Истинная на двоих, или Краденая невинность

Глава 21

Лилиан

Я повернула голову и посмотрела в болотистые глаза оборотня. Я не хотела его ранить там, в переулке, напоминать о нашей первой встрече, но его обвинения… совсем не то, чего ждала. Хотелось поддержки, ласки, понимания…

— Если честно, я не хочу возвращаться…

Его брови удивленно взметнулись.

— А чего ты хочешь?

— Забыть обо всем, — и снова отвернулась.

— Как?

Я выпрямилась, потерла плечо и убрала сумки в сторону, чтобы сесть удобней.

— Дедушка когда-то рассказывал легенду о девушке-русалке. Она одним взглядом могла заставить другого влюбиться в нее. Прямо, как ты, своими ядовитыми глазами — посмотришь, и все, никто не устоит. Однажды около ее берега разбился корабль, и она спасла паренька. Взглянула в его глаза и забыла всех. Даже жениха, который еще много лет ее искал. А спасенный паренек оказался королем соседней страны. Позже он женился на дочери своего врага и поработил жителей, а русалку… посадили в клетку на потеху зрителям. Но она была даже счастливая в чем-то. Говорят, до того, как ее забросали камнями на площади, она всегда улыбалась, потому что ничего не помнила.

— Хм, — Арман задумчиво потер подбородок. — Хочешь закончить, как эта русалка? — и вперился в меня пытливым взглядом.

— Что хочу, не важно. Я отвечаю за свою страну и должна делать то, что требует совет и король с королевой. Из-за смерти отца меня скорее всего выдадут поспешно замуж и коронуют. Все предсказуемо, — прижавшись щекой к холодному стеклу, я тяжело выдохнула. Дрожь не отступала, казалось, что даже сильнее стало колотить.

— Всегда есть выбор, — глухо отозвался оборотень. — Твоя мать еще молода и сможет долго править Ветроной. У нее есть сестры и брат. Ты вправе отказаться от притязаний на трон и жить той жизнью, которой хочешь.

— Я никогда не предам отца, — отрезала и обняла себя руками. Холодно здесь, и небо нахохлилось дождем — вот-вот ливень пойдет. — Да и мама не выйдет замуж второй раз и не по любви. Я ее знаю.

— Тогда не жалуйся на свою судьбу. Это твое решение и ты ничего не хочешь менять.

Крупные капли, будто подчеркивая сказанные Арманом слова, забарабанили по крыше повозки.

— Я и не жалуюсь, а менять что-то — предавать родных, — усмехнулась. — Извини, что мешаю тебе ехать в тишине. Лучше, и правда, буду молчать.

— Да, лучше так. Мы слишком разные, чтобы говорить по душам, — оборотень вернул мне усмешку и отвернулся.

Через долгие минуты дороги повозка качнулась и остановилась напротив постоялого двора.

— Дурак ты, Арман… — выплеснула я после тягучего молчания. — И это не лечится, — открыла дверь и ступила в объятия дождя.

Оборотень схватил меня со спины за талию, потянул в воздухе к себе и припал губами к уху.

— Дурочка ты, Лиа. Будет тебя трахать нелюбимый, пыхтеть на тебе, слюнявить кожу, а потом под его храп ты будешь рыдать в подушку, обо мне вспоминая, — ловко выставил меня наружу, под потоки дождя и, отпрянув, ехидно улыбнулся.

Я зарычала и оттолкнула его от себя. Прихрамывая на больную ногу, пошла ко входу таверны, под спасительный навес, но неожиданно поскользнулась и упала набок. Благо успела подставить руку, но зато измазалась в грязи и поцарапалась о куст шиповника, что подрагивал под хлесткими каплями.

Арман, сжимая в руках мои покупки и сверток с костюмом, медленно подошел ближе. Издевательски рассмеялся, переложил вещи на другой локоть и, прижав их к груди, подал мне свободную ладонь, чтобы помочь встать.

— Спасибо, — выдавила я вымученно, — сама справлюсь, а то еще измажу Ваше Лохматое Высочество, — кольнула поглубже, но он пропустил обращение мимо ушей.

— Попробуй, — хохотнул.

Я переместила вес на здоровую ногу, схватилась за кусты и попыталась встать, но под ливнем, холодным и диким, это было сложно, голень сводило от боли и холода. Влажные пальцы соскальзывали с гибких колючих веток, и я, не справившись со стихией, плюхнулась на попу прямо в лужу. Зато магии будет завтра вдоволь — после дождя сил всегда больше, чем обычно, да только я все равно маг недоразвитый.

— Сдаюсь, — и, понимая, что промокла до нитки и промерзаю до кости, подняла на Армана взгляд. — Зато душ принимать не нужно, и так искупаюсь.

— Горе ты мое, — иронично вздохнул оборотень и, наклонившись, подставил плечо.

Я вцепилась в крепкие мышцы и вернула спасителю улыбку, хотя она и была больше похожа на оскал. Плевать, сейчас единственное, что я хочу — это горячий чай и теплая постель.

Как только я приподнялась, Арман вручил мне сумки и сверток. Подхватил меня на руки и занес в душное помещение таверны. Задержался у барной стойки и заказал в комнату горячий травяной отвар, вино и ужин.

И только здесь, в затененном помещении, в легком гуле голосов, с запахом пива и жареного мяса, я поняла, как сегодня была близка к насильственной смерти. Вжалась в оборотня, спрятала лицо за сумками и молча глотала слезы до самой комнаты. Это невыносимо. Рядом с Арманом я постоянно, как нюня. Вот вам и сильная альена…

Толкнув плечом дверь, он внес меня в номер и усадил на мягкую кровать. Пододвинул круглый столик и с тревогой вгляделся в мое лицо.

— Что такое? — присев рядом, заправил за ухо выбившуюся мокрую прядь. — Прости, я не хотел обидеть. Там, в подворотне. Просто так испугался за тебя…

Я прикусила щеку, желая задушить слезы, но, глядя в зеленые глаза, забыла, как дышать.

— Как… — шевельнулись губы. — К-как ты меня нашел?

Оборотень сгреб меня в охапку и, укрывая теплым уютом своего тела, прижал к себе.

— Я вернулся в комнату, но тебя не застал. Спустился в таверну. Прислужница сказала, что ты ушла к подъездной дорожке. А здесь извозчики обычно только на рынок везут, — пожал плечами. — Лучше скажи, откуда у тебя золото?

— У тебя стащила, — сдавлено хихикнула ему в рубашку. — Накажешь теперь?

— Нет, — усмехнулся. — Могла просто сказать, что тебе нужно, я бы все купил.

— Ты… не захотел бы слушать, — я зябко поежилась. С волос стекала вода, а одежда неприятно липла к телу. Я потерлась щекой о большую грудь оборотня и, не стыдясь, заурчала от удовольствия. От Армана приятно веяло жаром, как от раскаленных угольков.

— Неужели ты считаешь меня таким чудовищем? Я всегда готов тебя слушать. Просто иногда твои слова сильно ранят, — погладил по моим мокрым волосам ладонью.

— Разве у чудовища не плотная броня от всяких бессмысленных слов? Я ведь брызжу ядом, потому что… — стиснула его рубашку холодными пальцами, — мне больно.

— Я знаю, — сжал мою руку и поднес к губам, обдал горячим дыханием пальцы и поцеловал. — Чувствую твою боль, но не знаю, как еще ее заглушить. Подскажи. Я сделаю все, что пожелаешь.

Подняла на оборотня взгляд и утонула в яркой зелени глубоких озер, обрамленных мокрыми ресницами.

— Позволь тебя лучше узнать, не закрывайся. Я хочу этого. Знаю, что буду страдать потом, но сейчас… не отталкивай.

— Что ты хочешь узнать? — он напрягся всеми мышцами.

— Все. Как ты рос, о чем мечтал, что ты любишь есть и… — об интимном промолчала. Захочет — сам расскажет.

— И? Договаривай.

— Ты сначала на первое ответь, — смутилась и вытянула из озябшего тела немного огня дракона — высушила волосы и одежду, протянула руки к Арману и, не прикасаясь, провела вдоль его рук и груди — согревая магией.

Он улыбнулся, понежился в магии тепла.

— Хорошо. Я расскажу, — видно было, что слова даются ему с трудом. — Я никогда никого не любил, кроме матери. Мне всегда было больно за нее. Мой родной отец использовал ее, растоптал и бросил, а потом попытался наладить со мной отношения. Мне пришлось общаться с ним и с братом. Так захотела мать. А потом появился отчим. Он перевернул мою жизнь. Дал ту заботу, которой мне не хватало. Я верил в его предсказания и готов был умереть за пророчество. Готов был убить кого угодно, лишь бы угодить ему. Я много лет заглядывал в рот родной семье и делал вид, что дружу с братом, но я для них все равно оставался пустым местом, потому отчаянно доверял отчиму. Чтобы в один роковой день совершить ошибку. Увидел тебя, и мир перевернулся. Не знаю, что на меня нашло. Не смог убить. Не смог.

— Стой, — я переползла к нему под бок и приютилась к плечу. — Помедленнее. Я записываю. Расскажи о маме. Какая она?

— Мама? — он сначала смутился, нахмурился, а потом заговорил: — Она замечательная, заботливая, но… злая, — подобрал слово и скривился. — Зла на отца до сих пор. Я очень на него похож. Наверное, я и есть больное напоминание о нем.

— Кто он, родной отец?

— Мой отец — порядочная сволочь, — выплюнул с яростью. — Когда Рэю было полтора года, он закрутил любовь с моей матерью. Изменил законной жене. Но положение и статус не позволили ему вступить в новый брак. Так что он меня нагулял. Именно так меня всю жизнь воспринимали окружающие.

— Бастардом… — выдохнула я, понимая его чувства. — Знаешь, я хоть и родная дочь короля и королевы, но из-за статуса альены вечно была изгоем. Будто я не такая же девчонка, как остальные, которой хочется общаться и дружить. При дворе мало кто меня понимал. Только родители, дедушка с бабушкой и… дядя, который практически мой ровесник. Мы с ним с детства всегда вместе, он лучший мой друг.

— Я знаю, — Арман закусил нижнюю губу. — Я почти все о тебе знаю. Меня готовили к этому заданию целый год.

Я округлила глаза.

— Вот как. И… тебе не интересно теперь что-то обо мне узнать? Из первоисточника, — заулыбалась, хотя внутри все колотилось. Они столько времени готовились меня убить? И ни отец, ни разведка, никто не распознал опасность заранее?

— Я только недавно начал понимать, почему не убил тебя сразу. Когда смотрел на портрет и изучал твои привычки… Еще тогда… Нет. Бред, конечно, — оборотень заулыбался и отмахнулся. — Сейчас мне интересно другое, — запустил руку в мои волосы и немного их оттянул. — У нас есть шанс, Лиа? Ты когда-нибудь простишь меня?

— Арман, ты копытами по свежим ранам, — прикрыла глаза. — Я не знаю. Я не могу себя понять, не могу услышать, что говорит сердце, потому что внутри кипит черная бездна.

— Я с тобой в этой бездне горю, — Арман коснулся моих губ губами, опалил дыханием, прижал к себе так тесно, что выбил последний воздух из легких.

— Если мы друг к другу привяжемся больше, чем дозволено, — я немного отпрянула, разорвав поцелуй, — сгорим вдвоем.

— Давай гореть? Вдвоем не так страшно, — Арман улыбнулся краешком губ и припал нежным поцелуем к моим губам.

Я старалась отвечать ласково, но все равно срывалась в дикий пляс. Немел язык, в груди просыпался ураганный стон и, стягивая волосы оборотню на затылке, не получалось остановиться. Нуждалась в нем, как в воздухе.

И он дарил мне живительные глотки своего необузданного дыхания со вкусом терпкого вина и солонины. Щеки пылали от жарких прикосновений шершавого подбородка, губы сводило от невозможности отстраниться и прекратить пытку. В груди горело. Разум помутился. Я вздрагивала оголенным нервом в наслаждении от каждого прикосновения. Насыщалась его страстью, как земля в пустыне выпивала живительную влагу. Тонула в особенном запахе мужчины, пытаясь вобрать его в себя и сохранить, запомнить навсегда.

Арман уложил меня на спину и, оторвавшись от губ, отстранился, чтобы посмотреть в глаза.

— Продолжать? Или остановимся, пока я окончательно не сошел с ума?

— Остановимся, — глубоко вдохнула, — чтобы я сошла с ума? — пощекотала пальцами его спину, царапнула вдоль позвоночника, вызвав у Армана сильную дрожь, и убрала руки в стороны, разрешая ему действовать.

Глаза оборотня загорелись зеленым пламенем. Он облизнулся и рванул мою рубашку. Оголяя грудь, она разошлась на две части с диким треском.

— Это была любимая рубашка!

Арман лишь ухмыльнулся на это и склонился так близко, что я почувствовала жар его тела.

По коже побежали мурашки, соски напряглись, вытянулись, потемнели. Я не дышала, глядя на Армана, и он казался сейчас настоящим и таким надежным, что я не удержалась и подалась к нему. Обняла за спину и поцеловала в основание шеи, слизнув мелкие капельки не высохшей влаги, стекающей с волос.

Он сдернул с меня остатки рубашки и прошелся пальцами по лопаткам, опустил ладони ниже на поясницу и пощекотал кожу нежными поглаживаниями. Обхватил за талию, оторвал от себя и отбросил меня спиной на подушки. Потянулся к поясу, что удерживал мои штаны. Судорожно отстегнул и стащил с ног брюки. Засмотрелся на темнеющий треугольник и вцепился в ягодицы. Протиснулся между ног и прижал меня весом своего тела к перине.

— Ты спешишь, — прошептала я. — Дай на тебя посмотреть, дай изучить…

Отпрянув, он заметно смутился, по щекам расползлись алые пятна, а веки прикрыли подернутые страстью глаза, которые тут же открылись, будто оборотень взял себя в руки, и засияли знакомым фосфором.

— Хочешь меня раздеть? — улыбнулся, нить белых зубов хитро сверкнула, выглянув на миг между красивыми губами.

— Очень.

— Я весь твой, Лиа, — шаловливо подмигнув, оборотень развел руки в стороны.

Потянув его на себя, я надавила на крупное плечо и заставила Армана лечь.

— Закрой глаза… — попросила.

Оборотень подчинился и, приоткрыв губы, судорожно вдохнул. Старался не двигаться, но мощная грудь часто вздымалась, а густые ресницы трепетно подрагивали, пряча сияние глаз.

Я немного отстранилась, помедлила, потому что смущалась и боялась своих желаний. Нет, не боялась, а скорее опасалась их, потому что…

Это было на грани непередаваемых ощущений. И внутри словно разгоралось что-то мощное и уничтожающее…

Это было прекрасно.

Провести ладонями над рельефными мышцами груди Армана, почувствовать, как дрожит внутри него воздух, как он со свистом выходит, просачиваясь сквозь стиснутые зубы, как мужчина опадает, чувствуя на расстоянии мое тепло, и стискивает руки в кулаки, напрягая жгуты мышц на плечах и выделяя канаты четких вен. Мои ладони засияли от огненной магии, но я не прикасалась к Арману, а лишь вела-дразнила руками вниз, вдоль литых мускул, чтобы пересчитать кубики на прессе, увидеть, как смуглая кожа покрывается пупырышками, и, наклонившись, слизать солоноватый трепет оборотня.

— Не подглядывай, — прошептала, сместившись еще ниже.

Он улыбнулся, поджал губы и сильнее зажмурился.

— И не улыбайся, — наигранно разозлилась и потянулась к застежке на его брюках, опустила на нее ладони, чувствуя налитость и жар под пальцами. — А то… остановлюсь.

— Коварная, — шепнул и уголки чувственных губ дрогнули, но он сдержал улыбку. Набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. — Хочу смотреть на тебя, — не открывая глаз, немного приподнялся и потянулся ко мне рукой.

— Нет-нет, ты уже достаточно смотрел, — понизила голос до хриплого смеха и потянула бегунок застежки вниз, дрожа от предвкушения. — Теперь моя очередь.

Он уронил руку на постель и откинул голову назад на подушку, вытягивая напряженную шею.

Я не из боязливых, но, наклоняясь, чувствовала, как дрожу всем телом. Вдохнула пряность горячей кожи. Приоткрыла осторожно глаза и невесомо провела пальцами вдоль налитого ствола.

Арман слабо вздрогнул, и мышцы его пресса напряглись.

Сейчас он казался безумно уязвимым, и это по-своему заводило.

Я тронула кончиком языка шелковистую кожу у основания, обвитую налитыми венами, и повела вверх. Медленно. Мучительно.

Он смял простынь в кулаках и качнулся бедрами мне навстречу.

По телу побежала новая дрожь, волна за волной, накатывающая, огненная. Я осмелела, обвила губами головку и приняла его в себя. Испытывая безумную жажду, желая подчинить и покорить.

Отдаться.

Он проталкивался в меня осторожно, подхватывая медленный ритм, проникая все глубже с каждым новым движением. Опустил руку на мою голову, поиграл пальцами в волосах и схватил за затылок, немного нажимая, направляя, задавая новый, более быстрый темп.

Я посасывала плоть, погружалась максимально до легкого распирания и ловила каждый взмах бедра и слышала судорожные вдохи.

Отпустила Армана на миг, чтобы облизнуться и провести по ложбинке, потеребить ее кончиком языка, слизывая влагу и терпкую сладость.

Он выпустил рычащий стон, обхватил мою шею второй рукой.

— Не могу больше держаться, — прохрипел и откинул голову на бок, сжал губы до бледных ровных линий.

— Я что-то сделала не так? — отстранилась, перехватила его рукой и ужаснулась величине. Как он во мне помещается?

— Наоборот, — надрывно выдохнул оборотень. — Иди ко мне, — распахнул глаза и они заблестели безумием. Потянув меня на себя, погладил по щеке и коснулся пальцем влажных от его соков губ. — Хочу ласкать тебя, пока ты это делаешь. Повернись ко мне спиной.

— Нога… Я не удержусь, Арман.

— Я буду тебя держать, — обдал жаром возбуждающего дыхания. — Ложись на меня сверху на живот. Хочу трогать твою попку.

Я закусила щеку:

— Это безумие… — но повернулась и перебросила через него ногу.

Вцепившись в ягодицы, Арман подтянул меня к своему лицу и аккуратно раздвинул половинки. Провел пальцем до затвердевшего бугорка, обвел его, погладил и прошелся влажным языком по тому же пути. Погрузил трепещущий упругий кончик в мое нутро.

Так остро и немыслимо порочно, что я едва удержалась от крика, застонала, сцепив зубы, задрожала над Арманом. Сквозь мутное сознание дотянулась до него и, лизнув, накрыла губами.

Неистово и умело он ласкал, посасывал и облизывал нежные лепестки. Рычаще стонал в унисон со мной. До томной боли сжимал пальцами ягодицы, щипал, царапал кожу. Страстно проталкивался в мой рот, глубоко протискиваясь внутрь горячей плотью.

Это сладкое единение отдавалось в теле звеняще-горящей струной. Она натянулась, сковала бедра и вздернула меня, будто стрелу выпустили в цель.

Я выгнулась, в сладкой панике выпустила Армана, боясь укусить, сдавила пальцами его бедра и закричала, отчаянно забившись от ласк.

Он не выпускал мои ягодицы из тесного захвата до тех пор, пока по венам не разлилась мягкая нега. Аккуратно перекинул больную ногу и потянул меня на себя, заставляя лечь спиной на кровать. Поймал мои приоткрытые от тяжелого дыхания губы и смял их в требовательном поцелуе.

Опустив ладонь на грудь, обвел кончиками пальцев ареолы сосков и устремился вниз, продолжая ласкать мои губы и рот. Раздвинул подрагивающие ноги и, протиснувшись между ними, медленно вошел до самого упора.

Я тихо замычала ему в губы, выгнулась навстречу.

Арман вдруг разорвал поцелуй и заглянул в глаза так, будто хотел что-то сказать, но лишь еле заметно улыбнулся. Радужки оборотня блеснули фосфорными вкраплениями, как светлячки в ночи.

— Арма-а-ан… — вытянула я, то принимая его до предела, то отталкивая. И снова качаясь до критической точки, обнимая руками до ломоты мышцах, прижимая бедра к его бедрам, стремясь за ощущениями нового взрыва.

— Лиа… — прошептал оборотень и почти полностью вышел из меня, чтобы снова войти более резко. Хлестко. С чувствительным ударом.

— Скажи… скажи еще… — подалась навстречу.

— Моя Лиа… — возбужденно выдохнул, ускоряясь. — Только моя, — поймал мой взгляд и прожег звериной страстью до жара в груди.

— Безумец… — принимая его, шептала и выгибалась. — Стервец… Мой! — и от массивных, частых толчков взорвалась снова.

Он содрогнулся, зарычал, впиваясь пальцами в мою талию. Излился мощно, замедляя движения внутри. Припал к моей груди влажным от пота торсом, зарылся рукой в моих волосах и прошептал на ухо:

— Как я теперь смогу тебя вернуть?

— Как я теперь смогу тебя забыть? — прошептала в ответ, прижимаясь к нему всем телом.