Искры под пеплом

Глава 18

На следующий день Гарнет попросила Дженни унести обратно поднос с завтраком, заявив, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы сесть за стол. Она больше не хотела есть в постели.

Обрадованная Дженни побежала сообщить об этом Сету. Она хвалила лекарства доктора Уорнера, тогда как Сет думал, что помог его собственный проверенный временем эликсир из серы и сорго. Гарнет улыбалась, считая, что истинной причиной выздоровления стала пресыщенность бездельем и скукой. Устав от постоянного отдыха и ощущения себя больной, она захотела заняться чем-нибудь полезным. Можно, она будет работать в лавке?

— Разумеется, — быстро согласилась Дженни, подмигивая Сету. — Дядя Сет как раз недавно сказал мне, что ему нужна помощь.

— Сказал, — поддакнул Сет. — Ты можешь приступать прямо сейчас, моя радость.

С последней доставкой товаров Сету поступило несколько рулонов самых разнообразных тканей. Гарнет с удовольствием занялась их сортировкой, раскладывая по цвету и характеру рисунка. Она внимательно осмотрела все рулоны, надеясь обнаружить торговый знак фабрики отца, поставлявшей сотни тысяч ярдов материи по всей стране и за рубеж, однако пришедшая из Новой Англии ткань была произведена на мануфактуре его конкурента.

Хорошую сноровку Гарнет продемонстрировала, разбирая катушки с нитками, мотки лент, тесьмы, — товаров, долгое время отсутствовавших на Юге. Однако медные, стеклянные, костяные и перламутровые пуговицы фабричного изготовления все еще были в дефиците, что заставляло местных портных импровизировать с самодельными пуговицами из дерева и рога.

Вскоре Гарнет уже знала вкусы всех покупательниц в городке. Она обсуждала с ними модели одежды из журналов мод и выкройки, которые ей продолжала присылать мать, давала советы. Местным женщинам это очень нравилось. Продажа женских товаров значительно возросла благодаря помощи Гарнет.

— Ей-Богу, у тебя просто прирожденный талант к торговле! — восторженно восклицал Сет. — Честное слово, мне очень трудно предлагать дамам-покупательницам чисто женские вещи. И теперь я могу заказать больше товара.

Установленная в лавке печь, которую Сет регулярно топил, делала магазинчик весьма уютным местом в холодную погоду, однако, к удивлению Гарнет, покупатели, приобретая нужные им товары, не задерживались подолгу, в отличие от того, как было принято в Новой Англии.

— У пионеров всегда слишком много забот, чтобы проводить время за болтовней, — пояснил Сет, — Даже зимой они стараются использовать каждую свободную минуту, чтобы чинить упряжь, изготавливать инструменты, ремонтировать дома и хозяйственные помещения. Приграничные жители не могут позволить себе роскошь просто рассиживать за разговорами. У них слишком много забот. Им приходится постоянно опасаться стихий, диких зверей, а зачастую — индейцев. Здесь даже остаться в живых — весьма непростое дело. Эта проблема совершенно неведома жителям восточных штатов. Ваше поколение, — продолжал Сет, обращаясь к Гарнет, — да и ваших родителей тоже, родилось уже при цивилизации. На Западе же приходится постоянно работать и сражаться, чтобы выжить.

— Меня это не пугает, — задумчиво проговорила Гарнет. — Я уже надолго наотдыхалась.

— Рад слышать такие слова, детка. А теперь, распакуй вон тот ящик, в нем прислали тесьму всех цветов радуги. При виде этой красоты у многих дам глаза загорятся.

— И у меня тоже?

— Твои всегда горят, моя милая. Правда, в последние месяцы они слегка притуманились, но теперь опять сияют и даже ярче, чем прежде.

— Ты так думаешь, дядя?

— И я, и тетя Дженни. И кое-кто еще.

Гарнет не стала уточнять, кто.

Особенно дружелюбно Гарнет относилась к военнослужащим оккупационных сил, хотя при виде синих мундиров всегда чувствовала щемящую боль в сердце, острую, как иголка. Элеонора писала, что памятник героям Гражданской войны уже почти готов и открытие его приурочено к годовщине либо Аппоматокса, либо Геттисберга[12]. Естественно, в список павших будет включено имя рядового Дениса Роберта Лейна. Гарнет горячо надеялась к моменту церемонии быть уже дома.

В тот день, когда Брант приезжал за товарами, у Дженни всегда был готов свежий кофе, пирог либо пряник. Погрузка происходила после приема на кухне. Сет и Дженни, как два лукавых амура, обычно исчезали, вспомнив о каких-то срочных и неотложных делах, и Гарнет, к ее большому смущению, приходилось оставаться наедине с Брантом.

— Рад видеть, что вы поправились, — сказал он в один из приездов. — Я же говорил, вы встанете с постели, не так ли?

Улучшение самочувствия вновь пробудило боевой дух Гарнет.

— Вы еще говорили, что я выйду за вас замуж, — ехидно напомнила она. — Но, право, вряд ли я совершу такую ошибку.

— Откуда вы знаете, что это была бы ошибка?

— Некоторые ваши дела слишком очевидны, — ответила Гарнет, пододвинувшись к печке и осмелившись приподнять юбки, чтобы согреть ноги. — И пожалуйста, не воображайте себе, что вы имеете какое-нибудь отношение к моему выздоровлению. Я встала потому, что мне стало скучно, и потому, что я поняла: в этом моя единственная надежда вернуться домой. Я не намерена провести остаток своей несчастной жизни в Техасе!

— А что плохого в Техасе? — А что тут хорошего? — парировала она. — В стране, где каждый мужчина ходит с оружием? Где в глуши скрываются дикари? Вы что, дурачок?!

Ее слова рассмешили его:

— Немножко, может быть, и да.

— Техас пугает меня.

— Вас ужасает жизнь, Гарнет, потому что вы еще не повзрослели. Вы прячетесь от нее, как пугливый ребенок прячется от страшилок. Вы живете в стране грез.

Неопределенно пожав плечами, Гарнет ничего не ответила и принялась очищать платье от приставших к нему волокон. Казалось, черная материя просто притягивает пыль, и девушке приходилось постоянно следить за одеждой. Вдовий наряд был крайне непрактичен для работы в грязной лавке, тем более при непрекращающихся ветрах, несущих пыль из сухой прерии.

— Скажите, Брант, вы не собираетесь уехать в ближайшее время на пастбище или еще куда-нибудь? — лукаво поинтересовалась она.

— Хотите от меня избавиться? Она неопределенно пожала плечами. Несколько мгновений он рассматривал ее непроницаемое лицо, а затем спросил:

— Что даст вам столь спешный отъезд в Коннектикут, мадам?

— Жизнь, в которой не будет вас, сэр. Брант нахмурился, наблюдая за тем, как она распаковывает рулоны с материей.

— Эта легкая голубая материя прекрасно подошла бы к вашим глазам, — произнес он. — Вышло бы симпатичное платье.

— Это швейцарская ткань, лучшая из имеющихся у нас материй. Думаю, вы скоро увидите ее на некоторых дамах.

— Я хотел бы видеть ее на вас.

— Мало ли кому что хочется. — Она повернулась к нему спиной и принялась с безразличным видом перебирать катушки с нитками.

Хотя разговор явно закончился, Брант медлил уходить. Он пытался понять, что с такой силой притягивает его к этой маленькой злючке. Она красива, но он знал немало красивых женщин, к тому же гораздо более сговорчивых. Ее хрупкость и утонченность не могли, конечно же, соперничать с чувственной женственностью Лэси. Они отличались, как свет и тень. Та просто источала энергию и страсть, тогда как Гарнет старательно скрывала свои чувства, хотя по своему темпераменту едва ли уступала Лэси. Возможно, страстностью натуры она даже превосходила ее.

Брантом владело непреодолимое желание обладать Гарнет, и хотя он время от времени получал обидные щелчки, мысль овладеть ею не покидала его. Он верил, рано или поздно, что-нибудь приведет девушку в его объятия.

— Когда вы смените свой вдовий наряд, Гарнет?

— По истечении года я облачусь во вторичный траур. Он будет серого цвета.

— А как долго вы будете носить серый?

— Год или больше. А может, и всю жизнь.

— Почему бы вам не надеть рубище из мешковины и не посыпать голову пеплом?

— Это же траур, мятежник, а не искупление.

— Серый цвет для призраков, Гарнет, а черный — для погребального наряда.

Она выразительно посмотрела на него потемневшими глазами:

— Его погребальный наряд был голубым. От злости Брант сжал зубы, но взял себя в руки. Эта женщина никогда не позволит забыть случившееся.

— Дайте мне кредитную расписку, — пробормотал он. — Я поставлю подпись и, пожалуй, поеду.