Искусство непослушания

Глава 3: Поле битвы — студия «РБК»

Пресс-конференция была назначена на 11:00 в пресс-центре «Орлов Групп». К десяти утра помещение уже напоминало муравейник, потревоженный палкой. Журналисты, фотографы, операторы — все жаждали крови. В воздухе витал запах ожидания скандала.

Александр Орлов наблюдал за этим хаосом из-за стекла смежной комнаты. Он был в своём обычном состоянии — ледяное спокойствие, но сегодня к нему добавилась тонкая, как лезвие бритвы, струйка адреналина. Он рисковал всем, доверившись этой… девчонке. Его взгляд упал на неё же.

Вероника стояла перед большим зеркалом, поправляя прядь волос. На ней был не деловой костюм, а элегантное, но дерзкое платье глубокого василькового цвета, которое подчёркивало каждую линию её тела. Оно говорило не «я серьёзный профессионал», а «я та, перед кем вы не устоите». Рядом на стуле лежала её броня — тот самый розовый свитер, на случай если «понадобится стать милой».

— Ну что, босс, — обернулась она к нему, поймав его отражение в зеркале. — Готовы увидеть, как я буду жонглировать гремучими змеями в прямом эфире?

— Я готов увидеть, как вы их обезглавливаете, а не жонглируете, Колесникова, — сухо ответил Орлов. — Помните, одно неверное слово…

— … и мою голову принесут вам на блюде. Я помню, — она подошла к нему, её глаза сверкали. — Но вы ведь не за тем наняли санитара, чтобы он боялся заразы. Расслабьтесь. И поправьте галстук. Он у вас кривой.

Прежде чем он успел среагировать, её пальцы легким, почти невесомым движением коснулись его шеи, поправляя узел. Это мгновенное прикосновение было таким неожиданным и таким интимным, что Орлов на секунду застыл. От неё пахло чем-то свежим, как лимон и мята после грозы. Он почувствовал внезапный, резкий укол раздражения — на её наглость, на её бесстрашие, на эту дурацкую уверенность, которая действовала на него, как красная тряпка на быка. И в то же время…

Он отстранился.

— Не отвлекайтесь на ерунду. Ваша задача — там.

— Моя задача — везде, — она улыбнулась и, повернувшись, вышла в зал.

Появление Вероники на сцене вызвало лёгкое замешательство. Ждали Орлова, его юристов, суровых менеджеров. А вышла яркая, улыбающаяся женщина, которая выглядела так, будто пришла на ток-шоу.

— Доброе утро, дамы и господа! — начала она без всяких предисловий. — Спасибо, что пришли на вскрытие. Обещаю, будет интересно.

В зале пронёсся сдержанный смешок. Камеры защелкали с удвоенной силой.

— Компания «Орлов Групп» и, в частности, «ФармаСинтез», допустили серьёзную ошибку в коммуникации, — голос Вероники потерял игривые нотки, став чётким и металлическим. — Мы не собираемся этого отрицать. Система дала сбой. Люди, ответственные за этот сбой, уже покинули компанию.

Поднялся лес рук. Первый вопрос был предсказуемо острым.

— Мисс Колесникова, вы не кажетесь человеком, имеющим отношение к фармацевтике. Не считаете ли вы, что ваше присутствие здесь — это просто попытка отвлечь внимание от реальных проблем?

Вероника улыбнулась, как будто ждала именно этого.

— А вы, Иван Петрович, — она прочла его бейджик, — когда у вас болит зуб, идёте к стоматологу или к сантехнику? Я здесь как специалист по «боли». По боли репутации. А лечить её нужно не с помощью скучных отчётов, которые никто не читает, а с помощью действий.

Она говорила дальше, легко парируя выпады, облекая сложные проблемы в простые, почти анекдотичные формулировки. Она сравнила процедуру сокрытия данных с попыткой спрятать слона в холодильнике — «вроде бы и не видно, но все понимают, что что-то не так, и воняет оттуда специфически». Зал смеялся. Лёд был сломан.

Александр, наблюдая за этим на мониторе, не мог не признать — она была блестяща. Она превращала ядовитые стрелы журналистов в конфетти. Но он знал, что главный удар ещё впереди.

И он не заставил себя ждать. Поднялся известный своей агрессивностью блогер-разоблачитель.

— Вероника, ваш босс, Александр Орлов, известен как человек, не терпящий слабостей. Не кажется ли вам, что эта вся показная «открытость» — просто циничный спектакль, который закончится, как только вы отвлечёте внимание? Где он сам? Боится выйти к камерам?

В зале замерли. Это был прямой вызов. Вероника не моргнув глазом посмотрела на блогера.

— Александр Викторович платит мне за то, чтобы я говорила правду. И правда в том, что он не прячется. Он занимается своей работой — исправляет системные ошибки, которые привели к этой ситуации. В отличие от некоторых, он предпочитает делать, а не говорить. Но если вы сомневаетесь в его решимости…

Она сделала паузу, посмотрела прямо в камеру, а затем обвела взглядом зал.

…то,возможно, он лично пригласит вас на экскурсию на наши обновлённые производственные линии. Без галстука. С инструментом в руках. Чтобы вы на собственном опыте убедились, что мы больше не прячем слонов.

В зале взорвался смехом. Даже блогер смущённо ухмыльнулся. Угроза, облечённая в форму шутки, прозвучала куда убедительнее, чем любое официальное заявление.

Орлов за своим монитором невольно улыбнулся. Чёрт возьми. Она только что при всех предложила его главному критику поработать грузчиком, и это прозвучало как победа.

Через сорок минут пресс-конференция завершилась. Журналисты расходились возбуждённые, но уже не кровожадные. Вероника, всё так же улыбаясь, вышла за кулисы, где её ждал Орлов.

Она была на взводе, глаза горели.

— Ну что? Готовите блюдо для моей головы? — выдохнула она, снимая микрофон.

Он подошёл к ней так близко, что она инстинктивно отступила на шаг, упёршись спиной в стену. Он не прикасался к ней, но его физическое присутствие было подавляющим. Его лицо было суровым.

— Вы рисковали. Слишком много. Эта шутка про «инструмент» могла быть воспринята как угроза.

— Но не была! — парировала она, поднимая подбородок. Его близость действовала на неё как электрический ток. — Они смеялись! Они увидели в нас людей, а не монстров!

— Людей? — он наклонился чуть ближе, его голос стал тихим и опасным. — Вы думаете, это игра в людей, Колесникова? Это война. А на войне шутки кончаются быстро.

— На войне те, кто не умеет шутить, сходят с ума первыми, — не сдавалась она, чувствуя, как учащается её пульс. Это была не просто конфронтация. Это было столкновение двух воль, двух мировоззрений. И это было чертовски возбуждающе.

Он смотрел на неё несколько секунд, его тёмные глаза изучали каждую черту её лица — вздёрнутый нос, упрямый подбородок, слегка раздувающиеся ноздри. Он видел не страх, а вызов. Такой же яростный, как и его собственный.

— Вы сегодня выиграли бой, — наконец произнёс он, отступая. — Но не войну. Не забывайте об этом.

Он развернулся и ушёл, оставив её одну в полумраке закулисной зоны. Вероника прислонилась к стене, пытаясь отдышаться. Её колени дрожали от выброса адреналина. Она только что прошла через адский огонь и вышла победительницей. Но почему-то ощущение победы было смешано с острым, почти животным осознанием его власти. И самое странное было то, что это осознание ей… нравилось.

Вечером того же дня Александр Орлов сидел в своём кабинете. На экране ноутбука шёл запись пресс-конференции. Он прокручивал тот самый момент, когда она парировала удар блогера. Он смотрел на её уверенную улыбку, на блеск в глазах.

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Образ Вероники, упёршейся спиной в стену, с разгорячённым лицом и вызывающим взглядом, стоял перед ним. Он почувствовал знакомое напряжение в низу живота. Раздражение. Влечение. Желание сломать её упрямство и в то же время — защитить эту безумную храбрость.

Это было опасно. Гораздо опаснее, чем любой корпоративный скандал. Он взял телефон и набрал номер.

— Мария, — сказал он, когда секретарша ответила. — Этот кактус. Эму… с ушами. Закажите его.

Он положил трубку. Война продолжалась. Но на этом театре военных действий он, похоже, только что проиграл первую битву. Самому себе.