Глава 3

Отец, как и предполагалось, прибыл в пятницу вечером. Донован специально поехал за ним, чтобы привезти в Нью-Йорк. К его появлению в доме все сияло и сверкало, а спальня благоухала ароматом любимых цветов. Даже садовники постарались вычистить дорожки и привести в порядок клумбы на случай, если мистеру Хендерсону захочется погулять, хотя по сравнению с тем, что было в Кротоне, здешние угодья представляли собой лишь небольшой островок зелени. Однако Эдвард был настолько доволен увиденным, что осыпал похвалами и комплиментами дочерей и Берти. Он никогда не делал исключения для Виктории, хотя знал, что та далека от хлопот по хозяйству. И сейчас с любовью глядел на своих девочек.

Поцеловав отца и услышав, как тот благодарит Викторию за всю проделанную Оливией титаническую работу, девушки весело засмеялись, поняв, что отец снова их перепутал.

– Погодите, вот заставлю вас носить цветные бантики в волосах и тогда уж не ошибусь, разве что опять решите меня одурачить, – шутливо пригрозил он.

– Мы уже сто лет как не менялись местами, папа, – жалобно протянула Виктория, и Оливия многозначительно качнула головой.

– Интересно, а кто прошлой ночью пытался подбить меня на что-то подобное? – поинтересовалась она, и Виктория предпочла сделать вид, что не слышит.

– Она не хочет, папочка! Такая стала зануда, – посетовала Виктория, но отец развел руками.

– Вы и без того изводите всех окружающих, которые никак не могут даже поздороваться с вами по-человечески, боясь, что вы обидитесь, если ваши имена перепутают!

Ему все еще было не по себе при воспоминании о дебюте дочерей в нью-йоркском обществе. Обе производили такое ошеломляющее впечатление, что, где бы ни появлялись, вокруг собиралась толпа поклонников. По мнению Эдварда, такой успех был несколько чрезмерным, и теперь оставалось лишь надеяться, что на этот раз подобного ажиотажа не случится. Что ж, завтра они едут в театр и там будет видно, прав ли он.

Сегодня Оливия велела приготовить любимые блюда отца – оленину, спаржу, дикий рис и моллюсков, привезенных сегодня утром с Лонг-Айленда. Кроме того, Донован по ее просьбе доставил овощи с их огорода в Кротоне, а на десерт подали шоколадный торт, и Эдвард, хоть и клялся, что такой десерт непременно явится причиной его смерти, все же съел огромный кусок. После ужина все трое пили кофе и отец рассказывал о развлечениях, которые их ожидают, о людях, с которыми предстоит познакомиться, о новых ресторанах, которые они обязательно посетят. Кроме того, он объявил Оливии, что хочет дать прием. Прошло много лет, с тех пор как они в, последний раз приглашали гостей, и теперь девочкам будет интересно встретить старых друзей, вернувшихся из Новой Англии и Лонг-Айленда, где они проводили лето. В конце концов, это открытие сезона!

Девушки зачарованно слушали отца, вне себя от радостного волнения.

– Собственно говоря, – сообщил он улыбаясь, – мы уже приглашены на бал к Асторам, а Уитни дают вечер, на котором будет чуть не весь город. Боюсь, дамы, вам придется с утра до вечера пропадать в магазинах.

Оливия уже мысленно прикидывала, что следует сделать и заказать для предстоящего приема. Отец сказал, что гостей будет человек пятьдесят. Достаточно много, чтобы вечер прошел весело и оживленно. Он обещал завтра дать ей список, так что работы предстоит немало. Берти тоже достанется, поскольку Виктория им не помощница.

Следующее утро Оливия провела за письменным столом, старательно выводя приглашения. Прием назначен через две недели, почти одновременно с балом у Асторов. Времени совсем немного.

Почти все имена были знакомы Оливии, хотя вспомнить лица не всегда удавалось. Но она рада возобновить знакомства, особенно здесь, у себя дома. Кроме того, Оливии нравилась роль хозяйки. Мысленно она уже составила несколько меню и успела проверить состояние столового белья. Придется кое-что привезти из Кротона. Хрусталя и фарфора вполне достаточно, и она надеялась, что удастся достать цветы, которые подойдут к обстановке.

Она не вставала из-за стола почти до середины дня, а Виктория тем временем отправилась с отцом на автомобильную прогулку. Они проехали в «кадиллаке» к окраинам города и прошлись пешком вниз, по Пятой авеню, где Эдвард с гордостью представлял красавицу дочь встречавшимся знакомым. Оба в прекрасном настроении вернулись домой, где их встретила донельзя довольная собой Оливия, которой удалось сделать все предварительные приготовления к приему.

Вечером они отправились в театр, посмотреть «Семь ключей к сердцу плешивого» с Уоллесом Эддингером в главной роли, и, как обычно, произвели фурор. На девушках были одинаковые черные бархатные платья с горностаевыми палантинами и черные страусовые перья в волосах. Они напоминали ожившие картинки из парижских модных журналов, и наутро все газеты были полны описаниями новых звезд на нью-йоркском небосклоне. Но девушек уже не так занимал их успех. Они стали старше, серьезнее и уже привыкли к тому, что их появление вызывает сенсацию.

– Восхитительно! – воскликнула Виктория за завтраком. Ей так понравилась пьеса, что она почти не замечала всеобщего внимания.

– Это куда лучше, чем сидеть под арестом, – прошептала Оливия, наливая отцу кофе.

Позже они втроем отправились в церковь Святого Фомы, а после службы вернулись домой и провели вместе спокойное воскресенье. Назавтра Оливия с новыми силами принялась за работу, а отец отправился на встречу с поверенными. И Джон Уотсон, и Чарлз вернулись вместе с ним, и при виде Доусона Оливия сжалась от страха, опасаясь, что он упомянет в присутствии отца о похождениях Виктории. Но Чарлз вообще не говорил с ней, только вежливо поздоровался и, уходя, попрощался, ничем не показывая, что они довольно хорошо знакомы. Оливия облегченно вздохнула, хотя Виктория убеждала, что она зря волнуется.

– Но отец на стенку полезет, если узнает, – твердила Оливия, – и тебе прекрасно это известно. Следующим же поездом отправишься в Кротон!

– Возможно, ты и права, – озорно усмехнулась Виктория. Она так весело проводила время, что боялась рисковать и, как ни хотела посетить собрания Национальной ассоциации суфражисток, помнила свое обещание держаться от них подальше.

Вечером они снова побывали в театре, а после представления поехали на ужин к одному из приятелей отца, и сестры искренне забавлялись, слушая рассказы о некоем Тобиасе Уиткоме, пользовавшемся весьма скандальной репутацией. Он сколотил состояние на банковских спекуляциях и преумножил богатство, женившись на урожденной Астор. Кроме того, природа наградила его привлекательной внешностью, и женщины липли к нему, как мухи к сахару. Весь город гудел сплетнями о его последнем, совершенно непристойном романе, подробности которого девушкам, разумеется, не сообщали. Эдвард Хендерсон, однако, шокировал всех присутствующих, заявив, что недавно вел с ним какие-то дела и находит молодого человека не только воспитанным, но и приятным. Кроме того, они оба получили большую прибыль, поскольку партнер оказался честным и порядочным малым.

Тут поднялся шум и споры, посыпались истории про похождения Уиткома, одна другой хлеще, но в конце концов даже самые заядлые недоброжелатели были вынуждены признать, что, несмотря на свою репутацию, он принят в лучших домах. Правда, особенно ехидные сплетники добавляли, что все это благодаря Эванджелине Астор. Все единогласно постановили, что она сама доброта и сущий ангел, если способна ужиться с Тоби. По всей видимости, брак был не таким уж несчастливым, если за пять лет у них родилось трое детишек.

Только по пути домой Оливия вспомнила, что в числе приглашенных на их прием были Уиткомы.

– Он действительно так ужасен, как говорят? – с любопытством допытывалась она.

Виктория не обращала на них внимания, вспоминая жаркие беседы с некоторыми гостьями о политике. Она, несмотря на молодость, тоже имела что сказать!

Эдвард, улыбнувшись дочери, беспомощно пожал плечами.

– Разумеется, следует остерегаться людей, подобных Уиткому, дорогая. Он очень красив, молод и совершенно неотразим с точки зрения любой дамы. Но по справедливости нужно сказать, что все его так называемые завоевания – женщины замужние, способные сами отвечать за себя. Им следовало бы хорошенько подумать, прежде чем пускаться в подобные авантюры. Не думаю, что он способен растлить юных девиц, иначе я просто не потерпел бы его в числе гостей.

– О ком вы? – рассеянно осведомилась Виктория, лишь сейчас очнувшись. Они почти добрались до дома, и девушка, по всей видимости, прослушала большую часть разговора.

– Отец, как выяснилось, пригласил того самого ужасного развратника на наш прием, поэтому меня и предупредили его остерегаться. Сегодняшняя хозяйка так его расписывала!

– Он убийца женщин и детей? – без особого интереса обронила Виктория, совершенно забыв о предмете застольных сплетен.

– Наоборот, – пояснила Оливия, – совершенно очарователен. И женщины так и вешаются ему на шею.

– Какая мерзость! – с отвращением буркнула Виктория под смех сестры и отца. – Зачем тебе понадобилось его приглашать, папа?

– Не забывай, жена у него – очаровательная милая дама.

– Тоже собирает сердца мужчин в качестве трофеев? Во что тогда превратится наш прием, если все мужчины будут у ног жены, а женщины – падать в обморок при виде мужа? Вся гостиная будет завалена бездыханными телами!

Машина остановилась, и все трое поднялись на крыльцо, утомленные и довольные проведенным вечером. Тоби Уитком был мгновенно забыт.

Но несмотря на перспективу принимать столь сомнительную личность, Хендерсоны с нетерпением ожидали дня приема. Почти все приглашенные согласились приехать, и за круглыми столами в парадном зале должно было собраться сорок шесть человек. Танцы будут устроены в гостиной, а в саду натянули тент – на случай, если неожиданно пойдет дождь. Словом, Оливия предусмотрела все.

Время пролетело как на крыльях, и вот настала торжественная минута. Два предыдущих дня Оливия только и делала, что проверяла, расставлены ли цветы и накрахмалено ли белье, пробовала приготовленные заранее блюда и заказывала ледяные скульптуры. Оркестр предполагалось разместить в гостиной. Словом, работы хватало. Берти делала все что могла, но такой размах оказался ей не по плечу. От Виктории, разумеется, не было никакой пользы. За последнюю неделю она обзавелась собственным кружком приятелей, в основном богемных, – писателей, художников и музыкантов, живших в самых странных и отнюдь не респектабельных местах. Она частенько посещала их студии, в особенности после того, как обнаружила, что почти все разделяют ее политические воззрения. Оливии же было просто некогда заводить новых друзей.

Виктория всегда твердила сестре, что той следует почаще выезжать и заняться собой. Оливия клялась, что так и будет, как только пройдет прием. После этого она наконец освободится и будет делать все, что пожелает. Назавтра после приема должен состояться бал у Асторов, и она не могла дождаться, когда же сможет повеселиться вволю. Но сегодня был ее дебют в роли хозяйки светского дома. Первый прием, который она подготовила и давала сама. И Оливия трепетала от волнения, спускаясь вместе с Викторией по парадной лестнице. На девушках были туалеты из темно-зеленого атласа, с турнюрами и короткими шлейфами. Низкие декольте были отделаны нефритовыми бусинами. Волосы зачесаны наверх, на ногах черные бархатные туфельки на высоких каблуках. Шеи обвивали жемчужные нити, подаренные отцом на восемнадцатилетие, в ушах сверкали бриллиантовые серьги. Идеальное сходство, совершенство симметрии… Даже двигались они в унисон, и пока Оливия в последний раз проверяла, все ли в порядке, Виктория послушно следовала за сестрой.

Оркестр заиграл негромкую мелодию, пламя свечей чуть колебалось, цветы разливали нежное благоухание, и Эдвард даже отступил, любуясь дочерьми. Невозможно было не любоваться этими стройными, грациозными, изящными созданиями. Даже одна потрясла и ослепила бы любого мужчину, но эта парочка просто лишала рассудка.

Вскоре начали прибывать гости, и, несмотря на то что почти все давно знали близнецов, эффект, производимый ими, как всегда, оказался невероятным. Люди недоуменно смотрели на сестер, не в силах их различить. Да в этом, собственно, и не было надобности. Почему-то казалось, что одна без другой просто не могут существовать.

Девушкам пришлось представляться самим, но большинство гостей вскоре снова перепутали близнецов, а Чарлз Доусон даже не пытался разгадать загадку. Он просто с теплой улыбкой приветствовал обеих и время от времени с интересом поглядывал в их сторону. Только очутившись в гостиной, он безошибочно распознал Викторию и тихо заговорил с неукротимой сторонницей женских прав; мало того, осмелился пошутить:

– Совсем не похоже на пятый участок, не правда ли? Вижу, вы успели далеко уйти, – поддел он, смело встретив вызывающий взгляд Виктории.

Та широко улыбнулась, по-видимому, нисколько не смутившись и не боясь, что кто-то может их подслушать.

– Я уже говорила Оливии, что вам следовало бы позволить им арестовать меня. И очень разочаровалась, когда вы приехали за мной.

– Вряд ли это такое уж мудрое решение, – тихо заметил Чарлз, втайне восхищаясь девушкой. – Думаю, она была вне себя от радости, что удалось вас выручить. Честно говоря, я не ожидал, что это так легко нам удастся. Боялся, что они вздумают в самом деле вас задержать.

– Можем как-нибудь проверить, удастся ли этот трюк вторично. В следующий раз я сама вам позвоню, – чувственно промурлыкала она, хотя в голосе проскальзывали едва заметные капризные нотки.

Чарлз невольно задался вопросом, как удается Эдварду сохранить рассудок с такими милыми деточками, хотя Оливия вела себя не в пример лучше младшей сестрицы и сам Хендерсон клялся, что старшая дочь ему послана небесами.

– Дайте знать, если понадобится моя помощь. Я немедленно приеду, – пообещал Чарлз и, отойдя, заговорил со знакомыми, среди которых был и его партнер Джон Уотсон. Они бродили по саду, восхищаясь ледяными скульптурами.

Оливия, как подобает хорошей хозяйке, ходила среди собравшихся и не заметила прибытия опоздавших гостей. Зато Виктория случайно оказалась у двери, когда приехали Уиткомы. Она не знала их и уже не помнила о разговоре с отцом и сестрой и сначала заметила очень хорошенькую женщину в серебристом платье с такой же накидкой и серебряном тюрбане, из-под которого выбивались белокурые локоны. На шее у нее переливалось широкое бриллиантовое колье. А ее спутник! У Виктории даже дыхание перехватило: такого красавца ей еще не приходилось встречать.

Вскоре жена отошла, привлеченная музыкой и смехом, а муж, казалось, даже не заметил этого, сраженный Викторией. Та была поистине неотразима в элегантном платье, сшитом модисткой в Кротоне и слегка переделанном ловкими пальчиками старшей сестры.

– Здравствуйте, я Тобиас Уитком, – объявил он, взяв бокал с шампанским у проходившего официанта, но не отрывая при этом взгляда от Виктории. Он произнес свое имя с таким уверенным видом, словно считал, что его должен знать всякий. – А вы? – полюбопытствовал он, втайне удивляясь, почему никогда не видел ее раньше. Такая редкая красавица! Где она скрывалась до сих пор?

– Я Виктория Хендерсон, – скромно сообщила она, неожиданно застеснявшись этого, очевидно, умудренного жизнью светского мужчины.

– О Господи, – разочарованно пробормотал он, – вы замужем за нашим хозяином! Что за счастливчик!

Он грустно улыбнулся. Тоби и в самом деле не знал, что Хендерсон вдовец. Он до сегодняшнего утра и не догадывался, куда они едут этим вечером. На приглашение ответила его жена, о чем и сообщила мужу в последнюю минуту.

Виктория в ответ засмеялась, вспомнив наконец, что слышала о нем от сестры и отца. Тогда она не обратила особого внимания на сплетни, но теперь поняла, что они имеют под собой достаточно оснований. Немудрено, что женщины без ума от Тоби, – блестящие черные волосы, веселые темные глаза и изумительная фигура. С первого взгляда было видно, что этот человек, похожий на актера, так и искрится – лукавством и весельем.

– Я не жена хозяина, – поправила она, гадая, действительно ли Уитком ошибся или просто делает вид. – Я его дочь.

– Слава Богу! Хоть вечер не пропал зря! Я не вынес бы известия о том, что вы замужем за Хендерсоном, хоть он и прекрасный человек. Я в любую минуту снова готов стать его компаньоном, – вкрадчиво прошептал Тоби и увлек девушку в гостиную, где, даже не спросив разрешения, обнял ее за талию и закружил в танце.

Их словно магнитом потянуло друг к другу, сопротивляться не было сил. Тоби рассказал, что учился в Оксфорде, а два года назад отправился в Южную Америку, поиграть в поло в Аргентине. Он много говорил о себе, и Виктория зачарованно слушала повествование о занимательных приключениях. Кроме того, Тоби изумительно танцевал и смешил ее забавными историями о всех собравшихся, ухитрившись, однако, умолчать об Эванджелине и своих детях. Он так ни разу и не упомянул о них, и после второго бокала шампанского успел подружиться с Викторией. Его немало рассмешило, что она курит и даже успела пару раз тайком затянуться.

– Ну и ну! Да вы девушка с изюминкой! Чем еще занимаетесь? Пьете до умопомрачения, курите сигары, кутите ночи напролет? Признавайтесь, какие еще пороки скрыли от меня? Пристрастие к абсенту? Или тайны Востока?

Он шутил, осыпал ее комплиментами, не давал скучать, и его близость все больше волновала девушку. Впервые в жизни ей пришлось встретиться с таким необыкновенным человеком.

После очередного танца Виктория извинилась и отошла под предлогом, что ей необходимо позаботиться об ужине. И сделала нечто такое, за что Оливия непременно обозлится на нее. Но ничего не поделаешь. В конце концов, она старалась и ради сестры – и удовлетворенно улыбалась, зная, что вполне может предсказать исход вечера.

Вернувшись к тому месту, где стоял Тоби, Виктория сразу же заметила его сконфуженное лицо. Он был явно сбит с толку. Рядом стояла Оливия, строго говорившая что-то, и Тоби неудержимо краснел. Он уже успел приобнять ее за талию и предложить отправиться в сад и покурить на свободе, но предполагаемая Виктория отчего-то нахмурилась и принялась его отчитывать.

Оливия мгновенно сообразила, что произошло, и уже хотела было просветить Тоби, но тут появилась Виктория и Уитком, окончательно потеряв дар речи, ошеломленно уставился на прелестное видение, гадая, уж не двоится ли у него в глазах.

– Иисусе! – прошептал он. – Это все шампанское! Что со мной творится?

– Кажется, вы плохо вели себя с моей добродетельной старшей сестрицей? – хитро улыбнулась Виктория, и Оливия недоуменно подняла брови. Кто этот человек, и откуда Виктория его знает?

– Сознаюсь, грешен, – последовал ответ. Тоби пытался оправиться от смущения. Схватить за талию незнакомую девушку! Правда, он и Викторию почти не знал, но она, кажется, из тех, кто не возражает против такого рода обращения! – Я предложил вашей сестре выкурить в саду по папироске. Надеюсь, она тоже курит и составит нам компанию, хотя сначала мне срочно нужно выпить.

Он с облегчением схватил очередной бокал и, осушив до дна, вновь недоверчиво воззрился на девушек.

– Знаете, вы просто исключительное явление. Никогда не сталкивался ни с чем подобным!

– Вы правы, такое зрелище поначалу многих шокирует, – великодушно согласилась Оливия, хотя ей не нравились ни слишком развязные манеры, ни непривычная фамильярность по отношению к сестре. – Но к этому скоро привыкаешь.

– Мне ужасно стыдно за грубость, – пробормотал Тоби, почувствовав, что она не столь легкомысленна, как Виктория. – Вы, должно быть, старшая мисс Хендерсон. Сегодня я превзошел себя. Посчитал, что ваша сестра замужем за Эдвардом.

Все дружно рассмеялись, и Тоби протянул руку:

– Я Тоби Уитком.

Оливии сразу стало не до веселья. Сухо поджав губы, она кивнула, и Виктория немедленно заметила ее холодность.

– Я много слышала о вас, – многозначительно подчеркнула Оливия, надеясь, что интерес сестры к пресловутому соблазнителю постепенно угаснет.

– В моем случае это не всегда звучит комплиментом, – ничуть не смутившись, заметил Тоби.

В этот момент дворецкий объявил, что ужин подан, и Оливия поспешила пригласить гостей к столу. Хорошо, что она решила посадить сестру между двумя привлекательными молодыми людьми из хороших семей! Самой ей, выполняющей обязанности хозяйки, придется развлекать одного из старых друзей отца, совершенно оглохшего, чрезвычайно застенчивого и внешне непривлекательного юношу. Ужин для нее обещал быть невыносимо долгим и нудным, но зато по обе стороны от Эдварда сидели самые почетные гости. Оливия хотела, чтобы вечер надолго запомнился отцу. Он так давно не звал в гости своих приятелей, пусть же хоть на миг отвлечется от тяжких воспоминаний!

Пока все шло превосходно: музыканты старались, закуски были вкусными, шампанское – изумительным. Провожая гостей в столовую, она с радостью отметила, что все быстро нашли отведенные места, а стулья оказались удобными. В комнате были накрыты четыре больших стола. Хрусталь и серебро сверкали в сиянии свечей, драгоценности на дамах переливались всеми цветами радуги. И только увидев Викторию, Оливия поняла, что сотворила сестра, и тихо охнула. Негодная девчонка поменялась местами с одной из дам, чтобы сидеть рядом с Тоби!

Оливия рассерженно махнула рукой сестре, но та, сразу догадавшись, в чем дело, и не подумала подойти. Быстро оглядевшись, Оливия увидела, что остальные сидят на своих местах. Все, кроме довольно некрасивой дамы, оказавшейся между двумя кавалерами, предназначенными для Виктории. Женщина, казалось, была на седьмом небе.

Смирившись с тем, что ничего нельзя сделать, и пообещав себе позже расправиться с Викторией, совершенно не думавшей ни о своей репутации, ни о безмерной глупости собственного поведения, Оливия в ужасном настроений шагнула к стулу и только сейчас в полной мере оценила проделку сестры. Мало того, что на глазах у всех кокетничает с женатым человеком, так еще и подменила карточку Оливии!

Покраснев, Оливия опустилась на стул рядом с Чарлзом Доусоном.

– Какая честь! – вежливо заметил он и, наклонившись поближе, прошептал: – Вы закоренелая преступница или спасительница? Стыдно признаться, но я не всегда могу понять.

Оливия рассмеялась. Не всегда? Скорее никогда! Как хорошо, что к ней вернулось чувство юмора! Бессовестная Виктория так ее расстроила!

– Считаете, что когда-нибудь все-таки сумеете нас различить, мистер Доусон? – поддразнила она, на какое-то мгновение едва не поддавшись искушению предоставить Чарлзу угадать самому. Но она чувствовала себя слишком виноватой, чтобы продолжать игру, и потом такие вещи были просто не в ее характере!

Чарлз долго пристально смотрел на нее, очевидно, желая убедиться, кто перед ним, и Оливия решила сжалиться, когда Чарлз внезапно объявил:

– Вы одинаково двигаетесь. Голоса тоже одного тембра… вот выражение глаз бывает различным. У одной из вас в них светится нечто буйное, говорящее о том, что их обладательница может зайти слишком далеко, о чем потом пожалеет. Но другая сестра всегда сумеет укротить разбойницу. Старшая излучает мир и спокойствие, младшая постоянно ищет чего-то.

Он с интересом взглянул на Оливию, очевидно, поняв, кто рядом с ним, и почувствовал облегчение. Слишком будоражила его душу Виктория, эта страстная, несдержанная натура, и в ее присутствии Чарлзу всегда было немного не по себе.

Оливия, заинтригованная словами Доусона, волей-неволей признала, что он вынес верное суждение.

– Вы сумели распознать нас, сэр, – улыбнулась она, и теперь Чарлз был почти уверен, что угадал правильно, хотя не посмел высказать свое суждение вслух. – Вы очень наблюдательны, – заключила Оливия, и Чарлз кивнул.

– Пытаюсь. Это одно из условий моей профессии, – объяснил он.

– И присуще вашему характеру, – добавила Оливия.

– Так вы скажете, кто передо мной, или намереваетесь сохранить тайну до конца вечера?

Он, похоже, был готов продолжать игру, и Виктория предоставила бы ему страдать, но Оливия на такое не способна.

– Вряд ли это справедливо. Я Оливия, – призналась девушка и, хотя все еще сердилась на Викторию за безответственное поведение и флирт с Тоби, все же в глубине души была ей благодарна за возможность провести немного времени с Доусоном.

– Вы спасительница, та, что мила и сдержанна, – выдохнул Чарлз, и Оливия отчего-то немного обиделась, хотя в его словах не было ничего оскорбительного. Но в конце концов, она так же красива, как Виктория!

– Вы действительно такие разные? Я заметил в вашей сестре некую неудовлетворенность, словно она постоянно стремится куда-то. А вы, кажется, вполне довольны своим существованием.

– Не знаю, почему так получилось. Возможно, потому, что она считает себя виновницей смерти мамы.

Подобные признания не делают постороннему человеку, но он казался вполне заслуживающим доверия. С Чарлзом можно говорить на любые темы, и Оливия чувствовала, что не обманется в нем. Он уже доказал свою надежность, не выдав их отцу.

– Наша мать умерла в родах, и Виктория появилась на свет позже меня. Врачи считали, что если бы ребенок был один, мама выжила бы, хотя никто не понимал, какую разницу могут составить одиннадцать минут. Боюсь, мы обе одинаково виновны.

Оливия в самом деле иногда терзалась угрызениями совести, хотя и не до такой степени, как Виктория.

– По-моему, вы не правы. Никому не дано предугадать, что может случиться со всеми нами… Мало ли бывает подобных вещей! Вы были величайшим подарком судьбы для матери, и жаль, что она не дожила до сегодняшнего дня, чтобы гордиться своими дочерьми. А ваш отец, несомненно, считает вас величайшей радостью в жизни. Какое счастье – иметь детей-близнецов! Да и вам повезло иметь такого замечательного отца.

Оливия понимала, что он имеет в виду и гибель своей жены и наверняка часто задавался вопросом, почему именно его постигло столь ужасное несчастье. Вопросом, на который не находилось ответа.

– Расскажите о своем сыне, – мягко попросила она.

– Джеффри? – улыбнулся Чарлз. – Ему девять лет, и этот ребенок – смысл моей жизни. Видите ли, я вдовец. Полтора года назад потерял жену… При крушении «Титаника».

Он с трудом выговорил последнее слово, и Оливия неосознанно коснулась его руки, исполненная участия и сострадания к этому скромному человеку.

– – Сначала нам было невыносимо трудно. Я долго путешествовал по Европе вместе с Джеффри, навестил ее родственников. Гибель жены была ужасным ударом для всех нас, особенно для сына. Он был рядом, когда все случилось, Какое, должно быть, невыносимое испытание для него! – искренне посочувствовала Оливия, глубоко тронутая бесхитростным рассказом Чарлза и слезами, блеснувшими в его глазах.

– Сначала ему каждую ночь снились кошмары, но теперь мальчику немного лучше. – Он грустно улыбнулся, отчего-то ощущая, что приобрел верного друга. Удивительно добрая девушка, из тех, с кем так легко говорить. – Гораздо лучше, чем мне. Я почти никогда не бываю на таких вечерах, но Джон и ваш отец меня уговорили.

– Но вы не можете вечно держать это в себе!

– Наверное, нет, – вздохнул Чарлз, удивляясь, почему так легко открыл душу этой почти незнакомой девушке.

– Вы непременно должны привезти сына к нам!. Дети обожают Кротон. Я тоже любила там жить, когда была маленькой. Мы переехали туда, когда мне было почти столько же, сколько Джеффри.

– А теперь? – не удержался Чарлз. – Вам по-прежнему нравится в Кротоне?

Он сгорал от желания узнать о ней побольше. Никогда не подумал бы, что светская девица способна на столь глубокое понимание.

– Мне – да. Это моя сестра терпеть не может жить в маленьком городке. Предпочитает Нью-Йорк, где может ежедневно участвовать в демонстрациях, и мечтает уехать в Англию, поголодать в тюрьме за правое дело.

– Я же говорил, что она – особа ищущая, – усмехнулся Чарлз.

– Собственно говоря, – рассмеялась девушка, – я у нее в долгу. Если бы не Виктория, мы сидели бы за разными столами.

– А мне казалось, что это вы все устроили.

Эдвард беззастенчиво хвалился хозяйственными способностями дочери и ее бесценной помощью по дому.

– Верно, но Виктория подменила карточки. Ей не захотелось сидеть там, где велела я.

– Что же, я очень ей благодарен, – улыбнулся Чарлз. – И хотел бы впредь ангажировать место рядом с вами.

Он пригласил ее танцевать и, как только прозвучала последняя нота, отвел назад к столу. Оливия отметила, что, хотя между ними не установилось ничего похожего на чувственную атмосферу, ей приятно в его обществе. Умен, образован, и легко понять, почему держится на расстоянии. По нескольким оброненным фразам она догадалась, что Чарлз был безумно влюблен в жену и даже сейчас словно не замечает других женщин. Но несмотря на это, Оливию тянуло к нему, и при других обстоятельствах он стал бы для нее всем на свете. Но что толку думать о том, чего быть не может! Она все равно не покинет отца, и Чарлз Доусон не собирался жениться вторично, даже ради сына.

В конце ужина дамы встали и ненадолго поднялись наверх. И Оливия наконец улучила минутку поговорить с сестрой и предостеречь от слишком близкого общения с Тоби.

– Перестань его преследовать, – предупредила она.

– Я ничего подобного не делаю, – раздраженно возразила Виктория.

Что от нее нужно Оливии? Тоби очарователен. Красив. Прекрасно танцует и куда смелее переступает границы приличий, чем воображала Виктория. Что плохого в невинном флирте?

Но она была слишком наивной, чтобы понять: Тоби вовсе не тот, каким кажется. И всегда добивается своего. Любыми способами.

– Я запрещаю тебе вертеться вокруг него, – тихо, но твердо произнесла Оливия – как раз в тот момент, когда мимо проходила Эванджелина Уитком. Но Виктория не собиралась сдаваться.

– Ты не имеешь права приказывать мне, Оливия! – отрезала она. – Ты не моя мать! И кроме того, неверно судишь о Тоби. Он добрый, порядочный человек, и мне нравится проводить с ним время. В конце концов, что тут такого? Мы среди людей, не уединяемся, не назначаем друг другу свидание, не делаем ничего предосудительного! Печально, что ты не понимаешь таких простых истин.

– Я понимаю куда больше, чем ты воображаешь. И не обманывай себя, – прошипела Оливия. – Ты ступила на опасный путь, вообразив, что можешь безнаказанно дразнить льва в его логове!

Но Виктория презрительно рассмеялась и немедленно пересказала разговор Тоби, едва дамы спустились вниз. Повидимому, никто, кроме Оливии, не замечал происходящего. Виктория и Тоби отправились в сад и исчезли в темноте. Они стояли слишком близко друг к другу и курили одну папиросу на двоих. Обнимая девушку за талию, он рассказывал ей вещи, с которыми, по его словам, не делился больше ни с единой живой душой на свете. Тоби провел с Викторией всего один вечер, но успел признаться ей в любви и заверить, что брак с Эванджелиной – всего лишь сделка. Отец заставил его жениться, и их семейная жизнь пуста, бессмысленна и несчастлива. Он очень одинок и много лет тосковал по любви, но встреча с Викторией разом все изменила.

Услышь Оливия эти речи, наверняка прикончила бы соблазнителя, но наивность Виктории помешала разгадать банальность затверженных фраз. Она слушала Тоби с видом всезнающей, мудрой женщины, веря каждому слову, и ласкала его обожающим взглядом. Целуя ее, Тоби спросил, когда они встретятся снова. Он не в силах без нее жить. И знает, как тверды ее принципы, как свято она верит в феминизм и движение суфражисток. Наконец она нашла мужчину, полностью согласного с ее идеями. Того, кто не воспользуется ее невинностью и не причинит зла. Он всего лишь хочет всегда быть рядом, узнать ее получше.

Виктория была настолько ослеплена, что принимала его болтовню за чистую монету. Впрочем, она хотела верить ему. Фактически он был первым посторонним мужчиной, с которым она так свободно беседовала. И к концу вечера уже считала, что отныне они неразлучны. Тоби разливался соловьем, восхваляя судьбу, которая подарила им завтрашний бал у Асторов. А потом придется придумать предлог для встречи.

С каким-то странным блеском в глазах Тоби поинтересовался, не будет ли Виктория чувствовать себя увереннее, если приведет сестру, но перепуганная девушка наотрез отказалась, боясь даже представить, что будет, если Оливия обо всем узнает. Тоби мгновенно согласился с ее решением. Да и что тут спорить? Всего-навсего забавная мысль, хотя жаль, конечно, что неосуществимая.

Добившись согласия Виктории на свидание, он снова повел ее в гостиную и, к собственной досаде, узнал, что у Эванджелины ужасно разболелась голова и она требует немедленно отвезти ее домой.

Оливия в это время была на другом конце дома и не заметила ухода Уиткомов, но Чарлз все видел, поскольку не сводил с Виктории заинтересованного взгляда. Что-то в ее походке, жестах, повороте головы, непривычной сдержанности, бросаемых на мужчин взорах, неосознанной чувствснности неодолимо его влекло. Оливия была куда более великодушной, открытой, готовой всегда прийти на помощь и посочувствовать. И все же его тянуло к той, что не ведала, чего хочет, вечно рвалась на подвиги и приключения и при этом неизменно попадала в беду. В этой внезапно возникшей привязанности было нечто безумно извращенное, невыносимо раздражавшее его, и все же Чарлз то и дело ловил себя на том, что едва удерживается от порыва пересечь комнату, схватить Викторию за плечи и хорошенько встряхнуть.

Какой-то частью души он стремился полностью и бесповоротно забыть ее и обратиться к куда более рассудительной и порядочной Оливии, однако она казалась столь бесхитростно-простой, способной безоглядно и бескорыстно отдавать, ничего не прося взамен, что пугала его. Слишком Чарлз истерзал и измучил себя после гибели Сьюзен, чтобы принять предложенный Оливией щедрый дар. Слишком привык к душевной боли, неверию, гневу на судьбу, и теперь было гораздо легче находиться рядом с человеком, равнодушным к нему, ничего от него не ожидавшим, чем воспользоваться чужим теплом. Подпустить Оливию ближе, раскрыть ей сердце – значит, предать Сьюзен. А вот Виктория совсем другая. И он незаметно наблюдал за ней весь вечер. У нее явно что-то на уме. Что-то или кто-то. Возможно, этот повеса Тоби Уитком. Интересно, неужели она бросится в его объятия и ему снова придется спасать глупышку? Осмелится ли Оливия остановить сестру и понимает ли вообще, что происходит, или Виктория достаточно умна, чтобы все скрыть от нее?

Он предпочел оставаться безмолвным, но заинтересованным свидетелем.

Наконец пришло время поблагодарить хозяина за прекрасный прием, первый за весь год, на который Чарлз согласился прийти. Сегодняшний вечер пробудил в нем былые воспоминания и чувства, которые несколько его расстроили. Нежность, возрожденную Оливией, и плотский голод вместе с тоской одиночества, вызванные поведением Виктории. С подобными эмоциями трудно, почти невозможно справиться. И Чарлз покинул дом Хендерсонов со странным ощущением пустоты, которую не могло заглушить ни выпитое виски, ни вид сына, мирно спящего дома. Он хотел от жизни немногого – всего лишь близости одного-единственного человека, той, которая исчезла навсегда. И ни одна из сестер Хендерсон не способна ее заменить.

Перед уходом Чарлз попрощался с близнецами. Виктория отделалась несколькими равнодушными словами. Она выглядела чем-то взволнованной, разгоряченной и рассеянной, и он понял, что она тоже немало выпила; Оливия же, очевидно, почти не притронулась к спиртному. Она поблагодарила его за приятное общество, и он отделался вежливыми, ничего не значащими фразами, стараясь не замечать ее преданных глаз. Ему хотелось предупредить, что с таким характером и добрым сердцем легче легкого попасть в беду и что пора научиться скрывать свои мысли и не распахивать душу перед первым встречным. Но может, он все преувеличивает? В конце концов, в опасности не столько она, сколько Виктория!

Оливия, со своей стороны, прекрасно сознавала, на какой обрывистый путь ступила сестра. От нее не укрылась ее чересчур горячая дружба с Тоби, и, когда гости разъехались, она немедленно попыталась принять меры. Правда, было уже два часа ночи и девушки отчаянно хотели спать.

– Ты назначила ему свидание? – допытывалась она, изнемогая от тревоги.

– Разумеется, нет, – солгала Виктория, но Оливия ей не поверила. Она видела сестру насквозь. Та просто не умела притворяться. – Кроме того, это не твое дело, – бросила сестра.

– Этот человек порочен до мозга костей, – завопила Оливия, – и всем в Нью-Йорке это известно!

– Он сам рассказал мне о своей репутации, и что из того?

– Уитком умен, ничего не скажешь! Но это его не оправдывает. Виктория, ты не смеешь видеться с ним!

– Смею – и буду делать все, что захочу. Не тебе меня учить, – прошипела Виктория.

Ничто не остановит ее. Сладкие речи Тоби манили в неизведанное. Что там какие-то глупые предостережения сестры!

Она совсем забыла библейскую легенду о змее-искусителе в райском саду.

– Пожалуйста… послушай, – молила Оливия со слезами на глазах. – Ты погибнешь. Пойми, ты просто недостаточно опытна, чтобы потягаться с таким человеком. Он настоящий соблазнитель, потерявший счет жертвам. Поверь мне, Виктория, то, что о нем рассказывают, ужасно!

– Он сказал, что все это ложь, – убежденно заявила Виктория. – Люди просто ему завидуют.

– Чему? Чему тут завидовать? – удивилась Оливия.

– Его внешности, положению, богатству. Он сам говорил.

– Красота со временем увянет, положения он добился благодаря жене, что же касается денег, по-видимому, Тоби – удачливый финансист, и что тут необычного? Таких немало, – холодно заметила Оливия.

– А может, он тебе приглянулся, – мстительно брякнула Виктория первое, что пришло в голову. Она была в бешенстве оттого, что сестра пыталась ограничить ее свободу. – Хочешь заполучить его себе, хотя и делаешь вид, что увлеклась этим жалким адвокатишкой!

– Ты не имеешь права оскорблять Чарлза. Он порядочный человек, и ты прекрасно это знаешь.

– От него мухи дохнут на лету! – фыркнула Виктория, пьяно покачнувшись.

– Чарлз Доусон в отличие от Уиткома не причинит тебе зла. Тоби использует тебя, а потом выбросит, как смятую бумажку. Когда все будет кончено, он вернется к жене и тем временем примется искать новую дурочку.

– Ты мне отвратительна! – заявила Виктория, и Оливия почувствовала знакомую неприятную тяжесть в желудке, как всегда во время споров с сестрой. Она ненавидела ссоры и очень редко их допускала. Но на этот раз дело отнюдь не в невинных проказах и проделках Виктории. Сестра ходит по краю пропасти.

– Я не стану больше уговаривать тебя, но знай: если понадоблюсь, буду всегда рядом. Я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Он опасен, Виктория. И отец очень расстроится, если узнает обо всем. Он пригласил Уиткома только из вежливости, и с твоей стороны было очень глупо сесть за ужином рядом с ним. Повезло еще, что отец сидел к тебе спиной и ничего не заметил. Ты играешь с огнем, Виктория. Ты недостаточно взрослая и сильная, чтобы выиграть эту схватку. И лев обязательно тебя растерзает.

– Не стоит волноваться, – заверила Виктория. – Мы всего лишь друзья, вот и все. К тому же он женат.

Она пыталась сбить Оливию со следа, чтобы наконец получить желанную свободу, и поэтому не стала объяснять, что брак Тоби исчерпал себя. Он даже намекнул, что подумывает о разводе. Разумеется, разразится страшный скандал, но больше он не может жить без любви. Виктории было отчаянно жаль его.

Оливия долго лежала без сна, пытаясь придумать, как отвадить Тоби Уиткома, прежде чем он уничтожит репутацию сестры. Виктория тоже не спала, мечтая о завтрашнем бале и встрече с Тоби.

Загрузка...