Искушенный Декабрем

Глава 2

Аларик

— Что это за хрень? — рычу я, бросая заявление на стол Руби.

Она поднимает взгляд от экрана компьютера и смотрит на меня сквозь оправу своих очков-бифокалов.

— Это пакет документов нашего нового стажера, Аларик, — говорит она, как будто я торможу. — Ты сказал мне нанять кого-нибудь, чтобы помочь в сезон праздников. Я наняла Джиллиан Ретт.

Нет, она не наняла Джиллиан Ретт. Потому что вороноволосая красавица с большими бесхитростными голубыми глазами, глядящими с фотографии, — это Декабрина Ретт. Я знаю, потому что познакомился с ней шесть лет назад. Это случилось в ту же неделю, когда у мамы диагностировали рак кишечника четвертой стадии.

Казалось, что мой мир рушится, а этот маленький шарик света вышел из темноты, чтобы дать мне надежду. Она заставила меня смеяться, когда ничто другое не помогало, а потом прислала цветы, когда мама умерла меньше чем через год. Я не видел её с той ночи в саду, но всякий раз, когда мне нужно немного света в моей жизни, мои мысли неизбежно возвращаются к ней.

— Когда она начинает?

— Она начала сегодня утром, — Руби поджала губы и покачала пушистой седой головой. — Честно говоря, Аларик. Я отправила всё по электронной почте, как ты и просил. Если бы ты хоть иногда чистил этот кошмарный почтовый ящик, то мог бы найти что-нибудь. Я не понимаю, как ты добиваешься успеха.

Её тирада вызывает у меня улыбку. Руби перешла на работу в «Дафна Пэрриш и Ко», когда моя мама открыла двери два десятилетия назад. Она до сих пор забывает, что я уже не тот импульсивный мальчишка, который носился по зданию и устраивал скандалы. Не надо напоминать, что я владею пятьюдесятью процентами акций. Ей плевать. В её понимании возраст превыше всех этих глупостей. Она с такой же вероятностью скажет мне, чтобы я сделал что-то сам, как и сделает это за меня.

Но ей всегда найдется место здесь. Она член семьи. Мы с моим старшим братом Блейзом относимся ко всем здесь одинаково. Может, мы и управляем одной из самых престижных модных линий в мире, но люди, которые приходят сюда работать — самое ценное, что у нас есть. Именно они делают эту компанию такой, какая она есть.

— А девушка на фото — это та, которая начала работать сегодня утром? Ты уверена в этом?

— Да. Я сама встретила её в холле. Милая девушка, — Руби улыбается, бабушкиной, ласковой улыбкой. Она ей нравится. — Она очень спокойная.

— Не могла бы ты отправить её в мой кабинет?

— Зачем? — Руби смотрит на меня боковым зрением, в голубых глубинах блестит подозрение. — Если это из-за того, что она дочь мэра, то это не так.

— К черту мэра, — рычу я.

— Аларик Джеймс! — Руби шикает, хотя я не замечаю, как подрагивают её губы.

Ей тоже не нравится этот напыщенный урод. Он карьерный политик. Каждый его шаг направлен на то, чтобы защитить свой драгоценный имидж и заручиться поддержкой своей базы. У него нет мнений, которые не были бы отфильтрованы его партией и тем, что, скорее всего, принесет ему победу на выборах. У меня нет терпения для людей без позвоночника.

— Я буду вести себя хорошо, — пробурчал я, выхватывая досье Декабрины — или Джиллиан — со стола Руби. Дизайны внутри исключительные, независимо от того, кто из сестер их создал. — Просто отправь её в мой кабинет, Руби.

— Хорошо, но я скажу твоему брату, что ты снова создаешь проблемы с мэром!

— Я не создаю никаких проблем! — восклицаю я через плечо, оставляя без ответа последнюю часть заявления.

Я вполне могу создать несколько, если он отправил сюда Декабрину, выдающую себя за её сестру, чтобы убедить нас поддержать его нелепую кандидатуру на пост губернатора. Ад замерзнет, прежде чем я поддержу его имя.

Я топаю в свой кабинет, бросаю папку на стол. Вместо того чтобы сесть, я подхожу к окнам и смотрю на улицу. Лос-Анджелес выглядит как детский игровой набор далеко внизу. Люди передвигаются как муравьи, закутавшись так, словно на улице мороз, хотя зимой в городе редко температура опускается ниже шестнадцати градусов. Пушистые белые облака висят над головой, заслоняя слабое зимнее солнце.

Рождественские декорации выстроились вдоль улицы, развешанные на фонарных столбах, чтобы придать городу немного радости. Это всегда было любимое время года мамы. На Рождество она выкладывалась по полной. Даже когда мы едва могли себе это позволить, она никогда не позволяла нам остаться без подарков. Мы с Блейзом делаем всё возможное, чтобы поддерживать этот дух, особенно здесь, в офисе. Каждый год мы устраиваем рождественскую вечеринку для сотрудников и их семей. Все получают премии и подарки. Мы жертвуем миллионы на благотворительность.

Но всегда кажется, будто этого не достаточно, чтобы заполнить пустоту и передать дух. В это время года я чувствую себя одиноким, и это не так легко игнорировать, как в любой другой день года. Я тоскую по чему-то, что не знаю, как определить или объяснить. В этом году эта пропасть кажется как никогда большой. Просто чего-то не хватает.

Как только я увидел Декабрину Ретт, смотрящую на меня с этой фотографии, то понял, чего мне не хватало. Или кого. Вороноволосая красавица, которая помогает мне успокоиться, когда я больше всего в этом нуждаюсь.

До сегодняшнего дня я никогда не позволял себе думать о ней как о чем-то большем, чем свет в темноте. Боже, я же не полный кретин. Но она всегда была со мной в каком-то смысле. Воспоминания о её смехе успокаивают меня. Воспоминания о её улыбке облегчают тревогу в моей душе. Я, блядь, не могу этого объяснить, да и не пытаюсь.

Я также никогда не думал, что увижу её снова… пока не открыл ту папку и не увидел её фотографию, смотрящую на меня. Она выросла. Черт возьми, она выросла в невероятную красавицу. Небесно-голубые глаза и фарфоровая кожа делают её по ангельски прекрасной. Но эти изгибы созданы для греха.

Почему она притворяется своей сестрой?

Эту загадку мне бы очень хотелось решить.

Я отворачиваюсь от окна и иду к своему столу, чтобы ещё раз пролистать её заявление. Ни одно из сведений, содержащихся в нём, не совпадает с тем, что я знаю о ней. Её имя, день рождения… всё не то. Единственная часть, которая соответствует действительности — это фотография.

Переговорное устройство, соединяющее меня со столом Руби, жужжит.

— Она на подходе? — спрашиваю я, нажимая на кнопку интеркома.

— Нет. Она занята с отделом кадров. Пройдет не меньше часа, прежде чем она сможет подняться сюда.

— Черт возьми.

— Не ругайся на меня, Аларик Джеймс Пэрриш, — говорит Руби с возмущением в голосе. — Сегодня ты будешь отвечать на свои чертовы звонки.

— Черт. Извини, — я гримасничаю, проводя рукой по волосам. Мне нужно успокоиться, пока Руби не надрала мне задницу, а потом не отправила Блейза делать то же самое. — Просто отправь её наверх, когда она закончит, — я сделал паузу. — И почему бы тебе не заказать обед в том тайском месте, которое любишь сегодня? Я угощаю.

— Ну вот, теперь ты благоразумен, — фыркает Руби, заставляя меня улыбнуться. — Доброго утра, дорогой.

Я отпускаю кнопку интеркома, тупо уставившись в стену. А потом, пробормотав проклятие, выскальзываю из кабинета, чтобы поговорить с Блейзом. Если Декабрина притворяется Джиллиан, я не хочу, чтобы он уволил её до того, как у меня появится шанс выяснить причину.

— У нас лиса в курятнике, — объявляю я, вваливаясь в его кабинет.

— Кто, черт возьми, связался с нашими дизайнерами? — спрашивает Блейз, сурово нахмурив брови, когда поднимает свою темную голову от компьютера. За спиной у него — заслон из облаков, и он выглядит Зевсом, отдыхающим на горе Олимп. — Если он сексуально домогается их, убери его жалкую задницу отсюда, Аларик.

— Что? Кто сказал, что кто-то подвергается сексуальным домогательствам? — я плюхаюсь на стул напротив его стола, убежденный, что он несет чушь.

— Ты сказал.

— Не говорил. Я сказал, что у нас лиса в курятнике.

— Это значит, что среди жертв бродит хищник, — говорит Блейз.

— Ладно, очевидно, это означает не то, что я думал, — бормочу я, проводя рукой по подбородку.

Я просто думал, это значит, будто происходит что-то необычное, будто лиса там заводит друзей или ещё какую-нибудь хрень. Очевидно, я никогда не жил на ферме.

Мой старший брат вздыхает, сжимая переносицу.

— Даже не хочу знать, что именно ты считал смыслом.

Ну, черт. Он сегодня ворчливый ублюдок. Не то чтобы я был удивлен. Он такой с тех пор, как к нам пришла работать наша новая модель — Джорджия Диллард. Он влюблен в неё, и за этим было бы забавно наблюдать, если бы он не был таким чертовски раздражительным по этому поводу. Ему нужно разобраться со своими делами и заявить на неё права, но он упрямится. Рано или поздно он сломается.

Надеюсь, я буду рядом, чтобы увидеть момент, когда это произойдет. Она делает все, что в её силах, чтобы он оказался там. Очевидно, она тоже влюблена в него. Они танцуют друг вокруг друга, словно в «Щелкунчике».

— Среди нас есть артист.

— О чем ты, блядь, говоришь? — спрашивает Блейз. — И перестань говорить загадками.

— Я говорил идиомами.

— И этого не делай, — бормочет он, откинувшись в своем кресле со скрещенными руками. Он пристально смотрит на меня. — У некоторых из нас есть работа.

— Я работаю, — протестую я, ухмыляясь ему с противоположной стороны его стола. Он любит поносить меня за то, что я ничего здесь не делаю, а я люблю притворяться, что ни хрена здесь не делаю, но мы оба знаем, что без меня это место развалится на части.

Блейз не умеет общаться с людьми. Он занимается бизнесом. Я делаю наших людей счастливыми и общаюсь с лучшими из них. Я знаю каждого сотрудника по имени. Знаю, кто работает в здании, а кто берет отпуск. Я знаю, кто лучше работает под давлением, а для кого стресс нужно свести к минимуму. Каждую сделку, которую мы заключили, я помог подготовить.

— Работай больше, раздражай меня меньше, — ворчит он.

— Да ну нафиг. Сейчас сезон отпусков, — я ставлю ногу на край его стола и получаю от него укоризненный взгляд. — Единственная тяжелая работа, которую я делаю — это слежу за тем, чтобы рождественская вечеринка была проведена, а ты не вкалываешь до смерти над этой гребаной кампанией.

— Я не работаю над этим до смерти.

Не работает. Может, Блейз и не умеет общаться с людьми, но он чертовски хороший босс. Здесь все счастливы. Все его любят. Дизайнеры и подающие надежды люди стекаются, чтобы заполнить открытые вакансии в тех редких случаях, когда кто-то уходит. Но это моё Богом данное право — держать его в узде.

— Почему ты вообще в моем офисе? — спрашивает он, возвращаясь к первоначальной теме.

— Я же сказал — у нас проблема.

— Абсолютно ничего из того дерьма, что ты сказал, не содержало слов «у нас проблема», — говорит он.

— Вообще-то, я не думаю, что это проблема. Скорее загадка.

— Твоя загадка создаст мне проблемы? — спросил Блейз, его темные глаза сузились.

— Маловероятно.

Возможно. Но то, чего Блейз не знает, ему не повредит. Я расскажу ему о важных вещах позже. Желательно после того, как он будет счастлив в отношениях с Джорджией Диллард и в лучшем настроении.

— Кто-нибудь трахается с кем-нибудь из наших дизайнеров?

— Нет.

— Тогда это, похоже, твоя проблема, Аларик. У меня сейчас и так хватает дерьма, с которым приходится разбираться.

— Ладно, — говорю я, стараясь не выдать того факта, что он только что дал мне именно то, за чем я сюда пришел. — Но новая практикантка, Джиллиан — дочь мэра. Ты должен вести себя хорошо.

— Черт, — бормочет он, его лицо скривилось. Ему тоже не нравится мэр.

— Когда она начинает работать?

— Она начала сегодня утром.

— У неё есть опыт?

— Нет, — я поднимаюсь на ноги. — Так что не стоит её пугать.

— Какое отношение она имеет к твоей тайне?

— Пока не знаю.

Блейз вздыхает, а потом качает головой.

— Знаешь, что? Если это убережет тебя от моего офиса, мне всё равно. Иди и разберись со Скуби Ду.