История любви леди Элизабет

Глава 23

В отсутствие Яна и Элизабет Дункану с огромным трудом удавалось поддерживать в гостиной приятную беседу, но даже его многолетний жизненный опыт общения с людьми, переживающими душевные муки, не смог помочь ему, потому что каждый в этой комнате, казалось, испытывал муки, вызванные разными чувствами. Леди Александра была обеспокоена и взволнована; противный дядя Элизабет был холоден и зол; герцогиня и мисс Трокмортон-Джоунс явно получали удовольствие от того трудного положения, в которое, очевидно, попал Ян со своим необычным сватовством.

Со вздохом облегчения Дункан прервал свои рассуждения о вероятности раннего снегопада и взглянул на Элизабет и Яна, вошедших в комнату. Ему стало еще легче, когда он встретился глазами с племянником и увидел в них теплоту и чуточку веселой насмешливости.

– Мы с Элизабет пришли к соглашению, – без всякого вступления объявил Ян собравшимся в комнате. – Она считает, и совершенно справедливо, что она, и только она, имеет право выдавать себя замуж. Поэтому у нее есть… э… определенные условия, которые должны быть включены в брачный контракт. Дункан, не будешь ли так добр, чтобы записать ее условия?

Брови Дункана полезли вверх, но он поспешно встал и подошел к столу.

Ян повернулся к Джулиусу и холодно спросил:

– У вас есть при себе экземпляр брачного контракта?

– Конечно, – сказал дядя, покраснев от гнева. – У меня он есть, но вы не измените в нем ни одного слова, и я не верну ни одного шиллинга. – Обратившись к Элизабет, продолжал: – Он заплатил за тебя целое состояние, высокомерная ты девчонка…

Свирепый голос Яна прозвучал как удар хлыста:

– Вон отсюда!

– Вон? – злобно повторил Джулиус. – Это мой дом. Вы не купили его вместе с ней.

Не глядя на Элизабет, Ян резко спросил ее:

– Ты хочешь его?

Хотя Джулиус все еще не осознал глубину гнева, охватившего Яна, Элизабет увидела, как сдерживаемая ярость исходила из всей его сильной фигуры, и мурашки страха пробежали у нее по спине.

– Я… я хочу чего?

– Этот дом.

Элизабет не знала, что она должна ему сказать и в каком он находится настроении, и страшно боялась сказать не то, что нужно.

Голос Люсинды заставил всех, кроме Яна, посмотреть на нее, когда она с холодным вызовом взглянула на Торнтона.

– Да, – сказала Люсинда, – она хочет.

Ян, воспринявший ее слова как поддержку Элизабет, все еще не спускал пронзительного взгляда с Джулиуса.

– Вы встретитесь с моим банкиром утром, – грозно сказал он. – А теперь убирайтесь!

Наконец, кажется, Джулиус понял, что его жизни угрожала нешуточная опасность, и он, схватив шляпу, направился к двери.

Медленно и с нарочитой угрозой Ян повернулся и посмотрел на него, и то, что Джулиус увидел в его стальном взгляде, заставило мистера Камерона уйти, не обсуждая вопрос о цене.

– Я думаю, – неуверенно сказала Элизабет, когда передняя дверь с грохотом захлопнулась за ним, – нам следует подкрепиться.

– Прекрасная мысль, моя дорогая, – поддержал священник.

По зову Элизабет появился Бентнер и, свирепо взглянув на Яна, посмотрел на свою хозяйку с чувством необычайной симпатии, затем пошел за подносом с напитками и едой.

– Ну, вот, – сказал Дункан, удовлетворенно потирая руки, – я должен был записать некоторые… э… новые условия брачного договора.

Следующие двадцать минут Элизабет требовала уступок, Ян уступал, Дункан записывал, а вдовствующая герцогиня и Люсинда слушали, плохо скрывая свое ликование. За все это время Ян поставил только одно условие, да и то только потому, что к этому его принудило чистое чувство противоречия, потому что все наслаждались затруднительным положением, в которое он попал. Ян сделал оговорку, что ни одна из предоставляемых Элизабет свобод не вызовет сплетен, будто она наставляет ему рога.

Герцогиня и мисс Трокмортон-Джоунс нахмурились от того, что подобные слова упоминаются в их присутствии, но Элизабет согласилась, величественно наклонив золотоволосую голову, и вежливо сказала Дункану:

– Я согласна, вы можете это записать.

Ян улыбнулся ей, и Элизабет смущенно ответила ему улыбкой. Наставить рога, как было известно Элизабет, означало что-то вроде неприличного поведения, для чего требовалось застать даму в спальне с мужчиной, который не являлся ее мужем. Эти весьма неполные сведения она получила от Люсинды Трокмортон-Джоунс, которая, к сожалению, действительно этому верила.

– Что-нибудь еще? – наконец спросил Дункан, и когда Элизабет покачала головой, заговорила герцогиня:

– Так вот, хотя, может быть, это и не надо записывать. – Повернувшись к Яну, она сурово сказала: – Если у вас есть хоть малейшее намерение объявить об этой помолвке завтра, выкиньте это из головы.

Яну хотелось предложить ей выйти вон тоном чуть-чуть помягче того, каким он выгнал из дома Джулиуса, но понял, что в ее словах была горькая истина.

– Вчера вечером вы приложили немало усилий, чтобы создать впечатление, что два года назад между вами ничего не было, кроме легкого флирта. И если вы не пройдете через общепринятый ритуал ухаживаний, на который Элизабет имеет полное право рассчитывать, никто никогда этому не поверит.

– Что вы предлагаете? – коротко спросил Ян.

– Один месяц, – без колебаний сказала герцогиня. – Один месяц наносить ей визиты, как положено, сопровождать на обычные рауты и так далее.

– Две недели, – возразил Ян, стараясь проявить терпение.

– Очень хорошо, – согласилась герцогиня, оставив у Яна впечатление, что две недели – это все, на что она, в любом случае, надеялась. – Затем вы можете объявить о помолвке и пожениться через… два месяца.

– Две недели, – решительно повторил Ян, протянув руку за чашкой чая, которую поставил перед ним дворецкий.

– Как угодно, – сказала герцогиня.

Тут произошли две вещи одновременно: Люсинда Трокмортон-Джоунс фыркнула, как понял Ян, это должно было означать смех, а Элизабет выхватила чашку жениха почти из рук.

– В ней… пылинка, – нервно объяснила она, отдавая чашку Бентнеру и сердито качая головой.

Ян хотел взять с тарелки сандвич. Элизабет заметила довольное выражение лица Бентнера и выхватила его тоже.

– Какое-то насекомое, кажется, попало в него, – объяснила она Яну.

– Я ничего не вижу, – заметил Ян, озадаченно глядя на свою нареченную.

Лишенный чая и еды, он взял бокал вина, который дворецкий поставил перед ним, затем, подумав, сколько пережила Элизабет за день, предложил вино ей.

– Благодарю вас, – сказала она со вздохом, вид у нее при этом был обеспокоенный.

Рука Бентнера стремительно опустилась и выхватила у нее бокал.

– Еще одно насекомое, – произнес дворецкий.

– Бентнер! – в негодовании воскликнула Элизабет, но ее голос потонул во взрывах смеха Александры Таунсенд, которая опустилась на кушетку, трясясь от необъяснимого веселого смеха.

Ян сделал лишь один вероятный вывод: они все испытывали нервное переутомление от слишком сильного стресса.