Калиновый мост

Глава 11

Этого не хватало. Трясця!*

Даже осторожные, легкие прикосновения Лэли, которыми она продолжала поглаживать его руку, уже не помогали Захару унять ярость, вспыхнувшую из-за Параски и ее безумных слов.

Уже мало…

Или, наоборот, чересчур? Контрольный в голову. Иное испытание его выдержки, добивающее власть над собой?

Почему эту полоумную принесло именно сегодня?! Как назло. Не любят предки ему жизнь облегчить, никогда ничего не упростят, ей-богу! Напротив, будто наматывают Захару жилы на раскаленный прут, как подстраивают все, чтобы разрушить самоконтроль, вытянуть наружу все бешеное и темное…

Медленно, на счет, контролируя каждое движение, беззвучно втянул воздух через нос. Задержал. Также тихо постарался выдохнуть, чтобы не тревожить Лэлю.

Блуд как-то жалобно рыкнул, абсолютно не в тему для собаки таких габаритов. И он испугался, ощущая?

— Ты хотел еще к кому-то заехать, поговорить, — словно чувствуя, как он все глубже проваливается в пылающую огнем бездну, тихо напомнила Лэля то, о чем и правда говорили, пока бродили по рынку. Она запомнила.

Бесы! Да, хотел поговорить еще с Михаилом о мужике, привезшем Лэлю. Выяснить все, что вспомнит. Откуда тот, вообще, в селе появился? Что говорил или делал? На кого ссылался, как объяснил? Машину, номер, может. Куда потом подался?..

Вопросы были, никуда не делись. А вот уверенность, что Захар не только сумеет ответы запомнить, но хотя бы внятно те местному проводнику задать, таяла с каждой секундой, превращаясь в призрачную. Не потянет сейчас.

— Наговорились на сегодня. Хватит, — скупо и отрывисто, почему-то самому себе напомнив недавнего знакомца в бейсболке, хрипло отозвался. — Завтра или послезавтра вернусь, — рык из голоса не исчезал, создавать иллюзию, что легко справляется, уже не выходило. На это не хватало сил.

А ведь им еще минимум полчаса подниматься в горы, и это если гнать авто так, как и Михаил бы не решился на этих поворотах и тропках. А у Захара выбора не было. Знал, что не слетит с дороги, не тогда, когда Лэлю везет, вот уж точно. Только вот сам он сейчас для нее куда большая угроза, чем любая авария. И гарантировать, что Захар, в отличие от авто, не слетит с катушек и всех тормозов, не мог.

Так что в их интересах добраться до дома как можно быстрее. Потом он уйдет в лес, хотя бы на полчаса-час. Ему хватит. Спустит пар. Найдет выход ярости и гневу, той илистой мгле, что всколыхнулась, вскаламутилась и поднялась на поверхность сознания от неосторожной и глупой попытки Параски, спаявшись с его потребностью в Лэле, которой просто нельзя сейчас воли давать. Не сегодня, однозначно.

Гремучий коктейль. Взрывоопасный!

Испугает, оттолкнет и точно не достигнет понимания. А сама мысль об этом пугала Захара больше всего остального, руша хлипкие остатки иллюзии хоть какой-то власти над собственными демонами и тьмой. Над единственным демоном… Но, предки! Разве и одного не довольно, чтобы вновь всю жизнь исковеркать, когда он только получил такой дар в руки?..

Лэля больше ничего не говорила, то ли уловив, как стремительно накаляется атмосфера внутри замкнутого пространства авто; то ли насторожившись и все-таки испугавшись его настроения… Но и на то, чтобы выяснить это и попытаться как-то успокоить девушку, уже у него резервов не хватило. Оставшиеся крохи уходили на маршрут. Хотя тут, как ни крути, прорвавшаяся суть подсобила, никто сейчас не посоревновался бы с ним в реакции, чутье или скорости. Даже продолжающий тихо поскуливать с заднего сидения Блуд.

— Ульи необходимо проверять так часто? С ними что-то произойти может? Или уже пора мед качать? — с искренним интересом и достаточно спокойно, надеясь, что утаила внутреннюю дрожь, уточнила Лэля, когда они вошли в дом и он озвучил «вескую причину», чтобы тут же уйти.

Ее пугало то, что придется вновь остаться одной. Пугало непонимание всего, что случилось на рынке недавно, эта женщина с ее непонятными криками… Зачем? Какая цель?.. Чего она хотела от Лэли?

А еще ее пугал Захар… Впервые за все это время. И от этого во рту появлялась желчь, стирая сладость медового аромата, что обычно окутывал Лэлю около него. Оставалась только острота и горечь, и еще какая-то тяжелая, дикая примесь, которую ей так и не удалось отделить и вспомнить.

Или это ее страх таков по аромату?.. Страх, кажется, впервые за эти дни вставший между Лэлей и Захаром.

Потому что создавалось такое ощущение, будто рядом с ней и вовсе не человек, а какая-то бешеная воронка урагана, громыхающая и сверкающая разрядами молний… Или безумный, мечущийся в бешенстве зверь.

Тихий скулеж Блуда, оставшегося у крыльца, только усиливал мрачное, тревожное чувство леденящего ужаса, расползающегося по спине Лэли липкими щупальцами; заставлял тонкие волоски по всему телу топорщиться, как от разрядов тока в воздухе. Что могло так напугать настолько крупного пса, тренированного по какой-то там программе к тому же?!

И все же, даже со всем этим страхом, она не желала, чтобы Захар уходил! Не хотела этого настолько, что готова была вцепиться в него руками и ногтями, попытаться всем своим небольшим весом удержать! Потому что появилось внутри Лэли некое, не вполне оформленное, но очень стойкое убеждение, что его нельзя отпускать.

Ни при каких условиях!

Но и как в реальности остановить мужчину, она не знала. И отчего-то помимо страха, испытывала непонятное, но словно бы очень привычное для себя состояние робости и неуверенности… Хотя нет, вернее сказать — полной уверенности, что ни на что повлиять никогда не сможет.

Беспомощность…

Ядовитые эмоции, на корню отравляющие все то чудесное и волшебное, что она чувствовала в последние дни около Захара; разрушающие нечто еще очень осторожное и хрупкое внутри Лэли, казавшееся таким близким еще утром, или когда на рынке обнимал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Захар… — ее голос дрожал.

— Что, моя лэле? — его ломался хрипотой, как камни срываются с горного обрыва в бездну с низким гулом.

— Не уходи… — едва слышно, как будто только в мыслях.

— Я быстро обернусь, моя бесценная. Мне это нужно сделать. А ты просто не выходи из дому. Дождись… Блуд на веранде будет, чтобы ты не оступилась, не поранилась, — горячие пальцы костяшками прошлись по ее щеке, чуть задев дрожащие губы.

Замерли. Обхватили внезапно щеку всей пригоршней, чуть сжались, воровато и жадно. Он шумно вдохнул, как сквозь зубы протягивая воздух.

Лэля застыла, а по телу дрожь, и вновь то пламя, как в машине, когда из дому выезжали! Сердце птицей забилось в груди! Непонятно, к Захару или от него рвется? Нет… к нему! Хоть и страшно, а к этому непонятному и мрачному, но такому доброму к ней мужчине тянется!

И он к ней тянется тоже, ощущает. Энергетика эта его невероятная какая-то, опаляющая ее кожу. Все его тело склонилось, приблизилось впритык, чувствует. А рука, что лицо Лэли держит, дрожит так, будто он сильнее пальцы стиснуть хочет, дернуть всю ее на себя, и сам себя сдерживает! Едва зубами не скрежещет.

— Я быстро вернусь. Обещаю, — повторил отрывисто, с тем же гулом, обдав ее губы сухим жаром крошащегося шепота своих слов.

На секунду прижался в каком-то диком по напору, почти агрессивном поцелуе, как напал на ее рот! И тут же отодвинулся, всем телом назад подался. Только те самые пальцы, точно цепляясь, не желали ее кожу покидать.

Но Захар оторвал, заставил, подчинил тело титанической воле. Хотя Лэля уже сама за ним потянулась, подняла руки, стремясь за шею обнять, ухватить ускользающее тепло. Удержать…

— Не выходи, ненаглядная. Вернусь скоро, — еще раз тихо прохрипел он.

А сам вышел, печатая шаги, плотно закрыв двери, если по звукам судить.

Тихий рык Блуда, какой-то приказ Захара псу, который не смогла разобрать. Шаги, словно сотрясающие деревянную веранду. А Леля так и стоит посреди комнаты, только теперь поняв, что все еще терзает в руках подаренную сорочку.

Жажда! Буря потребностей, а ни одной дать воли нельзя!

Тело трясет, как в жестоком ознобе, мышцы выкручивает, выламывая кости из суставов, кажется.

И Захар сорвался, едва за первую линию деревьев зашел, хоть и не важно же, по сути, — Лэля все равно не увидит. Но тянул, стремился спрятать надежней. Однако и выдержки надолго не хватало.

Стоило тени раскидистых смерек накрыть его голову, вся сдержанность рухнула. Рык, так долго рвущийся из горла, проявился рокотом, заставляя скрежетать зубами, хрипеть, едва ли не скалиться. Тяжелое дыхание раздирало грудь, круша изнутри ребра, тьма выбиралась наружу, туманя взор багровой мглой. Кулаки сжимались так, будто кости стремились прорвать сухожилия и кожу, а он все пытался дальше убежать, чтобы и тень его безумия не коснулась дома, где он оставил Лэлю.

Кровь пульсировала в голове неким сумасшедшим перестуком шаманского барабана, гудела низким голосом древних трембит в его изначальном, взывая к истокам и тьме сути.

Загремело… в голове? Или над пустым ныне черепом в небе?

Не разбирал уже. Казалось, еще недавно ничего не указывало на приближающуюся стихию. Но это горы, погода здесь настолько же непредсказуема, как и нрав дикого животного…

Круша на пути ни в чем не повинную молодую поросль, вывалился на небольшой просвет у подножия огромного камня, покрытого мхом и кустарником. Рыкнул, задыхаясь, уперся кулаками в валун.

Он не собирался идти к ульям, не в таком расположении духа. Тут и дикие звери не нужны, сам все раскурочит и разбросает! А нельзя.

И к Лэле нельзя в таком раздрае. И волю себе дать тоже…

Не позволит этой тьме наружу вырваться, коверкая и ломая тело — годами сдерживался, сейчас тем более слабину дать не вправе! Не проиграет этому пеклу, живущему у него внутри! Ни за что!

Запрокинул голову, рассматривая тяжелые небеса, действительно повисшие над ним свинцовыми тучами. Затянуло, потемнело, закрыв даже полную луну, уже начавшую просвечивать на горизонте. Деревья закачались, будто их к земле силой неистовой приминает, грозясь сломать.

Откуда налетело? Его ли безумию подчинялось?..

Оторопело застыл на мгновение, даже внутри все притихло, всматриваясь в наступающую бурю. С шумом вдохнул, на вкус пробуя острый привкус озона, повисший в воздухе.

Отец рассказывал, что дед так умел, а вот ни у него самого, ни у Захара до этого никогда с погодой не ладилось, пусть подобное умение и приписывали едва не в первую очередь любому мольфару. Не выходило никогда. А тут… Связано с ним или нет? Внутри так точно буря бушует, истинный бурелом, не дай боже вырвется наружу, сметет, проредит лес, потоком грязных и переполненных горных рек рванет на село внизу… Нельзя, не имеет права выпускать такое, если действительно сам грозу накликал. А как погасить? Как в себе унять? ОН не знал…

Ему ОНА нужна была! Его Лэля…Сейчас, в его руках, под ним, в это самое мгновение! Плоть словно каленым железом жжет! Чтоб кожа к коже, жар тел спутался, и нет расстояния, даже испарине некуда между их тел просочиться! А нельзя ни при каком раскладе. Не сегодня! Этой ночью он совершенно безумным будет…

Заревев горлом, точно медведь в ярости, с силой, которой сам от себя не ожидал, ударил руками по камню, разрываемый на куски этим неистовым желанием, словно острыми клыками голодного и дикого животного.

А небо, как расчерчено вспышкой молнии, громом грохочет вокруг, сливаясь с тем набатом шаманского барабана в разуме…

Кожа лопнула, обжигая болью, но та и близко не стояла с тем, что сейчас в груди и животе пульсировало. Больно… адски. Кровь на серый камень брызнула, окрасила мох. Из лесу схожим ревом дикий зверь отозвался. Прислушался — теперь уже точно бурый брат поддержал…



За стенами дома вдруг грянул гром!

Да так, что Лэля вздрогнула всем телом. Так и стояла, никуда не двигаясь, нервно комкая в руках тонкую льняную сорочку, бездумно скользя пальцами по нити вышивки, но не в состоянии разобрать узор.

Вспышка и вновь грохот.

Гроза? Откуда? Ведь только что было солнце, она точно ощущала его жаркие лучи, когда они с Захаром гуляли по рынку.

Еще один раскат! И тут такая вспышка, что даже она уловила, зажмурившись. Стало немного больно глазам. И темнота опять… Значит, все же гроза? Но ведь Захар пошел туда, в лес!

Лэлю вдруг такой ужас охватил! Сама не поняла почему. Распахнула глаза… и споткнулась, пошатнувшись. Ого! Интересно… в темноте, точно как прошлой ночью, она видела куда лучше. Не просто тени, но и очертания предметов, даже кое-какие детали могла рассмотреть. Не очень резко, но видела же! Потому, наверное, ночью лицо Захара почти изучила, а утром снова только смешение света и теней.

Но не это сейчас главное! Она более-менее могла в комнате ориентироваться! И дверь увидела! Рванула туда, отбросив на скамью у стены сорочку. Схватилась за ручку, распахнула дверь, вылетев на веранду с новым раскатом грома.

— Ай! — споткнулась о Блуда, очевидно, который и не подумал отодвинуться.

Рыкнул в ее сторону тихо, с почти человеческим упреком.

— Блуд! Пусти! — потребовала, похоже, подхватив от Захара манеру общаться с псом, как с приятелем.

Но тот и теперь на месте остался, лишь поднявшись на лапы темным массивным силуэтом. Ткнулся ей в живот мордой, на которой поблескивали глаза, ловя отражение молний. Вновь тихо рыкнул, явно назад в дом заталкивая. Вот же ж… теленок! Прав был Захар!

Лэля внезапно стала сердиться.

— Нет! Я не вернусь туда! — решительно заявила, стараясь обойти пса. Ногой притопнула и для себя неожиданно. При мысли, что Захар в лесу и может пострадать от грозы, недавняя беспомощность исчезла, истаяла в душе, как и не было. — Пропусти меня! — не сказать, что рявкнула, но так решительно и твердо это заявила, что удивила и пса, и себя саму.

Вероятно, именно потому Блуд и позволил Лэле его обойти? Или, будучи весьма умным псом, в чем не приходилось сомневаться и, как ей сейчас показалось, еще и довольно саркастичным созданием, с очень… насмешливой гримасой на морде (вот поклясться могла! И дело тут вовсе не в том, что ей что-то виделось или, наоборот, не виделось из-за травмы) наблюдал, что она собирается делать дальше.

Докатилась! Ей кажется, что собака над ней насмехается! Впору задуматься о повторной проверке головы. Возможно, не только галлюцинации и проблемы со зрением появились, но Лэля просто «крышей двинулась»?..

Как споткнулась. Застыла. Будто не ее мысли. Словно крикнул кто-то чужим, злым и насмешливым мальчишеским голосом у нее в голове рассмеялся…

Новая вспышка молнии, разломившая небо напополам, и раскат грома, слившейся со светом. Ослепла!

— Аааа-х! — ничего не понимая, окончательно запутавшись, и действительно готовая уверовать, что сходит с ума, она обхватила, сжала виски ладонями.

Стало ужасно больно… Накатило диким страхом, горечью…

Но там же Захар…

Эта мысль встряхнула Лэлю. По всему выходило, что тревога об этом мужчине уже перекрывала для нее и страх, и боль, и собственные непонятные проблемы с разумом. Все потом! Когда его найдет…

Осталось решить, как именно она собирается это сделать? Осторожно открыв глаза и вдохнув, Лэля осмотрелась. Вокруг бушевала настоящая стихия! И не скажешь, что совсем недавно было солнечно и тепло. Ничего не осталось и в помине!

Впервые, по сути, оглядывая дом и поляну, гору неподалеку, Лэля в душе испытала почти первобытный трепет перед буйством, почти агрессивным неистовством природы. Было впечатление, что все целиком состояло из всевозможных оттенков серого, слегка подернутого тусклым сизо-зеленым на деревьях и траве. Ее глаза виновны или из-за этой темени и грозы такая цветопередача? Не поняла пока.

Ветер шумел, завывая, давя, наклоняя деревья к земле, которая живой чудилась из-за того, как колыхалась высокая трава на поляне. Как серое море у крыльца раскинулось! И тоже бурлило, бушевало! Казалось, затянет, засосет, стоит шаг с протоптанной дорожки сделать. Только старая и темная деревянная статуя… медведя (?), стояла странной твердыней посреди этого сизого ныне моря. Да, как Захар и говорил, видно, та самая, что его дед вырезал. Ровно на том месте, где ей вчера старик померещился.

Перевела глаза, пытаясь дальше осмотреться. Река… та тоже была такой бурной! Просто невероятно, даже с барашками, словно пыталась противостоять силе стихии, но та все равно управляла, вспенивала воду, заставляя брызгами взлетать даже на мост.

Вероятно, в горах уже ливень начался, а сюда еще не дошло, только озоном в напряженном, тяжелом, наэлектризованном воздухе тянет. И ветер уже, как ураган… Ну, насколько Лэля тот себе воображала. Кажется, даже грохот ломающихся деревьев послышался откуда-то. Не так уж далеко. Что если такой ствол обрушится на Захара? Придавит его?… Он мощный и большой, но кто справится сам с подобной стихией?! Дикий страх разъедал душу подобно кислоте!

Темная громада леса колышется, пугает своей неизвестностью и мрачностью. Так страшно, непонятно. Да и может ли она на свои глаза рассчитывать, только и делающие, что подводящие ее в последние дни?

А тут надежные стены, укрывающие и от ветра, и от ливня, и от молний. Теплый бок Блуда под рукой — пес подошел, встал рядом…

Как Захара искать? Она же понятия не имеет, где эти его дурацкие улья и куда он ходит?! Как в этом лесу, вообще, ориентироваться?! Куда податься? У кого спросить?..



Блуд, будто уловил ее растерянность и непонимание, опять тихо и так властно рыкнул, словно Захара копировал, вот правда! И в очередной раз толкнул ее в сторону двери в дом. Лэля даже легонько качнулась. Однако, странным образом, это вызвало в ней совсем иную реакцию.

— Нет, Блуд! — вновь вернувшись к тому уверенному тону, вздохнула Лэля. — Я пойду его искать. Хочешь, тут оставайся…

И, отпустив густую шерсть пса, в которую, оказывается, уже успела зарыться пальцами, шагнула к ступеням, не подумав, что выход «под рукой». Собака, которая способна привести к хозяину!

Блуд, уже откровенно гавкнув, причем так возмущенно, что она просто не смогла бы выдумать, потрусил за ней. Он явно не собирался оставлять Лэлю в одиночестве. И то счастье, хоть кто-то при мозгах в их компании.

Что-то мелькнуло в траве, в этом серо-сизом бушующем океане. Пятно иного оттенка… Или показалось? Какое-то не такое движение почудилось. Будто кошка прошмыгнула?.. Нет, другое вроде что-то. Блуд вдруг глухо гавкнул пару раз, развернув насупленную морду в сторону странного движения, идущего будто вразрез с «волнами» травы. Но ничего не понять!

— Господи! Матинко, ну почему это утихнуть не может? — как-то жалко вздохнула Лэля, воздев к темному и бурному небу свои ненадежные глаза. — Ну что стоит успокоиться, как и налетела? — непонятно на кого ворчала она, поглаживая идущего рядом пса трясущейся рукой, грозу ругала, что ли. Заодно и опиралась на Блуда, чтобы не споткнуться и пса успокоить.

Вновь движение там. И… вроде, лисий хвост увидела. Пес вновь гавкнул.

Усмехнулась против воли. Даже зверье боялось буйства природы, пряталось, искало укрытия. И лиса, видно, в свою нору устремилась.

Придержала собаку.

— Тише, Блуд. Мы не на охоте. Мы Захара ищем, — пытаясь перекрыть рев ветра и грома, напомнила псу, все же не покинувшему ее, несмотря на охотничий азарт.

А сама торопливо шла по дорожке, сопротивляясь ветру, который, как и пес, будто назад ее подталкивал, желая, чтобы Лэля вернулась. Рубашка, которую Захар дал ей для поездки, обычная, хлопковая, темная, трепыхалась, парусила, больно ударяя по бокам. Один рукав, что ей также утром подвернул мужчина, сейчас раскрутился, мешаясь с шерстью Блуда под пальцами. Волосы лезли в лицо. Ветер кидал пряди в глаза, в рот, в нос, они липли к губам… А она только нетерпеливо откидывала пряди за спину, а сама вглядывалась в темный лес. Но тот не казался привлекательней или безопасней, лишь пугал больше буйством грозы и стоном деревьев. Как ей искать там Захара? Сумеет ли пес учуять запах? Да Лэле даже ступить под сень этих гнущихся огромных деревьев страшно!

И тут в голову пришла очень странная идея. Какая-то запредельная даже. Глупая, возможно. Но… Она вспомнила то, что случилось накануне, как сама выбежала на крыльцо, когда его голос почудился, и…

— Захар! — оглядываясь по сторонам, изо всех сил закричала Лэля, все еще чувствуя, что надо вернуть его любым способом. — Захар!

Как он должен был ее услышать, если она сама себя за свистом ветра в могучих деревьях, раскатами грома и бурлением реки не слышала, Лэля предпочитала не думать. Так что да, хорошо, это, вероятно, была глупая идея. И все же…

— Захар!! — другой у нее не имелось.

Ну, кроме того, что сейчас она все же собиралась велеть Блуду привести ее к своему хозяину. Но не успела. Потому что еще раз крикнув:

— Захар! — и уже опустив голову к псу, внезапно осознала, что слишком громко вышло…

Она этот свой крик великолепно услышала.

А вот ветер и гром — нет.

Деревья перестали шататься, словно сотрясаемые невидимым великаном зубочистки. Даже трава уже не напоминала волны на море. На поляну как упала, придавила голову Лэле, тишина. Тяжелая, ненастоящая и чуждая, казалось, после того шума, что бушевал вокруг всего мгновение назад. Даже ветра не было, воздух неподвижный. И какой-то… излишне острый… Озон?.. Да, запах озона стал чересчур резким! А волоски на коже Лэли встали дыбом. И на затылке тоже…

Блуд заскулил протяжно и тихо, подавшись к ее руке.

И тут она услышала гул. Негромкий, но такой… неестественный, что ли.

Ощущая какой-то иррациональный ужас, Лэля медленно подняла глаза от пса. И застыла, будто парализованная: чуть выше ее головы, совсем недалеко, может, шагах в трех, над поляной завис небольшой кобальтово белый, как раскаленный шар. Казавшись живым, он пульсировал, переливался и потрескивал, наполненный электричеством…

Шаровая молния! Слишком близко, у нее зудело лицо от разрядов в воздухе!

*Трясця — укр., чтоб тебе пусто было (примерное значение)

