Измена генерала (СИ)

Глава 20

Руки падают вдоль тела. Я смотрю на Диму и понимаю — это конец. Он все решил. За нас обоих. Снова. Даже не спросил, чего хочу я. Место печали занимает гнев. Слезы тут же высыхают, остаются только влажные следы на щеках. Нет. Так не пойдет. Сначала мы поговорим, а потом я уйду. На своих условиях. Тянусь к Диме, собираюсь сделать шаг, когда чувствую пальцы на запястье.

— Вот ты где? — Лиза останавливается рядом со мной. — Я уже думала, тебя похитили, — ее голос полон сарказма и понятно на кого он направлен.

Я не реагирую на ее выпад. Смотрю на Диму, который в свою очередь отводит от меня глаз. Он ничего не говорит, но я все понимаю. Его решения не поменять. В груди сжимается. А может оно к лучшему?

Музыка снова разливается по залу, Лиза что-то говорит, куда-то меня тянет, но я не двигаюсь. Кажется, что если сделаю хоть шаг, то рухну в пропасть. Ту самую, над которой висела последнее время. Качаю головой. Нет, нет, нет. Нужно выкинуть эти мысли из головы. Хватит самобичевания. Если Дима решил оставить нас… меня, неважно, пусть катится лесом. Если он не собирается бороться, нам точно не по пути. Если вместо того, чтобы исправить то, что натворил, он решает отступить…

— Позвольте вас познакомить, — английская мужская речь врывается в мысли, и я невольно перевожу взгляд.

Сразу же замечаю Абду, который приобнимет Лизу за талию. Он бросает на нее нежный взгляд и получат такой же в ответ. Вот оно семейное счастье, о котором я так мечтала.

— Добрый вечер, — бархатный голос привлекает мое внимание. Я окидываю взглядом его обладателя: высокий мужчина, немного худощавый в белоснежном смокинге, с русыми, зачесанными назад волосами, длинным носом и тонкими, растянутыми в хищной улыбке губами. Со стороны он кажется дружелюбным, но мне почему-то хочется сделать шаг назад, а лучше спрятаться за чью-то спину. Это ощущение усиливается, когда его с прищуром глаза задерживаются на мне и еще больше сужаются. Кажется, будто меня во что-то слизкое и вязкое окунули. Но я стойко принимаю его взгляд и вздергиваю бровь, когда он, сначала осмотрев меня с ног до головы, доходит до лица.

Кривая ухмылка мужчины становится похабной. Она явно послана, чтобы смутить меня, но я как стояла ровно, так и стою. Только немного дергаюсь, когда чувствую знакомую грубую ладонь у себя на спине, и горячее тело, в которое меня буквально впечатывают.

Незнакомец переводит взгляд на моего мужа, и хоть ухмылка ненадолго спадает с его лица, но быстро возвращается. И Дима получает взгляд, наполненный вызовом.

Пальцы Лизы, которые все еще сжимают мое запястья, сильнее впиваются в кожу — не одна я это заметила.

— Джентльмены, даже я чувствую напряжение, которое исходит от вас, — хриплый смех Абду направлен на то, чтобы разрядить обстановку. Но Дима не собирается расслабляться. Мне не нужно смотреть на него, чтобы понять — он прожигает незнакомца взглядом. — Может, я сначала познакомлю вас, прежде чем вы вцепитесь друг другу в глотки?

Шутливый тон Абду и присутствие Димы помогает мне немного расслабиться. Высвобождаю запястье из хватки Лизы и завожу руку за спину. Нахожу ладонь Димы у себя и накрываю ее. Дима сразу переплетает наши пальцы. Стеной нависает надо мной и не отводит глаз от потенциального соперника.

Они словно в гляделки играют, только ставки, куда выше обычных. Я чувствую себя призом в их игре. Хорошо, что первым сдается незнакомец. Он выставляет ладони перед собой и делает шаг назад.

— Прошу прощения, если я чем-то вас задел, — он засовывает руки в карманы брюк. — У меня даже мыслей подобных не было.

— Дмитрий, — Адбу выходит вперед. — Позвольте представить — Михаил Афанасенко. Владелец сети отелей «Мариол». Насколько мне известно, что он является акционером еще нескольких компаний, но мне пока не удалось узнать, каких именно, — укор в словах Абду не скрывается от меня, даже с учетом того, что он говорит на иностранном языке. — Думаю, у нас все впереди. А это Дмитрий Волков, генерал армии Российской Федерации, и его жена, Ева.

Ловлю презрительный взгляд Михаила, брошенный на мужа. Я бы даже сказала, что в нем проскользнуло отвращение, но не могу быть до конца уверена, потому что мужчина быстро натягивает на себя маску дружелюбия, подкрепленную улыбкой, показывающей белоснежные зубы. Он протягивает Диме руку, которую муж с неохотой пожимает, но сразу не отпускает. Замечаю, как уголки губ Михаила подрагивают, а кожа вокруг пальцев Димы побелела.

Невольно усмехаюсь, хорошо, что музыка громкая и скрывает мою реакцию от присутствующих. Зато Дима все слышит. И Лиза, скорее всего, тоже.

Еще мгновение муж сжимает руку Михаила, после чего отпускает и грохочет:

— Приятно познакомиться.

Надо отдать Михаилу должное, он даже не морщится, хотя больше ни о какой улыбки и похабных взглядах речи не идет. Он испытывающее смотрит на Диму, будто пытается донести какую-то мысль, которую я не могу уловить. Сама невольно жмусь к мужу. Не могу понять почему, но интуиция кричит держатся от этого Михаила подальше. Поэтому, когда Адбу начинает говорить и до меня доходит смысл его слов, внутренне содрогаюсь.

— Дмитрий, — Абду бросает на мужа настороженный взгляд, в его голосе нет даже намека на проблемы, но по прищуренным глазам, я понимаю — что-то не так, — можем поговорить? Вадим с Александром ждут нас. Думаю, Михаил будет не против составить компанию девушкам.

— Конечно, никаких проблем, — фальшивая улыбка Михаила, которая снова появляется, меня совсем не прельщает.

— Ты не против? — тихий голос Абду, обращенный к Лизе, доносится до меня, когда музыка на мгновение замолкает.

Я вздрагиваю, когда вижу кивок девушки. Хотя не уверена, что она вообще слышала мужа. Ее взгляд направлен куда-то вдаль. Слежу за ним и не вижу ничего особенного: танцующие пары, разговаривающие люди, охрана у стен. Останавливаюсь на молоденькой девушке, чем-то напоминающею Лизу: такая же худенькая, со светлыми волосами, но короткое ярко-синее платье точно не может принадлежать жене шейха.

— Если что-то пойдет не так, подойди к любому охраннику, — шепот Димы раздается прямо у уха, и меня обдает жаром. — Ева, слышишь меня?

Я медленно перевожу взгляд на мужа и киваю. Выгляжу, скорее всего, немного напугано с расширенными глазами и приоткрытым ртом, но не по той причине, о которой думает Дима. Его пальцы так сильно сжимают мои, что чуть не ломают их. На самом деле, меня пугает не этот скользкий мужик, а собственная реакция на мужа. Но сейчас не то время и уж точно не подходящее место, чтобы обсуждать наше будущее. Поэтому я просто более уверенно киваю и пытаюсь передать Диме взглядом, что ничего страшного со мной не случится.

Ему требуется чуть больше времени, чтобы отойти от меня. Последними он высвобождает мои пальцы, на мгновение снова сжимая их. Дима и Абду покидают нас, оставляя меня вместе со скользким типом и Лизой, все еще находящейся в прострации. Она явно следит за кем-то. Не проходит минуты, как она втягивает воздух и поджимает губы.

— П-прошу прощения, — Лиза даже не смотрит на нас с Михаилом. — Мне нужно ненадолго отлучится, — и прежде, чем получает хоть какой-то ответ, широкими шагами пересекает танцпол.

Осознаю, что осталась наедине с малознакомым мужчиной. Пока он не успел ничего предпринять, в том числе пригласить меня на танец — дрожь проходит по телу, стоит представить как его руки коснуться меня, — бормочу «мне нужно выпить» и ухожу с танцпола вовсе. Затылком чувствую присутствие Михаила, вряд ли он отстает от меня хотя бы на пару шагов. Поэтому мне ничего не остается кроме, как набрать в легкие воздух, разворачиваюсь и смотрю на мужчину.

Он останавливает пробегающего мимо официанта, и снимает с его подноса два бокала с шампанским. Один передает мне. Я, нехотя, его беру. Сжимаю ножку бокала и подношу к губам, но не пью. В отличи от меня, Михаил одним глотком почти осушает бокал, шампанского остается только на донышке.

— Е-е-ева, — Михаил словно пробует мое имя на вкус и пытается определить сочетается ли оно с шампанским. — Какое у вас прекрасное имя. В честь девушки, из-за которой Адама выгнали из рая. Никогда не боялись повторить судьбу своей предшественницы?

— Какие у вас странные вопросы, — я крепче впиваюсь пальцами в бокал, изо всех сил подавляя желание вылить содержимое на его идеально подобранный смокинг. — И нет, не боюсь. Я не настолько смелая или беспечная, выбирайте сами.

Музыка становится ритмичнее, перевожу взгляд на танцпол, и вижу пары, которые ускоряют свой темп. Длинные женские юбки развиваются при каждом шаге, и я задаюсь вопросом: «Как девушки и, конечно же, их партнеры не путаются в подолах?».

— Я бы не сказал, — Михаил проходится по мне тем же похабным взглядом, что и ранее, задерживается в районе оголенного живота, прежде чем поднять глаза. Он посылает мне многозначительную улыбку и приподнимает бровь, прежде чем понизить голос до едва различимого в звуках музыки шепота. — Вы точно смелее многих женщин.

Он будто не договаривает «беспечнее», но мне уже все равно. Не знаю почему, но перевожу взгляд на вход. Меня будто туда потянуло. Понадобилось всего мгновение, чтобы я понять почему. Любовница мужа в красном платье, едва прикрывающим попу, и с огромном декольте стоит у самого входа.

Не сразу замечаю, что она держит под руку «папочку», который тоже не поленился натянуть смокинг на тучное тело и о шляпе не забыл. А в руке у него оказалась трость. Наконечник не вижу, зато улавливаю свет, отразившейся от него. Он привлекает мое внимание всего на мгновение, после чего я снова смотрю на «Оленьку», которая явно чем-то недовольна. Она, хмурясь, обводит взглядом зал. Складывается впечатление, что считает общество, которое собралось на балу, недостойным своего присутствия.

Михаил что-то говорит, но я его не слышу. В ушах стучит, шумит, свистит… не могу точно определить, что происходит в моей голове, но отчетливо понимаю — видеть эту вертихвостку точно не хочу. Отвожу от нее взгляд и начинаю искать пути к отступлению. Возникает мысль подойти к охраннику и попросить отвести меня к Диме, но я ее тут же отметаю, когда оборачиваюсь и вижу за спиной распахнутую дверь, прикрытую прозрачной тюлью. Уже делаю шаг, когда вспоминаю, что не одна.

— Простите, мне нужно подышать свежим воздухом, — бросаю быстрый взгляд на Михаила, который тоже сосредоточился на входной двери. Возможно, даже на «Оленьке» и на ее папаше, но этого мне узнать. И если честно, не сильно хочется. Главное я и без того вижу — Михаил поджимает губы, и те превращаются в маленькую белую нить. Вот только стоит ему услышать мои слова, он сразу же оборачивается ко мне.

— Я провожу, — Михаил делает шаг вперед, а я, одновременно с ним, отступаю назад.

— Нет, не нужно, — говорю грубее, чем хотелось бы. — Я хочу побыть одна.

Разворачиваюсь так быстро, что он успевает меня остановить. По пути задеваю кого-то плечом, на ходу бормочу извинения, но не останавливаюсь. Дохожу до двери. Вот только черт меня дернул бросить взгляд на входную дверь.

Сразу же встречаюсь с наполненными ядом взглядом крашенной блондинки, после чего ее губы растягиваются в ехидной улыбке. Я подавляю желание ударится лбом о ближайшую стену и ныряю за штору, надеясь, что «Оленька» не заметила, куда я исчезла. Или пусть у нее будет память как у рыбки — меня любой вариант устроит.

Как только я оказываюсь снаружи, холод покрывает оголенную кожу. Возникает желание вернуться обратно, но вспоминаю про любовницу мужа и решаю остаться. Поэтому вместо того снова окунуться в блаженное тепло и нарваться на публичный скандал, что-то мне подсказывает, с Оленькой его не избежать, я остаюсь на заднем дворе гостиного двора. Балкон, куда я вышла, больше напоминает мини-террасу на первом этаже, огороженную бетонным прутьями похожими на кегли. Перила из того же материала, поэтому, когда я их обхватываю, они холодят ладони. Наблюдаю за пустынной дорогой, что обычно довольно странно в Москве, но бал, устраиваемый шейхом, действительно важное мероприятие, чтобы перекрыть проезжую часть. Где-то вдалеке замечаю двух патрулирующих охранников, освещающих себе путь фонарями. В тишине до меня доносится шум рации, хотя я не помню, что бы она у людей Вадима была. Но, возможно, я просто не обращала внимания.

Мои плечи напряжены. Как и все тело. Я до боли в пальцах стискиваю перила… Почти не дышу. Жду. А «Оленьки» все нет. Проскальзывает мысль, что она не появится. Прикрываю глаза и подставляю лицо холодному воздуху, когда слышу слащавое:

— Вот мы снова встретились.

Ее голос можно сравнить только с царапающим стекло гвоздем. Точно также он влияет на мои нервы. Но я не вздрагиваю, не пугаюсь, даже сердцебиение не учащаются. Только челюсти сжимаются, когда я распахиваю глаза и разворачиваюсь.

«Оленька» стоит, прислонившись к косяку. Она сложила руки на груди, при этом выпячивает грудь. Одна ее слишком черная бровь приподнята, а красные губы растянуты в предвкушающей расправу улыбке.

Я прижимаюсь ягодицами к перилам и повторяю позу «Оленьки». Если она думает, что потревожит меня своим появлением, заставит ревновать или что-то подобное, то она ошибается. На маленьких дурочек не обижаются. Зато поставить их на место всегда можно. Поэтому спокойно стою и жду.

Ждать долго не приходится. Улыбка постепенно сползает с лица «Оленьки», ее лицо показывает ее истинную озлобленность. От ее превосходства, которое всеми силами девушка пыталась мне показалась, не остается следа, поэтому она выбирает единственную выигрышную для себя тактику — нападение.

Делает шаг и выплевывает прямо мне в лицо:

— Ничего не скажешь?

Я лишь усмехаюсь. Странно, что она ядом еще не брызжет. Но вместо этого тычет в меня своими сиськами, прожигает взглядом, а ручонки упирает в бока. Это настолько комично выглядит, что мне приходится прикусить щеку, чтобы сдержать смешок.

— Ты же за мной пошла, а не я, — мой голос такой спокойный и даже немного скучающий, это даже удивительно. — Если тебя распирает от желания что-то мне рассказать, внимательно тебя слушаю.

Вздыхаю для пущей убедительности и склоняю голову к плечу.

«Оленька» точно улавливает мое безразличие, потому что ее лицо краснеет и вряд ли от смущения. Скорее, из-за гнева, который ее распирает. Я считываю его в глазах девушки, и мне даже жаль ее становится. Ровно до тех пор, пока она не открывает свой рот.

— Не только у Димы есть фотографии, — улыбка, которая появляется на лице «Оленьки», больше напоминает оскал. Она пытается выглядеть грозной или даже лучше сказать гордой, но, если честно, ее аргумент звучит так по-детски, что на этот раз у меня не получается сдержать смешок.

— И-и-и? — стараюсь убрать улыбку, но уголки губ подрагивают.

Это, конечно же, не скрывается от Оленьки. Она отбрасывает волосы с плеча назад, открывая мне лучший обзор на свою грудь. Но, к ее сожалению, я не мужчина, на меня такие «аргументы» не действуют.

— Я их распространю. Там лицо твоего мужа отчетливо видно! — победная улыбка искажает ее лицо. Если раньше «Оленьку» можно было посчитать, хоть и слишком истеричной, но все-таки соперницей, то сейчас я вижу перед собой малолетнюю дурочку, которой точно не хватает мозгов.

— И кому ты этим сделаешь хуже? — я вздыхаю, но взгляда от ее глаз не отвожу. — Диме? Он — мужик. Из каждого чайника льется, что они полигамны. Мне? Я в этой ситуации окажусь жертвой. А вот ты… Ты свою репутацию не отмоешь. Не говоря уже о том, что попадешь под уголовную статью. Тебе это нужно?

Я стараюсь оттеснить «Оленьку» обратно к выходу, но она оказывается сильнее, и не двигается с места. Смотрит на меня словно бык на красную тряпку, только пара из носа для полной достоверности не хватает.

— Он все равно будет моим! — пищит она.

— Да, забирай, — расслабляюсь я. — Могу хоть завтра подписать документы на развод. Только сомневаюсь, что Диме такая маленькая шлюшка, как ты, нужна. Может, прекратишь бегать за женатыми мужиками и найдешь себе свободного?

До меня доносится рык. Не сразу понимаю, что исходит он от «Оленьки». Зато отчетливо чувствую, как она толкает меня в грудь. Если бы я упиралась в перило, скорее всего, перелетела бы через него и точно ударилась бы чем-то жизненно важными. С моей-то удачливостью. Но благодаря тому, что я не расслабилась полностью, только хватаюсь за перила и остаюсь стоять.

Вот только «Оленька» замахивается. Я едва успеваю перехватывать ее за запястье. Ладонь «Оленьки» останавливается прямо у моего лица. Но у нее же есть вторая, которую мне тоже удается задержать.

— Ты с ума сошла, — шиплю я ей прямо в лицо.

— Отпусти, — она дергает руками. — Отпусти, я сказала!

Неизвестно откуда у меня берутся силы. Держу любовницу мужа так крепко, что у нее не получается вырваться. Она машет головой, кричит на меня, пытается ударить ногой, и надо сказать, что почти достигает цели, но промахивается. Ее туфля врезается в бетонную «кеглю», отчего «Оленка» начинает завывать. Иначе то, что вылетает из ее рта, сложно назвать. Она расслабляется, но я опасаюсь ее отпускать. Мало ли что взбредет в голову безбашенной потаскушке. Поэтому стою ровно и наблюдаю, как слезы катятся из ее глаз. Такими крупными каплями, что даже напоминают искренними, но почему-то я сомневаюсь.

Руки затекают, и как только «Оленька» чувствует слабину сразу же вырывается и с боевым кличем пытается бросится на меня, на этот раз всем телом. Я даже в сторону отступить не успеваю, как замечаю цепкие пальцы, пытающиеся ухватиться за мои волосы. Задерживаю дыхание, готовлюсь к боли и, возможно, не только из-за выдранных волос, но и падения на асфальт. Вряд ли у меня получится удержать нас обеих. Вот только ничего из этого не происходит.

На балкон врывается двое охранников и оттаскивают взбалмошную потаскушку от меня. Она кричит, вопит, брыкается. И все равно пытается дотянуться до меня. Но один из охранников крепко держит ее за талию. У мужчины силы явно больше, чем у меня. Поэтому он спокойно ждет, пока особа выдохнется, и стоит этому произойти, перебрасывает ее через перило. Я и не видела, что туда подошел еще один охранник.

Только он оказался не таким проворным. «Оленька» выскальзывает из его рук и несется, непонятно куда. Хотя убежать ей далеко не удается — слышится хруст ее каблука. Девушка подворачивает ногу и с очередным воем шлепается на задницу. Охранник подходит к ней, закидывает ее на плечо и куда-то уносит.

Мои брови поднимаются все выше и выше.

Рядом раздаются удаляющиеся шаги. Не обращаю на них внимания, наблюдая за скрывающееся за поворотом парочкой. Зато нецензурщина, слетающая с женских губ, слышится еще долго.

— Ева, можем поговорить? — вздрагиваю, когда слышу знакомый голос.

Если «Оленьку» я ждала и готовилась к встрече с ней, то его я не думала здесь увидеть. Медленно поворачиваю голову и смотрю на Славу.

— Не подходи ко мне, — жмусь в перила.

— Я ничего тебе не сделаю, — он показывает мне свои ладони. — Просто хочу поговорить.

Перевожу взгляд с его рук на лицо и обратно. Откуда-то перед глазами появляется картинки, как эти руки сжимаются на моей шее. Сердце начинает скакать вслед за мыслями, а я… я перестаю соображать. Разворачиваюсь, перебрасываю ноги через перила и спрыгиваю. Хорошо, что мы на первом этаже, поэтому чувствую только боль в ступнях, вместо какого-нибудь перелома.

Отхожу на пару шагов, бросаю взгляд через плечо и вижу, что Слава не двигается. Теперь, когда между нами появилась преграда, чувствую себя более уверенно.

— Зачем ты меня преследуешь? — я разворачиваюсь и понимаю, что зря.

Слава в миг перемахивает через перила и идет ко мне.

Тоже начинаю двигаться — спиной вперед, чтобы не упускать его с вида.

— Мне нужно только поговорить. Мне нужна эта работа. Я не хочу, чтобы между нами были недомолвки.

Нервный смешок вырывается из меня.

— Ты хоть сам слышишь, как дико это звучит? Ты не на меня работаешь, а на моего мужа, — мои каблуки негромко стучат по асфальту, но я надеюсь, привлекут внимание. Или лучше закричать?

— Это правда, — Слава не останавливается, его шрамы в тусклом свете кажутся еще более страшными. — Мы просто поговорим, правда.

Набираю в легкие как можно больше воздуха…

— Что здесь происходит? — еще один мужской голос, на этот раз незнакомый, заставляет меня протяжно выдохнуть.

А приближающиеся быстрые тяжелые шаги дают возможность немного расслабиться.

Слава останавливается. Я тоже. Охранник подходит к нам.

— Что происходит, я спрашиваю? — его голос грубый, я бы даже сказала ледяной.

— Гостье нужно помочь вернуться обратно на бал, — Слава бросает на меня обвиняющий взгляд, после чего переводит его на охранника. — Я могу сделать это сам.

— Я сделаю, — ответ четкий, напоминает военного.

В окне на втором этаже загорается свет и падает на нас. Поднимаю взгляд, но задерживаюсь, замечая шрам, выглядывающий из-под ворота рубашки охранника. Моментально вспоминаю его — туалет.

— Простите, но мне нужно отдать долг.

Чувствую давлению на шею.

Тьма накрывает, слышу звук какой-то возни, а в голове проносятся всего два слова: «Дима, ребенок».