Искусство непослушания

Глава 2: Первый блин комом, или Кому достался наган?

Переговорная напоминала штаб перед решающим сражением, если бы штаб был оформлен в стиле хай-тек и пахло дорогим кофе и страхом. Десять человек, лучшие умы «Орлов Групп», сидели за столом из полированного чёрного дерева. Их позы были скованными, взгляды — бегающими. Они ждали своего лидера, Александра Орлова, и того урагана, который он на них наслал.

Первым вошёл Орлов. Его появление вызвало мгновенную, звенящую тишину. Он был облачён в идеально сидящий тёмно-серый костюм, и каждый его движение был отточен и полон холодной власти. Он молча прошёл к главе стола, окинул собравшихся взглядом, который заставил пары менеджеров постарше потупить глаза, и занял своё место. Он был грозой, сгустившейся перед бурей.

Буря ворвалась следом, вкатив за собой стойку с флипчартом. Вероника была в том же розовом свитере, но сегодня к нему добавились массивные серебряные серёжки в виде пауков.

— Приветствую, команда обречённых! — огласила она, хлопнув в ладоши. Звук получился резким и неуместно весёлым. — Начинаем наше первое собрание по воскрешению из мёртвых. Кто взял попкорн? Шучу. Попкорн будет потом, когда мы начнём хоронить ваших конкурентов.

В комнате повисло ошеломлённое молчание. Вице-президент по развитию, сухопарый мужчина по имени Аркадий Семёнович, с лицом, высеченным из гранита недоверия, скептически хмыкнул.

— Мисс Колесникова, мы здесь для серьёзного обсуждения, а не для…

— … для того, чтобы продолжать хоронить себя заживо? Согласна, — парировала Вероника, перебивая его. Она с громким шелестом прикрепила к флипчарту лист ватмана, на котором был нарисован улыбающийся скелет, пьющий из кружки с логотипом «Орлов Фарма». Подпись гласила: «Наш главный бета-тестер. Результат: 100% отсутствия побочных эффектов. Потому что он уже мёртв».

Александр Орлов медленно повернул голову в её сторону. Его взгляд был тяжёлым, как свинцовая плита.

— Колесникова. Объясните, каким образом чёрный юмор на уровне студенческого КВНа должен спасти многомиллиардный холдинг?

— Элементарно, Ватсон, — она улыбнулась ему во весь рот, явно получая удовольствие от его сарказма. — Сейчас о вас говорят как о бездушной корпорации. Чтобы убить этот миф, нужно показать, что у вас есть… ну, если не душа, то хотя бы чувство юмора. Юмор — это человечно. А люди склонны прощать тех, кто может посмеяться над собой. Даже если шутки ниже плинтуса. Иногда особенно тогда.

— Это не шутка, это кощунство, — прошипел Аркадий Семёнович.

— Кощунство — это скрывать данные о лекарствах, — парировала Вероника, и её голос впервые потерял игривые нотки, став стальным. — А рисование глупых картинок — это терапия. Для вас в первую очередь. Вы все настолько напуганы, что излучаете панику, как радиацию. Пресса это считывает за версту. Мы должны сменить пластинку. С «мы все умрём» на «бывало и хуже».

Орлов наблюдал за ней. Он видел, как горели её глаза. Это был не просто азарт; это была уверенность хирурга, берущегося за безнадёжного пациента. Эта уверенность действовала на него гипнотически.

— Продолжайте, — его голос прозвучал тихо, но слышно было каждое слово. Аркадий Семёнович мгновенно смолк.

— Спасибо, — Вероника кивнула Орлову, и в её взгляде мелькнуло нечто вроде уважения. — Итак, План «Б». Где «Б» — это «Безбашенность». Шаг первый: полное и безоговорочное признание.

В комнате поднялся ропот. «Самоубийство!» — «Они сожрут нас живьём!»

— Тишина! — рыкнул Орлов, и ропот стих. Он смотрел на Веронику. — Обоснуйте.

— Мы не признаёмся в преступлении. Мы признаёмся в ошибке. Огромной, глупой, человеческой. Мы говорим: «Да, мы облажались. Система дала сбой. Мы так сильно хотели выпустить лекарство, что поторопились». И тут же добавляем: «Но мы его исправили. Вот список из десяти пунктов, как мы меняем процедуры. И вот наш новый независимый комитет по этике, в который войдёт, например, тот самый блогер-медик, который нас сейчас травит. Мы платим ему за честную оценку».

Идея повисла в воздухе. Она была безумной. Рискованной. Но в ней был зеркальный отполированный шип.

— Вы предлагать пригласить волка в овчарню? — не выдержал кто-то.

— Я предлагаю дать волку работу смотрителя. Ему будет некогда охотиться, — улыбнулась Вероника. — А теперь, господа, самое весёлое. Пресс-конференция.

Орлов нахмурился.

— Какая ещё пресс-конференция? После вашего «признания» журналисты разорвут нас на части.

— Именно поэтому она должна быть необычной. Не будет скучных заявлений за трибуной. Мы проводим её в формате «вопрос-ответ» в нашем же исследовательском центре. Покажем лаборатории, чистые комнаты. Пусть увидят, что мы не в подпольном бункере сидим. И я буду вести её лично.

— Вы? — недоверчиво выдохнул Аркадий Семёнович.

— А кто ещё? Вы? — она посмотрела на него с притворным сочувствием. — Простите, но вы выглядите как человек, который только что проглотил кислый лимон. Кадр не для телевизора. А я — симпатичная, дерзкая и умею уворачиваться от острых углов. В прямом эфире.

Орлов молчал, оценивая. Риск был колоссальным. Но пассивное ожидание смерти его бизнеса было для него неприемлемо. Эта девушка предлагала действие. Пусть сумасшедшее, но действие.

— Хорошо, — сказал он, и в комнате замерли. — Пресс-конференция. По вашему сценарию. Но, Колесникова… — он поднялся, опёрся руками о стол и наклонился вперёд, его фигура доминировала над всем помещением. — Если вы провалитесь, падение будет долгим. И я не буду вас ловить.

Вероника выдержала его взгляд без единой дрожи. На её губах играла та же бесшабашная улыбка.

— Александр Викторович, я обожаю аттракционы. Особенно с экстремальными горками. Назначим на послезавтра? Дадим им время распалиться.

Она собрала свои листы, оставив на флипчарте улыбающегося скелета.

— Команда, у вас есть двое суток, чтобы выучить новые тезисы и перестать выглядеть как на похоронах. Тренируйте улыбки перед зеркалом. Рекомендую.

И она вышла, оставив за собой шлейф из смешанных чувств — ужаса, недоумения и слабой, но зарождающейся надежды.

Орлов остался в переговорной один после того, как менеджеры, перешёптываясь, разошлись. Он подошёл к флипчарту и долго смотрел на глупого скелета. Потом неожиданно для самого себя он достал телефон и сделал снимок.

«Мария, — сказал он, выходя в коридор и обращаясь к секретарше. — Найдите всё, что есть в сети о Веронике Колесниковой. Все её интервью, проекты. Всё».

«Хорошо, Александр Викторович. И… кактус? Про него не забыть?»

Орлов на секунду задумался.

— Забыть. Пока что.

Он шёл к себе в кабинет, и в его голове стучала одна-единственная мысль: он нанял её, чтобы спасти компанию. Но теперь он начинал понимать, что она представляет собой угрозу куда более серьёзную, чем падение акций. Она угрожала его главному активу — контролю. Над ситуацией. Над людьми. Над собой.

А худшее было в том, что эта угроза ему почему-то начинала нравиться.