Иди ты... в жёны (СИ)

Глава 22. Санька

Глава 22. Санька

- Петушара! – я злился и психовал, глядя на своё отражение в трельяже. Сейчас как никогда пригодились все три его зеркала, чтобы хорошо разглядеть урон, причиненный мне соседским петухом.

Так, как исцарапал мою спину, не делала ни одна из моих бывших. Даже и не знаю теперь, радоваться мне или плакать.

Всё щиплет, горит и чешется.

А Авдеева только злорадно подхихикивает на кухне. Она, и пока от меня петуха оттаскивали, не особо грустила.

Я начинаю подозревать, что это именно она выдрессировала всех этих пернатых, чтобы они не давали мне спокойной жизни в её деревне.

- Тебе не кажется странным, что именно на тебя набрасываются местные пернатые? – крикнула Люба из кухни. – Может, на тебе порча какая-нибудь? Давай, яйцо по тебе покатаем.

- Не надо по мне катать никакие яйца. Лучше бы мазь какую-нибудь предложила. Или укол от столбняка… Или чем болеют всякая безхозная живность?

- Чё это она бехозная? – хмыкнула Люба, когда я зашёл на кухню. – У Анатолия и Леонида есть хозяева и даже загранпаспорта. Дети вчера нарисовали, чтобы они смогли заграницу слетать.

- Я этим двоим такую заграницу устрою, и паспорта не понадобятся! Одного запеку по-немецки, а из другого сделаю куриный французский суп, - подошёл к Авдеевой, которая стояла у плиты и увлеченно жарила… - Что это?

- А ты как думаешь?

- Не знаю. Пахнет вкусно. Необычно.

- Муку обжариваю.

Я думал, меня уже ничем не удивить, но Авдеева смогла.

- Зачем её обжаривать? Это полноценное блюдо?

- Это добавка для подливы. Как загуститель. Вкусно, вообще-то.

- Не знаю… - протянул я со скепсисом. – Мука, да ещё и жареная…

- Моя бабушка всегда так делала. А сегодня я что-то вспомнила об этом и решила тоже сделать.

- Сковорода, я смотрю, тоже от бабушки досталась?

По сковороде и черному нагару на её внешних стенках было видно, что ей уже лет триста. И все эти триста лет ею ежедневно пользовались.

- Много ты понимаешь? – усмехнулась Люба, помешивая уже золотистую муку. – Лучше старых бабушкиных чугунных сковородок ещё ничего не придумали. Ни на одной антипригарной не готовится так вкусно картошка. А ты вспомни, как ты блины и оладьи за обе щеки уминал. Что-то на сковороду не жаловался.

- Мне повезло не видеть её раньше.

- Неженка, - Авдеева несильно шлепнула меня по плечу деревянной лопаткой, которой перемешивала муку.

- И долго её так жарить?

- Ещё немного. Золотистой вся станет, и тогда можно пересыпать к мясу и делать подливу. Помню, бабушка раньше, когда я ещё совсем маленькая была, делала мне кашу из муки.

- Настолько бедно жили? – поморщился я сочувствующе.

- Скорее, детство бедное и моих бабушки и дедушки было. Послевоенное. Помню, как бабушка утром жарит муку. Запах на весь дом. Вкусный-вкусный! - Авдеева мечтательно зажмурилась. - Муку обжарит, потом добавит в неё молоко, мёд. Перемешает всё это, чтобы комочков не было. Прокипятит. Потом перед подачей масло сливочное добавит. Домашнее. Очень вкусно! Блин, вспомнила! Теперь хочется, - рыкнула она, забавно надув губки.

- Слушай, может, вернёмся в город и откроем ресторан русской кухни? – предложил я.

- Делать-то мне больше нечего, - фыркнула Авдеева.

- Ну а что? Можно даже эко-отель вообще замутить. Мини-деревню отстроить. Петухом туда и гусей этих конченных нагнать. Подавать блюда из твоего детства. Мне кажется, многие заценят.

Я всерьёз загорелся этой идеей. Но без Авдеевой, которая знает о деревне, кажется, всё, я едва ли рискну всем этим заняться.

- Это не для меня, - Люба покачала головой, но по тому, как она нахмурила брови и теперь уже крайне задумчиво стала смотреть на свою жареную муку, я понял, что моё предложение заставило её серьёзно задуматься.

- А мне кажется, что твоё. Сама подумай – будешь работать в своё удовольствие. Делать всё так, как было в твоём детстве, в твоей деревне. Будут к тебе приезжать такие, как я, которые о летних каникулах в деревне только из плохих шуток слышали, а ты их будешь погружать в настоящее детство.

- Я не поняла, а ты что будешь во всей этой бизнес-схеме делать? – резко посмотрела она на меня.

- А я буду красивый. Как обычно, - широко улыбнулся ей. Опустил взгляд на её плечо, где лежал задорный рыжий завиток её волос. Рука как-то сама поднялась вверх и пропустила её локон между пальцами. Тот игриво отпружинил и вернулся на её плечо.

Странно, но Авдеева никак на это не отреагировала. Я ждал, что она отобьёт мои пальцы лопаточкой, но неожиданно для меня она лишь мило улыбнулась и вновь отвлеклась на сковороду с мукой, которую сняла с плиты.

- Сильно болит? – поинтересовалась она участливо, кивнув на мою спину.

- Не болит. Чешется просто. Раздражает.

- Дай посмотрю.

Я послушно повернулся к ней спиной и замер, ощутив, как спины коснулись её пальцы. Аккуратно и даже с нежностью она перемещала тонкие пальцы по спине. Будто бабочка порхала. Даже мурашки по коже пробежались от легкости её прикосновений.

- У меня есть мазь. Если хочешь, могу…

- Ой! Не помешала? – в дом влетела девушка, которая утром спугнула Лёньку. Сейчас в её руке вместо прута был какой-то тюбик. Но бешенный, будто голодный взгляд всё ещё остался при ней. А стоило ей посмотреть на мой голый торс, как взгляд стал ещё более неадекватным. Она тяжело дышала, будто бежала сюда дворами. – А мне тётя Люда просто сказала, что вас, Александр, петух шпорами исцарапал. Я вот мазь принесла. Давайте, намажу. Ох, и не везет вам, Александр, на птиц…

Не дожидаясь ответа и приглашения, она сняла балетки.

С моей спины исчезли теплые пальцы Любы. Я будто остался без поддержки и опоры. Рядом только криповая местная баба с тюбиком неизвестной мне мази.

Утром от неё отделаться было легко. Во-первых, мы были не в доме и можно было свободно уйти, а, во-вторых, мне было на неё до лампочки, особенно в тот момент, когда я увидел, как причесанный интеллигент повёл Авдееву к себе с утра пораньше.

Сейчас же я понимал, что деваться мне некуда, а посылать прямо и грубо соседок Авдеевой мне пока не хотелось. Всё-таки, ей ещё предстоит с ними общаться. А я тут, вроде, женихом её числюсь.

Да и приехал я сюда только для того, чтобы докучать Авдеевой и постепенно вытравить её обратно в город, но, видимо, не рассчитал силы своего обаяния и харизмы, и случайно задел ещё и эту безумную бабу.

Хотел сказать, что не нуждаюсь в её помощи и, вообще, для всех местных у меня есть девушка, но Авдеева меня опередила.

- А ты куда так торопишься, Анька? Аж тапки послетали, - Люба вышла чуть вперед, будто пряча меня за собой.

Хорошо, что я выше и отлично видел, как заполошная Анька мгновенно побледнела, а затем покраснела, глядя то на Любу, то на меня.

- Да я же это… по-соседски! – мощный аргумент он Аньки нисколько не пробил броню Авдеевой. Она как белаз надвигалась на больно тощую соседку.

- Что по-соседски? Вламываешься в чужой дом без стука? А если бы мы тут… любовью занимались? – чуть запнувшись произнесла Авдеева. – Прямо у порога.

- А чё, можно было? – поинтересовался я удивленно.

- Заткнись, - резко, но тихо, выстрелила в меня Люба и снова направила всё внимание на заметно стушевавшуюся Аньку, которая отчаянно пыталась храбриться, сминая в руках серебристый тюбик. – И что ты собралась мазать МОЕМУ мужчине?

До меня не сразу дошёл смысл Любиных слов, но по моей коже самовольно пробежали мурашки, осанка ровнее стала, да и в целом настроение стремительно улучшилось.

- Так… мазь, - мямлила Анька.

- Так, может, я тебе вмажу? М? Зря, что ли, ты её принесла?

- Я же как лучше хотела…

- Спасибо. Но мы взрослые люди и как-нибудь сами справимся со своими болячками.

- Ну, как знаете, - явно обидевшись, соседка впрыгнула обратно в балетки и, напоследок посмотрев на меня глазами, из которых словно вот-вот выкатиться слеза, поспешила уйти. – Всего доброго.

- И вам не хворать, - бросила ей Люба, вернувшись к плите, у которой всё ещё стоял я.

- Что за львица эта тигрица? – прорычал я, веселясь.

- Отвали, Титов, - фыркнула на меня Люба, продолжая что-то готовить.

- Ревнуешь СВОЕГО мужчину? – повторил я её интонацию.

- Кому ты нужен? Просто не могу терпеть, когда вот так в дом вваливаются. Будто их здесь всегда ждут. Такой нюанс, как личная или интимная жизнь будто вообще не учитывается.

- Просто скажи, что ревнуешь, - я подошёл к ней ближе я мягко толкнул в плечо своим плечом. – Не бойся, Любонька. Она не в моём вкусе. Я люблю сочных…

- Кому ты рассказываешь? – глянула она на меня с насмешкой. – Не в его вкусе она, ага. Расскажи об этом своим плоскожопым эскортницам со впалыми щеками.

- В смысле? Каким?

- Проехали, - отмахнулась Авдеева.

- Погоди-погоди! – меня догнал смысл её слов. – Ты… ты следила за мной? За моими отношениями в городе?

- Конечно, - фыркнула она иронично и нервно тряхнула волосами, убрав их с плеча. – Мне же больше делать-то нечего.

- Конечно, ты же занята своим бывшим, - нахрена я о нём вспомнил? Какая-то странная злость всколыхнула что-то в груди. – Вон как сегодня утром за ним побежала.

- Не побежала, а пошла. К его маме, кстати, - поймала она мой взгляд. – Ты в это время, вроде, тоже без внимания не был – Аньку впечатлял своим торсом.

- Никого я не впечатлял! – взвился я. – Я за жизнь с этим вашим гусем боролся!

- Угу. Прибедняйся. Боролся он. Ещё чуть-чуть и на букву «п» боролся бы…

- Ну, да! У вас же с Никитушкой, который вокруг тебя свои яйца с самого своего приезда катает, исключительно соседские отношения.

- Ты больной?! У него жена и трое детей! – Авдеева выпучила на меня глаза. –Какие у меня ещё могут быть с ним отношения?

- А со мной? – неожиданно для себя я стал серьёзным. – Какие отношения у нас с тобой?

Люба, которая ещё секунду назад была готова рвать и метать, вдруг сделалась мягкой и слегка растерянной.

- А какие у нас отношения? – чуть нахмурилась она. – Обычные. Как всегда. Я хочу придушить тебя, а ты меня.

- Верно, - кивнул я и сократил между нами расстояние, заставив Любу вскинуть подбородок, чтобы продолжать упрямо смотреть мне прямо в глаза. – Я хочу вот так взять тебя за шею и… - я обхватил пальцами её шею и почувствовал, как под кожей в веснушках разогнался пульс синхронно моему. Зрачки в зеленых глазах заметно увеличились. Её взгляд на мгновение опустился на мои губы и вновь вернулся к глазам.

- И? Что дальше? – Люба дерзко повела бровью. – Придушишь?

- Только если тебе это нравится, - мой голос понизился почти до шепота, а взгляд уже казалось невозможно оторвать от чуть приоткрытых губ напротив.

- Нравится, - едва слышно обронила Авдеева и прикусила свою нижнюю губу.

- Дай я. У меня лучше получится, - шепнул я и, подавшись к ней, мягко прихватил зубами нижнюю податливую губу.