Искушенный Декабрем

Глава 10

Аларик

Весь этот чертов день я изучаю Кори Ретта, выискивая все его грязные секреты.

Оказывается, у него их не так уж и много. Для политика он на редкость честен.

Его жена умерла при родах. Он женился на своей домработнице, маме Декабрины, более дюжины лет назад. Она погибла в автокатастрофе три года спустя. До прихода в политику он был прокурором, известным своей жесткостью по отношению к преступникам.

Похоже, единственное, к чему этот мудак относится безразлично — это его падчерица. И за это его очень сильно трахают. Я всё ещё хочу врезать ему кулаком по морде за это, но моя первоначальная ярость перешла в тлеющую ярость.

Он больше не причинит ей вреда. Будь я проклят, если позволю этому случиться. Даже если она никогда не простит меня за оскорбление, которое, по её мнению, я нанес ей прошлой ночью, я буду её защищать. Я чертовски зол, что не сделал этого задолго до этого.

Она нуждалась во мне последние шесть лет, а я не знал. А должен был. Я больше никогда не буду ей нужен. Я буду рядом каждый день, хочет она этого или нет. Не думаю, что смог бы остаться в стороне, даже если бы попытался.

Не прошло и двадцати четырех часов, а я уже провел половину дня, следя за ней по камерам наблюдения. Она выглядела грустной. Весь день она улыбалась в нужных местах и смеялась в нужные моменты, но её улыбка исчезала слишком быстро. Её смех умирал слишком рано.

Она ушла рано.

Всё моё терпение ушло на то, чтобы не сказать «к черту все мои планы» и не поехать к ней. Но если хочу завоевать её сердце к Рождеству, мне нужно сделать ещё много чего. Например, придумать, как, черт возьми, сделать так, чтобы в Лос-Анджелесе пошел снег.

Я откидываю голову на спинку стула и смотрю в потолок. Может, стоит похитить её на праздники в свой дом в «Большой Медведице»? Там много снега.

Пока я размышляю о достоинствах своего плана, раздается звонок в дверь.

— Какого черта? — я наклоняю голову вперед и смотрю на часы на своем столе. Уже больше десяти. Кто, черт возьми, стоит у моей двери?

Декабрина.

Господи, пожалуйста, пусть это будет Декабрина.

Я вскакиваю на ноги и практически трусцой бегу через весь дом к входной двери. Моё чертово сердце замирает в горле, когда я вижу своего ангела через матовое стекло.

Я практически срываю эту чертову дверь с петель, пытаясь открыть её.

— Декабрина?

Что-то не так. Она бледна и дрожит, леггинсы порваны на коленях.

Её большие голубые глаза встречаются с моими, наполняясь слезами. Моё сердце разрывается, когда она задыхается, произнося моё имя.

— П-подержи меня, п-пожалуйста, — шепчет она.

Как будто ей вообще нужно просить.

Я без слов заключаю её в объятия и притягиваю к своей груди. Она прижимается ко мне, цепляясь за мою рубашку, как будто никогда не собирается отпускать. Её руки ледяные, хотя на улице совсем не холодно.

— Господи, Декабрина.

Я пинком закрываю дверь и несу её прямо через гостиную и вверх по лестнице в свою спальню. Я едва останавливаюсь, чтобы нажать на выключатель света, а затем топаю к кровати и кладу её на неё.

Она сопротивляется, не желая отпускать меня.

— Полегче, ангел, — причитаю я. — Спокойно. Я только разожгу камин и принесу аптечку, — я осыпаю её лицо нежными поцелуями, пытаясь успокоить. Она неохотно ослабляет хватку, позволяя мне оторвать её холодные руки от моей рубашки.

Я накидываю на неё шиферно-серый плед, чтобы согреть, и быстро иду к камину напротив моей двуспальной кровати, зажигая его одним нажатием кнопки. Поленья в камине загораются с тихим звуком.

Я спешу в ванную и беру аптечку из-под раковины, а затем возвращаюсь к ней. Она лежит там же, где я её оставил, всё ещё бледную и дрожащую.

Бросив аптечку на кровать, я подхватываю её на руки и усаживаю у изголовья, перекинув её к себе на колени.

— Кто тебя обидел, Декабрина? — спрашиваю я, и моя гребаная душа жаждет крови. Если это был её отчим, то это будет последняя чертова вещь, которую он когда-либо сделает. Они даже не найдут его тело.

— Я упала, — говорит она, стуча зубами. — На складе.

— На складе?

— Ты должен позвонить в полицию, — она вздрагивает, и из глаз у неё текут слезы. — Я не звонила. Я пришла прямо сюда.

— Со склада? Зачем тебе полиция, ангел? Что с тобой случилось? — я спрашиваю, водя ладонями вверх-вниз по её рукам в попытке согреть её. Потому что не могу перестать прикасаться к ней. Потому что я в двух секундах от того, чтобы сойти с ума от беспокойства.

— Со мной ничего не случилось. О, Аларик, — ещё больше слез льется по её фарфоровым щекам. — Я пошла проверить склад для Сарии. Пока я там была, туда ворвались трое мужчин. Они украли так много.

Господи Иисусе.

Я прижимаю её к себе, сердце буквально заколотилось в груди. Трое мужчин ограбили склад с ней внутри. С ней могло случиться что угодно. Они могли ранить её. Я мог потерять её.

К черту. Я мог потерять её сегодня.

— Скажи, что с тобой всё в порядке, — рычу я, кладу её на кровать рядом с собой, а затем переползаю на неё, чтобы защитить своим телом. Я обхватываю её щеки дрожащими руками и прижимаюсь лбом к её лбу. — Скажи мне, что они не причинили тебе вреда.

— Н-нет.

Я застонал от страха. Я найду их. Уничтожу их. Я не успокоюсь, пока эти ублюдки не исчезнут.

— То есть нет, они не причинили мне вреда, — говорит Декабрина, хватаясь за мою рубашку. Она снова запускает в неё руки, пытаясь притянуть меня ближе. — Я пряталась, пока они не ушли. Они даже не знали, что я там была. Я не ранена. Я здесь. Я в безопасности.

— Ты в безопасности, — прорычал я, прижимаясь к её губам. — Ты всегда будешь в безопасности со мной, ангел.

— Мне жаль, что я сбежала прошлой ночью, — её тихий вздох сожаления задевает моё сердце. — Я была несправедлива к тебе.

— Мне плевать на это, — я смахнул поцелуем её слезы. — Ты думала, что я пытаюсь подкупить тебя для того, чтобы ты легла в мою постель. Я не виню тебя за то, что ты сбежала.

— Я… не поэтому убежала, — шепчет она.

Я слегка отстраняюсь, чтобы встретить её взгляд.

— Я влюблена в тебя, — она закрывает глаза, пряча их от меня, как будто это поможет мне не услышать то, что она только что сказала. — Думаю, я частично влюблена в тебя с той ночи, когда мы встретились шесть лет назад.

— Господи, — вздыхаю я, ошеломленный. Всё это время она испытывала такие чувства?

— Когда ты сказал это вчера вечером, я поняла, что ты, вероятно, не чувствуешь того же самого, — её губы кривятся в грустном подобии улыбки. — Вот почему я сбежала. Как ты можешь любить того, кого даже не знаешь?

— Ты думаешь, будто я тебя не знаю.

Её ресницы вздрагивают, прежде чем она открывает глаза.

— Как ты можешь, если я не была честна с тобой? Я не Джиллиан.

Я тихо усмехаюсь.

— Думаю, мы это уже выяснили, милая Декабрина. Ты используешь имя своей сестры.

Она кивает, впервые признавая это.

— Я могла бы сказать, что не хотела лгать тебе, но правда в том, что… никто не заставлял меня это делать. Я решила сама, Аларик. Я… ну, думаю, мне следует поступить достойно и сказать тебе, что я солгала, потому что действительно хочу работать в твоей компании. И это правда. Я действительно хочу работать в твоей компании. Но я солгала не поэтому, — её искренние глаза встречаются с моими, покрасневшими, но все ещё чистейшего голубого цвета. — Я просто хотела работать с тобой.

— Я знаю.

— Знаешь? — её брови нахмурились, а затем в них проступило страдание. — Я сделала это не ради Кори.

Мой огонь вспыхивает при звуке его имени.

— Я тоже это знаю. Но ведь именно из-за него тебе пришлось использовать имя Джиллиан, не так ли?

— Я…

— Не лги мне, ангел. Не сейчас, — я сжимаю её горло. — Ты прошла через ад. Не заставляй меня вытягивать из тебя правду.

Она тихо стонет.

— Скажи мне, милая Декабрина.

— Да, — шепчет она.

Я прижимаюсь лицом к её горлу, позволяя её признанию пронзить меня. Я сдерживаю прилив ярости к её отчиму и погружаюсь в теплую волну благодарности за её признание.

— Никогда больше, — обещаю я, прижимаясь к её коже. — Он больше никогда не будет так с тобой обращаться, Декабрина.

— Хорошо, — говорит она.