первую брачную ночь.

Все поддакнули и гыгыкнули.

Меня это покоробило. Не терплю, когда обсуждают личное и интимное, да ещё так – при всех.

Вот он минус этой их открытости и простоты – всё с добавкой «слишком».

- Ага, - кивнул я, натянув улыбку. – Вы тоже не отставайте. Всю ночь. Жена оценит.

- Эх, Сань, - вздохнул Ваня и приобнял меня за шею тяжелой увесистой рукой тракториста. Чуть подался к моему уху и тихо добавил. – Ты когда-нибудь в бильярд веревкой играл?

- Не получится же.

- Вот и я о том же, Сань.