Измена. У тебя есть другая (СИ)

Глава 11. Она

Я застываю, с ненавистью смотря на мужа, все еще мужа.

Он раскачивается с носка на пятку и обратно, внимательно скользит взглядом по моему лицу и усмехается:

— Ответ ясен. Вопрос отпал. Ты же меня каждой порой своей кожи ненавидишь!

— Да.

Откладываю ножницы, не дай бог, наброшусь с ними на этого мерзавца.

— Ты размазал меня, как женщину, ты возненавидел меня… за что? За состояние в болезни?

Он собирается меня перебить, но я предупреждаю.

— Это болезнь. А если не веришь, как мне плохо было, могу сунуть тебе под нос свои многочисленные анализы. С такой разбалансировкой и проблемами, как у меня, любая, даже ангел, стала бы ведьмой… Но хуже всего то, что ты клялся любить, быть рядом в болезни и здравии, клялся быть верным! — подчеркиваю. — А сам полез на шалаву какую-то! В браке… Если я тебе опротивела настолько, мог бы расстаться и потом совать свой причиндал куда угодно! Знаешь, — хмыкаю. — Все-таки женщины любят сильнее. Я тебя очень любила, Жорик. Очень.

— Я тебе не Жорик! — темнеют его глаза.

— ЖО-РИК. Мерзкий, противный, скользкий гад Жорик и его два продажных змееныша. Вот кто вы такие! — подчеркиваю я. — Вот во что ты превратился сам и превратил наших детей. Их отношение ко мне зеркалит твое и нет, ты не выйдешь на теме, мол, она такая нервная стала, с ней невозможно рядом находиться! Почему-то я все ваши выкрутасы терпела, и каждый ваш острый шип и взбрык заворачивала заботой и нежностью! А что касается того, что я стала невыносимой, то рекомендую тебе вспомнить, каким невыносимым ты был сам, когда у тебя был перелом бедра в аварии, и ты был лежачим.

Я делаю шаг вперед, ткнув пальцем ему в грудь:

— Да я утки из-под тебя выносила и задницу твою загаженную подмывала! А все потому, что ты стеснялся, когда твои какахи будет выносить другая. Ты других вынести не мог, а я, что, справлюсь… Ты не подумал, что ты мне в тот момент тоже противным стал, а?

— То есть, тебе было противно и ты лицемерила! — произносит обвиняющим тоном.

— Я просто привела, как пример, Жорик.

Он прикрывает глаза:

— Если ты меня еще хотя бы раз так назовешь, я за себя не ручаюсь!

— Я тебя только так и буду называть. Больше нет того мужчины, которого я любила, уважала и ценила. Остался только ты… сегодняшний!

Мы замолкаем, я, выговорившись, с трудом перевожу дыхание.

Потом хлопаю себя по бедрам и говорю преувеличенно веселым голосом:

— Ну, что, какие цветы любит твоя мочалка? У меня есть кое-что особенное!

Показываю мужу на ведро, в которое я убрала увядшие цветы:

— Вот это заберешь? У меня таких ведер в подсобке еще два. Отдам оптом… за пятьсот рублей.

Георгий побагровел, стиснув кулаки.

— Ты главного так и не поняла. Я разводиться с тобой не хотел и не планировал, а девушка… Что ж… — качает головой. — У меня есть потребности! Как у мужчины! И как у человека. Невозможно находиться рядом с женщиной, которая перестала быть собой, но я верил, слышишь… Верил, что однажды это закончится, и ведьма снова станет моей принцессой.

Я ахаю:

— Как у тебя все логично и красиво! Загляденье просто, а потом, что?!

— Ты не должна была узнать у другой.

— Кто она, Жор? Ну, кто?! Скажи хоть, как зовут!

— Неважно, как ее зовут: Аня-Маня-Таня! Один хрен, ее роль была простой — стать моей подстилкой на время, пока тебя шарашит гормонами и истериками!

Голос Георгия гремит на весь магазинчик.

Я не отвожу сердитого взгляда от его лица.

Мы оба увлечены ссорой, поэтому я не услышала появления клиента.

Только потом услышала, как нежно тренькает колокольчик.

И на пороге застывает она — милая красавица.

У нее лицо сердечком, большие глаза, подведенные так, чтобы они казались еще больше, пухлые губы, накрашенные лишь блеском. Ее темные волосы были собраны в детскую прическу — мальвину, а платье кажется на первый взгляд скромным, но в то же время кокетливым — с воланчиками и пикантным вырезом на груди в форме сердечка, как раз хватает для того, чтобы продемонстрировать упругие сиськи.

Она стоит, сжимая в руках прозрачную упаковку, в которой был бенто-тортик.

То, что это не рядовая посетительница, я понимаю по реакции Георгия.

Он резко поворачивается, хищно дергает ноздрями носа:

— Маша? Что ты здесь делаешь?

Тон, которым он с ней разговаривает, взгляд, поза — все намекает на то, что это девушка — та самая девушка!

Так вот, какая она…

Что ж, ясно, почему муж на нее повелся: она же как ожившая картинка из мужских фантазий!

На вопрос, что она здесь забыла, Маша не отвечает, она роняет тортик и закрывает лицо ладонями, всхлипнув:

— Георг, ты… ты разбил мне сердце! Я верила в тебя и была готова ждать, сколько нужно, а ты… Ты все это время лишь пользовался мной? Мне больно… Очень больно! Я… Я думала, что ты меня люби-и-ишь!

Потом она бросается прочь из магазинчика.

Георгий стоит, мрачный, один черт знает, о чем он сейчас думает.

— Чего стоишь, Жор? Уйдет же девочка… Давай, беги за ней, расскажи, что любишь только ее, что жена тебе опостылела, что это был спектакль для меня, потому что… Вот тут я, честно, не знаю, что сказать. Я не вижу ни одной реально веской причины тебе держаться за наш брак. Репутация? Не думаю. Сегодня разводы сплошь и рядом, они стали обыденными. Деньги? Не претендую ведь я на твои заводы, пароходы! Так почему же ты не хочешь со мной разводиться?!

— Потому что все еще ЛЮБЛЮ, ДУРУ! ИСТЕРИЧКУ, ВЕДЬМУ ПРОКЛЯТУЮ! НО ЛЮБЛЮ!

Его признание прозвучало, как гром среди ясного неба.

Подобного я точно не ожидала!

— Что ж, тогда тебе придется узнать, что такое неразделенная любовь, Жора. Потому что я тебя больше не люблю. Как отрезало после твоих измен.

Но честно говоря, я просто ему не поверила.

Потому что не изменяют расчетливо тому, кого любят. Когда любят, не трахают другую.