Из мещан

3.

Но поручение оказалось совершенно излишним. В виде ответа появилась сама Полина, радостно бросившаяся к барону.

– Дядюшка Рихард, – весело и лукаво обратилась она к нему, – с каких это пор мы соблюдаем с вами китайские церемонии? Ну-ка, отвечайте немедленно!

Полина улыбнулась, но тут же, сделавшись серьезной, она прибавила:

– Ты же знаешь, дядя, что я встаю очень рано, а раз так, то кому же я принадлежу со всем своим временем, со всеми мыслями, как ни тебе, милый дядюшка!?

Полина подошла к двери, ведшей в комфортабельно устроенную небольшую комнату, и распахнула ее.

– Посмотри-ка, дядюшка, разве здесь не уютно?

– Прелесть!

– А мой столик разве не смотрит на тебя с самым пригласительным видом?

– Я готов принять приглашение! – шутливо расшаркался барон.

– Ну вот и прекрасно! – улыбнулась Полина, указывая рукой на приготовленное для него место.

– Это очень покойное удобное кресло! Может быть, ты думаешь, что я позабыла приготовить для тебя сигары?… Ни Боже мой!… Да и кроме сигар… взгляни-ка сюда!

Молодая девушка плутовски блеснула глазами, когда „дядюшка Рихард“ самодовольно улыбнулся при виде того, на что указывала Полина.

– Даже противные газеты, ради которых ты забываешь все на свете, и меня в том числе, – и те я приготовила для тебя!

– Ах ты, дурочка моя! – расхохотался барон. – Неужели ты считаешь меня настолько невоспитанным и неделикатным, чтобы, увидевшись с тобой после долгой разлуки, я бы стал читать газеты, вместо того, чтобы беседовать с тобой?… Самая свежая газетная новость не может быть для меня интереснее тебя!

Полина признательно улыбнулась, довольная словами своего старого друга.

Опустившись в кресло, барон взял чашку кофе из рук Полины, с удовольствием наблюдая, как мило хозяйничала его любимица. Все движения ее были полны грации и изящества, и барон смотрел на нее ласкающим взглядом. Позавтракав, он с удовольствием закурил и сказал:

– У тебя я чувствую себя как дома! – заявил он, ласково улыбнувшись.

– Очень рада! – радостно ответила Полина.

– А завтрак твой превкусный!… Хотя после такой длительной прогулки, какую я успел совершить, я все бы нашел вкусным!

– Где же ты успел побывать? – несколько озабоченно спросила Полина, бросив беглый взгляд на флигель, в котором было растворено окно.

– Сначала я вышел подышать воздухом в парке, но потом увлекся и зашел далеко.

– И ты доволен прогулкой?

– О, даже очень! – последовал ответ.

– Вот как? – удивилась Полина. – Что же интересного увидел ты?

– Я нечаянно натолкнулся на влюбленную парочку!… Но я не виноват в этом!

Полина быстро вскинула глаза на дядю, словно хотела что-то сказать, но быстро оправилась и равнодушным тоном спросила:

– Кто же это был?

Барон тотчас же ответил, причем в голосе его звучало восхищение.

– Что касается девушки, то это было прелестное, очаровательное создание, с милым, кротким личиком, так гармонировавшим с моими возвышенными, неземными мечтаниями в то время! Ну, а кавалер ее, – скривился барон, – кавалер мне меньше понравился!… Он в один миг снял меня с неба и переселил на грешную землю.

Полина старалась овладеть игрой своего лица и голоса, но не в силах была успокоить разбушевавшуюся кровь, залившую яркой краской ее лицо.

– Не правда ли, она была блондинка, твоя маленькая святая?… На ней был глубокий траур, да? – спросила Полина, не поднимая глаз с вышивания, которое взяла в руки.

– Совершенно верно! – подтвердил барон. – Следовательно, ты догадываешься, кто была эта особа?

– Это была Гедвига Мейнерт! – последовал хладнокровный ответ.

Помолчав немного, Полина все же не удержалась, чтобы не спросить:

– Ну, а… господин? – запинаясь, еле слышно сказала она.

– Что касается господина, то мы его хорошо знаем! – с оттенком легкой насмешки проговорил барон.

– Хорошо знаем? – удивилась Полина.

– Ну, да!… И, представь, мне было очень неприятно, что эта Гедвига Мейнерт, как ты говоришь, оспаривает пальму первенства у моей любимицы!

Молодая девушка, побледнев, смотрела на барона, причем глаза ее сверкали своеобразным блеском.

– Я не понимаю тебя, дядя… – растерянно сказала Полина.

– Вот как?… Неужели не понимаешь? – подзадоривающе произнес Рихард. – А я думал, что ты сразу догадаешься, что разговор идет о человеке, к кому ты имеешь право больше, чем кто-нибудь, предъявлять требования!

Волна крови снова прихлынула к щекам молодой девушки, и она дрожащим от волнения голосом спросила:

– Кому же я говорила, дядюшка Рихард, что этот человек мне дорог? – с чувством оскорбленного достоинства спросила она, сверкнув глазами.

– О, женщины, женщины! – засмеялся он. – Кому дано разгадать вас?

Заметив, что разговор на эту тему продолжает волновать его любимицу, он прибавил:

– Ты можешь успокоиться, Полина. Я, по крайней мере, никогда не верил в эту любовь!

– Дядюшка! – вскричала нетерпеливо молодая девушка. – Скажи мне наконец о ком ты говоришь?

– Разумеется, об Альфреде, о ком же еще?…

Вздох облегчения вырвался из груди Полины, и тогда барон, лукаво улыбнувшись, прибавил:

– Или может быть, существует еще некто, кто имеет гораздо более прав на твое сердечко, племянница, а?…

Неожиданно молодая девушка смутилась так сильно, что скрыть этого было нельзя. Она как будто испугалась, но испуг этот был радостным… Ее прекрасное личико озарилось внутренним светом, когда она, переводя дыхание, прошептала:

– Ах, дядюшка Рихард, если бы ты знал, как во мне замерло сердце!

Барон нежно и любовно заглянул в ее глазки и улыбнулся, говоря:

– Странное, удивительное ты дитя!… Можно подумать, что ты обрадовалась, что Альфред предпочел тебе другую…

– Нет, дядя! – возразила Полина. – Я только считаю, что лучше неверность до брака, чем после него!

– Конечно! – одобрил барон. – Вот почему не следует спешить с клятвами, потому что ревность приходит раньше клятв, что видно на твоем управляющем! Представь, его не смущало, что он выслеживает влюбленную парочку, о которой у нас с тобой шла речь…

Молодая девушка порывисто обернулась к барону.

– Ты говоришь об управляющем? – быстро спросила она. – Разве он тоже наблюдал за Гедвигой Мейнерт?

– О, еще как! – рассмеялся Рихард. – Он наблюдал с большим интересов, чем я! И едва сдерживал свой гнев, когда парочка шла полем! Его мрачный вид говорил о том, что это происшествие его крайне расстроило… Но если он имеет виды на сердечко этой маленькой волшебницы, то мне его от души жаль!

– Мне также жаль его! – проговорила Полина, бросив исподтишка взгляд на барона, словно желая убедиться, какое впечатление произведут ее слова на него…

– Мне жаль его, – повторила она, – потому что мне кажется, она очень дорога ему!…

Сказав, Полина опустила голову, и личико ее стало серьезным, утратив лучезарность.

За дверью послышался легкий шорох, словно скреблась собака.

Полина поспешно встала и открыла дверь, в которую грациозными скачками вбежала прекрасная охотничья собака, и, визжа от радости, бросилась к молодой девушке.

Барон удивленно смотрел на собаку.

– Это умное животное принадлежит управляющему, – пояснила Полина, проводя рукой по лоснящейся шерсти собаки.

– До меня в этой комнате жил господин этой, хорошо выдрессированной, собаки! И умное животное оказалось настолько чутким, что не забывает сюда дороги, видя, что ее здесь встречает радушный прием!

– Вот как? – глубокомысленно заметил барон, оглядывая комнату. – Для управляющего нельзя подыскать более подходящей комнаты! Отсюда он мог окинуть взглядом одним сразу все владения! А вот ты могла бы для себя выбрать другую комнату, гораздо более удобную, чем эта! Ты же любишь природу, и твои владения изобилуют живописными ландшафтами! Отсюда же не видно красот природы: ни цветов, ни зелени, ни гор!

– Но здесь мне очень удобно! – попробовала запротестовать Полина.

– Но, помилуй, чем же? – возразил барон. – Сомнительное удовольствие слушать шум хозяйственной сумятицы. Да и смотреть на это маленькое, обветшалое строение, что напротив – тоже мало приятного!

Полина что-то хотела ответить барону, как в комнату вошел слуга с докладом, что управляющий просит принять его по срочному делу.

– Я могу принять господина Геллига!… Просите его сюда! – приказала Полина.

В следующую минуту в дверях комнаты показался тот, о котором докладывал слуга.