История Златы

Глава 11

Полированное серебро идеально отражало тонкие черты черноволосой красавицы. Она раздражённо повела плечиком, выражая своё недовольство. Служанки тут же бросились к своей госпоже, чтобы поправить непослушный завиток или поднести флакон с соком адонии, который был способен придать глазам влажную глубину. Достаточно было закапать по одной капле, чтобы и без того тёмные глаза прелестницы стали чернее южной ночи. Идеально очерченные брови почти сомкнулись на переносице, рабыни замерли в ожидании бури, но принцесса передумала гневаться. Она плавно поднялась и прошла к распахнутому окну, откуда открывался чудесный вид на цветущий сад. Но природная красота больше не трогала сердце девушки, из её груди вырвался судорожный вздох. На сердце тяжким камнем давило осознание её нового положения: наречённая правителя соседнего государства. А правильнее было бы сказать — обречённая. Не секрет, что будущему мужу давно перевалило за семьдесят. Как брат мог обойтись с ней так жестоко? Ну да и она не осталась в долгу. Раз уж Сархат лишил её надежды на счастье, то и ему не видать своей любимой наложницы. Старая ведьма Гальгуам приготовила верное средство. Не пройдёт и двух лун, как нежная Рашана отправится к своим предкам.

Лицо принцессы Нармины озарила такая зловещая улыбка, что служанки в страхе шарахнулись в стороны. А молодая госпожа провела пальчиками по вырезу расшитого драгоценными камнями платья, сквозь тонкую ткань которого можно было нащупать небольшой флакон. В нём оставалось достаточно зелья, чтобы избавиться и от ненавистного мужа.

Из дальнего угла комнаты раздался тяжкий вздох. Хорошенький носик Нармины сморщился от досады. «Ну сколько можно?» — мысленно возопила девушка, а вслух произнесла строго:

— Прекрати свои стенания, мабу, — так она обращалась к женщине, заменившей ей мать, но не ставшей для капризной принцессы чем-то большим, чем простая служанка, которой позволено чуть больше, чем остальным прислужницам. — У меня голова болит от твоих горестных вздохов.

— Прости, моя госпожа, — послышался тихий ответ, — я постараюсь больше тебя не тревожить.

Нармина резко повернулась в сторону говорившей и фыркнула:

— Представляю, чем мне придётся заплатить за твоё вынужденное молчание. Ладно уж, говори, что задумала.

Потом прикрикнула на молоденьких служанок:

— А вы пошли прочь отсюда, бездельницы, и чтобы не смели подслушивать. Узнаю, прикажу всех выпороть.

В том, что угроза будет исполнена, никто не сомневался, поэтому девушки выбежали из покоев своей госпожи и разлетелись в разные стороны, как опавшие листья, подхваченные знойным ветром.

— Говори, — прозвучал в тишине приказ, и служанка зачастила, стараясь поскорее донести до любимой госпожи все свои сомнения и тревоги.

— Тебе не следует больше использовать это зелье, моя госпожа. В чужой стране это может оказаться небезопасным. Лекари не так глупы, чтобы не распознать чёрную хмарь, всем известно, что родом она из тягучих песков Сайдомской пустыни. Только там растёт колючее растение астераца, яд которого способен разлагать живую плоть. Как ты думаешь, надолго ли ты переживёшь собственного мужа?

Вопрос был риторический, и Нармина не удостоила его ответом. Она действительно встревожилась. Служанка была права, Сархат мог простить своей сестре многое, но в чужой стране она окажется совершенно беззащитной перед правосудием. Но и становиться женой дряхлого старика девушка не хотела. Что же делать? Наверное, этот вопрос она задала вслух, потому что услышала ответ мабу:

— Есть другое средство, моя госпожа. Медленное, но верное, а главное, смерть от его воздействия не вызовет ни у кого подозрений.

Принцесса выделила главное для себя слово и спросила:

— Как долго придётся ждать результата, мабу?

— Год или два, — ответила служанка, — всё зависит от возраста и состояния здоровья твоего супруга. Однако, уже после первого приёма, он утратит свою мужскую силу.

Нармина задумалась и неохотно признала, что какое-то время всё же придётся потерпеть рядом с собой старого мужа. Зато потом она получит безграничную свободу. Принцесса мечтала поскорее покинуть империю, где она вынуждена была вести жизнь затворницы. Даже её служанки обладали большей свободой передвижения, чем их госпожа. Из разговоров болтливых прислужниц Нармина узнала, что в соседних государствах женщины не зависят от воли мужчин. Некоторые из них даже ведут собственные дела и могут в любое время выходить из дома в сопровождении одной лишь служанки. Разумеется, молодые девушки вынуждены были соблюдать правила приличия, но по сравнению с теми ограничениями, которые налагались на знатных женщин в империи Айкрам, это были сущие пустяки.

Принцесса с самого рождения была избалована всеобщим вниманием и почтением. Постоянное потакание всем её капризам, породило в девушке уверенность в собственной исключительности. Гордая красавица ни минуты не сомневалась в том, что и в чужой стране встретит то же поклонение и полное подчинение. Откуда ей было знать о сложных дворцовых интригах, предательстве и ненависти? Брат обеспечивал любимой сестре надёжную защиту и беспечное существование. А Нармина, словно прелестная золотая рыбка, бездумно стремилась покинуть уютный мирок родного пруда и отправиться в путешествие по бушующему морю, не ведая об опасностях, которые её там подстерегают.

Девушка никогда не покидала стен дворца, а потому окружающий мир виделся ей таким, каким она создавала его в своём воображении, основываясь на рассказах и сплетнях служанок.

Вот и сейчас, изменив свой первоначальный план, Нармина убедила себя в том, что всё складывается как нельзя лучше. И в скором времени она станет правительницей соседнего государства, то есть почти равной брату.

Сархат принимал очередное посольство. По древнему обычаю, правитель империи встречал гостей полулёжа, вальяжно расположившись на низком ложе, выложенном многочисленными подушками самых разных форм и расцветок. Он был одет в тонкий шёлковый халат, расшитый причудливым орнаментом и шаровары из более плотного материала. Чёрные блестящие волосы рассыпались по спине и плечам мужчины, а на его голове красовался изящный золотой венец, в центре которого помещался красный камень невероятных размеров и дивной огранки. Пальцы императора украшали перстни, а из-под длинных рукавов халата выглядывали массивные золотые браслеты.

Сархат умел произвести впечатление, когда этого требовали обстоятельства. Но не богатая одежда и великолепные украшения притягивали взоры всех присутствующих, а чёрные внимательные глаза императора. Они завораживали, не позволяли отвести взгляд, выворачивали душу наизнанку, страшили и вызывали благоговейный трепет.

В ответ на приветственные речи почтенных послов Сархат лишь благосклонно кивнул головой и указал им на место за своим столом. Это было хорошим знаком. Значит, император не прогонит их сразу, как только будет озвучено первое требование их правителя. А список был удручающе длинным. Старейшины удивлялись недальновидности Марагона. Казалось, он задался целью испытать терпение Сархата, выдвигая всё новые условия присоединения своей страны к империи Айкрам. Глупец совсем потерял страх, возомнив себя величайшим правителем, от которого зависит судьба мира. На самом деле император Сархат просто не желал ввязываться в очередную войну, итог которой было не сложно предугадать: невинные жертвы, разорённые поселения, беженцы, оставшиеся без средств к существованию и, разумеется, голод и болезни.

С тяжким вздохом глава делегации опустился перед императором на колени и протянул ему свиток, скреплённый личной печатью правителя Ренгала. Взгляд седобородого мужчины отражал всю тяжесть возложенной на него миссии. В нём таились обеспокоенность, мольба и обречённость. Сархату стало жаль этого немолодого человека, которому приходится выполнять приказы, обезумевшего от собственного величия Марагона.

— Поднимись, саэлим, — сказал он мягко, на что получил удивлённый взгляд посла, ведь так в империи обращались только к тому, кого уважали и чьи заслуги признавались самим императором.

Радость засветилась в глазах старика. Он устал от человеческой глупости, от невозможности избежать этой позорной миссии и унижения, которое испытывал каждый раз, встречаясь с правителем империи. Сархат отложил в сторону свиток и предложил гостям разделить с ним трапезу, а дела оставить на более позднее время.

Разумеется, эта короткая отсрочка не решит всех проблем, но, по крайней мере, она позволит гостям расслабиться. Было видно, что они не одобряют решения, принимаемые Марагоном. Значит, будет не так уж сложно переманить их на свою сторону. Шесть уважаемых в Ренгале старейшин имеют немалый вес в совете. И пусть пока никто из них не решается высказываться открыто против своего правителя, главное сейчас зародить в их умах доверие по отношению к своему великому соседу.

Волшебная музыка полилась из-за лёгкой портьеры, прикрывающей искусную исполнительницу от мужских взглядов. Слуги неслышно передвигались по залу, принося всё новые угощения и разливая напитки. Разомлевшие гости откинулись на мягкие подушки и настроились на долгий разговор с императором. Однако Сархат не собирался сегодня возвращаться к делам. Нужно было до конца растопить лёд недоверия между ним и старейшинами. Яркими беззаботными птичками в зал впорхнули танцовщицы. Звенящие украшения отзывались мелодичным переливом на каждый их шаг, движения рук, изгибы стройных тел. Даже убелённые сединами мужчины не могли отвести взгляд от красавиц, чьё умение передать чувственность в танце, горячило кровь и заставляло сожалеть о прожитых годах. Увы, время нельзя остановить, и обретённая с годами мудрость оплачена высокой ценой — утраченным здоровьем и старческой немощью. И всё же гости остались довольны оказанным им приёмом и, совершенно удовлетворённые, отправились в предназначенные им покои, окончательно утвердившись в мысли, что Сархат мог бы стать им лучшим правителем, чем Марагон.

Император тоже остался доволен сегодняшним днём. И пусть его кажущееся бездействие не принесло сколько-нибудь ощутимых результатов, но любому семени необходимо время, чтобы проклюнуться и вырасти в прекрасное дерево.

Осторожное покашливание вывело мужчину из задумчивости. Верный Дамир стоял возле его ложа и ждал позволения начать говорить.

Сархат приветливо склонил голову и услышал взволнованное:

— Они её нашли, мой повелитель.

И такой радостью светились глаза Дамира, что Сархат и сам невольно улыбнулся, хотя смысл сказанного дошёл до него не сразу, а потому он переспросил, опасаясь, что это всё ему почудилось:

— Что ты сказал?

— Целительница, мой повелитель, твои преданные слуги привезли её в Айкрам и сейчас дожидаются дальнейших указаний.

Император легко поднялся на ноги. От былой неги не осталось и следа. Сархат и сам не верил в благополучный исход этого предприятия, а потому сразу решил, что шаразцы не будут наказаны, если вернутся ни с чем. Разве что проведут несколько дней в подвалах его дворца, убирая нечистоты, как простые кули — наёмные работники, чтобы другие воины не расслаблялись. А теперь его посланников ждала щедрая награда.

— Где она?

Слуга замялся на мгновение, но тут же снова заговорил, ведь повелитель не терпел промедления и был скор на расправу.

— Я предложил проводить целительницу в покои на женской половине дворца, но её спутники воспротивились этому. А потому они все вместе ожидают твоего появления, о светлейший, в малом зале для приёмов. Я взял на себя смелость предложить гостям угощение и поспешил доложить об их прибытии.

Слуга умолк и склонил голову, ожидая приказа господина. Сархат с трудом сдержал возглас удивления. Он никак не ожидал, что женщину будет кто-то сопровождать, а точнее не подумал об этом. Но ведь это совершенно естественно. Разве он сам не поступил бы точно так же? К слову, принцессу Нармину на пути к жениху будет сопровождать целый отряд его лучших воинов.

Наконец император спросил:

— Сколько человек в её сопровождении?

Последовала ещё одна заминка, но слуга и тут быстро справился с волнением и ответил недрогнувшим голосом:

— Это не люди, мой повелитель. Вместе с целительницей к нам прибыли оборотни.

— Вот как? — удивление всё же прорвалось наружу, и Сархат недовольно поморщился. Правитель не должен показывать своих эмоций, ведь это говорит о его слабости и уязвимости.

Будучи ребёнком Сархат подслушал сплетни наложниц о двух рабынях, которых привезли с севера. Поговаривали, что они могут принимать облик зверя и тогда питаются человеческой плотью, раздирая человека на части когтями и клыками. Очевидцев подобного превращения, разумеется, обнаружить не удалось, но все легко объясняли это тем, что оборотни попросту никого не оставляли в живых. Было жутко и интересно. Рабынь поселили в отдельной постройке, и однажды мальчик не вытерпел и прокрался в огороженный высоким забором сад, чтобы увидеть этих странных женщин-зверей.

Каково же было его удивление, когда он увидел двух молоденьких девушек, ничем не отличающихся от прочих наложниц. Никаких клыков и когтей мальчик не заметил. Позже Сархат приходил к стенам сада ещё несколько раз, но девушки продолжали мило разговаривать между собой, кормить золотых рыбок в пруду и наслаждаться сочными фруктами в тени беседки.

Ничего интересного в тот раз так и не произошло, а потому Сархат не был уверен в правдивости россказней словоохотливых наложниц. И вот теперь оборотни сами посетили его дворец, по доброй воле. Неужели ему наконец удастся увидеть их воочию и не будет ли ошибкой с его стороны впустить в свой дом чужестранцев, способных превращаться в кровожадных монстров?

Дорога оказалась на редкость скучной и монотонной: весь день любуешься на покрытые снегом поля и леса, ближе к ночи устраиваешься на ночлег в ближайшем поселении, а рано утром снова отправляешься в путь, чтобы опять всю дорогу созерцать безрадостную картину — голые деревья, словно в неустанной мольбе устремившие к небу ветки-руки. Ближе к вечеру, когда за чёрными стволами деревьев разливался пламенеющий закат, окружающий пейзаж принимал и вовсе зловещие очертания. В такие моменты Злата прятала лицо на груди брата и вдыхала родной запах, мгновенно успокаиваясь.

Наверное, весной или летом, путешествовать было бы гораздо интереснее. Можно было бы остановиться на лесной полянке, послушать щебет птиц, вдохнуть пряный аромат разнотравья, позволить себе какое-то время бездумно вглядываться в синее небо, а потом с головой окунуться в прохладу лесного озера, чтобы смыть с себя дорожную пыль, а вместе с ней и накопившуюся за день усталость.

Вместо этого приходилось подолгу сидеть в неудобной позе, прятать лицо от холода и выслушивать насмешки брата, которые хоть и были беззлобными, но до крайности обидными.

Приходилось молча терпеть и всё сильнее сжимать губы, чтобы не поддаться на подначки брата. Стоит произнести хоть слово в ответ, как к разговору подключатся и остальные парни. Вон как сверкают глазами, сразу видно, что только и ждут момента, чтобы вволю посмеяться над беззащитной девушкой. Злата мысленно фыркнула: «Перебьётесь. Я конечно понимаю, что вам скучно и хочется хоть как-то развлечься, но только не за мой счёт».

Девушка выбрала давно проверенную тактику и стала мысленно отвечать на все шуточки брата: «И вовсе я не неженка, и совсем не боюсь морозов, просто лицо от холода может начать шелушиться. И нет большей глупости, чем сравнивать меня с трясущимся от страха зайцем. Где это ты, братец, видел у меня дрожащий хвост? Ах, доказать всем, что этого маленького пушистого отростка не существует? Ну знаешь, Алистер, ты зашёл слишком далеко».

Маленький кулачок довольно болезненно ткнулся в широкую грудь парня, отчего тот развеселился ещё больше:

— Вы только посмотрите, у нашего зайчишки-трусишки прорезались волчьи зубки. Смотри не поранься сама, малышка, мою шкуру ты вряд ли прокусишь такими малюсенькими клыками.

Злата сделала вид, что обиделась окончательно, а на самом деле воспользовалась моментом, чтобы поглубже укутаться в тёплые объятия брата и вздремнуть хоть немного, так и время пролетит незаметно.

В тот раз они остановились на ночлег раньше обычного. Солнце ещё и не думало клониться к закату, а впереди уже показались величественные каменные стены с многочисленными сторожевыми башенками, расположенными на одинаковом расстоянии друг от друга.

Как объяснил Дорт, необходимо задержаться в столице на некоторое время, чтобы оформить должным образом выездные грамоты. Оказывается, в человеческих государствах существуют подобные нелепые на взгляд оборотней условности. Вот они, к примеру, могут покидать свой лес в любое время, без письменного разрешения вожака клана.

Тут Дорт с ними не согласился:

— А разве вы не просили разрешения у вашего вожака на то, чтобы отправиться в это путешествие?

Пришлось признать, что так оно и было. И если бы Волдар запретил им покидать поселение оборотней, они бы подчинились его воле.

К их компании присоединились чужаки, и Злата посмотрела на них с недоумением, не понимая, что могло понадобиться этим мужчинам сейчас, ведь всю дорогу они держались особняком.

— Ваше высочество, — обратился Дорт к темноволосому, а Злата едва устояла на ногах. Такого поворота событий она точно не ожидала. Кто бы мог подумать, что её бывший пациент окажется принцем человеческого государства?

А разговор, тем временем продолжался:

— Я надеюсь все наши договорённости в силе?

— Разумеется, — ответил принц начальнику стражи, — завтра утром вы получите все необходимые разрешения. Вы уже определились с местом для ночлега?

— Да, Ваше высочество, мне приходилось бывать в столице и я знаю хороший постоялый двор, он как раз расположен у южных ворот, так что нам не придётся ранним утром плутать по городским улицам, чтобы продолжить свой путь.

— В таком случае, встретимся утром, тогда и обговорим наши дальнейшие планы.

Мужчины распрощались, а Злата задумалась. О каких планах шла речь и что за тайные соглашения заключили принц и начальник стражи?

Массивные ворота были приветливо распахнуты и все приезжие могли беспрепятственно проходить под их сводами, чтобы сразу окунуться в суету большого города.

И Злата, и оборотни были поражены шумным великолепием города. Вилхолм в сравнении с Милорой — столицей Игунарии, выглядел тихим провинциальным городишкой. Да, там тоже было много приезжих и порой с трудом удавалось пробираться сквозь толпу торговцев, спешащих по своим делам, но возможно, всё дело в том что улочки Вилхолма были узкими, а самым высоким домом в городе считалась резиденция градоправителя, высотой в целых три этажа, да ещё и с мансардой. Здесь же трёхэтажные дома были скорее нормой, а на широких улицах города спокойно могли разъехаться две повозки.

Возле ворот толпились мужики в наглухо застёгнутых тулупах и меховых шапках. Они обращались ко всем проходящим сквозь ворота, предлагая свои услуги и товары по сходной цене. Как пояснил позже Дорт, так действовали зазывалы, которые имели процент от прибыли, которую получал хозяин лавки от нового клиента.

Первым делом надо было договориться о ночлеге. Имея такого главу отряда, беспокоиться было не о чем. У Дорта повсюду имелись нужные связи. К тому же, он был опытным путешественником и точно знал, что им может понадобиться в дороге. А потому, оставив свою поклажу на постоялом дворе, путники отправились в небольшую лавку, чтобы прикупить всё необходимое для поездки в империю Айкрам. Шаразцы тоже проявили живое участие в обсуждении этого вопроса. Кому, как не им было знать, как правильно защитить своё тело от изнуряющей жары и палящего солнца? В империи, расположенной в южном полушарии, лето сейчас было в разгаре.

Хозяину лавки пришлось открывать сундуки с летней одеждой и тонкими прозрачными тканями. Не ожидал он, что в середине зимы кто-то заинтересуется этим товаром. Его руки всё ещё дрожали от пережитого страха и волнения, а потому он с трудом мог справиться с навесными замками. Когда в его лавку ввалились с десяток рослых воинов, он занервничал, но и только. А когда вслед за ними проскользнули четверо шаразцев, торговец подумал, что пришёл его смертный час. Он уже собирался отплатиться от душегубов золотом, которое, хоть и в небольшом количестве, но всё же имелось в его тайниках, но тут из-за мужских спин вперёд вышла девушка, с такими ясными глазами, что хозяин лавки сразу успокоился. Понял, что опасаться нечего. Это простые покупатели, а не грабители. Вот ведь, правильно говорят, что у страха глаза велики.

Ещё долго после ухода странной компании торговец не мог пошевелиться. Запер входную дверь и упал ничком на тюфяк, который располагался в складском помещении. Мешочек с золотом выпал из ослабевших рук. Не было сил радоваться неожиданному богатству, может быть, позже он и посмеётся над пережитым страхом, но только не сейчас, когда воспоминания ещё так свежи.

Оборотни обошли ещё несколько лавок, повсюду доводя торговцев своим появлением до нервного срыва. Женщины в этом вопросе оказались не в пример сильнее мужчин. Возможно, на них действовал животный магнетизм оборотней, и вместо того, чтобы испугаться, торговки начинали строить глазки, смущённо краснеть и тайком вздыхать, сожалея, что «вот мой то не так хорош, как вон тот с зелёными глазами или этот с ямочкой на подбородке».

Намаявшись за день, все мечтали только о том, чтобы поскорее добраться до постоялого двора. Оказывается, тратить чужие деньги хоть и увлекательно, но очень утомительно.

Позже, разложив на широкой кровати свои покупки, Злата невесомо прикасалась к шёлку, проводила ладонью по гладкой ткани и поражалась таланту мастера, которому удалось создать такое ласковое чудо. Захотелось поделиться радостью обладания этим сокровищем со своей матерью, она уж точно оценит по достоинству искусное переплетение тончайших нитей. Девушка решила, что непременно купит в подарок Дестине несколько шёлковых вещей. Вот только бы денег хватило. Отец выделил ей в дорогу некоторую сумму, но кто знает, сколько придётся потратить на обратный путь? Пока все расходы оплачивали шаразцы, так что оставалась надежда на то, что кое-какие гостинцы удастся купить на сэкономленные средства. Мать и отец, разумеется, не ждут от неё ничего подобного, а вот малыши — другое дело. Не было случая, чтобы старшая сестра, возвращалась из Вилхолма с пустыми руками. И пусть это были недорогие подарки, зачастую просто сладости, но дети радовались так искренне, что и у самой Златы становилось светло на душе.

Даже сейчас, находясь в чужой стране, в чужом доме, ожидая появления хозяина, который, по словам всё того же Дорта, был почти богом в империи Айкрам, Злата тепло улыбнулась своим воспоминаниям. Повернулась на звук торопливых шагов и застыла поражённая — перед ней и впрямь стоял молодой бог.