Инкуб. Книга 3 (СИ)

Глава 16

Оставшись в одиночестве, Аделия зябко передёрнула плечами и запахнула полы плаща. «Прости, Раймонд, но ты не понимаешь, насколько это больно, когда сердце рвётся на части, — она прислушалась к себе. — Да, я люблю тебя, но не могу забыть Лазаря».

Появление Цветанки отвлекло её от невесёлых мыслей.

— Что случилось, баронесса де Фальк? — спросила она с любезной улыбкой на устах, прекрасно зная, зачем явилась девушка.

— Ханум, можем мы где-нибудь поговорить без посторонних ушей?.. Ну, пожалуйста! — взмолилась она.

Как всегда, когда возникали трудности, Аделия потянулась к кайду Верховной ведьмы, который странным образом менялся в последнее время. Со временем букетик незабудок, подаренный Аспидом, исчез, но она заметила, что внутри ведовского камня появился изящный цветок. По соседству с серебряной бабочкой.

— Хорошо, детка. Идём, я всё тебе объясню.

С большим трудом, но всё же ей удалось убедить девушку в существовании отца Юлиана и в то, что временами он вселяется в своего сына.

Болезни вампирского роста.

Степняк с трудом поспевал за своим быстроногим провожатым. Когда они оказались на месте, мальчишка исчез и он, не скрывая своего отчаяния, упал на холмик свежевырытой земли, который навеки скрыл самых дорогих ему людей. Теснившая сердце тоска была такой сильной, что ему хотелось завыть в голос, и словно сочувствуя его горю, печально шумела листва букового леса и тихо сыпались иголки древней лиственницы, растущей поблизости от могилы.

Не вытирая слёз, струящихся по лицу, Головатый вырезал на самодельном кресте имена стариков, чтобы их могила не осталась безымянной, и снова обнял холмик свежевырытой земли, от которой остро пахло хвоей и ещё какими-то незнакомыми ему запахами. Так он пролежал весь остаток ночи.

Ближе к утру, он ещё раз попросил прощения у деда с бабкой и напоследок низко поклонился их праху. Выпрямившись, он поискал светлеющий край неба и двинулся навстречу встающему солнцу. Вскоре оно показалось из-за горизонта, и ночная мгла растворилась в его очистительном свете.

Прячась в тени, степняк с тоской посмотрел на морские просторы, залитые солнцем. «Эх! Жить бы ещё и жить, да нету мочи! Ведь я не тать, чтобы шастать в ночи, не видя белого света. Ежели чего, Господь меня простит, чай не по своей воле я стал упырём. Ну, пора!» Перекрестившись, он шагнул из своего укрытия — прямо на залитый солнцем пляж и в удивлении зажмурился от ярких лучей, бьющих прямо в глаза. Не доверяя своим ощущениям, он похлопал себя по бокам, а затем снял рубашку. Солнце приятно грело кожу, и это было всё — она не думала гореть.

«Жив?.. Жив! Как же так? Почему я не стал упырём? — Головатый потрогал шею, но ранки уже затянулись, от них не осталось и следа. — Никак старики упросили Господа нашего, и он милостивец совершил чудо». Степняк опустился на колени, и на его лице появилось просветлённое выражение.

— Рано радуешься, — опустил его на землю знакомый голос.

Головатый резко отшатнулся — он не сразу узнал темноволосого вампира, который приказал убить его стариков. Он тоже совершенно спокойно стоял на солнце.

— Как же так? — огорчился степняк. — Ведь упыри должны гореть на солнце. Или молва врёт?

— Не врёт, но нас с тобой это не касается. Идём.

— Нет! — Головатый отпрянул и, сжав кулаки, упрямо набычился. — Какое ты имеешь право мной распоряжаться?

— Право отца. Я тебя обратил, значит, ты принадлежишь мне, вместе со всеми своими потрохами, — сухо ответил Раймонд, с трудом удерживаясь от того, чтобы не залепить оплеуху упрямцу.

— Странно… вроде ж я уже вырос, и отца мне не треба, — степняк ухмыльнулся и попятился прочь. — Так что прощевай, мил человек, или как тебя там.

Раймонд вздохнул. «Как говорил Großvater, неповиновение нужно пресекать незамедлительно».

— На колени! — приказал вампир, и когда степняк подчинился, не в силах справиться с ментальным давлением, он жёстко добавил: — Запомни, если я велю тебе умереть, ты умрёшь, не спрашивая, зачем и почему. Понял?

— Понял, чего ж здесь не понять? Только я сомневаюсь… — замычав от боли, степняк снова схватился за голову. — Да что б тебя!.. Понял, я понял! Нехай драться! — просипел он со стонами.

— Можешь называть меня BlutVater[9], — смягчился Раймонд. На этот раз ментальный удар оказался чересчур силен, и он озабоченно посмотрел на парня, опасаясь, что мог ему этим повредить.

— Ну, спасибо, BlutVater! — простонал Головатый и с удивлением прислушался к своему изменившемуся голосу, в котором зазвучали непривычные музыкальные нотки. «О Господи! Никак у меня бабский голос прорезался!» — испугался он. Но это было ещё не всё. Внутренний настрой тоже стремительно менялся. Стоило только ему подумать об убийстве своего вампирского прародителя, и он был готов вырвать глотку самому себе за эту крамольную мысль.

«Господи, помилуй! Что ж такое творится?» — напуганный как никогда в жизни, степняк еле удерживался от паники.

Раймонд не спускал с него глаз, наблюдая за завершением процесса обращения. «Молодец старуха! Не обманула насчёт внука, — он усмехнулся, заметив, что молодой вампир уже посматривает на него с преданностью щенка. — Очень быстро набирает норму. Замечательное приобретение для нашего гнезда!».

— Вот видишь, BlutSohn[10], ты уже забыл о своей строптивости и смотришь на меня как положено послушному сыну. Так и должно быть, пока ты не заматереешь, но это случится ещё не скоро.

— Простите мою дерзость, BlutVater! — проговорил степняк с искренним раскаянием. — Честное слово, я не знаю, что на меня нашло. Обещаю, больше такое не повторится.

Раймонд хлопнул его по плечу.

— Идём! Время не ждёт. Сегодня же начнём заниматься. Чем быстрей ты займёшь должное положение, тем лучше.

— Да, мой господин!

Степняк бросился следом за старшим лордом-вампиром, удивлённо посматривая на его длинные волосы, связанные хвостом. Он помнил, что во время их последней встречи они едва доставали до плеч.

— BlutVater, а как же мои товарищи? — решился он спросить.

— Все они носферату. Повезло только тебе одному, — ответил Раймонд и, обернувшись, добавил: — Забудь о них! Нашей семье не пристало общаться с чернью. Если увижу, что ты с ними держишься как с ровней, убью. Понял?

— Понял, — уныло отозвался степняк. — А как же мне теперь себя величать?

— Ив Адлигвульф! Заруби себе на носу, пока ты не опозоришь это имя, другого у тебя не будет.

— Звучит как-то по-господски.

Раймонд улыбнулся.

— А ты и есть господин.

«Ладно, Ив Адлигвульф, так Ив Адлигвульф! И всё же я как был Иваськой Головатым, так им и останусь! — весело подумал степняк. — И товарищей своих я тоже не брошу. Как-нибудь исхитрюсь и снова заберу их под своё начало».

«Ну-ну! Попробуй! — усмехнулся Раймонд, прочитав его мысли. — Посмотрим, что у тебя получится без моего разрешения. Впрочем, имеет смысл передать степняков Иву. Они ему преданы и в случае чего сумеют его защитить».

Ив Адлигвульф скоро привык к своему новому статусу. Ему всё давалось легко. Вот только магия противилась. Теорию он быстро освоил, а вот практика ему не давалась, хоть плачь. Раймонда это тоже огорчало. В остальном он не мог нарадоваться на нового родича — смышлёный степняк оказался настоящим сокровищем. Умный и расторопный он быстро вошёл в курс дел и взвалил на свои плечи их большую часть. Поэтому Раймонд не стал противиться, когда Ив попросил отдать под его начало бывших товарищей, но снова предупредил, чтобы он не смел фамильярничать с носферату, поскольку это вопрос авторитета гнезда Адлигвульфов.

На этот раз предостережение прародителя было воспринято со всей серьёзностью. Ив на собственной шкуре убедился, что не имеет права на промах. Несмотря на высочайшее положение, которое он занял, благодаря Раймонду, в глазах остальных урождённых лордов-вампиров он оставался безродным выскочкой. Молодняк, при негласной поддержке старших, обходился с ним довольно жестоко — его либо не замечали, либо задирали. И то, и другое больно задевало его гордость. Ведь самолюбивый степняк привык среди своих караванщиков к уважительному главенству. Из-за этого он иногда не выдерживал и ввязывался в драку, которая всегда заканчивалась его поражением. В мире вампиров грубая сила почти ничего не значила. Совсем другое дело — магия. Но как бы тяжело ему не приходилось, он никогда не жаловался братьям Адлигвульфам. Они тоже не вмешивались и просили этого не делать Цветанку и Аделию, которые до глубины души возмущались жестокостью вампиров к добродушному незлобивому парню.

Получив лечебную помощь после очередной взбучки, Ив с новыми силами набрасывался на учёбу, и однажды это принесло свои плоды. Магия не устояла перед его упорством и с тех пор травля постепенно сошла на нет. Если ему случалось драться, то он дрался с такой яростью, что противники не выдерживали и позорно бежали.

Когда на него жаловались братьям Адлигвульфам, они разводили руками и заявляли, что это болезни роста, — мол, у волчонка чешутся зубы, но обещали принять меры. Правда, не уточняли, какие именно.

Обрадованный Раймонд, убедившись, что из Ива и в магии выйдет толк, взялся за него всерьёз. Теперь наряду со всем остальным он изучал геральдику и обычаи гнезда Адлигвульфов, а также манеру поведения аристократии, к которой он теперь принадлежал в соответствии со своим новым положением.

Эта учёба тоже не замедлила принести свои плоды. Во всём подражая прародителю, он незаметно для себя превратился в его копию. Теперь уже никто из молодых вампиров не смел его третировать, и кое-кто из них даже загорелся желанием наладить с ним дружеские отношения. Да и старшие лорды-вампиры теперь редко обращались с ним как с пустым местом, когда Раймонд присылал его к ним с каким-либо поручением.

За всеми заботами Ив не заметил, что изменился не только внутренне, но и внешне. Однажды он оказался на заброшенном хуторе и, случайно глянув в сторону, схватился за оружие. Тревога оказалось ложной — это было его собственное отражение. Не веря своим глазам, он подошёл к пыльному зеркалу и провёл по нему рукавом. Из мутной глубины, засиженного мухами стекла, на него глянул надменный незнакомец. С заострённого по-юношески чистого лица, обрамлённого пышными пепельными волосами, насторожённо смотрели огромные тёмно-серые глаза. Самое печальное заключалось в том, что в их колючем взгляде больше не было ни капли душевного тепла, присущего добродушному здоровяку Иваське Головатому.

«Вот ведь какая чертовщина! — Ив упал на скамейку и грустно улыбнулся. — Эх, ма! Теперь девки были б от меня без ума, но товарищи ни за что не признают. Был Ивась Головатый, да весь вышел, — невесело подумал он. — Что ж, с волками жить, по-волчьи выть, — жёстко заключил он и, не обращая внимания на гложущую сердце тоску, вскочил на ноги. — Нечего здесь рассиживаться, дело не ждёт! Отец снимет с меня шкуру, если я вовремя не выполню его поручения».

По дороге к вампирской стоянке Иву повстречалась молоденькая симпатичная крестьянка. Завидев красавца-вампира, она с восхищением уставилась на него. Заигрывание длилось недолго — сказались длительное воздержание и раненое самолюбие от недавних унижений. Недолго думая он повалил девчонку и дал волю своим инстинктам, включая жажду крови.

Несмотря на благие пожелания, Иву не удалось вовремя остановиться. Войдя в раж, он досуха выпил девушку. Когда эйфория пошла на убыль, запоздалые сожаления были уже ни к чему. Он одёрнул бесстыдно задранную юбку мертвой девчонки и закрыл её распахнутые глаза. На юном лице наряду с испугом застыло робкое обожание и тогда его по-настоящему грызанула совесть. Полный раскаяния, он похоронил свою нечаянную жертву, чувствуя себя при этом последним поддонком. Но постепенно тяжесть на сердце, вызванная бессмысленным убийством, растворилась под грузом ежедневной суматохи и навалившихся забот.

Но с тех пор молодой Адлигвульф держал свою жажду крови в узде, и встречным красавицам больше ничего не грозило. Конечно, кроме потери сердца, а это случалось сплошь и рядом. Почувствовав свою власть над женской половиной, Ив бессовестно ею пользовался и менял красоток как перчатки, к которым он тоже пристрастился с некоторых пор. Впрочем, как и к ежевечерней ванне, помощи слуг, хорошему белью и прочей роскоши, сопутствующей его новому положению.

Когда Ив Адлигвульф впервые вошёл в палатку, где располагался его недавно сформированный отряд, конечно же, бывшие караванщики его не узнали. При виде знаков отличия на его мундире, носферату вскочили и, выстроившись, застыли единой шеренгой. Они не смели не только шелохнуться, но даже лишний раз моргнуть. Дисциплина в отрядах была железной.

Стараясь не показать своего волнения, Ив прошёлся вдоль строя, выискивая знакомые лица. Узнать товарищей ему не составляло труда, — в отличие от него они мало изменились. Вот только их было мало. Из всех степняков в живых осталось только семеро. Лорды-вампиры не жалели носферату, считая их расходным материалом, запасы которого всегда легко пополнить за счёт зомбированных людей. Поэтому они часто гибли в стычках, особенно, новички.

Чувствуя, как радостно забилось сердце, Ив остановился напротив коренастого Дмитро Коваля, его близкого друга детства.

— Живо отвечай, кто я такой! — рявкнул он, не придумав ничего лучше.

Степняк слегка растерялся, а затем бодро отрапортовал:

— Наш новый командир, господин!

Ив уставился в лицо друга, но на нём не отразилось ни малейшего проблеска узнавания. «От ряженый дурак! И чего спрашивал? Неужто сам забыл, кто он такой?» — неожиданно пронеслось в его голове.

— Что?.. Все свободны, отдыхайте! — буркнул Ив и резко развернулся к выходу.

Выйдя наружу, он радостно усмехнулся, ему впервые удалось прочитать чужие мысли. Но тут словно река прорвала плотину, и на него разом обрушилась мысленная какофония. Вспотев от напряжения, он попытался поставить ментальный блок, но безуспешно.

«Дюжина … ему в задницу! Будто без его распоряжений не разберёмся, что делать!..»

«Вроде красавчик не злой, может, на этот раз нам повезло с командиром…»

«Все лорды-вампиры сволочи! Какого чёрта другие их боготворят?..»

Голос из палатки вырвал его из ментального ада.

— Хлопцы, пан распорядился отдыхать, — вежливо проговорил Нил Нидайло. — Живо все на боковую, а то он будет недоволен.

Ив облегчённо перевёл дух. В голове что-то щёлкнуло, и мыслещит встал на место, даря ему блаженную тишину. Неслышно подошедший Раймонд легонько сжал его плечо.

— Молодец, быстро справился. В своё время мне пришлось гораздо тяжелей. Думал, ещё немного и я сойду с ума, — проговорил он и предупредил: — В ближайшие дни старайся работать с ноосферой в режиме точечных подключений. Понял? А то наживёшь такую головную боль, что будет воротить только от одной мысли о подключении.

— Понял! — по-простецки ухмыльнулся Ив и тут же подобрался, почувствовав недовольство прародителя. — Извините, BlutVater. Больше этого не повторится, — добавил он с бесстрастным видом.

— Так-то лучше. Всегда помни, что ты один из Адлигвульфов.

— Да, BlutVater, — смиренно отозвался Ив.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Раймонд бросил беглый взгляд на мощную, но гибкую и стройную фигуру нового родича затянутую в щегольской тёмно-синий мундир. «Кто бы мог подумать, что из невзрачного увальня вылупится такой красавец,» — одобрительно подумал он и машинально поправил застёжку своего плаща. Заметив, что Ив повторяет его жест, он улыбнулся. «Хамелеон! Зато всё схватывает на лету».

— Идём, мой мальчик, у нас экстренное совещание. Кажется, наша полоса везения закончилась. Разведка донесла, что Царица очнулась от временной спячки и насколько я её знаю, вскоре она примется за нас всерьёз.