Испытание

Глава Тридцать Восьмая

(Мария)

Я торопливо шагала за Луи, пытаясь не отставать.

— Он не хотел… — пыталась я вступиться за гвардейца, но Матуа не слушал.

Молчание. Железное молчание…

Спустились к тихой, застывшей в вечности… набережной,

… вдоль ряда яхт… Усталых белоснежных красавиц.

"Queen Notte"

Огромная, трехэтажная белая барышня… чем-то больше напоминала космический корабль, чем яхту. Пестря десятком меленьких, овальных окошек вдоль палубы, была ни чем другим, как молчаливой пирамидой, снизу выкрашенной в темно-синие тона бездны океана, а сверху — с белой верхушкой холодного, одинокого айсберга.

Аккуратно пробралась по мостику на палубу. Взрываясь в смущении и утопая в дикой пучине волнения, обернулась.

Луи ласково улыбнулся в ответ, спешно забравшись за мной на борт. Нежно обнял за плечи и немного подал вперед, настаивая идти дальше.

Скрипнула дверь.

Короткие шаги по лесенке вниз, в каюту.

Я не могла поверить своим глазам. Как в таком, казалось бы, небольшом месте могла поместиться целая зала? Такая красота? Большие бархатные белые софы вдоль стены, небольшой стеклянный журнальный столик по центру… Круглая тумба в углу… Огромный, шикарный букет свежих синих роз в вазе.

Обернулась.

Тяжелый вдох.

Хоть мой разум и пленило сейчас любопытство, да в голове дурман и напряжение не давало полноправно упиваться красотой.

Луи. Луи — моя красота. Мое незабвенное, вечное великолепие. Мечта…

Отчего-то было страшно взглянуть в глаза…

Боль. Я предчувствовала невыносимую боль. Взгляд покорно застыл на уровне его губ, боясь даже на мгновение дрогнуть вверх.

Едва дышу…

— Думаю, нам никто здесь не помешает, — наконец-то набрался смелости Матуа и выдавил из себя звуки… слова. — Что-то произошло?

Ойкнуло, ойкнуло сердце. Невольно сжалась.

Мысли взрывались в голове, не давая возможности нормально рассуждать. Подобрать правильные слова. Его голос расколол меня на части…

Короткое, безжизненное…

— Да.

… Иначе бы не пришла.

Я помню…. помню, что ты говорил. Предупреждал.

— Мария, — короткий шаг навстречу. Обнял, прижал к себе.

Задыхаюсь. Задыхаюсь! Жадно вобрала в себя божественный аромат и замерла. Как больная, как шизофреник, как наркоман, я питалась, впивалась его ароматом.

Жаркое, страстное, сводящее с ума дыхание обожгло кожу… нежный, ласковый поцелуй сорвал последние оковы самообладания…

— Милая моя… Что случилось?

Оттолкнула…

Вгрызаясь зубами в остатки силы в кулак, едва не крича, не душа себя за такую глупую вольность, оттолкнула Луи от себя. Шаг назад.

Только не так… не в его объятиях. Иначе ничего не скажу, не смогу… не смогу правильно все изложить.

… чтобы понял.

Не смогу… раскрыться.

— Матуа, — пыталась возвести невидимую, но хоть насколько возможно, прочную преграду. — Я помню… Помню все те причины, по которым нам нельзя быть… Всё то, что разделяет нас. Помню… И, если было бы это возможно, я бы старалась до последнего не напоминать тебе… о себе.

— Мария, — схватил за плечи.

— Луи, прошу, — попытка вырваться. — Дай… дай я все скажу. Не сбивай…

Отпустил… Обвисли руки, словно срубленные цепи. Замер.

— Я… Я… пойму, пойму твое решение. Я согласна…. понимаю…

— Милая моя, что произошло? Прошу, скажи, скажи как есть! — Казалось, он едва сдерживался от слез.

Робкий блуждающий взгляд. Боюсь даже искоса уловить его глаза. Узреть правду. Истинную реакцию.

Боюсь…

— Я — … беременна.

Тишина.

Тягучее,

… жестокое молчание.

Хм. А чего я ждала?

Набралась смелости…

Глубокий вдох.

— Я пойму, если ты настоишь на аборте.

— Аборт? — в мгновение схватил мое лицо в свои ладони. Приподняв подбородок вверх, заставил все же встретиться глазами…

Замялась. Замялась, боясь проронить еще хоть слово. Боялась, что он подхватит эту мысль… и

— Мария, как ты даже подумать смогла, что я когда-то о таком буду тебя просить? Настаивать? Девочка моя, милая, дорогая, ненаглядная, родная!

Вдруг его руки скользнули вниз… Робкое, наполовину осознанное движение… Луи опустился передо мной на колени.

Прижался губами к животу. Ласковый, нежный… поцелуй.

Жадно притиснулся щекою…

— Боже, неужели, неужели ты, и вправду, подаришь мне счастье? Милая моя. Мария. Радость моя, как ты только могла подумать, что я буду просить о таком… ужасном? Я клянусь, клянусь тебе, Мария. Я сделаю все, чтобы быть с вами рядом. Чтобы защитить вас. Чего бы мне это не стоило. Клянусь.

— Не говори так, — испуганно дернулась. Вырвалась из его оков и присела рядом. Присела… и тут же стала на колени. Прижалась к груди. Крепко-крепко обняла, словно тело прижалось к своей душе… в мольбе никогда не расставаться. — Я люблю тебя… Люблю, Луи. И ты мне нужен… живым. Пусть и… не рядом. Обещай, что будешь осторожен?

— Моя девочка. Половинка моя… Я буду с тобой. Любой ценой. Буду с вами.

Жадный, голодный поцелуй коснулся моих губ… Властный. Я ответила, ответила, упиваясь безумием…

Руки жадно сжимали неистовое счастье хрупкими плетями бренной жизни. Впивалась, таяла и казнила себя.

Нельзя, нельзя поддаваться мечтам…

Но поздно.

Я уже там. Там… за горизонтом правды…

Бережно уложил меня на ковер и тут же повис сверху… Сладкие, манящие поцелуи… Касания, ласки лепестков его губ. Умираю, умираю! И снова возрождаюсь…

Луи нежно скользнул ладошками по моему телу… Сорвать, сорвать, уничтожить! Жадно расстегнул штаны и спешно стянул вниз.

Поцелуи в губы… веки, шею…

Властвовал, властвовал надо мной, сводил с ума… А я безотговорочно отдавалась… Давалась…

БРАЛА!

Уцепившись пальцами в пиджак, гневно дернула его — отлетели пуговицы. Прочь! Сорвала…

Рубашку, рубашку снять… и впиться жадным поцелуем в отвоеванные услады.

Целовала, целовала любимого, словно он — мой воздух, моя жизнь…

Еще движения, еще сражения — и крепость пала. Пала… А разве кто-то сопротивлялся?

Жадно обвилась ногами вокруг его поясницы. Прижалась… Прижалась. Но на мгновение…

Луи немного подался назад, малость приподнял меня выше… Резкое, повелительное движение — и…

… застонала, закричала от невыносимого удовольствия.

Мальчик мой… МОЙ.

Он двигался во мне, лишая последних капель рассудка.

В глазах темнело, бралось черной, повелительной пеленой, а яркие, золотисто-желтые, бело-серебристые вспышки, звездочки, капельки выплясывали во тьме, погружая, втягивая меня с собой в феерию счастья.

И было уже совсем неважно… что, когда и зачем…