Как память

Глава Тринадцатая

Я потерялась в этом моменте. Мой мозг не воспринимал, что правильно, а что нет. Не сейчас. Моё сердце и разум утопали в этом поцелуе, и я позволила этому произойти. Не просто произойти, я хваталась за этот момент изо всех сил и ещё немножко. Мои руки обхватили его мускулистые предплечья, и моё тело прижалось к нему. Я могла бы навсегда остаться в этом положении, где его тело движется напротив моего, а вкус его рта заставляет пальчики моих ног сжиматься.

То, что он сказал, и насколько это ранит больше не имеет значения. Я верю ему. Он не имел в виду то, что сказал. Нейт, которого я знала, не был грубым и надменным. Это была уловка, чтобы спасти мою работу. Работу, которую после всего услышанного я не хотела. И я должна признать, что происходящее намного лучше моих воспоминаний. Ну, конечно же, ведь теперь он взрослый мужчина. И он точно знает, что сделать и как это сделать.

Нет, меня больше ничего не волнует. Это всё, в чём я нуждаюсь.

Пробежавшись руками вверх по его предплечьям, я вдохнула его запах и почувствовала, как стон удовольствия вырывается из меня. Для девственницы с мизерным опытом моё тело слишком сильно зудело, и мне до боли хотелось прижаться ближе. Получить больше.

В тот момент, когда мои руки нашли его широкие плечи, а его руки отыскали мою задницу, я вспомнила, что на самом деле имеет значение. То, что делает всё это неправильным. Последовавшее ощущение было сравнимо с тем, как если бы тебе оторвали руку или ты отшагнул в холодную тень с палящего солнца. Но я всё же сделала это. Я прервала поцелуй и использовала обе руки, чтобы оттолкнуть его. Подальше от себя. Подальше от того, что я так хотела, но не могла иметь.

Это неправильно. Он не свободен. Он принадлежит другой.

— Блисс, — начал он, но я отрицательно покачала головой. Он не должен что-либо говорить.

— Это было неправильно, — сказала я ему. Он уже знает об этом и именно это и собирался сказать. Но мне самой нужно было сказать об этом. Услышать, как он подтвердит, что этот поцелуй — ошибка, не то, с чем я могу справиться в данный момент. Моё сердце слишком быстро билось, потому что реальность внезапно накрыла меня.

— Ничего в этом не было неправильным, — начал спорить он, делая шаг ко мне. Я отступила.

— Остановись. Не надо. Да, это было неправильно, — сказала я. Хоть я и не согласна с ним, его слова принесли мне столько же облегчения, сколько и причинили боли. Он не сказал, что совершил ошибку. И я благодарна за это, даже если это и эгоистично.

— Блисс посмотри на меня, — взмолился он. Я не думаю, что это хорошая идея. Если я увижу эти глаза и губы, не уверена, что не брошусь к нему. Я не могу прикасаться к нему. Не могу наслаждаться им. Не могу смеяться с ним и целовать его. Он не принадлежит мне, чтобы я могла обнимать его. Он принадлежит другой, а я целовалась с ним.

Худшее в этом то, что я ни о чём не жалею. Я должна чувствовать стыд. Ужас. Я плохо поступила, но мне всё равно. Я бы ни на что не променяла этот поцелуй. Я буду просто жить со своим преступлением. Со своим недостатком. Кого я обманываю: у меня множество недостатков, но теперь я знаю, что во мне есть действительно серьёзный дефект. Я стала «другой женщиной».

— Тебе лучше уйти, — сказала я, по-прежнему смотря в пол.

Он вздохнул, и я услышала, как он издал разочарованный стон.

— Я не могу, это не… блять! — Он не выразил свою мысль полностью, но я поняла каждое слово. Я чувствовала то же самое. Даже последнее слово. — Там что-то есть. Что-то между нами. Всегда было, с тех пор как я впервые увидел тебя. Но это что-то до смерти пугает меня. То, что у меня есть сейчас… это легко. — Его последнее слово прозвучало тихо, словно ему пришлось признаться в чём-то, чего он стыдится.

Моё сердце уже было разбито, но оно ещё больше раскалывалось на осколки, пока мы стояли тут. Между нами действительно что-то есть. Связь, которая влечёт меня к нему. Заставляя меня желать быть ближе. Он делает мой мир ярче. Я думала, что у меня это из-за ограниченного опыта с парнями, но он тоже чувствует это. Я не одна такая.

Хотя это ничего не меняет. Он хочет лёгкости. А со мной не просто. Это потому что я была больна? Теперь я здорова. Но люди видят во мне только больную девочку. Я ненавижу это. Я не хочу, чтобы кто-либо считал меня таковой, особенно Нейт.

— Я не больна… я избавилась от любых признаков рака, — сказала я, поднимая глаза, чтобы встретить его взгляд. — Уже почти как четыре года.

Он нахмурился и мгновение изучал меня. Словно ничего не понял из того, что я только что сказала.

Дверь открылась позади меня. Я повернулась и увидела Элая.

— Ты в порядке?

Он беспокоится. Мы пробыли здесь дольше, чем я ожидала. Элай, вероятно, расхаживал возле двери, ожидая моего возвращения. Он такой. Он никогда не обращался со мной, словно с больной девочкой. Даже когда у меня не было волос и я проводила дни слишком больная, чтобы поесть и усвоить пищу.

— У нас всё хорошо, — заверила я его.

Он не выглядел убеждённым, но, подождав секунду, неохотно закрыл дверь. Он захочет узнать абсолютно всё об этой встрече, а я буду не в состоянии рассказать ему. Я не смогу рассказать ему, что поцеловала жениха другой женщины. Потому что он будет ждать, что я почувствую угрызения совести. Признаю свою вину. А я не могу. Если бы это был кто-нибудь другой, я бы чувствовала вину, но не с Нейтом. Сначала он был моим, а не Октавии.

— Я знаю, что ты избавилась от рака. Зачем ты сейчас говоришь об этом?

Потому что он сказал, что со мной нелегко. А он хочет лёгкости. Он что не помнит, что сказал?

— Ты сказал, что я пугаю тебя, а ты хочешь лёгкости.

В его глазах появилась печаль, когда до него дошёл смысл моих слов. Затем он сделал шаг ко мне, и на этот раз я не отступила. Я решала, что, возможно, меня не заботит тот факт, что он не свободен. Я бесстыдница. Или, по крайней мере, становлюсь таковой.

— Это не то, что я имел в виду, — ответил он. — Моя жизнь… то, что я чувствую к тебе, это слишком. Это никогда не будет легко.

— Так что ты хочешь чувствовать?

— Свободу. Никаких привязанностей.

Он не хочет ничего чувствовать. Он не хочет рисковать почувствовать боль, чтобы испытать что-то прекрасное. Он трус. Он не любит Октавию. Ему просто нравится, что с ней легко. Её никогда нет рядом, и, кажется, она не особо хочет проводить с ним время. Это не отношения. Это не то, что есть у моих родителей. А я хочу того, что есть между ними. Каждая девушка мечтает о такой преданности.

— Тогда нам не о чем говорить, — ответила я.

Я должна была развернуться и зайти в квартиру. Оставить его одного, не сказав и слова. Устроить грандиозный уход. Но я стояла на месте. Потому что знала, что, как только я уйду, всё закончится. И я, возможно, больше никогда не увижу его, а я пока не могу отпустить его.

— Мне жаль, — всё, что он сказал.

— Мне тоже, Нейт Финли. — Затем я заставила свои ноги шевелиться, своё сердце отпустить его, а свой разум заткнуться. Мне жизненно необходимо вернуться квартиру. Я не доверяю своему рту, он может сказать что-то, о чём я пожалею. Что-нибудь глупое, как например, начать умолять его о том, чтобы он полюбил меня. Просто попробовал. Но это то, что он должен захотеть сам. И я не должна умолять его об этом. Моя мама — центр мира для моего папы. Они любят нас, детей, но мы всегда знали, что друг от друга они без ума. Это оберегало нас и показывало нам, какими на самом деле должны быть настоящие чувства.

Однажды я встречу мужчину, который будет любить меня именно так. Как бы моё сердце ни желало, чтобы это был Нейт Финли, я знала, что этого не случится. И это ещё очень долгое время будет причинять мне боль.

Я собираюсь напиться вусмерть. Меня найдут мёртвым на обочине дороги. Или, может, откажет моя печень. Чёрт, я в Алабаме. Велик шанс, что я скажу что-нибудь не то какому-нибудь парню, и он выстрелит мне в голову. Будь я проклят, если меня это волнует.

С этими мыслями я сделал ещё один глоток из бутылки Maker’s Mark в моей руке. В данный момент я именно так справляюсь со своей жизнью. Когда я трезв, я думаю о Блисс. Кого я обманываю? Я пьян в стельку и всё равно думаю о Блисс. Просто это ранит чуть меньше из-за отупения, вызванного алкоголем.

Октавия особо ничего не сказала об увольнении Блисс. Её ответом, когда я на следующий день спросил об этом, было: «О, она уволилась. Я достаточно скоро заменю её». Она даже не назвала мне причину. Я, мать вашу, знал причину, но тот факт, что Октавия скрыла её от меня, бесит меня.

Ну, вообще-то сейчас всё, что касалось Октавии, начинало бесить меня. Я постоянно раздражаюсь из-за неё.

Я сделал ещё один глоток. Я припарковался у «Лив Бей». Подумал насчёт того, чтобы войти внутрь, но решил, что в данный момент эта бутылка и мой внедорожник — самое то. Мне не нужна толпа свидетелей того, насколько я опустился.

Когда сегодня Октавия уехала, наняв какую-то тридцатилетнюю мамашу, которая понятия не имеет, что делать, я решил, что могу либо вернуться в Розмари Бич, либо напиться.

Я выбрал второй вариант просто потому, что уехать из Си Бриза, означало уехать от Блисс. И, даже несмотря на то, что я не видел её пять дней, мысль о том, чтобы быть так далеко от неё, вызывала режущую боль в груди. Что тоже стало причиной, чтобы напиться. Так что именно это я и делал.

Откинувшись на спинку сидения, я наблюдал, как люди, смеясь, заходят внутрь, чтобы чертовски хорошо провести время. Они не похожи на меня. Они здесь, потому что здесь весело. Сейчас время грёбаного веселья. Я вытянул свою бутылку и поприветствовал идиотов снаружи. Они не могли меня видеть сквозь тонированное стекло и из-за темноты на улице, но я всё равно сделал это. Это заставляло меня чувствовать себя не таким одиноким.

Почему я помолвлен? Я не хочу жениться. Чёрт, я чертовски молод, чтобы жениться. В чём моя проблема? Неужели я так отчаянно хотел свалить из Розмари, что посчитал брак решением проблемы? Боже, в каком-то смысле я лишился рассудка.

Я хотел лёгкости, а с Октавией было легко? Чёрт, нет! Не существует простых и лёгких отношений. А брак — это самые сложные отношения из всех. Почему, во имя господа, я думал, что это хорошая идея?

Взяв в руки телефон, я отправил ей сообщением: «Почему, чёрт побери, мы помолвлены? Я не хочу жениться. И будь я проклят, если этого хочешь ты. Мы не подходим друг другу».

Я остановился и сделал ещё один глоток прежде, чем отправлю сообщение. Потому что это конец. Я сказал правду, и после неё появятся последствия. Я порвал с Октавией. Отправка сообщения станет концом. Она не драматична и не будет умолять меня остаться. Она примет это за сомнение и уйдёт. Легко. Так чертовски легко.

Я нажал «отправить».

Уставившись на дверь «Лив Бей», я задался вопросом, была ли Блисс там. Была ли она той, из-за которой я только что нажал «отправить»? Изменит ли это моё решение относительно неё? Она не была простой. Это не изменилось. И я не хочу вступать в брак. Вероятно, никогда не захочу. А она захочет.

Мой телефон не завибрировал от ответного сообщения. Не было внезапных аргументов со стороны Октавии. У неё даже не нашлось для меня ответа. Она просто ничего не сказала. Я выпил две трети бутылки прежде, чем наконец-то решил, что, возможно, мне стоит зайти внутрь. Увидеть Блисс. Потому что, в конце концов, она причина, по которой я просиживаю здесь свою задницу.

Мне потребовалось три попытки прежде, чем я смог отыскать дверную ручку. И даже тогда я не смог открыть её. Вздыхая, я закрыл глаза и откинул голову на спинку сидения. К чёрту всё, я не могу вести машину, если не могу даже открыть дверь. Так что мне делать? Всю ночь здесь спать? Дерьмо. Именно это я и хотел, чтобы увидела Блисс, если бы была здесь. Меня, отключившегося в своём внедорожнике.

Стук в дверь испугал меня, и, повернув голову, я увидел грёбаного Элая Харди, стоящего рядом. Он был в своей рубашке-поло, а его волосы были идеально уложены. На его лице был осуждающий, хмурый взгляд, который заставлял вас хотеть сломать ему нос. Или, вероятно, это мне хотелось сломать ему нос. Блисс не хотелось бы, чтобы ему причинили боль, потому что он такой аккуратный и чистенький.

Но, чёрт, это так скучно. Он, вероятно, до смерти достал её. Он раздражал меня, просто смотря в мою сторону. Мне хотелось закрыть глаза и вернуться к моменту отключки. Но он снова постучал, и я знал, что он не оставит меня в покое.

Я снова попытался открыть дверь, и после нескольких попыток я всё-таки сделал это. Мистер Совершенство нахмурился ещё сильнее к моменту, как я открыл дверь, и это заставило меня захотеть захлопнуть её обратно. Я бы захлопнул, если бы мог сообразить как…

— Ты пахнешь как виски, — были его — ох, какие мудрые — слова.

— Да ну, — промычал я. Да он чёртов Энштейн.

— Зачем ты здесь? Блисс заканчивает работу через несколько минут, и это не то, что ей нужно видеть.

Ну разве он не заботливый. Беспокоится, что Блисс увидит меня пьяным. Почему? Она что раньше никогда не видела пьяного мужчину? Думаю, видела, раз она работает в чёртовом баре. Сомневаюсь, что она будет очень шокирована тем, что я пьян.

— Будет, — со злостью ответил я.

— Хм? — Он что, только что прочёл мои мысли?

Элай покачал головой.

— Подвинься. Я отвезу тебя домой.

Да ни хрена. Мне удалось рассмеяться. Громко. Элай Харди думает, что собирается спасти меня? Я засмеялся ещё сильнее.

— Она будет здесь в любую минуту. Ты пьян и ведёшь себя как полный мудак. Ей не нужно это видеть. Ты достаточно боли причинил ей.

Постойте… что? Я не причинял ей боль. Я был нежен с ней. Объяснил своё поведение. Я, чёрт возьми, сломал себя, но с ней я был осторожен. Я не хотел причинять ей боль.

Элай пристально смотрел на меня. В чём его проблема?

— Ей нужно двигаться дальше, — снова ответил он, словно знал, о чём я думаю. Странное дерьмо.

— Я собираюсь спать здесь. Она не увидит меня, — начал спорить я.

— Твой внедорожник припаркован здесь. Каким образом она упустит это?

Хороший вопрос.

— Ну, она не будет знать, что я внутри. Меня невозможно увидеть в темноте.

— Я увидел тебя, — огрызнулся он. — Теперь подвинься. Я отвезу тебя домой.

Я не собираюсь ехать к Октавии. Я чертовски уверен, что только что порвал с ней, или мне это показалось? Может, мне стоит снова написать ей, чтобы удостовериться.

— В чём твоя проблема? Тебе наплевать, что ты ранишь её?

Он снова говорил о боли. Я не ранил её.

— Я не собираюсь причинять ей боль.

В этот раз он был тем, кто засмеялся, но ему было не смешно. Вместо этого он казался грубым и холодным. Словно был тем, кого раздражали. Чёрт, от чего ему раздражаться? Это он вторгся в мой чёртов внедорожник.

— Элай? Нейт? — послышался её голос. Я мечтал об этом голосе.

— Блисс, — сказал я, желая, чтобы Элай подвинулся, чтобы я смог увидеть её. Я скучал по ней.

— Я разберусь с этим. Езжай домой, — не двигаясь, сказал Элай.

— С чем ты разберёшься? — спросила она и начала говорить что-то ещё, когда подошла к нему, отодвигая его от двери своим маленьким телом. — О боже. От тебя несёт виски. Ты в порядке?

Теперь в порядке. Если она заберётся в эту машину, то мне станет ещё лучше.

— Просто пьян, любимая. Ничего серьёзного.

Она выглядела обеспокоенной.

— Я отвезу тебя домой. Элай, езжай за нами, чтобы ты смог подвезти меня до дома.

— Нет, я отвезу его, — предложил Элай.

— Он не хочет, чтобы ты это делал. Я отвезу его.

— Нет, Блисс.

— Элай, прекрати. Ты не можешь принимать за меня решения.

Я хотел с этим согласиться, но мне едва удавалось держать глаза открытыми.

— Ты вообще знаешь, где он живёт? Он в отрубе. Ничего не может вспомнить.

— Я знаю, где дом Октавии. Я работала на неё, если помнишь.

Это был тот момент, когда мне необходимо найти слова и открыть свои чёртовы глаза. Я не могу поехать туда. Не теперь.

— Думаю, нет… уверен… думаю, что уверен. Будь я проклят, если могу вспомнить, но я чертовски уверен, что порвал с ней. Не могу поехать в её дом.

— Что? — это была Блисс, мне захотелось сосредоточиться на её лице. Она расплывалась у меня перед глазами. Было нелегко. Я скучал по этому лицу. По этой улыбке. По этим глазам. И теперь, когда они прямо передо мной, я не могу даже сосредоточиться. Грёбаный позор.

— Что? Ах, да, я не хочу жениться.

Тишина.

— Он может поехать к своему деду, — это был Элай.

— Нет. Не в таком состоянии. Мы отвезём его к нам.

— Что? — Тон Элайя чуть не заставил меня засмеяться.

— Не усложняй. Он почти отключился. Просто позволь отвезти его к нам. Он сможет проспаться на диване, а утром со всем разобраться. Очевидно ведь, что он расстроен.

— Он причинил тебе боль, Блисс.

Она не стала отвечать, и мне захотелось спросить её об этом. Посмотреть, прав ли он. Я не хочу обижать её. Я никогда этого не хотел.

— Я знаю. Но он нуждается во мне. Это всё, что в данный момент имеет значение.

Я почувствовал тепло и напряжение в груди. Если бы я мог, я бы нашёл способ всё исправить. Но в данный момент темнота, с которой я боролся, победила, и мир вокруг затих. Больше не было голосов, которые я мог слышать.