Истинная на двоих, или Краденая невинность

Глава 26

Лилиан

Я больше ничего не говорила. Поднялась на ноги и, вцепившись в подставленную руку дяди, ушла из темницы.

— Отведи меня к отцу, — шепотом попросила Вивьяна.

— Ли, ты же знаешь, что…

— Он врет, — кивнула. — Знаю. Врет, чтобы защитить меня. Но совет и король признают его виновным из-за этого вранья, и Армана казнят.

— Ли, но он же… преступник. Он убил Габриеля…

— Молчи, Ви… — я отстранилась и сжала челюсть. — Или помогаешь, или иди вон.

— Кто бы сомневался, что принцесса Лилиан одна пойдет против всего мира, — он глухо засмеялся, проверил меч в ножнах, поправил пояс. — А все ради кого?

— Ну скажи… — я впилась в родное лицо ненавистным взглядом и приготовила ногти, чтобы разодрать его бледную кожу.

— Ради любимого, Ли… — мягко ответил Вивьян и притянул меня к своему плечу. — Я помогу, малышка, ты же знаешь, что вернее меня нет никого на свете. Мы же с детства с тобой рядом, всегда вместе. Неужто усомнилась в моей верности? И… — он оттянул меня немного от себя и стер большим пальцем горячую влагу со щек. — Да, я впервые видел тебя в слезах, и это не чары, племяшка.

Я обняла его крепкую спину и тихо пролепетала:

— Спасибо, что все понимаешь без слов. Пойдем к отцу…

Вивьян перехватил мою руку и потянул по коридору, но на первом повороте нас встретила замковая стража и злющий до красных пятен на скулах дядя Ленни.

— Мне уже лучше, — виновато улыбнулась я. — Можно к папе?

— Король ждет, Ваше Высочество, — строго сказал страж и указал рукой направление. — Лилиан, я больше глаз с тебя не спущу.

Приподняв, пропахшее могильной сыростью темниц, платье, я тяжелой поступью пошла вперед. С каждым шагом ноги все больше наливались свинцом, а в груди горело и давило. Я больше не плакала и понимала, на что иду, потому сжимала ткань до скрипа и про себя молилась Эстриер. Умоляла великую богиню дать мне силу и разум убедить отца.

Остановившись у кабинета, набрала полные легкие воздуха и опустила ручку двери. Вошла внутрь и ступила на алую ковровую дорожку, что вела к овальному массивному столу.

Папа стоял у окна спиной и повернулся, когда дверь за мной захлопнулась.

— Как ты себя чувствуешь, родная? — спросил довольно мягким голосом, но легкая хрипотца выдавала его волнение. Король приблизился и, посмотрев в мое лицо, с подозрением прищурился. — Откуда кровь? — указал взглядом на мои запястья.

Я поспешно спрятала руки за спиной. Это Арман испачкал их, когда прикасался.

— Перестаралась с тренировкой, — и вытянулась привычно по струнке. Отец никогда не терпел, когда сутулюсь или проявляю слабость.

— Тебя не было в тренировочной, Лилиан, перестань мне врать! — король повысил тон, но тут же осекся, сел напротив и сложил перед собой ладони, одну на другую. — Мы многое пережили за эти дни, милая, и я хочу тебя защитить. Понимаешь?

— Не понимаю, — я покачала головой и, наконец, присела в кресло напротив. — Когда защищают и пытаются помочь, прислушиваются, а ты не пытаешься даже…

— Я обещал выслушать и готов к диалогу, — папа откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

Я хмыкнула. Все он уже решил, а этот разговор — формальность. Чтобы мне не обидно было, так сказать.

— Что будет с Арманом? — я подняла на отца прямой взгляд.

— Он будет сидеть в темнице, — в его посеребряных льдом глазах отчетливо читалась ярость, но он держался спокойно, ни единой черточкой лица не выдал эмоций. — Пока ты привязана к оборотню, я вынужден и его жизнь хранить, как твою.

— Избивая до полусмерти? А если его сердце не выдержит? Покаешься Айшуру, что случайно получилось?

Папа стиснул губы и отвернулся в окно.

— Ничего с ним не случится, а тебе я запретил к нему приближаться и накажу за непослушание.

— Я давно совершеннолетняя и могу сама принимать решения.

Папа дернулся, но не встал.

— Договоришься, Лилиан…

— А дальше… — я перебила его. — Что ты планируешь дальше?

— Ты выйдешь замуж за Рэйдена, сделаешь выбор.

— О, как? — до боли сжала кулаки на коленях. — То есть, эртинский союз тебя уже не смущает?

— Еще как, но я не знаю, как еще тебя спасти! — король грохнул ладонью по столу, а я даже не дернулась. Лишь глаза прикрыла на мгновение, чтобы перевести дух. — Такие метки невозможно разорвать — они слишком сильны, и выход один — ты должна за одного из них выйти замуж, но за насильника и ублюдка-бастарда я не позволю! — папа ударил по столу снова, на этот раз кулаком, и дерево пошло трещинами.

— И что будет с Арманом после? — тихо спросила я, вогнув от страха плечи.

— Он понесет заслуженное наказание. Аллан Грей подписал распоряжение о казни своего сына, — отчеканил отец в докладном тоне и, не сводя от меня серьёзного взгляда, добавил: — Если бы эртинский король этого не сделал, документ подписал бы я.

— Что?! — я подскочила с кресла и, зацепив кружевным рукавом перо, перевернула чернильницу на столе. Особые королевские краски растеклись по документам и столешнице кровавым пятном. — Отец Армана подписал сыну приговор? Мир сошел с ума!

Я дышала часто, справлялась с яростью, но не получалось.

— Одного не понимаю, папа… — заскрипела зубами. — Ты согласен выдать дочь за того, кто напал на тебя и пытался меня украсть? Я тебя не узнаю!

— Я хочу отвязать тебя от бастарда! Хочу, чтобы ты жила! И выдам тебя замуж за эртинского принца! Потому что из этих двоих ублюдков только он проявил уважение и не опорочил твою честь! — он ударил кулаком по столу снова, и чернила брызнули во все стороны, орошая нас алыми каплями.

И я взорвалась:

— Не трахнул он меня, только потому что я не дала! Я дам согласие на брак, если ты защитишь Армана. Только так! Не будет других договоров, услышь меня! Или можешь убить его сейчас, вместе со мной, папочка.

Родные глаза расширились до предела, в их серебре забесновался лёд. Подскочив с места, отец в два шага настиг меня и, схватив за руку, вздернул, будто хотел, чтобы я очнулась.

— Ты не в себе, дочь, — прижал меня к груди, сдавил в объятиях. — Как ты можешь так говорить? Сама себя слышишь?

— И слышу, и прекрасно знаю, что чувствую. А еще, — оттолкнула его и отошла к окну. — Знаешь, почему фанатики хотели меня убить?

— Хочу услышать от тебя, — тихо бросил отец в спину. От его низкого голоса по коже пошли холодные мурашки.

— Потому что, если я стану альеной, я уничтожу эртинского короля и всю его звериную семейку, — выплюнула в сторону, повернулась к отцу, чтобы видел, что не шучу, и на сжатых кулаках неосознанно вспыхнуло пламя. Впервые за много лет я не удержала магию в узде. Она сорвалась крупными сгустками магмы на пол и пропалила несколько черных дыр в деревянном полу.

Я испуганно отступила, вызвала мамину умиротворяющую магию, чтобы все потушить, но она воспротивилась и не откликнулась.

— Никто меня не заставит выйти за Рэя, слышишь?! Я не люблю его и никогда не лягу с ним. Папа… неужели тебе все равно, что я чувствую? — вытянула перед собой руки и раскрыла полыхающие ладони.

— Рэйден все рассказал мне о Шиинах и о том, что именно от них он хотел тебя защитить, — король не отводил взора от моих рук. — Сейчас в тебе говорят ложные чувства, но пройдёт время и ты поймёшь, что я принял это решение, потому что люблю тебя и вижу на шаг вперёд. Мы выберем меньшее из зол. И это Рэйден. Так будет лучше для наших королевств. Я всегда учил тебя думать головой, Лили. И если взамен мне надо пообещать, что Арман не умрёт, я сделаю это ради тебя.

Я замерла в надежде, но пламя не успокаивалось, перебежало по запястьям на локти, сжирая тонкую ткань платья.

— Даешь слово? — прошептала трогательно, заглядывая отцу в серебристые глаза.

— Даю слово, Лилиан. Как только ты выйдешь замуж, я помилую этого урода, хотя мне будет тяжело это сделать, — он поднял руку и, раскрыв пальцы, вытянул из меня магическое пламя. Дар Айшура освободил меня от беснующегося жара.

Прежде чем я сказала, прежде чем разлепила пересохшие губы и сиплый звук полетел вперед, почувствовала, как льдистый холод заполоняет грудь. Не папина магия, не холод, пришедший в замок по сезону, а…

Пустота.

Такая сильная и тягучая, что я на миг задержала дыхание, заглянула в себя и холодными губами произнесла:

— Я… согласна, — и ударила глазами по папиным глазам, но не увидела в них понимания. Любовь, беспокойство, но не то, чего на самом деле ждала. — Только не обмани… — разорвала наши руки, повернулась и, не спрашивая разрешения, ушла из кабинета.

Если брак — единственный способ разорвать метки, я попробую уничтожить их иначе. Должен быть шанс не связывать себя на всю жизнь с тем, кого не люблю.

В сопровождении стражей я подошла к знакомой резной двери. Осторожно толкнула тяжелую створку и заглянула в покои. Внутри уютно пахло сандалом и еловыми шишками — их очень любила бабушка Эния.

— Лисуня, — она приподнялась на постели, отложила рукоделие и позвала к себе рукой.

Я мягко подступила и стыдливо опустила глаза. Все осуждают мой выбор, не понимают мои терзания, а я устала оправдываться. Да и теперь, какая разница?

— Как там Айс, помогает тебе? — спросила бабушка, похлопывая по постели сухой ладошкой. Ее белые волосы были аккуратно уложены в строгую прическу, а наряд ничем особенным не выделялся — разве что нашивки на груди оттеняли золотом бледную кожу и причисляли женщину к королевскому роду.

— Очень. Он умница, много раз выручал, — я с грустью вспомнила, как питомцу пришлось несладко меня защищать и носиться за оборотнями по моим приказам. — Но в последнее время отстраненно себя ведет.

— Расскажи.

Я убрала волосы за ухо, а бабушка сдержанно улыбнулась, заметив мою новую прическу. Она вдруг потянулась, провела пальцами поверх моей головы, и знакомый аромат чайных роз защекотал ноздри.

— Вот, так лучше. И ровнее, и здоровее, — она показала на мои слегка закрученные кончики и слабо щелкнула меня по носу. — Так что там с фамильяром?

— Он будто выбрал другого хозяина, все время вертится около… Рэйдена, эртинского принца, — сказать следующее было, будто глотнуть горсть стекла, — моего будущего мужа.

— Ты уверена в своем выборе? — бабушка наклонила голову, перекрутила пальцы в воздухе — перед нами раскрылись сияющие цветы, но они быстро рассеялись, превратившись в звонкую пыльцу.

Я часто не понимала, что бабушка делает, а она не объясняла — продолжала чудить. В детстве я думала, что она меня развлекает и утешает, но сейчас… мне показалось, что она видит то, чего не видят другие. Точно как Тамуа.

— Призови Айса, проверим негодяя. Мы ирбиса делали для твоей защиты, нечего уходить от обязанностей. Ишь какой, другого себе нашел.

Пока я взывала к фамильяру, приложив ладонь к груди, бабушка рассматривала мое лицо, внимательно и цепко, а потом провела по щеке ладонью и мягко спросила:

— Так что с выбором, детка, точно решила? — и понимающе прищурилась.

Наверное, мои глаза говорили лучше слов, но я все-таки попыталась:

— Я не хочу этого, но иначе нельзя, — пожала плечами и резко потянула за нить фамильяра, который совсем обнаглел — не откликался снова. — Я же королевской крови, отвечаю за страну, уже взрослая и готовилась к политическому браку… — Тяжело вздохнула и уронила плечи. — А сердце может и потерпеть.

— Только бы это сердце не взорвалось, внучка, — Эния покачала седой головой. — Долго он, — пытливо посмотрела на дверь, но Айс все равно не появился. — Странно…

— Да тьма с ним! Пусть развлекает принца, мне сейчас не до ирбиса. Ты мне лучше скажи, можно ли метку истинной пары разорвать? Я на все пойду ради этого.

— Но зачем? — удивилась бабушка и даже отстранилась, чтобы осмотреть меня внимательней.

— Ты веришь мне? Веришь так же, как верил дедушка Ронис?

— Конечно, верю. Ты у меня самая смелая и честная, у меня нет причин не доверять родной и самой близкой внучке.

— Тогда… Так нужно. Мой вынужденный брак можно отменить, если метки с Рэем не будет.

— А тот… — бабушка кивнула, — что первым стал — достоин?

Я прикрыла на миг глаза, собрала волю в кулак.

— Он сложный, жизнь была к нему жестока и несправедлива, а я не сразу разобралась — как могла его ранила и пинала, но он… — я сглотнула, — терпел. И теперь терпит ради меня, — я закусила кончики пальцев, не справляясь с волнением. — Арман использовал чары лишь раз, и я ему верю… Только сейчас он твердит обратное, чтобы себя уничтожить. Я не допущу… Понимаешь?

— Любовь не терпит оправданий, Лисуня. И ты поймешь это, когда будешь стоять на краю.

— Понимаю, что мы не ровня, что брак с ним — невозможен, но жизнь ему спасти обязана, — я сложила руки в молитвенном жесте, увела пальцы вверх, на лоб, и смахнула в сторону, почтив этим Богиню Эстиер. — Прошу тебя, дорогая бабушка, сделай хоть что-то. Папа не стал меня слушать. Мама разводит руками, а больше некому меня поддержать.

— Есть у меня одна знакомая, сильный маг земной стихии и артефактор. Она как-то проделывала это и весьма успешно, но все это непроверенные и незаконные ритуалы…

— Пожалуйста, найди ее, — я сжала бабушке ладони. — Поскорее… Я должна его отпустить. Прошу…

В дверь тихо царапнули когти. Наконец-то, Айс примчался.

Стражники пропустили ирбиса, кот с разбегу забрался на кровать и лег бабушке на колени. Она почесала его за ухом, провела рукой по сверкающей серебром шерстке и нахмурилась.

— И правда, словно не твой он теперь. Нить держится, но не питает его. Очень странно. Никогда такого не встречала. Фамильяры привязаны жизнью к хозяину. Но я так быстро не смогу разобраться, нужно посоветоваться с придворными магами.

Я небрежно отмахнулась и прилегла с другой стороны на ее колени.

— Мне все равно. Если ирбису так комфортно, пусть бегает за принцем и кормится от него. Так даже проще, мои силы не тянет.

— Но это невозможно.

Я приподняла голову и посмотрела на Энию.

— Что ты имеешь в виду?

Бабушка покачала головой и сильно свела густые седые брови.

— Фамильяр потому и фамильяр, что сам существовать не может, а этот… шерстяной приживала, или чем-то заражен, или что-то пошло не так с нашим вызовом еще тогда. Боюсь, что вскоре тебе придется его убить, чтобы не рисковать.

Айс приподнял пушистые уши и зарычал на бабушку, а когда она попыталась его снова погладить, цапнул лапой и, зашипев, соскочил с кровати. Выгнулся, нахохлился и засиял ярче.

— Иди к Рэю! — я указала коту на дверь и строго приказала: — Развлекай его дальше, принца ненаглядного, а меня не трогайте. Оба. Не буду я тебя убивать, лохматое чудище. Живи. Пока.

Ирбис вмиг скрылся, не проявил ласку, как раньше, не подбежал и не лизнул мне ладонь. Рэй все у меня забрал, даже питомца. Ненавижу!

Я прилегла бабушке на колени и устало прошептала:

— Жаль, что дедушки с нами нет. Он бы дал правильный совет.

— Жаль, — согласилась бабушка и, поцеловав меня в темечко, погладила по волосам. Я плавно погрузилась в крепкий успокаивающий сон, а когда очнулась, Эния склонилась надо мной и прошептала: — Я нашла ее, поспешим, детка.

Я подскочила и не сразу сообразила, что она имеет в виду. Возле окна над круглым столом возилась невысокая худая женщина. Ее русые волосы были стянуты на затылке, а скромный наряд не определял сословия.

— Это она? — прошептала я, оглянувшись на бабушку.

Та закивала и поманила меня к себе.

— Это болезненно, Лисунь, ты готова?

— Да.

Женщина, что до этого копошилась у стола, обернулась, и я заметила небольшое сходство с Тамуа. Такие же глубоко посаженные глаза, горбинка на носу и несколько родинок на щеке в ряд.

— Стигму нужно открыть, — сухо сказала она и махнула веточкой какой-то вонючей травы. Тонкий дымок скользнул по комнате и дотянулся до меня. Что-то кольнуло под лопаткой, и я глубоко вдохнула.

Справляясь с диким кашлем, расстегнула шнурки корсета, скинула его, как тяжелую кольчугу, и приоткрыла нательную рубашку. Метка слабо откликнулась сиянием и завертелась под кожей, стоило чародейке подойти ближе и приложить к моей груди вылитую из металла странную монету. Она приклеилась и плавно погрузилась под кожу, ошарашив меня еще больше.

Я откинулась от дикой боли на кровать и выгнулась в спине.

Что происходило дальше, смутно помню. Все тело горело и сопротивлялось. Я дергалась, кричала, отбивалась от черных мраков, что налетали и пытались меня укусить.

А потом меня сжало тисками. Не получалось вдохнуть и открыть глаза. Что-то захватило меня в водовороте тьмы и бросило в тишину, из которой я долго не могла выбраться.