Искры под пеплом

Глава 6

Если не считать женских капризов, Брант не знал ничего более непредсказуемого, чем тропический ураган. Негры-рабы называли его «великая буря». Так же как и другие луизианские плантаторы, семья Бранта имела рабов смешанных кровей. Предки его матери привезли с собой из Кентукки домашних слуг, а рабов для полевых работ купили в штатах Миссисипи и Алабама. Их обучали выращивать сахарный тростник и перерабатывать его в сахар и патоку. Работавшие на хлопке также досконально знали свое дело. Из их числа были назначены хороший надсмотрщик и домоправительница. Грей Оукс процветала как одна из самых больших и продуктивных плантаций Луизианы.

Но все это осталось, конечно, в прошлом. Теперь качество дикорастущего сахарного тростника стало слишком низким для промышленной переработки, а бездействующая сахарная мельница потихоньку ржавела от болотной сырости. Давно не возделываемые хлопковые поля лежали в запустении. Проселочные дороги, размываемые частыми в южной Луизиане ливнями, заросли густой травой.

Покинув женщин, Брант отправился осматривать свои владения. До войны такой осмотр являлся своего рода ритуалом, которого строго придерживался не только он, но и отец с братом. Лишь небольшую часть огромных владений можно было обойти пешком, и Брант снова с болью вспомнил, как его замечательную лошадь отобрали кавалеристы Федерации и с каким чувством унижения вернулся он в Грей Оукс, не только побежденный, но и пеший, заросший бородой, в грязной одежде, со смятым ранцем — вылитый бродяга.

С тех пор на плантации царила мертвая тишина — безмолвие смерти и запустения. Огромный особняк казался осажденным дворцом среди разрушенной империи. Сорняки вторглись в некогда ухоженные, плодородные сады, и ряска затянула водоемы. Густые лианы оплели статуи и фонтаны, в воздухе, как фимиам над покойником, струился густой, дурманящий запах олеандров, магнолий и жасминов.

Проходя мимо забывших, что такое ножницы садовника, зарослей букса, некогда представлявших собой рукотворный лабиринт, Брант вспомнил свои первые свидания в этих укромных уголках, где пылкая парочка могла укрыться от посторонних взоров. Он и брат Кори не раз использовали это место подобным образом. Отец и Кори погибли в окопах Виксберга[3]. Брант не собирался перевозить их прах сюда, ведь у поместья скоро будет новый хозяин. Его мать и две сестры, умершие в детстве, лежали на кладбище поместья, склепы с их останками постепенно погружались в болотистую землю. Вспоминая родных, он немного постоял возле железной изгороди.

Овощи, посеянные на небольшой грядке в саду, оставшись без ухода, не могли противостоять буйной дикой растительности и почти не взошли. Однако Брант все же набрал немного моркови, турнепса, свеклы и пастернака. А ружье, спрятанное на чердаке, позволит ему настрелять голубей, перепелок или кроликов на жаркое. Мысленно представив себе оплетенную сеткой ветчину, куски окорока, ряды колбас, некогда висевшие в коптильне, он почувствовал, что его рот наполняется слюной. Жизнь в богатстве и роскоши, праздности и изобилии так же осталась в прошлом, как и обеспечивавший ее способ хозяйствования. Хватит, решил Брант, не надо больше тосковать о прошлом. После продажи Грей Оукс он начнет новую жизнь, боль утрат утихнет и не будет ранить так, как сейчас.

Вернувшись в дом, Брант увидел Гарнет в стареньком, выгоревшем и заштопанном платье из ситца, прежде принадлежавшем рабыне из домашней прислуги. Вместо самодельных сандалий она надела тапочки матери Бранта, слишком большие для ее маленьких ножек. Дженни прикрыла свои лохмотья длинным передником няни-негритянки. Мисс Ли нарядилась в старое бальное платье из красного сатина и в театральные туфли на высоком каблуке. Гарнет про себя сочла это одеяние весьма подходящим для ее вкуса и профессии. Брант еле удержался от того, чтобы сообщить, что в этом костюме невеста Кори на маскараде изображала знаменитую мадам Дюбарри.

— Ну, как я выгляжу? — кокетливо спросила Лэси, оправляя свой смешной наряд.

— Великолепно, — польстил он. — Ваше общество — большая честь для меня, уважаемые леди. Жаль только, этим вечером у нас нет бала.

— Думаю, балы были не редкость в вашем доме? — Лэси, напевая, начала кружиться по комнате, надеясь, что Брант поймет намек. Однако она была разочарована. Он вручил Дженни пучок овощей с галантным поклоном, словно букет цветов.

— Посмотрим, что вам удастся с этим сделать, мадам. А я попытаю счастья и попробую добыть что-нибудь мясное к столу.

— А как же буря? — поинтересовалась Гарнет.

— Затишье показывает, что она задерживается. Может пройти несколько часов, прежде чем ураган обрушится на берег. Основной удар примет на себя побережье, но и мы свое получим.

— Я пошла на кухню, — сказала Дженни. — Вы, Лэси, подайте на стол посуду, какая найдется в буфете, а тебе, Гарнет, хорошо бы нарвать цветов в саду — это украсит нашу первую совместную трапезу.

— А что мы празднуем, тетушка?

— Как что? Наше счастливое спасение!

Гарнет вышла из дома вслед за Брантом, направившимся с винтовкой на плече к полям сахарного тростника. Днем там кормились перепела, подбирая семена и устраивая гнезда. Гарнет рвала розы и папоротник, когда громыхнули выстрелы, заставившие ее вздрогнуть. Интересно, сколько человек убил он из этого ружья? Она знала, что с этой винтовкой он был на войне, поскольку заметила вырезанную на прикладе надпись «Армия Конфедерации». Он, конечно же, носил еще пистолет и саблю, обычное оружие головореза из кавалерии.

Бедный Дени служил в пехоте простым солдатом. О Господи, где он теперь? Скитается по свету, лежит в госпитале или покоится в безвестной могиле?

Она печально сидела на расколотой мраморной скамье, погруженная в свои тревожные размышления, когда к ней подошел Брант, неся с собой несколько подстреленных птиц и бутылку портвейна.

— Вот наш ужин, миледи.

— Где вы достали вино? Он улыбнулся, довольный:

— Из секретных запасов, которых янки не смогли отыскать. И там есть еще.

— Я не пью алкогольных напитков, мистер Стил.

— По моральным соображениям? Но, как вы знаете, даже Христос позволял пить забродивший виноградный сок. Разве не превратил Он воду в вино на свадебном пиру в Кане?

Тут же Брант пожалел о допущенной ошибке. Не надо было напоминать ей о свадьбе.

— Уже поздно, — сказал он, услышав донесшиеся до них крики лесных обитателей. — Лучше вернуться в дом. Москитов ночью гораздо больше, так что желательно спать под сеткой, если вам удастся ее найти.

За несколько минут он разделал перепелов, Дженни добавила почищенные и нарезанные овощи, а также найденные на кухне приправы, и вскоре аппетитный аромат наполнил комнату.

— Вино?! — воскликнула Лэси при виде пыльной зеленой бутылки. — О, Брант, ты — гений!

Он засмеялся:

— Это не я сделал его, мадам, я его только сберег. Зажгите свечу. Мне кажется, миссис Лейн замечательно украсила стол.

Через некоторое время Дженни, как шеф-повар, в дымящейся супнице подала главное блюдо.

— Ну, садимся же. Хозяин, естественно, во главе стола.

Они заняли свои места, и Брант наполнил прохладным вином хрустальные бокалы, которые из-за тех или иных небольших дефектов не стали добычей мародеров.

— Вы, конечно, не поддержите наш тост? — спросил он у Гарнет.

Она покачала головой.

— Ладно, поднимаю свой бокал за тех, кто спасся с «Крисчен Куин»! Пусть же отныне судьба будет благосклонна к ним, пусть для них моря всегда будут спокойными, небеса — голубыми, солнце — сияющим! — Бросив многозначительный взгляд на Гарнет, он добавил:

— И прежде всего, пусть Север и Юг простят друг друга, забудут о своих разногласиях и вновь соединятся в братской любви и христианском милосердии.

— Как прекрасно сказано, — воскликнула Лэси, с восхищением поднимая свой бокал.

Дженни тоже была тронута до глубины души:

— Сэр, да вы поэт.

Комплименты смутили Бранта, он закашлялся и, наконец, объявил:

— Всем приятного аппетита!

— А Благодарения не будет, тетушка? — Дома Гарнет никогда не приступала к еде, не помолившись.

— Ах да, конечно, дорогая! — Дженни скороговоркой вознесла Благодарение, из которого Гарнет, все время ощущавшая на себе пристальный взгляд Бранта, не разобрала почти ни одного слова.

Дверь между смежными спальнями, выбранными Дженни и Гарнет, была открыта. Брант находился в хозяйских апартаментах, Лэси — прямо напротив, с другой стороны холла. Удобное расположение, думала Гарнет, беспокойно ворочаясь. Хотя она ужасно устала и все тело у нее болело, ей никак не удавалось расслабиться. Привыкнув дома к тонким льняным простыням и пуховым подушкам, она находила голый матрас малопривлекательным, к тому же рваная москитная сеть казалась ей большой ловушкой, в которой она уже несколько раз запутывалась. Если уж в таком состоянии оказались усадьбы в Конфедерации, то что же ожидает ее на границе с Техасом?

Тяжелые тучи закрыли луну, и в комнате стало совсем темно. Из леса и с болот доносились непонятные звуки.

Гарнет еще не спала, когда где-то скрипнула, открываясь, дверь и на галерее верхнего этажа раздались шаги. Кто-то тоже не мог заснуть. Табачный дым, вскоре через открытое окно попавший в ее комнату, выдал этого полуночника. Она, притаившись, слушала, как он ходит, и даже различала во тьме лицо, освещаемое тусклым огоньком сигары. Какая-то рваная роба болталась на его высокой фигуре. Время от времени он останавливался и напряженно всматривался в непроглядную тьму, словно надеясь взором проникнуть сквозь нее. «Гарнет уже хотела окликнуть Бранта из своего укрытия, как услыхала еще чьи-то шаги и нежный женский шепот:

— Сейчас не самое лучшее время для размышлений, дорогой. Пойдем в постель. Мне так одиноко без тебя.

Опять они вместе! Неужели они каждую ночь готовы заниматься любовью, независимо от обстоятельств? Краска прилила к ее лицу.

— Я не могу успокоиться, Лэси. В душе у меня так же ненастно, как и в природе.

— Позволь мне утешить тебя, — настаивала Лэси.

Гарнет услышала их шаги, он подчинился, отправившись в постель вместе с Лэси.

Буря разразилась в полночь. Она была ужасна. Ливень с грохотом обрушился на шиферную крышу словно ревущий водопад. Ветер гремел и хлопал ставнями. При вспышках молний Гарнет могла разглядеть огромные деревья, смиренно пригнувшиеся к земле. Она слышала треск ломающихся сучьев. От раскатов грома закладывало уши. Прямо напротив галереи с оглушительным шумом упал старый дуб. Гарнет невольно вскрикнула. На пороге появилась тетя с дрожащей свечой в руках.

— Тебя не задело, дорогая?

— Нет, но мне показалось, что стены рушатся.

Брант стремительно влетел в комнату, рядом с ним — мисс Ли. Обоим потребовалось некоторое время, чтобы одеться. На нем мешком болталась бесформенная роба, она куталась в потертое шелковое покрывало, но так, что была видна ее обнаженная грудь.

Гарнет бросила на любовников сердитый взгляд. Как смеют они показываться на глаза в таком виде!

— Это упавшее дерево лишь слегка задело дом, — успокоил ее Брант. — Самые опасные ветви вовремя отпиливали, а сами деревья были посажены достаточно далеко, как раз на такой случай.

— Думаю, что ураган пошел в глубь материка, — сказала Дженни.

— Да, бросился подобно демону! Теперь не остается ничего другого, как пережидать его. Постарайтесь, пожалуйста, беречь свечи. Как вы знаете, на сквозняке они горят быстрее.

Его взгляд на несколько мгновений задержался на вздымавшейся от возмущения груди Гарнет, пока девушка не сообразила, что на ней лишь очень тонкая льняная рубашка. Она незаметно скрестила руки на небольших, идеально очерченных полушариях.

Проклятый развратник! Что, ему мало одной женщины? Неужели он и ее вожделеет? А может, он хочет всех сразу — мечтает устроить этакую римскую оргию! Что он нашел в ее девичьих, еще не до конца сформировавшихся прелестях, когда обладает роскошной Венерой Милосской, которая к тому же имеет руки, готовые обнимать и ласкать его с утра до вечера.

— Задуй свечу, тетушка. Ты же слышала, что сказал мистер Стил.

С невозмутимым спокойствием хозяин дома вежливо обратился к Гарнет:

— Вы можете найти меня в моей спальне этажом ниже, миссис Лейн. Если что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь, приходите.

— Но сначала постучите, — добавила с улыбкой Лэси.

— Спокойной ночи всем! — отчеканила Гарнет, окончательно разозлившись. А поскольку ураган продолжал сотрясать дом, она так и не смогла заснуть этой ночью и лежала с открытыми глазами, сетуя про себя на недостаток удобств и на компанию, в которую ее занесла нелегкая.

Утро не принесло перемены в погоде, и за завтраком Гарнет угрюмо молчала. Пресные оладьи с привкусом затхлой муки и прогорклого сала можно было проглотить, только представляя себе, что это свежеиспеченная сдоба с беконом и яичницей — ее обычная утренняя еда. От ломтика же сухой, заплесневелой колбасы, несколько месяцев провисевшей в коптильне, она отказалась.

— Плесень не повредит вам, — постарался уговорить ее Брант. — Вы только соскребите налет и ешьте колбасу с оладышком. На войне нашим людям приходилось питаться и похуже, но никто от этого не умер, вы уж поверьте мне.

— А нашим солдатам, которых вы держали в лагерях для пленных? — вскинулась Гарнет. — О, мы наслышаны об ужасах ваших пыточных камер, особенно в Андерсонвиле, что в Джорджии!

— А мы о ваших в Рок-Айленде в штате Иллинойс, и о тюрьме Либби в Ричмонде я тоже кое-что знаю, — парировал он. — Но ведь трубачи протрубили перемирие, миссис Лейн, так почему бы нам не сделать того же?

— Он прав, дорогая, — просительно сказала Дженни.

— Конечно же, — добавила Лэси, подчищая свою тарелку. — Давайте жить дружно, голубушка.

Гарнет опустила глаза, устыдившись собственной вспыльчивости, проявлявшейся по любому поводу, а то и без повода.

— Прошу прощения. Это, наверное, из-за погоды. Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я не голодна, извините.

Она вошла в комнату для рисования и присела на то, что осталось от софы. Тусклый свет пасмурного дня проникал сквозь неплотно притворенные ставни. Дождь продолжал хлестать по стеклу. Гарнет было слышно, как тетя защищает ее, ссылаясь на болезненное состояние и нервы.

Вдруг вспыхнул огонек спички и над потускневшим от времени подсвечником на камине заплясало неверное пламя свечи, причудливо освещая изуродованный портрет матери Бранта с детьми.

— Разве мы не должны беречь свечи, сэр? Не очень-то вы следуете своим же рекомендациям.

— Здесь темно, а мне кажется, вы не слишком любите темноту. Похоже, у вас какой-то детский страх перед ней.

— Это потому, что я вскрикнула ночью? Но ведь только безумец не испугался бы урагана. Боже мой, и сколько же этот кошмар еще продлится!

Брант Стил пожал плечами:

— И не говорите. На побережье, наверное, большие разрушения. Новый Орлеан, конечно же, затоплен. Он расположен ниже уровня моря, вот почему кладбище здесь устраивают над поверхностью земли.

Гарнет задумчиво крутила на пальце обручальное кольцо, думая о солдатах Федерации, похороненных в южной Луизиане.

Глядя на ее нежный профиль, Брант решил наконец сказать ей правду о муже, но тут же вновь передумал. Он мучился от ужасной мысли о том, что у него случайно осталось несколько личных вещей рядового Лейна. Они должны были быть опущены в могилу вместе с телом, но приказ выступать прозвучал раньше, чем были соблюдены все положенные формальности. Золотые часы, кольцо и бумажник, перевязанные форменным шарфом солдата-северянина, все еще лежали в ранце Бранта. Он не вспоминал о них до тех пор, пока не увидел фотографию.

Когда и как отдать их, чтобы она не приняла его за упыря-мародера? От этой мысли слова застревали у него в горле. Всемогущий Создатель! И почему именно тот пленный оказался рядовым Денисом Лейном?

— Ах, если бы только удалось послать весточку моим родителям или дать телеграмму дяде в Техас, — грустно произнесла Гарнет.

— Как только будет возможно, я выпрошу, возьму взаймы или украду лошадь и отправлюсь на ближайший телеграф, — пообещал он. — Однако скорее всего большинство линий в округе могут оказаться прерванными.

— Я не видела на Юге ничего, за что стоило бы воевать, — с горечью произнесла Гарнет, — и тем более такого, за что надо было заплатить жизнью сотен тысяч людей.

— Но война велась не из-за материальных вещей, — ответил он. — К тому же вы на Юге недавно и видели не так уж много, находясь на борту парохода.

— Для меня это больше чем достаточно, — съязвила она. — Я не хочу ехать в Техас и буду настаивать на том, чтобы мы с тетей Дженнифер вернулись в Коннектикут как можно быстрее.

— Я не осуждаю вас, мадам. На вашем месте я поступил бы так же.

— Что вы имеете в виду?

— Нужно быть очень сильной женщиной, я бы сказал настоящей женщиной, чтобы выжить в тех местах, куда вы направлялись.

Ее фиалковые глаза засверкали:

— А вы думаете, это не так?

— Может быть, да, а может, и нет, — протянул он, намеренно провоцируя ее. — Вы должны сами уяснить это, мадам.

Прежде чем она успела отпустить в ответ очередную колкость, на пороге появилась мисс Ли:

— Я не помешала?

— Да, — бросила Гарнет, резко поднявшись и выходя из комнаты.

— Вот как! — Лэси попыталась рассмеяться. — Смотри-ка, для благородной леди у нее острый язычок и гораздо больше сообразительности, чем я предполагала.

Брант кивнул:

— Вулкан, покрытый снегом, но пылающий изнутри… и она изо всех сил пытается, чтобы огонь не вырвался наружу.

— Уж не собираешься ли ты помочь ей в этом? Растопить лед, так сказать?

— Может быть, когда-нибудь… — игриво сказал он, но тут же внутренне осекся, вновь вспомнив о лежащих в ранце вещах. Лэси прижалась к нему:

— Я знаю, у тебя нет денег, Брант. Ни у кого из нас сейчас нет ни копейки. Если бы я смогла добраться до какого-нибудь городка или военного лагеря и выступить, то, думаю, мне удалось бы заработать деньжат.

— Даже не сомневайся, моя радость. Любой солдат отдаст свое месячное жалованье, чтобы увидеть такое чудесное представление. А кстати, где твой маленький смышленый партнер?

Рука Лэси скользнула по его волосам:

— Спасибо, милый! Что до крошки Лоллипопа, то он все еще в комнате наверху. Вообще-то он чистоплотный зверек, но сейчас уже несколько часов ему не удается выйти наружу. Так что если он что-либо испачкает…

— Не беспокойся об этом. — Брант указал на оскверненную комнату для рисования. — Янки принесли Грей Оукс гораздо больше вреда, чем это забавное крохотное существо.