К тебе

Глава 1

Дарби

Холодный фарфор туалета, прижатый к моей спине, напоминал лед. Я сидела, сгорбившись над волнами тафты и тюля моего свадебного платья. Из крана текла вода, практически заглушая голос моей будущей золовки и подружки невесты, Стейси, колотящей в дверь. В руках я держала белую палочку и, сжимая ее по бокам, смотрела, как на ней розовеет вторая полоска.

Уборная Первой Свободной Баптисткой Церкви в Форт Худе, штат Техас, едва могла вместить туалет и раковину, но сейчас внутри этой крохотной комнатушки было два человека, и стены, казалось, сдвигались с каждой секундой всё ближе.

— Дарби? — снова позвала Стейси. — Тебя же не тошнит, правда? Шон не захочет иметь дело с рвотой в свою первую брачную ночь.

— В болезни и здравии, помнишь? — сказала моя подружка невесты Карли. Мне не требовалось видеть её, чтобы понять, что Стейси ей надоела.

Моя золовка была женской версией своего брата. Грубая, язвительная и сварливая — и это лишь те качества, которые она демонстрировала до того, как почувствовать себя достаточно комфортно, чтобы показать, насколько она жестока.

Я закрыла глаза, прижимая палочку к своей груди. Тушь для ресниц вместе со слезами потекла по щекам. Мы с Шоном познакомились почти ровно год назад, через несколько месяцев после его перевода в Форт Худ. Воспоминания того, как я себя чувствовала, когда он зашел в паб «Legend's», помогали забыть, насколько плачевными могли быть драки, моменты, когда он толкал меня на пол, прижимал к стене, душил или бил по лицу — все это продолжалось вплоть до этого почти спокойного момента в церкви. Шон был настолько хорош в извинениях и заискивании, что я согласилась выйти за него замуж после его последнего обещания измениться. Я крепче сжала тест на беременность. Теперь я не могла принимать неправильные решения. С этого момента я думала не только о себе.

Правая рука все еще сжимала палочку, пока левой я взяла телефон с края раковины и дрожащими пальцами стала нажимать на дисплей. Мама ответила после первого гудка. Она переехала в Батон-Руж сразу после того, как мне исполнилось восемнадцать, ровно через два года после аварии. Я была единственным человеком, которого она недолюбливала больше, чем Шона.

— Я так и знала. Я знала, что ты позвонишь. Зачем? Тебе нужны деньги? — спросила она.

— Мама, — нервно рассмеялась я, — я тебя когда-нибудь просила о чём-то?

Она вздохнула:

— Семья Фрэнка решила нанести визит, я занята. Если тебе ничего не нужно, зачем ты позвонила?

— Эмм… Свадебная церемония начнётся через несколько минут. Я бы хотела, чтобы ты была здесь.

Единственным звуком, раздававшимся на другом конце линии, было её дыхание, и я представила, как, выдавая её нежелание говорить, углубляются морщины вокруг её губ, появившиеся вследствие курения с пятнадцатилетнего возраста. Я прижала тыльную сторону руки, держащей тест, к своему лбу.

— Как Фрэнк?

— Он ещё не работает. Его спина, ты знаешь. Он переехал ко мне в прошлом месяце. А что?

— Ох, — сказала я, думая о её двухкомнатной квартире и том, как много теперь в ней людей.

— И Джонни тоже.

— Джонни. Его… сын? Ему разве не тридцать с чем-то?

— Ага, он развёлся. — Она выдохнула в телефон, и я вспомнила, как старалась поглубже вжаться в кресло, чтобы избежать завесу сигаретного дыма, которая не исчезала, пока мама была дома. Это было не то место, где можно было бы растить ребенка. Она была права. Этот звонок был пустой тратой времени.

— Это здорово. Я рада за тебя, мама.

— Ага.

— Мне, наверное, стоит, эм…

— Да. Иди.

Я нажала на завершение звонка и встала, положив тест и телефон на столешницу. Кран скрипнул, когда я повернула вентиль. Холодная вода, текущая сквозь пальцы, была такой приятной. Она расслабляла, заставляя забыть о том, что я застряла в крошечной комнате, пытаясь придумать, как сбежать с ребёнком Шона, растущим внутри меня. Я думала об имеющихся вариантах, но, как бы я не была рада их наличию, идти в больницу казалось невыносимой мыслью. Как и быть связанной до конца своей жизни с Шоном общим ребенком — связью куда более прочной, чем любая свадебная церемония.

Мыльная пена скатывалась по коже и утекала в водопровод. Вдруг я заметила отражение в зеркале и застыла. Я перестала себя узнавать, уже давно в моих глазах поселились страх и чувство безнадежности. Слёзы оставили черные полоски на щеках. Волны светлых волос с медовым отливом выбились из пучка под фатой и свисали по бокам лица. И хотя это было то же личико, что помогло мне стать Мисс Восточный Техас всего четыре года назад, я не была уверена, помню ли ещё, как можно так широко улыбаться. Той девочки больше не было.

Меньше чем через двадцать минут Шон будет стоять в конце прохода, ожидая, что я пообещаю перед его семьей и половиной базы, что буду любить и слушаться его. Никто не узнает о ребенке внутри меня, но даже если бы кто-нибудь знал, они бы понятия не имели о том, насколько дополнительный стресс усугубит и так взрывной характер Шона.

Я потянулась за бумажным полотенцем и стёрла им ярко-красную помаду с губ.

— Дарбс? — Прозвучал более тихий стук. — Это Карли. Можно мне войти?

Я убрала тест с раковины и открыла дверь, позволяя Карли проскользнуть внутрь. Она спешно закрыла за собой дверь, не давая Стейси пролезть вслед за ней.

— Тут так тесно, дорогая. Извини, — проговорила она, закрывая дверь прямо у Стейси перед носом. Замок закрылся, когда Карли нажала на кнопку в центре ручки, а затем она прижалась спиной к двери. Уж не знаю, как Карли удалось протиснуться внутрь — между моим платьем, мной, туалетом и раковиной почти не было места, — но она справилась с этим, как справлялась с любыми другими сложностями.

— Господи, какая же она противная, — прошипела Карли. — Её надоедливые дети в соседней комнате запихивают шоколадки в рот на глазах у своего никчёмного папаши. Во сколько тебе обошлась аренда платья девочки и костюм для паренька? Они измазали их шоколадом. Ты уверена, что навеки хочешь связать свою жизнь с этим? — Когда я не ответила, она побледнела. — Боже, ты не хочешь.

— Я позвонила маме.

— Ох, вот дерьмо, — сказала она, совершенно не заботясь о том, что ругается в церкви. Её милое южное протяжное произношение не позволяло её словам звучать ругательством. — Звонила, чтобы сказать ей, что ты пас? Она приедет забрать тебя?

Я покачала головой и уставилась на себя в зеркале.

— Никто не приедет забрать меня, — мой голос был также подавлен, как и я.

Карли стала поправлять мои волосы:

— Слушай, если ты хочешь сделать это, то мы подправим тебе макияж и ты будешь выглядеть прекрасно. — Понимание мелькнуло в её глазах. — Дарби… останови меня, если я не права, но, милая, моя машина прямо за боковой дверью. Я заберу твои вещи, когда никто не будет смотреть, и увезу тебя, куда захочешь.

Карли не разбрасывалась словами попусту. Она была потрясающей белокурой красавицей-южанкой с сияющими зелеными глазами и круглогодичным загаром. Для ее волос использовалось столько осветлителя, что хватило бы на десять стирок, а кожа ее мерцала. Вот уже восемь лет она была замужем за старшим лейтенантом Джей Ди Боуманом, и у них были две очаровательные белокурые девочки. Джей Ди был отличным парнем и замечательным армейским офицером, а Карли занималась домом, и ни одна жена в Форт Худе не пользовалась столь глубоким уважением, как она.

Она делала убийственный макияж, и ее вечеринки были более похожи на собрания борцов за права женщин. Карли пыталась отговорить меня от замужества с Шоном сразу после того, как узнала о том, что он сделал мне предложение. Впрочем, именно она устроила вечеринку в честь помолвки.

— Я не знаю. Все ждут.

— Никто не удивится этому, Дарби. Мы все знаем, что происходит в вашем доме. Тебе не надо чувствовать себя виноватой.

Стейси снова начала колотить в дверь, и всё мое тело вздрогнуло. Карли облизнула свой носовой платок и вытерла кожу под моими глазами.

— Если свадьба — это то, чего ты хочешь, я принесу тебе мою помаду, потому что тебе нужно немного цвета. Если это не так, я пойду за ключами и буду ждать тебя снаружи.

— А как же твои дети? Как же Джей Ди?

Она подмигнула:

— Он умный парень. Как-нибудь разберётся, — сказала она, но тут же погрустнела. — Дарби, это важный момент. Слишком важный, чтобы думать о ком-то ещё, кроме себя. Чего тебе самой хочется?

Карли не заметила белую палочку, которую я прятала за спиной. Она понятия не имела, что решение, которое я приняла, было продиктовано интересами ребёнка, которого я носила. Ради себя я ни за что не сделала бы ничего столь скандального или возмутительного.

Карли кивнула и вышла. Я слышала через дверь, как она нашла ненавязчивый предлог, чтобы покинуть комнату воскресной школы, где мы втроём готовились к свадебной церемонии. Я сосчитала до пятидесяти, прежде чем открыть дверь и улыбнуться Стейси.

— Ну наконец-то, — сказала она. Её каштановые кучерявые волосы местами вылезли из наспех сделанного пучка. — Карли ждёт тебя снаружи. У неё там целый чемодан помады, так что она просила, чтобы ты вышла выбрать цвет, чтобы ей не тащить сюда всё целиком.

— Отлично. Ты не проверишь, готовы ли Элли и Джона? Платьице Элли село нормально?

— Я только что проверяла. Большую часть шоколада удалось оттереть. Ей-богу, Брайан туп как пробка. Дети ждут в комнате жениха вместе с Шоном и Брайаном. Платье Элли чуть велико в рукавах, зато она в полном восторге от цветочной корзинки, которую будет нести. И сразу тебя успокою, Джона понял, что в этот раз должен идти по проходу медленнее.

Я открыла дверь и выглянула в коридор. Церемония вот-вот начнётся, пианист играл по моей просьбе «Канон в ре-мажоре» Иоганна Пахельбеля[1]. Семья Шона и все наши общие друзья находились в алтарной части храма. От бокового выхода меня отделяло метра три.

— Никто тебя не заметит. Если собираешься выбрать помаду с Карли, то давай живо. У нас всего пара минут, — отчеканила Стейси. У неё был тот же приказной тон, что и у Шона. Они не знали, что такое просьба.

— Я мигом, — сказала я, шагнув вперёд, моё сердце бешено колотились, ладони вспотели. Хотя свобода была совсем рядом, за дверью, я в жизни так не боялась. Тест едва не выскользнул из пальцев, и я сжала их, не желая оставлять улики. Я не хотела давать Шону ещё один повод преследовать меня.

— Дарби, — раздался злобный окрик Стейси. Я замерла. Стейси протянула мне коричневый кошелёк с ремешком на руку, который она подарила мне на прошлое рождество. — Тебе это может понадобиться. Уверена, Карли не откажется от оплаты.

— Спасибо, — поблагодарила я, беря у неё свой кошелёк за кожаный ремешок и направляясь к машине. Дверь бокового выхода захлопнулась за спиной Стейси, которая вернулась обратно в церковь. Я молча перевела дух.

Карли, как и обещала, сидела в своем «лексусе», на заднем стекле которого красовалась ярко-розовая виниловая надпись с названием её фирмы «Помада и Иисус от Карли» и номером телефона. Я неуклюже залезла на переднее пассажирское сиденье, моё платье переваливалось через разделяющую нас консоль на её половину салона.

Она взяла меня за руку:

— Куда ты хочешь поехать?

— Куда угодно, главное — подальше отсюда.

— Автовокзал?

Я посмотрела на кошелёк, лежащий у меня на коленях, и кивнула.

— У меня есть две сотни долларов. Думаешь, хватит?

— Не волнуйся об этом, — ответила Карли, похлопав меня по руке, а затем врубив заднюю передачу. Мы отъехали от церкви и выехали на улицу.

Я включила радио, пытаясь заглушить звук множества голосов в голове, предупреждающих о последствиях моего поступка. Шон десятки раз говорил мне, что сделает со мной, если я его брошу. Иногда по его взгляду я видела, что была ему не нужна — он просто не выносил мысль, что я могу быть с кем-то другим. А я ночь за ночью лежала без сна, прислушиваясь к звукам надвигающейся угрозы.

Карли убавила громкость, взяла мою руку и сжала ее.

— Ты правильно поступаешь. Теперь всё будет гораздо лучше.

— Знаю, — ответила я, глядя в окно.

— Тебе нужно забрать что-нибудь из дома?

Я задумалась, понимая, что в любую минуту Шон заметит, что я сбежала, и направится прямиком домой, чтобы поймать меня, когда я буду собирать вещи. Я сжалась при мысли о том, что попаду в эпицентр его ярости и смятения.

— Нет, — сказала я. — Я не могу так рисковать.

— Может, я смогу придумать, как попасть внутрь и прихватить кое-какие твои вещи, а затем переслать их тебе? Можешь сказать список вещей навскидку?

Я вздохнула:

— Фотоальбомы. Фотография на ночном столике, где изображены мы с отцом. Но Шон, скорее всего, всё сожжёт.

— Ой, Дарби, мне так жаль.

— Не стоит. Денёк-то отличный, — я улыбнулась ей краешком губ.

Карли затрясла головой, отчего её волосы разметались.

— Я так и знала. Я знала, что этот сукин сын… Я поговорю с Джей Ди, когда вернусь домой. Может, если у Шона появятся неприятности, это его задержит. Мы все будем надеяться, что он не станет тебя искать, но…

— Он явится за мной. Ему лишь потребуется небольшая помощь.

— Ты имеешь в виду его брата.

Я кивнула.

— Дерек работает на правительство, он занимается чем-то связанным с компьютерами. Он не говорит, чем именно занимается, — не то чтобы мы понимали, в любом случае, — но он хвастался тем, что виделся с Эдвардом Сноуденом до того, как тот стал разоблачителем. Похоже, это лишь дело времени, — вздохнула я.

— Тогда мы должны увезти тебя туда, где он не сможет найти тебя. Есть идеи? Погоди. Не говори мне, я не должна знать. Лучше позвони мне, когда осядешь на новом месте. Держись вне системы и всё такое. Божечки, я даже не знаю, как это делать. Только наличные, наверное?

— Я оставила свой мобильник в туалете. Я не знаю твой номер. Даже если ты мне его дашь, я боюсь, не вспомню его, когда доберусь до места.

— Это не проблема, — как только мы остановились на светофоре, она достала чёрный маркер из сумочки и раскрыла свою Библию, записав свой номер на титульном листе.

— Карли, я не могу взять твою Библию.

— Тебе она понадобится. Я буду посылать тебе деньги, сколько смогу, когда тут всё поутихнет, — заверила она меня, держа колпачок маркера во рту. — У меня есть ощущение, что Шон будет следить за мной какое-то время.

— Участь незавидная, — заметила я.

Зажегся зелёный и Карли нажала на газ.

— Не переживай за меня. Этот парень у меня под контролем. Ему меня на запугать, — подмигнула она мне.

Ремень безопасности впился мне в грудь, когда Карли резко сбросила скорость, чтобы не пропустить поворот, когда мы подъехали к автовокзалу Грейхаунд. Карли нырнула в свою сумочку, извлекая из неё толстую пачку купюр и протягивая её мне.

— Не знаю, сколько тут. Сотен шесть минимум. Это наличка, оставшаяся после моей последней вечеринки. Этого должно хватить на билет куда-нибудь в паре штатов отсюда, на питание и на сменную одежду.

— Это слишком много, — сказала я, мотая головой.

— Тебе это нужней, чем мне. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. К тому же, до Дня Независимости остался всего месяц, — она упрямо подняла подбородок, горделивая улыбка чуть смягчила её черты. — В этом году отпразднуешь по полной, — она схватила меня за руку, а вторую руку положила на Библию, закрыв глаза. — Господь милосердный, мы молим тебя о благополучной поездке для Дарби. Храни её и оберегай. Да будет её путь беспрепятственным, да обретёт она счастье. И пусть продолжает чтить тебя. Во имя Господа нашего, аминь.

— Аминь. Спасибо.

— Не мне спасибо. Спасибо Иисусу. Это он поможет тебе справиться с этим. Так и будет, Дарби. Поверь.

Я обняла Дарби, склонившись над волнами белого тюля и тафты, вытирая слезы, когда мы разжали объятия.

— Ладно, хватит с этим, — сказала Карли, прочищая горло. — Настало время последующей жизни. Это радостный момент. Я люблю тебя. Счастливого пути.

— Спасибо. Огромное, — сказала я, потянув за ручку дверцы и выбираясь наружу.

Я сунула тест на беременность в кошелёк, прижала Библию к груди и огляделась. Никто из тех, кто прибывал на вокзал или покидал его, не пытался скрыть любопытные взгляды. Я сконцентрировалась на том, чтобы пройти через стеклянные двери и найти то, что искала, на экране над стойками касс. Целью было убраться подальше и поскорее. Техас и Луизиана сразу отпадали. Как и Оклахома. Может, Канзас? Меня передёрнуло. Канзас — неподходящее для приключений место. Самым дешёвым пунктом назначения, а также максимально удалённым от Форт Худа, был Колорадо Спрингс, Колорадо. К тому же, автобус туда отходил всего через полчаса. Я надеялась, что билеты ещё остались.

Седой мужчина за стойкой был не впечатлён моим видом:

— Куда вам?

— Билеты до Колорадо Спрингс ещё остались?

Его пальцы пробежались по клавиатуре перед ним:

— Один.

— Беру! — воскликнула я.

— Билет эконом-класса, — ответил он, разглядывая моё платье.

— Прекрасно.

Он наклонил голову, глядя в монитор через нижнюю часть бифокальных очков.

— Багаж есть?

— Нет.

— Сто один доллар восемьдесят два цента. И ваши удостоверение личности.

— Сто один доллар?

— И восемьдесят два цента, — уточнил он, глядя на меня поверх очков.

Я отсчитала наличные и положила их на стойку вместе с удостоверением. Кассир взял деньги, и моё сердце заколотилось быстрее. Я задержала дыхание, пока печатался билет, и выдохнула только когда кассир протянул его мне вместе с моим удостоверением.

— Следующий! — объявил кассир, и я обернулась, пытаясь разглядеть место стоянки автобуса, указанное на моём билете.

Платье шелестело, пока я шла к свободному сиденью в углу зала. Не успела я дойти до сиденья, как через динамики женский голос с сильным испанским акцентом объявил посадку на автобус.

Первыми выстроились пассажиры привилегированного уровня. Один за другим они подходили к автобусу и поднимались по ступенькам. Меня так и подмывало оглянуться на вход. Я представила, как Шон врывается через двери в зал, и вместо того чтобы в отчаянии звать меня, он просто орёт на меня, как разъярённый отчим, устраивая скандал. Я нервно трясла коленкой, ношенные туфли Steve Madden, купленные в сэконд-хенде, жали пятки. Привилегированные пассажиры явно не торопились, так что я никак не могла понять, зачем они приплачивали за то, чтобы загружаться первыми.

Объявили посадку для обычных пассажиров, я встала, стараясь не проталкиваться через толпу вперёд. Интересно, Шон сейчас дома или названивает моим друзьям, чтобы запугиванием вынудить их выдать моё нахождение? Он был умён. Скоро он заявится сюда, и я должна оказаться в автобусе до Колорадо Спрингс до того, как это произойдёт.

Я продвигалась вперёд следом за миниатюрной сгорбленной старушкой, помогая ей взобраться по ступеням. На то, чтобы поднять ногу, у неё уходило, казалось, не меньше часа, а чтобы подняться на ступеньку — годы. Наконец она оказалась в салоне, а за ней — и я. Пассажиры перестали суетиться, пытаясь разместиться поудобнее, и во всю пялились на меня, идущую в белом громоздком подвенечном платье, без сомнения замечая размазанную тушь на моём лице. Если кто-то станет искать сбежавшую невесту, посетители вокзала тут же укажут на меня.

Моё платье задевало всех, кто сидел в проходе, с первого по восемнадцатый ряд, где мне наконец удалось найти свободное место у окна. Я боком пробралась на своё место и уселась, прижимая Библию к груди.

— Пожалуйста, господи, помоги мне выбраться отсюда благополучно, — прошептала я.

Каждая машина, останавливающаяся у автовокзала, каждый мужчина, выходящий из машины, вызывали у меня панику. В любую минуту мог появиться Шон в костюме в компании своего зятя, сестры и друзей в попытке меня остановить.

Мотор автобуса размеренно гудел, я смотрела, как водитель с вокзальными служащими грузят багаж и обсуждают что-то несущественное, что не стоило и минуты времени сидящих в автобусе людей.

Наконец водитель кивнул и залез в автобус, усевшись на своё место. Он взял микрофон и монотонным сдавленным голосом, предварительно пошутив, объявил, куда мы едем, и зачитал правила безопасности.

Я представила, что вижу через большие окна, как Шон пробирается через толпу, отыскав меня взглядом.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — беззвучно шептала я. Моя коленка снова задёргалась, в груди нарастал крик.

Когда я уже была готова встать и поторопить водителя, тот наконец закрыл дверь и врубил передачу, тронувшись с места. Автобус притормозил перед тем, как выехать на дорогу, и я откинулась на спинку сиденья и с облегчением выдохнула.

Мне удалось сбежать.