Играй жестко

ГЛАВА 37

АЛЕКС

Я встречаю Логана у нашей квартиры, чтобы мы могли вместе поехать к папе. Логан звонил ему несколько раз сегодня утром, и когда папа не взял трубку, он забеспокоился. Я тоже.

Мы оба ненавидим ездить в трейлерный парк. Это угнетает и напоминает о том, как далеко пал наш отец. Он живет в безнадежной яме, и как бы мы ни старались вытащить его из этой ямы отчаяния, у него не хватает воли выбраться. Все, что мы можем сделать, — это время от времени проведать его. Мама оставалась с ним столько, сколько могла. Мы не виним ее за то, что она попросила развода.

Старая Милдред, соседка отца, сидит возле своего трейлера и курит сигарету, когда мы приезжаем. Это ее обычное место. Восьмидесятилетняя старушка следит за папой для нас.

— Доброе утро, Милдред, — приветствуем мы с Логаном в унисон.

— Доброе утро, ребята, — отвечает она со своим фальшивым британским акцентом.

Она говорит так с тех пор, как начала смотреть "Корону".

— Как дела? — спрашиваю я.

— Я не могу жаловаться. В отличие от бедной Элизабет, — она качает головой. — То, что сделал Филипп, было неправильно.

О Боже. Она говорит о людях из этого шоу так, как будто она с ними дружит.

— У отца были какие-нибудь неприятности? — Логан переходит к делу.

— Нет. Он был ужасно тихим в последние дни. Я проверила его вчера, чтобы убедиться, что он еще жив.

Мое сердце сжимается в тугой клубок от чувства вины. Может быть, мы с Логаном были эгоистами, раз не приезжали сюда чаще. Не могу сказать за своего близнеца, но я постоянно нахожусь в напряжении, ожидая страшного звонка от старушки Милдред или из полиции с сообщением о том, что наш отец умер.

— Спасибо, Милдред, — отвечаю я.

Сам трейлерный парк не самый худший из тех, что я видел. Некоторые из трейлеров в хорошем состоянии, и люди, которые здесь живут, не являются сомнительными личностями. Но папин трейлер проржавел в нескольких местах, а маленький садик перед домом, который был там, когда он арендовал это место, давно превратился в бесплодный участок грязи и сорняков.

Когда Логан открывает дверь, скрипят петли, и вонь, которая идет следом, заставляет меня закрыть нос рукой.

— Папа? — зовет Логан.

Из спальни доносится кашель. Нам приходится пробираться через завалы мусора, покрывающие большую часть грязного коврового пола. Папа лежит в постели и выглядит как никогда жалко.

Его лицо раскраснелось и вспотело, а серебристые волосы прилипли ко лбу. Его обычная пятичасовая щетина превратилась в пушистую бороду. Я с трудом узнаю его.

Логан садится на край матраса и трясет его.

— Папа, проснись.

Он открывает глаза, но, похоже, с трудом фокусируется.

— Папа, ты нас слышишь? — спрашиваю я сквозь комок в горле.

— Логан? — прохрипел он, глядя на меня.

— Нет, я Логан, — отвечает мой брат. — Что с тобой?

— Ничего. Просто простуда.

Логан прижимает ладонь ко лбу отца.

— Ты горячий. Мне кажется, у тебя жар.

Он отбивает руку.

— Нет. Я же сказал тебе, что со мной все в порядке.

Приступ кашля опровергает его ответ.

— Черт. Нам нужно отвезти тебя к врачу.

— Я никуда не поеду.

Логан смотрит на меня, и я понимаю, что творится у него в голове. Что теперь?

— Тебе нужно принять душ, по крайней мере. От тебя воняет, — говорю я.

— Мне все равно.

— Нам не все равно! — отвечает Логан, расстроенный. — И мы не спрашиваем. Ты идешь в душ, или мы вымоем тебя из шланга.

Отец злобно смотрит на него, как будто это что-то изменит.

— Я принесу шланг, — я поворачиваюсь.

— Подожди! Ладно. Я приму душ, если это означает, что вы оставите меня в покое.

Логан помогает ему встать с кровати, и тогда я присоединяюсь к ним с другой стороны от отца. Мне приходится дышать через рот, потому что от него действительно пахнет гнилью. Чувство вины в моей груди разрастается, заставляя мой желудок сжиматься в ответ. Мы должны были приехать раньше.

Если бы у меня были деньги, я бы заплатил за то, чтобы поместить отца в дом престарелых. Мы не можем рассчитывать на то, что соседи присмотрят за ним, а он явно не может позаботиться о себе. У него уже давно депрессия.

Ванная комната крошечная, и мы с Логаном едва там помещаемся.

— Мы не можем вдвоем помогать папе в душе. Я начну уборку, — говорю я Логану.

— Хорошо. Я разберусь с ним.

Вся квартира — свинарник, и трудно сказать, какая комната самая плохая. Я начинаю с его спальни, чтобы он мог лечь в чистую постель, когда выйдет из душа. Я беру самый большой мусорный пакет, который только могу найти, и выкидываю в него весь хлам, быстро заполняя его.

Черт. В прошлый раз, когда мы приезжали, у него дома не было так плохо. Он что, опять подсел на обезболивающие? Он чист уже больше года, но никогда не знаешь. Если он и принимает наркотики, я не нашел никаких улик в его комнате.

Простыни в таком ужасном состоянии, что их даже не стоит стирать. Надеюсь, там есть чистый комплект, потому что этот надо поджечь.

В шкафу в прихожей я нахожу совершенно новый комплект. Он все еще в упаковке из магазина. Мы купили его два месяца назад — не могу поверить, что он до сих пор им не пользовался.

Черт возьми, папа.

Я потираю лицо, досадуя на себя за то, что в последнее время был таким рассеянным. Блэр и хоккей занимали большую часть моих мыслей, и было гораздо проще сосредоточиться на положительных сторонах моей жизни, чем думать о ситуации с папой.

Ясно одно. Все должно измениться.

По дороге домой мы с Логаном молчим. После холодного душа у отца спала лихорадка, но никто из нас не был рад оставить его одного.

— Нам нужно что-то с ним делать, — говорю я.

— Я знаю. Я возьму сменную одежду и ноутбук и вернусь, чтобы переночевать.

— Я тоже могу пойти.

— Лучше не надо. А вдруг он будет болеть несколько дней? Мы должны чередоваться. Я могу присмотреть за ним сегодня.

Я вздыхаю, глядя в окно.

— Сегодня это простуда. А что будет завтра? Он не может жить один.

— Что ты предлагаешь? Привезти его жить к нам в кампус? — отвечает Логан, в голосе его звучит разочарование.

— Ему нужно переехать в дом престарелых.

— И он переедет, как только мы подпишем контракт с "Майами Лайонз".

— Если они подпишут с нами контракты, то это произойдет не раньше весны, — отвечаю я, в поражении. — Мы не можем ждать до этого времени.

— Я знаю. Мы что-нибудь придумаем.

С тех пор как нас задрафтовали, я мечтал играть в НХЛ и зарабатывать реальные деньги, чтобы помогать родителям. Я все еще хочу этого, но подписание контракта означает отъезд из Фэрбенкса. Я буду скучать по своим товарищам по команде и по той дружбе, которую я завязал.

И теперь есть еще кое-что, что сдерживает мое предвкушение. Я не хочу оставлять Блэр — и это безумие. Она из мира, который я ненавижу, и долгое время я не могла отделить человека от фона. Теперь я вижу только ее, и я хочу, чтобы она была в моем будущем. Хотя не могу отделаться от мысли, что если бы она увидела дом моего отца, то убежала бы в горы. Если бы я был умнее, я бы разорвал отношения и перестал с ней встречаться. Даже если бы это был просто секс. Но когда дело касается Блэр, я самый тупой парень на свете.