Иди ты... в жёны (СИ)

Глава 33. Любовь

Глава 33. Любовь

Вот это поворот!

Я тут же посмотрела на Сашу, Саша – на меня. И по его лицу я не смогла определить, испугался он, что теперь я знаю один его маленький секрет, или он в таком же шоке, как и я.

- Скажи что-нибудь, пока я тебе штакетину в глаз не воткнула, - потребовала я в полголоса.

- Я понятия не имею, о чём она, - Саша вздохнул и, отпустив мою талию, вновь вернулся к своей матери. – Мам, какая, к чёрту, невеста?

Мне бы оскорбиться и уйти после информации о наличии невесты, но я, отчего-то, продолжала стоять и слушать в оба уха.

- Не прикидывайся дурачком, Саша. Тебе это не идёт. Ты прекрасно знаешь, о ком я. Об Авроре, - она так пафосно это сказала, будто даже немного хвасталась, что у её будущей – несчастной – невестки даже имя ультрамодное, а не какое-то там деревенское – Люба.

- Кто?! – Саша искренно хохотнул. Даже за живот схватился. – Ты про дочку своей подружки? А Аврора в курсе, что вы нас поженить решили? Да ладно Аврора… А муж-то её в курсе?

Саше стало весело. Мне, почему-то, тоже. Плохо, но я уловила смысл всего, что он только что сказал. А вот его мама, похоже, нет.

- Какой муж у Авроры? Что ты несёшь? – его мама так сильно тряслась от возмущения, что ещё немного, и она взорвётся.

- Самый обычный, мам. Она дней десять назад замуж вышла. За Лёху.

- За какого ещё… Лёху? - Эльвира Марковна произнесла имя так, как иностранец пробует новое сложно произносимое слово. – За… за твоего помощника-лодыря? За того, кто ни копейки не вложил в бизнес, который начал ты?

- За моего помощника, - спокойно кивнул Саша. – За того, кто уже неоднократно преумножил вложенные мной деньги.

- Какой кошмар! – похоже, сей факт вызвал у его матери ещё больший шок, чем внешний вид её сына в драной одежде и прожженном «петушке». – Родители Авроры ни сном, ни духом! Как так можно?! А благословение родителей?

- Мам, - вздохнул Саша устало. – Я сейчас позвоню папе и скажу, что ты балуешься.

- Ты пошути мне ещё! – припечатала она строго и сама достала телефон из сумочки. Кому-то набрала, приложила телефон к уху и, как возмущенная сирена, завопила в трубку. – Елизавета, это возмутительно! Твоя Аврора вышла замуж!... А вот так, Елизавета! Взяла и вышла!... Плевать им на наше мнение! Им плевать вообще на всё!... Да за этого, чтоб ему пусто было… Лёху!... Ага…. Да-да, за него! Представляешь?!

Дальше начался обычный разговор двух сплетничающих бабок о том, кто ведет себя как проститутка, и о том, кто, скорее всего, наркоман.

Саша посмотрел на меня, словно извиняясь. Я сочувствующе поджала губы, но говорить пока ничего не стала.

Хотя очень хотелось послать его мамашу куда подальше. Уже лет восемь как хотелось…

Но, зная её характер, могу с уверенностью сказать, что там, куда обычно посылают, она чувствует себя как дома.

Сзади ко мне как-то тихо и почти незаметно подошёл папа. Если бы запах дыма от сигареты в уголке его рта, то я бы так и не поняла, что папа стоит совсем рядом.

Оглянувшись на него, я заметила, как хмуро он смотрел на Сашину маму, которая в этот момент, говоря по телефону, возмущенно размахивала платком.

- Сашина мама, - представила я её тихо, хотя сама она даже не смотрела в папину сторону.

- Как её звать, говоришь? – поинтересовался папа, ещё сильнее сведя густые брови с проседью.

- Эльвира Марковна.

- Элька-пузырь? – папа выдул нечто несусветное и, кажется, вообще не относящееся ни к месту, ни к ситуации.

Но Эльвира Марковна вдруг замерла, умолкла и повернулась в папину сторону, в ту же секунду побледнев. Нижняя губа её дрогнула, слова, похоже, застряли где-то в горле. Мельком глянув на телефон, она отключила звонок и вновь всё своё внимание обратила на папу, который теперь вышел чуть вперёд меня.

- Ну привет, одногруппница, - хмыкнул папа, довольно улыбнувшись. – А ты куда тридцать три года назад пропала-то?

- В смысле, пап? Вы учились вместе? – мы с Сашей ошарашенно переглянулись. А Эльвира Марковна тем временем из бледной стремительно становилась пунцовой.

- Было дело, - кивнул папа, всё продолжая смотреть на женщину. – Правда только два курса отучились, потом Элька как-то резко пропала. А я ведь даже был в неё влюблён. Недолго, правда.

- А почему «пузырь»? – недоумевающе спросил Саша.

- Так это… - папа затянулся сигаретой и выпустил облако дыма, которое тут же унёс ветер. – Она на втором курсе к доске вышла на вопрос профессора отвечать. Отличницей же была. Так вот, отвечает, отвечает. Что-то засмущалась, хохотнула, а у неё пузырь из соплей надулся. Надулся и лопнул.

Мы с Сашей переглянулись, всеми силами стараясь сдержать смех, но не вышло. Первым рассмеялся Саша.

- Ничего смешного! – вопила его мама возмущенно. – Я тогда с температурой под сорок вышла отвечать! Не каждый мужчина так смог бы!

- Да ладно тебе, мам. Это же просто воспоминание. Забавно же.

- Ничего забавного! – мне на секунду даже стало жалко Эльвиру Марковну, так отчаянно себя защищавшую.

- Было и было, - махнул папа рукой. – Дела минувших дней. А ты что с платком-то, кстати? Так и не выздоровела?

Эльвира Марковна так дёрнулась, будто рядом с ней что-то взорвалось.

Стрельнула в нашу с Сашей сторону строгим взглядом и, выпрямив спину и расправив плечи, стала педантично ковырять моему папе мозг высокомерными интонациями:

- Это я пытаюсь хоть как-то защититься от местной вони. Я всю жизнь держала сына в стороне от деревни, а он всё равно умудрился каким-то образом влезть в это дерьмо по самую макушку.

Не очень приятно, что при слове «дерьмо» она указала именно на меня.

- Тебя что, тем хлопком от пузыря из соплей контузило, что ли? – папа уже не казался таким дружелюбным. – Чем тебе деревня не угодила?

- А чем она может угодить? Это же деревня! Грязь, навоз и вечная вонь. Я пока искала этот дом, ни одного трезвого человека на улицах вышей деревни не увидела.

- А ты прям к каждому подъезжала и узнавала, трезвый он или нет? – вопросил папа. Посмотрел над головой своей бывшей одногруппницы и вдруг громко крикнул. – Петровна, здорова! Ты, говорят, опять пьяная по деревне шатаешься?

- Типун тебе на язык, Санька! – притворно плюнула Ольга Петровна, проходящая мимо с пакетом в одной руке и с тростью в другой.

- Получается, первая трезвая бабка на всю деревню, - резюмировал папа. – Ну, либо брешет старая проказница.

Мы втроем – я, Саша и водитель его мамы, стояли в стороне и, как дети, молча ждали, когда взрослые закончат конфликт. И плевать, что нам всем уже за тридцать. Когда ругаются взрослые люди, к тому же ещё и наши родители, мы молча стоим в сторонке и ждём.

- Саша, садись в машину, мы уезжаем, - строго припечатала Эльвира Марковна. Взглядом дала понять водителю, что ему пора работать. Тот подскочил к пассажирской двери и открыл её, ожидая, когда в машину кто-нибудь сядет.

- Мам, ты же в курсе, что не из детского сада меня забираешь? Я сам решу, когда мне и куда ехать. А сейчас, мам, предлагаю оставить весь твой городской пафос за забором и пройти за стол. Люба и её мама настряпали очень вкусных пельменей, - Саша даже нашёл в себе силы для того, чтобы мило улыбнуться своей матери, которая продолжала держать оборону.

- Где стряпали? Здесь? – она кивнула на дом. – Представляю, какая там антисанитария, - фыркнула она брезгливо.

- В подобной, как вы говорите, антисанитарии когда-то родился и вырос ваш муж, - не выдержала я. Я два месяца приводила дом и двор в божеский вид. Вложила кучу времени и денег, чтобы приехала какая-то Элька-пузырь и морщила здесь свой нос? – Или вы к Ивану Сергеевичу тоже только с платком у носа подходили? Он ведь тоже деревенский.

- Я без тебя прекрасно знаю, кто мой муж и откуда он. Но это не отменяет того факта, что деревню я на дух не переношу.

- Так и нахрена ты к ней принюхиваешься? – хмуро вопросил папа. – В твоём городе тоже не цветами пахнет. Дерьмо-то хотя бы экологически чистое и полезное. А ваши городские выхлопы? Какой в них толк?

- Идите уже за стол, - кричала со двора приближающаяся к нам мама. Она переступила через подворотню и вышла к нам. Оценивающе осмотрела Эльвиру Марковну с головы до ног и обратилась к папе. – Саш, а что ты гостей не приглашаешь? Здравствуйте, - кивнула она Эльвире Марковне.

- Ага, здрасьте, - фыркнула та. И тоже не отказала себе в том, чтобы осмотреть маму с головы до ног и обратно. Придирчиво так. С субтитрами на лице. В основном там было написано недовольство тем, что вместо красотки Эльки-пузырь папа выбрал мою маму. – Саша, мы уезжаем.

- Уезжайте, - дёрнул он равнодушно плечами. Его мама шумно вздохнула и направилась к машине.

- Ну, брата хоть за стол пригласи, - настояла моя мама, обращаясь к Саше.

- Это мой водитель. Личный, - небрежно, но крайне пафосно объявила Эльвира Марковна.

- Тебе, может, самогонки дать? Хоть в дорогу. Глядишь, хоть ко дну добрее станешь, - предложил папа, ускользающей фигуре в строгом черном костюме.

- Я не пью. Тем более такое пойло.

- Ну, как знаешь, - папа затушил сигарету о столб. – Пойдём, Санька, расскажу тебе, как твоя мать по молодости с локтя пила.

- Мама?

- Мама-мама, - согласно кивнул папа. – А на столе как отплясывала?

- Мама?! – Саша, кажется, ушам своим не верил, а мама его тем временем вновь становилась красной, как помидорка. Злая и крайне возмущенная помидорка, которая вот-вот брызнет.

А вот моя мама, кажется, начала бледнеть от злости, понимая, что папа знаком с какой-то городской выскочкой.

- Ну ты езжай, Элька, - папа скучающе вздохнул, отвернулся и начал уходить в ограду. – А я Саньке ещё что-нибудь про твою молодость расскажу. Как раз вспомнил, как ты зимой своровала…

- Хорошо, - оборвала его Эльвира Марковна, сжав губы в тонкую нить. – Я ненадолго останусь. Но пить ничего не буду.