Как провести медовый месяц в одиночестве

10

Я покачиваюсь на пятках, стоя на причале «Зимнего курорта». Сегодня прекрасный день. Солнце светит на меня с безоблачного неба.

Филипп должен скоро приехать.

На сегодня у него заказана экскурсия по запланированному маршруту. На этот раз это частная прогулка на лодке к одному из многочисленных затонувших кораблей вдоль побережья Барбадоса. Развалины уже давно отвоеваны у природы, и теперь это изобилующий коралловый риф. Гид разрешит нам поплавать с маской и трубкой над ним.

Ты не нервничаешь, говорю я себе. Я — это мой храбрый отпускной "я", которому не нужен плейлист со звуками леса, чтобы заснуть, и который ненавидит рутину и с головой окунается в любое приключение.

Еще через неделю я смогу вернуться к своему безопасному существованию, новому дому, работе и писательству в свободное время.

Ты не нервничаешь. Ты в предвкушении.

Но сколько бы раз я ни повторяла себе это, беспокойство не проходило.

Что-то изменилось вчера, в этом маршрутном такси, когда мы ехали по улицам Барбадоса в сторону рыбного рынка. Среди оглушительных ударов музыки сока и торопливо сделанных поворотов…

Мы соприкоснулись.

И это каким-то образом превратило Филиппа из простого человека, с которым я неожиданно развлекаюсь во время отпуска, в настоящего мужчину с большой буквы «М». Такого мужчину, о котором я не позволяла себе думать с тех пор, как закончилась моя помолвка.

Не то чтобы он воспринимал меня как женщину с большой буквы «Ж». А если и видит, то это что-то новое, и это может даже противоречить его собственным инстинктам. Ты одна из самых странных женщин, которых я когда-либо встречал, — сказал он во время нашего полуночного купания в бассейне. Это точно не может быть рецептом привлекательности.

Но хочу ли я, чтобы он испытывал ко мне влечение? Этот вопрос вызывает очередной всплеск нервов в моем организме. Это поставит крест на всем этом проекте "наслаждаться не медовым месяцем".

— Привет, — говорит чей-то голос.

Я вздрагиваю.

— О. Привет!

Филипп надвигает солнцезащитные очки и встает рядом со мной на причале.

— Ты мечтаешь?

— Да. Я часто так делаю, — говорю я, как полная идиотка. Я ни разу не задумывалась о своих привычках мечтать.

Но он кивает, как будто в этом есть смысл. Его глаза встречаются с моими, и, хотя он не улыбается, в его взгляде что-то есть. Что-то, что говорит о переполненном маршрутном такси и его руках на моем теле.

— Привет, — говорю я снова.

Его губы изгибаются.

— И снова здравствуй, Иден.

— Думаю, лодка уже здесь. Это та белая лодка с огромным двигателем? Твой организатор медового месяца не пожалел средств, не так ли?

Он опускает солнцезащитные очки, скрывая глаза от посторонних глаз.

— Ее специально попросили этого не делать.

— О, — говорю я.

Он направляется к лодке, а я следую за ним с пляжной сумкой на плече.

— Значит, работа адвоката так хорошо оплачивается? Наверное, я выбрала не ту профессию.

Он пожимает плечами.

— Платят хорошо, если ты отличный адвокат.

— Ну, извини меня, — говорю я с улыбкой. — Ты уверен, что на этой яхте хватит места для всех нас? Ты, я и твое эго?

Он хихикает. Звук теплый, и нервы возвращаются, переворачивая мой желудок.

— Будет тесновато, — говорит он, — но, думаю, мы справимся.

Наш гид проводит нас на борт лодки, которая явно была построена для скорости и комфорта. Я надежно укладываю свою сумку в маленькой каюте под палубой и поднимаюсь обратно.

Филипп уже там, сидит на скамейке. Его телефона нигде нет. В солнечном свете я вижу слабый намек на тень от пяти часов. Должно быть, он не брился сегодня утром.

Я смотрю на него несколько секунд.

— Эй, — говорит он и поднимает глаза. — Как…

Я не вижу его глаз за темными солнцезащитными очками. Но я замечаю наклон его подбородка, и мои щеки вспыхивают, когда я понимаю, что он смотрит на мое бикини.

Он проводит рукой по челюсти.

— У тебя сегодня был хороший день?

— Да, — говорю я. Я сажусь рядом с ним на сиденье и плотно натягиваю кепку на голову. На ней дурацкая надпись — шутка, которой я поделилась с Бекки и Синди в колледже. — Я провела утро на пляже.

— Я вижу, — говорит он и кивает в сторону моего плеча.

Я опускаю взгляд.

— О. Да, я немного раскраснелась, не так ли?

— Да, это так. Болит?

— Нет, во всяком случае, пока. Я изо всех сил старалась намазать спину солнцезащитным кремом, но это… трудно, знаешь ли. Я не собиралась просить персонал о помощи.

— Уверен, они бы тебе помогли, — пробормотал он.

— Может быть, — говорю я, — а может, меня бы выгнали за сексуальные домогательства к сотрудникам курорта.

— Ну, мы не можем этого допустить. Хотя я бы внес за тебя залог из тюрьмы.

— О, это мне напомнило. Я хотела спросить тебя кое о чем вчера, но вспомнила об этом после того, как мы вернулись из Ойстинса.

Его бровь приподнимается.

— Правда?

— Да. Ты когда-нибудь работал с преступниками?

Он на мгновение замолкает, а потом смеется, тихо и глубоко.

— Нет, я корпоративный адвокат, Иден. Я не занимаюсь судебным преследованием и не встречаюсь с преступниками.

— О, точно.

— Знаешь, это еще никогда не разочаровывало женщин.

— Я, наверное, странная. Я слушаю довольно много подкастов о настоящих преступлениях, — говорю я.

«Довольно много» звучит более здраво, чем все остальные.

— А, — говорит он. — Моя сестра тоже так делает. Что это с женщинами и настоящими преступлениями?

— У меня есть теория, — говорю я.

Под палубой ревет мотор лодки. Мы начинаем отходить от причала. По мере того как мы удаляемся от берега, массивная архитектура «Зимнего курорта» становится все меньше. Она так утопает в зелени, что почти растворяется в окружающем ландшафте.

Филипп откидывается на спинку сиденья, его поза становится более расслабленной, и он вытягивает свои длинные ноги.

— Расскажи мне.

— Я думаю, женщин привлекают настоящие преступления, потому что они позволяют нам исследовать темную сторону человеческой натуры с безопасного расстояния. Это как головоломка, в решении которой мы можем принять участие. — Я наклонила голову. — Я также слышала, что некоторые могут почувствовать себя сильнее, как ни странно, поскольку женщины чаще всего становятся жертвами в этих историях. Как будто слушать настоящие преступления — это почти обучение, на подсознательном уровне.

Он нахмурился.

— Черт, как мрачно.

Его откровенный тон заставляет меня усмехнуться.

— Да. Не уверена, что лично мне они нравятся именно поэтому. Я нахожу настоящие преступления увлекательными и интересными одновременно, и мне нравятся те, которые раскрываются. Такое ощущение, что я слушаю, как вершится правосудие, понимаешь?

— Верно, — говорит он. — Может быть, это аналог парней, которые любят смотреть документальные фильмы о Второй мировой войне.

— Знаешь что, возможно, это именно так.

— Моя сестра говорит, что подкасты про настоящие преступления помогают ей заснуть. Наверное, она психопатка, — говорит он и качает головой. — Я давно это подозревал.

— Правда?

— Угу. Она дантист, — говорит он так, будто это последний гвоздь в крышку гроба.

Это заставляет меня рассмеяться.

— Ладно, я вроде как понимаю, к чему ты клонишь.

Мы погружаемся в комфортное молчание, на лодке, быстро несущейся по открытому океану. Я надвигаю солнцезащитные очки на нос и оглядываюсь в поисках своей сумки.

— Наверное, мне стоит намазаться солнцезащитным кремом.

— Да, — говорит Филипп.

— Не мог бы ты на этот раз помочь мне со спиной? Если мы будем в воде, то…

Он медленно кивает.

— Да, — говорит он. — Я могу это сделать.

Пять минут спустя я сижу спиной к нему, смотрю на волны и жду первого прикосновения холодного лосьона.

Глупо, думаю я про себя.

Удивительно, говорит другая часть меня.

Я флиртую. Я действительно флиртую, и делаю это в то время, которое должно было стать моим медовым месяцем. Я не хочу, чтобы это происходило, и не хочу, чтобы это происходило. И, возможно, это как раз то, что мне нужно. Окунуть палец в метафорический бассейн, и никто, кроме меня, не будет знать, что он уже окунулся.

Первый шаг в мир одиночества.

Теплые руки ложатся мне на плечи и расчесывают мои длинные волосы, перебрасывая их на левый бок.

По рукам пробегают мурашки.

— Будет холодно, — бормочет он, и через секунду я чувствую холодный крем для загара на своей голой коже. Его большие и сильные руки лежат на моей спине. Они движутся по лопаткам, вдоль позвоночника и под поясом моего бикини.

Я закрываю глаза. Это странное и приятное ощущение, и, возможно, оно странное, потому что приятное. Даже когда мы не находимся в тесном пространстве минивэна. Филипп проводит рукой по моей спине, его мизинец задевает верхний край моих трусиков-бикини.

— Так хорошо? — спрашивает он.

— Да, думаю, да.

— Хорошо. — Его руки возвращаются к моим плечам и медленными движениями спускаются по рукам. Я дрожу от его прикосновений.

Он замечает, что его руки останавливаются чуть ниже моих локтей.

— Все еще в порядке?

— Угу. Да.

Он продолжает спускаться к моим рукам, на секунду задерживаясь над запястьями, прежде чем убрать их. Он прочищает горло, и я чувствую, как подушка под нами сдвигается, когда он отходит назад.

— Спасибо, — говорю я.

— Да. Без проблем. — Он смотрит на море, а не на меня. — Не могу допустить, чтобы ты сгорела в мою смену.

— И на твоей лодке тоже, — говорю я.

Его рот кривится.

— Точно. Ну, знаешь, мы почти закончили все основные мероприятия по моему маршруту.

— О?

— Да. Осталось всего несколько, включая дегустацию рома. — Он пренебрежительно машет рукой, и я удивляюсь его отношению к пропуску заранее оплаченных мероприятий. Если бы мы с родителями запланировали пойти на ужин в буфет, где можно есть все, что угодно, никто из нас в тот день не стал бы обедать. Это моя точка отсчета.

— Ну и кто теперь пренебрежительно относится к труду твоего турагента? — спрашиваю я.

— Поверь, она получила свою долю.

— А чья это была идея — поехать на Барбадос в медовый месяц? — спрашиваю я и выставляю ноги вперед. Мои ноги оказываются рядом с его ногами, мои голые рядом с его парусиновыми туфлями.

Я ничего не знаю о его бывшей невесте. Он не делится хлебными крошками, а утаскивает целые буханки.

И я умираю от любопытства.

Но он просто смотрит на волны, его голос спокоен.

— Мы рано остановили свой выбор на Карибах. Мы оба бывали там раньше, на других островах.

— О.

— Турагент посоветовала несколько отелей в этом регионе, и недавно открывшийся «Зимний курорт» показался нам неплохим. — Он пожимает плечами и проводит рукой по затылку. — Я также представлял интересы компании в судебном разбирательстве несколько лет назад.

— О-о-о-о. Так это привилегия?

— Нет.

— Я сижу в лодке кумовства?

— Я не родственник ни одного из владельцев.

Я ухмыляюсь.

— Но ты их знаешь.

— Я встречался с одним из них. Один раз. И все. — Он поднимает бровь. — А еще я теперь работаю из Чикаго, а не из Нью-Йорка.

— А раньше работал?

— Да, — говорит он и вздыхает. — Это двадцать вопросов?

— Возможно. Почему ты вернулся домой в Чикаго?

Его губы сжимаются.

— Она тоже была оттуда.

— А.

— Кроме того, у моей фирмы был там офис, а я устал от Нью-Йорка. Это была хорошая возможность.

— Как вы двое познакомились? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Сегодня мы еще не выпили ни одного стакана рома.

— Не пили? Я выпила четыре пина колады на завтрак. Тебе стоит попробовать шведский стол. Он невероятный.

— Нет, иначе ты бы уже была за бортом. Опять.

Я качаю головой.

— Почему бы тебе не поесть в баре? Я никогда тебя там не вижу.

Он поворачивается ко мне лицом.

— Ты искала меня? — спрашивает он, и этот факт кажется ему необычайно приятным.

— Я наблюдаю за всеми гостями. Они очаровательны.

— То есть ты с ненавистью наблюдаешь за молодоженами?

— Да, — говорю я. — Вчера утром двое из них кормили друг друга измельченным манго, и я чуть не совершила двойное убийство своей грейпфрутовой ложкой.

— Хорошо, что у тебя на острове есть адвокат, — говорит он.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Не возьмешься ли ты за мое дело безвозмездно?

— Не знаю, — говорит он. — Возможно, я попрошу какую-то оплату.

— Да?

— Да. Твой путеводитель, например.

Мои глаза расширяются.

— Мой путеводитель?

— Да. Твои аннотации могут спасти меня от посредственного ресторана в один из этих вечеров. Я бы предпочел, чтобы он был превосходным.

— Не издевайся над путеводителем.

— О, я бы никогда, — говорит он. — Я подумываю о том, чтобы сделать его священным текстом моей новой религии.

— Ладно, хватит, Мейер. — Я толкаю его в плечо, отталкивая от себя на скамейку.

Он позволяет мне оттолкнуться от него на два дюйма, после чего застывает, превращаясь в неподвижную, полуулыбающуюся статую.

— Вот это — насилие. Ты только что призналась, что у тебя тоже были мысли об убийстве. Думаю, я должен сообщить о тебе. Ты представляешь опасность для общества, а я серьезно отношусь к своему гражданскому долгу.

— Я сказала тебе это по секрету! Адвокатская тайна.

— Она действует только после того, как ты совершила преступление, — говорит он. — Не раньше.

— В путеводителе мне рассказали все о кораблекрушении, к которому мы направляемся, — говорю я. — Я планировала поделиться с тобой этой информацией, но теперь не буду. Я просто позволю тебе проплыть над ним, как невежественному болвану.

Его брови взлетают вверх.

— Невежественному болвану?

— Да. Я знаю, что это звучит глупо, но я на этом стою.

— Точно, — говорит он. — Знаешь, у меня никогда не было таких странных разговоров, как с тобой.

— Чувство взаимно, — говорю я.

В этот момент лодка медленно останавливается. Мы снова находимся в глубоких синих водах у залива Карлайл, недалеко от того места, где мы видели морских черепах.

Из прочитанного я знаю, что на протяжении веков на мелководье, окружающем остров, затонули сотни кораблей, и шесть из них находятся в этой бухте. Самое старое из них датируется 1919 годом, а последнее произошло в 2003-м. Корабль был намеренно затоплен, чтобы создать среду обитания для кораллов, но все это не та информация, которой я собираюсь поделиться с невежественным болваном рядом со мной.

Очень красивый невежественный болван снимает футболку. Он загорает с каждым днем, когда я его вижу, и у него темная россыпь волос на груди, покрывающая мускулистый торс, на который я изо всех сил стараюсь не смотреть.

Наш гид бросает якорь у буйка и помогает нам взять снаряжение. Он говорит, что присоединится к нам в воде, и начинает рассказывать нам о затонувшем корабле, на котором мы будем заниматься сноркелингом.

Филипп бросает на меня торжествующий взгляд, держа в руках свои очки. Я все равно получу всю информацию, — говорят его темно-синие глаза.

Я пытаюсь сузить глаза в ответ, но сомневаюсь, что он что-то видит сквозь толстый пластик моей маски для подводного плавания.

Вода теплая и приятная, и такая прозрачная, что я могу легко разглядеть песчаное дно в нескольких футах под ней.

Вместе с гидом мы плывем к большой темной тени в воде. Это только немного пугает, но как только я могу заглянуть под поверхность, мой страх снова превращается в удивление. Как и в прошлый раз, с черепахами.

Под поверхностью находится целый мир.

На месте затонувшего корабля теперь коралловый риф. Сама лодка по-прежнему хорошо видна, она упирается в песчаное дно океана, словно спит. Но за время сна ее место занял сам океан, покрытый кораллами и водорослями. Я замечаю, как из иллюминатора появляется стая ярко-желтых рыб. На дальнем конце затонувшего судна одинокая морская черепаха лакомится морепродуктами, растущими на носу корабля.

Я запомню это на всю жизнь. Это как смотреть на волшебство. Мы не одни у затонувшего корабля, но другая группа туристов из зафрахтованного круиза держится на другом берегу. Океан достаточно велик для всех нас.

Подо мной проплывает что-то большое. Я инстинктивно вздрагиваю, прежде чем узнаю человека. Филипп. Он проплыл под поверхностью и протягивает что-то в мою сторону.

Это…?

Мы оба всплываем на поверхность.

— Что это? — спрашиваю я, держась на воде.

— Это камера, — говорит он.

— Ты меня сфотографировал?

— Да. — Он протягивает мне ее над поверхностью. Она крошечная, с веревочкой, которая обхватывает мое запястье. — Нажми на правую кнопку… вот, да.

Я смотрю на него сквозь мягко волнистые волны.

— Я могу одолжить ее?

— Да. Там внизу черепаха. Сделай несколько снимков для своего класса.

Внутри меня поднимается восторг, и я ухмыляюсь.

— Ты ведь не доверяешь моей дешевой подводной камере?

— Ни капельки, — говорит он.

Громкий крик разносится эхом по волнам. Мы оба поворачиваемся в сторону бешеного плеска. В далеких бирюзовых волнах барахтается человек. Его голова погружается под воду, а затем снова всплывает, он брызгается и кричит. Ближайшая туристическая лодка находится в сотне футов от нас. Должно быть, он приплыл оттуда.

— Филипп, — зову я. — Что…? О Боже!

Филипп смотрит на мужчину. Когда он всплывает на поверхность в другой раз, паника отчетливо слышна в его прерывистом дыхании, Филипп срывает с себя маску и бросает ее в мою сторону.

Затем он отправляется в путь, ползком рассекая воду.

Я пытаюсь поймать его трубку, пока она не скрылась под водой, и наблюдаю за стремительным продвижением Филиппа. В тот вечер в бассейне я оценила его как грамотного пловца, но это ничто по сравнению с тем, что он делает сейчас.

Он уже на полпути к паникующему сноркелеру, прежде чем гид с другой лодки успевает среагировать.

Я подплываю ближе, но хотя я могу плавать брассом с лучшими из них, это не чемпионский кроль. Я наблюдаю, как мужчина снова погружается под воду. Филипп не останавливается. Он даже не смотрит вверх. Он просто рассекает воду, словно создан для этого.

Филипп достигает барахтающегося туриста раньше всех. Он плавно поворачивается в воде и переходит к спасению, удерживая мужчину за локти.

— Вау, — шепчу я, наблюдая, как он плывет с ними обоими обратно к другому сноркелинг-круизу.

Через десять минут мы оба вернулись на нашу лодку. Вдалеке виднеется суматоха на палубе другой лодки. Я почти вижу мужчину, которому Филипп помог выйти на палубу, он сидит, обмотав плечи полотенцем.

Филипп вытирается полотенцем рядом со мной. В его облике и быстрых движениях отчетливо прослеживается волнение.

— Бред, — говорит он. — В круизах для сноркелинга всегда предлагают спасательные жилеты. Пользуйтесь ими, если вы не умеете плавать.

— Он сказал, что случилось?

Он качает головой.

— Он был слишком в панике. В общем, ничего необычного.

— Хорошо, что ты был рядом, — говорю я.

Филипп сбрасывает полотенце и садится на скамейку. Его босые ноги загорелые на фоне светлого деревянного настила.

— Да, — говорит он. Его рот сложился в мрачную линию. — Не в первый раз вижу такое в туристических круизах.

— О?

— Нет.

Я кладу руки ему на плечи, проводя ими по мышцам, соединяющимся с шеей. Его кожа уже нагрелась на солнце.

— И не в первый раз тебе приходится изображать рыцаря в сияющих доспехах?

Он замирает, как статуя, под моими руками, но мне требуется еще секунда, чтобы осознать, что я сделала.

Мои руки замирают на его плечах.

— Боже, мне очень жаль.

— Не стоит, — говорит он. Он смотрит на меня серьезными голубыми глазами, и мой мозг замыкается. Он так близко, а я в бикини стою прямо перед ним. А он только в плавках.

Мои большие пальцы мягко впиваются в его мышцы.

— Это был инстинкт.

— Да, — говорит он. Его голос стал глубже. — Я понимаю.

— Мы должны…

— Я принес вам несколько бутылок воды, — говорит наш гид. Он приостанавливается с бутылкой в каждой руке, и его улыбка становится ярче, когда он видит нас. — Точно! Вы же молодожены. Могу я предложить вам что-нибудь еще?

Я опускаю руки с плеч Филиппа, словно меня поймали на краже в магазине. Не то чтобы это было так. Воровство в магазине, то есть.

— Спасибо.

— Ничего больше не надо, — говорит Филипп и встает, чтобы взять свою воду. — Спасибо.

— В любое время!

Я сосредоточенно откручиваю тугую крышку своей бутылки с водой.

— Извини.

— Иден, — говорит он и делает шаг ближе. Между его бровями появляется выемка, и он смотрит так, будто хочет что-то сказать. Мои пальцы остаются зажатыми на крышке, а тело снова становится неподвижным.

— Да?

Его рот смягчается.

— Дегустация рома завтра.

— О. Да, я помню.

— Хорошо, — говорит он. — Не забудь.

Это звучит как обещание.

— Не забуду, — говорю я.