Калиновый мост

Глава 4

«Я з тобою не знаю холоду,

Трохи крутиться голова.

Не така вже вона нестерпна

Моя каторга, як зима.»

Христина Соловій «Любий друг»

— Я бы хотел, чтобы тебе МРТ мозга сделали, посмотрели, что там, нет ли серьезней травмы, чем кажется. Не нравится мне, что зрение не появляется. У меня есть знакомый врач в одном из центров в городе, могу отвезти тебя, сделаем. Тут добираться всего часа полтора машиной. Смотаемся? Что думаешь?

Они сидели в кухне, когда Захар это спросил. Причем, голос хозяина дома звучал так, будто он все уже решил на самом деле и вариантов иных для выбора, в общем-то, нет. Но вежливость не позволяет ему просто взять ее на руки и отвезти туда, куда он собирался.

Лэля молчала, пытаясь осмыслить это и понять мотивы самого Захара.

Ее пугала тьма в глазах. Очень сильно. До ужаса почему-то нервировало то, что она не может привычно ориентироваться в пространстве. А учитывая головокружение… мир совсем не имел никакой стабильности. И это заставляло чувствовать себя абсолютно беспомощной. Но она не жаловалась.

Уловил ли ее страхи Захар? Каким образом?

Она совершенно не понимала, но могла поспорить, что так и есть.

Когда Лэля проснулась, он был неподалеку и, не возвращаясь к прошлой теме, предложил ей «погулять». Она обрадовалась такой возможности: смущение накатывало, когда вспоминала утро, не была готова вновь к той степени близости, показавшейся почти интимной, да и уже действительно устала лежать!

Лэля отказалась от того, чтобы он ее отнес на воздух, решив дойти самостоятельно «по стенке»…

Оказалось, переоценила свои силы. Это стало понятно уже на четвертом шаге. Так они и очутились тут, в кухне. Спасибо, Захар впритык рядом шел, очевидно, подозревая, что ее «независимый» порыв пока не имеет физической подоплеки.

Он и подхватил ее в итоге, когда головокружение лишило Лэлю возможности даже по стене ориентироваться, грозя поближе познакомить с полом. Усадил на стоящий рядом стул, позволяя передохнуть. Судя по звукам, поставил чайник на огонь, а теперь вот, о больнице заговорил…

Лэля не была против, но у нее появились вопросы, которые ранее, когда только пришла в себя, в голову не приходили.

— Почему ты помогаешь мне, Захар? Мы были знакомы ранее, я просто не помню? — нахмурилась она, прижав виски пальцами, будто этим могла бы взять под контроль вращающийся мир.

— Нет, мы не были знакомы, Лэля. Но разве это значит, что я не могу помогать тебе? — его голос звучал очень мягко и по-доброму.

Но, несмотря на тон, у нее отчего-то возникло ощущение, словно бы он совершенно не собирается говорить то, что она пытается узнать.

— Это ведь все стоит денег, да и время твое… У тебя же и другие дела есть, которыми ты заниматься должен… — с трудом формулируя мысли, облекая в слова то, что не так и легко в голове выстраивалось в какие-то логические цепочки и картины мира, выдохнула она, с тяжелым вздохом уткнувшись лицом в ладони.

Почему-то после того сна утром на нее навалилось какое-то отчаяние, потерянность. Она не понимала, что делать нужно, как правильно, и что, в принципе, ждать от ситуации… А неопределенность пугала не меньше слепоты… Вернее, вкупе с этой темнотой, еще сильнее.

Захар не ответил сразу. Она услышала, как он чем-то грюкнул, будто чашки небрежно на стол опустил, и керамика звякнула о стол. Отодвинул соседний стул, она почувствовала, как он сел совсем рядом с ней. И тут его руки обхватили ее ладони, потянув те вниз. Могла бы — посмотрела ему в лицо, а так… просто повернулась в ту сторону, где ощущала мужчину.

Захар же крепко обхватил ее ладошку своими пальцами, сильно, надежно как-то. И вдруг поднял правую руку Лэли, прижав к своему лицу так, как она сама утром просила, а он не сразу позволил. Будто уловил всю ее растерянность и страх, и вот так вот позволял «следить» за ним и их разговором.

— Я взрослый человек, Лэля, и сам определяю, что для меня важно и первостепенно. Кроме того, хочешь — верь, хочешь — нет, а я ждал тебя, — он словно усмехнулся, говоря об этом, она ладонью ощутила. — Знаю, странно звучит. И, тем не менее, некоторое время назад я понял, что ты появишься и моя задача, возможно, одна из самых важных, что вообще в жизни были, — помочь тебе, приложив все силы и умения. Так что я собираюсь это сделать. А ты прекрати бояться, хорошо? Нечего. Не тебе, лэля. Со всем помогу!

Он как-то по-разному произносил это простое слово из четырех букв.

Иногда — как имя, а временами, будто настолько ласковое обращение, что ей прижмуриться хотелось от тепла голоса этого мужчины, некой, кажется, вообще непривычной ей нежности и… чего-то еще, чего она пока понять не могла. Но это так глубоко и звонко отзывалось у нее внутри. Словно в спинном мозге или в непознанном участке ее сознания, забытом, древнем…

Посмотреть бы на него! В глаза Захару… Интересно, какого те цвета? Но пока все, что ей было доступно, — вот так касаться его щеки, чувствуя, как движется его скула и губы, когда он с ней говорит, как задевают ее пальцы кончики его ресниц. И вслушиваться в малейшие оттенки глубокого голоса этого мужчины, пока ей вовсе непонятного, но от того не менее завлекающего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А от обилия таких странных и непонятных, непривычных и даже камерных, словно изолированных ощущений, из-за отсутствия зрения все воспринималось очень остро, и по спине шла неведомая ей жаркая дрожь. Страх уже в самом деле пропал. Тот нечто иное вытеснило из ее души… Что-то такое объемное, непонятное еще, но невероятно светлое и теплое… и сладко-золотистое, наверное, как мед, которым Захар ее утром кормил. Только сладость эта от его слов и прикосновений теперь не по рукам Лэли текла, а будто по ее душе и сердцу.

— Хорошо, — едва слышно выдохнула она, почему-то затрепетав от всего, что не могла пока осмыслить, лишь чувствовала, какими-то глубинными фибрами осязала. — И если ты считаешь, что мне МРТ нужно, давай сделаем… — было странно как-то так объединять себя с кем-то в действии.

Тоже непривычно. Такое чувство, что ранее ей не доводилось являться частью некой общности. Но так ведь не бывает? Все живут среди людей, да и она же отголоски какие-то в голове улавливала, Захару говорила что-то такое, отвечая на вопросы. Непонятно…

— Значит, сейчас пообедаем на веранде, погода хорошая, а то я так тебя до двора и не довел. И поедем, — все с той же улыбкой, похоже, довольно решил Захар, не торопясь отпускать ее руку и прерывать соприкосновение их кожи. Заодно подтвердил ее догадку, что уже и договорился в том самом центре… Не могла пока решить, как относиться к этому. Вероятно, ему и правда виднее.

— А не поздно будет? — засомневалась Лэля, пусть и не очень ориентировалась во времени теперь.

— Они круглосуточно работают, так что успеем в любом случае. Как доберемся, я хотел еще у друга в полиции узнать, может, кто-то тебя ищет или другая какая информация есть. При тебе ни документов, ни телефона не было, попытаться что-то узнать кажется неплохой идеей. НЕ против? Или не хочешь?

Лэля промолчала, но закусила губу. Почему-то стало страшно… Не хотела! Страх непонятный, что ее найдут!..

И Захар это вновь понял. КАК?!

— Это надежный друг, если появятся сомнения, все проверим, да и он без моего согласия ни с кем не свяжется, обещаю, — теперь мужчина коснулся ее щеки осторожно грубоватым жестом и как-то будто неуверенно, немного неловко. — Да и одежды тебе купить нужно…

Он встал, чем-то начал шуметь, словно посуду переставляя, наверное, собирая еду для того самого обеда.

— А сейчас с ней что?! — вдруг растерялась и смутилась Лэля, впервые задумавшись о своем гардеробе. — В чем я?

— Моя футболка тебе вполне за платье сошла, — весело хмыкнул Захар, как-то мигом развеяв это смущение, очень легко и просто отреагировав, как на несущественное. — Те вещи, в которых ты была, непригодны, разве что джинсы, я их вчера в стиралку засунул, хоть и редко ту включаю, мороки тут много, а когда-то сам родителей уламывал, привез им. Теперь понял, — Захар хмыкнул, как-то мимоходом делясь с ней своей жизнью. — В общем, джинсы нормальные, белье еще. А вот футболка и кофта изодраны. Да и кроссовок только один. Это точно стоит изменить, — тем же тоном перечислял Захар.

Но и, несмотря на эту кажущуюся легкость, Лэля почему-то испытала леденящую дрожь в позвоночнике.

— Почему так?.. — голос охрип. Неожиданно. Поняла, что сжала руки, вдавив ногти в ладони.

Сбоку раздался дребезжащий звон, будто тарелка или чашка треснули. И приглушенное, подавленное ругательство, которое она не разобрала толком.

Не поняла, что случилось, но и спросить не успела.

— Уже не важно, лэле, об этом не стоит думать. Главное, что ты цела и невредима, одежда — пыль, мелочи. Вещь купить недолго, а здоровье и жизнь, бывает, и за все деньги мира не купишь, — тихо произнес Захар, коснувшись ладонью ее волос.

Мягко провел по ее голове, но рука тяжелая, все равно вышло как-то придавливающе. Но тепло. Ощущалось, что он не особо привык быть ласковым. Однако, однозначно, старался.

— А разве я цела? — как-то горько скривилась, ощущая привкус желчи во рту. Головокружение стало сильнее, да и ни с того ни с сего запульсировала боль в висках. Но, когда ладонь Захара медленно проходилась по макушке и темени, становилось легче.

— Ты — цела, — уверенно, тем своим веским и гулким тоном отрезал он, словно запрещая ей даже в мыслях подвергать это утверждение сомнению. — А с глазами разберемся, Лэля. И с памятью тоже. С этим справимся, — будто клятву ей дал, так прозвучало.

И она внезапно поняла, что верит ему. И уже не так страшно… И силы какие-то появились, чтобы все преодолеть. Да и голод проснулся.

— Как бы я хотела тебе помочь на стол накрыть, или хоть что-то сделать, — вздохнув, поделилась она, повернув голову в его сторону.

А вышло так, что уткнулась в его ладонь лицом, ведь Захар продолжал гладить ее. Мужские пальцы дрогнули, замерев. Как-то разом накрыли и висок, и глаза, большой палец края рта подушечкой касался.

Вроде совсем как она недавно его лицо изучала. А вообще иначе вышло по ощущениям! Лэлю почему-то в жар бросило от тепла его рук, от жара всего огромного мужского тела совсем близко к ней. Непривычно так сердце в груди затарахтело, заставив кровь под кожей бежать быстрее, сделав дыхание обжигающим.

Мужчина застыл около нее, но что-то такое от него расходилось волнами… как сила какая-то, тревожащее тепло, что ли, жар, похожий на вспыхнувший в Лэле… Страшно? Нет. Непонятно, но будоражит, скорее. И любопытно до жути стало, что случится, если немного губами шевельнуть… поцеловать его грубоватые, шершавые пальцы.

— Потом поможешь, как сориентируешься в мире немного, не торопись. Да и не та тут работа, чтоб одному не справиться, — будто с трудом отозвался на ее сожаление. Голос стал рокочущим, как далекая гроза в горах. У Лэли по позвоночнику дрожь неясного предвкушения прошла, как предчувствие некое, еще неведомое, едва зарождающееся… Но хорошее. — Будем обедать? — еще тише спросил Захар, низким, шероховатым каким-то шепотом. Не хотел, чтобы она тот «рокот» слышала?



Но Лэля сейчас все иначе ощущала: и звук, и вкусы на ощупь, на запах различать, казалось, начала. И мощь мужчины, что так и не убрал ладонь с ее лица, всем телом, каждой клеточкой своей чувствовала.

— Давай, — ее голос прозвучал также тихо, заглушенный его ладонью.

На улице было тепло. И так потрясающе пахло разнотравьем, разогретым солнышком, тепло которого Лэля, и не видя, ощутила всем телом, стоило выйти на веранду! Захар ей помог добраться сюда, усадил в плетенное кресло с подушками, судя по ощущениям, а сам что-то расставлял на столе.

Ей хотелось бы осмотреться, разглядывая каждую деталь его дома, двора, леса, шум которого она слышала совсем близко… А еще речку, похоже, которая текла где-то совсем близко. Но поскольку такой возможности Лэля не имела, то вслушивалась, наполняя разум звуками; вдыхала, пропитываясь ароматами; всеми доступными способами училась окружающий мир узнавать. Под босыми ногами ощущалось ласковое тепло гладкого деревянного пола, «поглотившего» солнечные лучи. Приятно было тут ходить.

— Думаю, мы пока обойдемся без приборов. С вилкой и ножом потом освоишься, а может, и не придется, — отвлек ее от этого процесса спокойный голос Захара. — Ничего изысканного, не ресторан, — он вроде бы улыбнулся. — Лепешка, брынза в масле с зеленью, помидоры, огурцы. Вот, я тебе так сверну, — его ладонь уже как-то привычно обхватила ее руку, опустив на стол, позволив найти край тарелки. Вместе они «нащупали» еду.

Захар удобно все свернул, так, что она могла спокойно откусывать этот импровизированный «бутерброд» из согнутой лепешки, держа над тарелкой.

— Спасибо! — с искренним восторгом от вкуса, простого и такого насыщенного, поблагодарила после первого же прожеванного куска.

— Не за что, — вот поспорить могла, что он усмехнулся широко и довольно. — Рад, что тебе по вкусу. Пить будешь чай или воду?

— Можно воду? Она у тебя потрясающе вкусная, — испытывая почему-то смущение, Лэля спряталась за лепешкой.

Тот факт, что он мог ее рассматривать сколько душе угодно, а она такой возможности не имела, вносил сумятицу в душу. И как-то не ко времени вспомнила то, что он о ее одежде сообщил… То есть то, что она сейчас сидит только в его футболке и белье, по сути. Нет, холодно не было, наоборот, под волосами на затылке выступала испарина, когда об этом думала.

Тем же способом, что и еду, Захар подал ей чашку. А Лэля вдруг поняла, что она предощущает, ждет его касаний, заранее внутри трепетать начинает…

Все это очень сбивало с толку, заставляя терять ориентиры, которых и так сейчас имелось у Лэли немного.

— Это вода из колодца, который еще мой прадед копал. Ты права, она очень вкусная, потому что чистая. Поговаривают, что в ней есть серебро, но я в этом не уверен, никогда не проверял, — тем временем весело делился с ней историями Захар, что помогало взять себя в руки.

— А вдруг, и правда, серебро! — рассмеялась она с небольшим усилием. — Проверь, сможешь тогда свою торговую марку «молодильной» воды создать. Разбогатеешь, — она подняла кружку и прижала прохладный край к губам.

— Чур, убереги меня от такого богатства и суеты! — искренне рассмеялся Захар.

А Лэля с улыбкой отпила глоток воды… И вдруг замерла, так и не убрав чашку от рта. Зажмурилась, нежданно ослепленная ярким светом обеденного солнца!..

— Захар?.. — как-то жалобно и испуганно дернулась Лэля, все же пытаясь осмотреться.

Неужели глаза отошли? Зрение вернулось?..

— Что, Лэля?! — его голос зазвучал гулко и с тревогой.

Она дернулась, обернулась в ту сторону, откуда шел голос, уронив чашку и не заметив, что с той сталось. Но там, где должен был сидеть Захар, не было видно ничего, только темная, почти чернильная тень от навеса, в которой из-за контраста с ярко освещенным участком, где сидела она, терялось все, в глазах рябило…

— Я… будто вижу, но… Странно, — тут она замолчала, только сейчас осознав, что обеденного стола перед ней нет. А ведь Лэля его толстую грубоватую деревянную ножку ощущала своим бедром… — Или нет… Не понимаю!

Перед ней не было стола и все тут! Зато раскинулась широкая пустая веранда.

— Видишь? Что? — он поднялся, она по звукам это поняла.

Но, когда обернулась, вновь не разобрала ничего, кроме движения огромной густой тени и отблесков солнечного света. Почему-то холодок пробежал по позвоночнику.

Повернулась в сторону двора: там все было нормально. Река… Да! Увидела ее. Совсем рядом с домом текла неширокая, но бурная речка. Очевидно, она была достаточно глубокой или же холодной, чтобы через нее бросили добротно-сбитый деревянный мост. А вся поляна перед домом покрыта тем самым разнотравьем, аромат которого Лэля чувствовала и сейчас. Красиво так, что словами не описать!

Сразу за домом, да и по бокам поляны, начинался лес, густо укрывающий холмистую местность, постепенно переходящую в пологие склоны гор, у подножия которых и располагалось жилье. Этот дом, построенный из целых бревен, уже потемневших от времени.

Однако она, если честно, рассматривала не все это, а старика, который сидел неподалеку от веранды на небольшой скамейке, также вытесанной из половины деревянной колоды. Тот смотрел на нее, прищурившись от яркого солнца, будто изучал с каким-то странным вниманием. У его ног сидел лисенок…

— Лэля?! — вновь окликнул ее Захар. Она даже ощутила тяжесть его руки на своем плече, но не могла отвернуться от старика почему-то. — Лэля!.. — да и голос его доносился как-то очень глухо, будто между ней и Захаром стена.



— Кто это, Захар? Что за человек… Старик… Там, у крыльца? — ничего не понимая, растерянно спросила Лэля, вновь обернувшись в сторону той тени, где никак самого Захара рассмотреть не могла.

ГЛАВА 5

Ехали по большей части в молчании. Казалось, Захара очень насторожил тот… эпизод, что случился во время обеда. Нет, к ней не вернулось зрение, как оказалось, хотя теперь Лэля вроде бы могла различать тьму и свет, однако ничего более. В глазах все было смазано и никакой четкости.

Это же… Эх, ей хотелось бы сказать «видение», но больше походило на то, что с ней приключилась галлюцинация, полностью сбило с толку и дискоординировало. Захар тоже был напряжен, она чувствовала это неким, для нее самой не вполне объяснимым способом.

При этом он очень старался внушить ей спокойствие и ощущение стабильности.

— Так бывает после сотрясения мозга, — ровно заметил он, когда Лэля все же осознала, что видит… не вполне реальный мир. Обнял ее за плечи, будто стараясь унять испуганную дрожь, что охватила девушку. — Потому и хотел, чтоб МРТ сделали, чтобы ничего не пропустить, лэля. А ты не бойся, ничего страшного. Да и мой двор ты очень верно описала, — он вновь усмехнулся вроде, своим глубоким голосом как-то утихомирив ее страх. — И с рекой все в точку, будто точно смотришь. Только вот гостей у нас нет сейчас, ни молодых, ни старых. Одни мы тут. А там статуя деревянная стоит, ее еще мой дед вытесал из дерева, которое какая-то гроза повалила. Долго сидел, пока медведя сделал такого, что ему по душе пришелся. У нас в семье к этому тяга, любим с деревом работать, — он вновь увлек ее историями. — Может, ты и видишь что-то, а мозг, не привыкший получать так мало информации, дорисовывает сам картины. И так случается. Разберемся, лэле. Все выясним, — Захар на мгновение крепче сжал ее плечи, будто разрешал на него и этот страх, и свое непонимание, и все тревоги переложить.

Это было так приятно. «У нас»…

Появилась стойкая уверенность, что с такой поддержкой со всем справиться можно, нет нерешаемых проблем, когда он рядом. Выдохнула спокойней… хоть и ненадолго.

Доели быстро и молча. Он помог ей собраться: джинсы те самые, его рубашка, которую переодевала все же сама, настояла. Правда, учитывая отсутствие обуви и полное несоответствие размеров их ног, ограничилась носками. Но Захар ей все равно тут не дал самой идти, до машины донес.

Авто у него было высоким и мощным, это ощущалось и по вибрации мотора, и по звукам, когда завел двигатель. Усадив ее на пассажирское сиденье, Захар сам пристегнул ремень и пошел за руль. А Лэле оставалось лишь вслушиваться в звуки движения и пытаться угадать, где они сейчас едут, и как скоро доберутся. Время от времени Захар комментировал, описывая ущелье или лес, рассказывая о дороге, по которой они к селу спускались. Но, видимо, управление авто все же требовало сосредоточенности, и у Лэли оставалось слишком много времени в тишине. А это привело лишь к тому, что она все больше себя накручивала. Что, если у нее кровоизлияние? Или еще что-то более страшное? Честно говоря, она понятия не имела, что может после травм в голове твориться. Но то видение, вполне себе мирное, напугало до жути, потому что так отреагировал Захар. А еще непонятно стало, как она могла все это «увидеть»? Так детально и точно, что, казалось, глаза закрой сейчас, и вновь до мельчайшей зазубрины на бревнах может картину дома воспроизвести. И этот старик, смотревший на нее внимательно из-под белых кустистых бровей. Такой необычный! Наверное, едва увидев его, Лэле стоило понять, что это галлюцинация. Уж больно нетипичный человек, какой-то… несовременный, что ли. Одетый в холщовую рубаху и такие же штаны, босой, с обветренной, будто выдубленной ветрами и морозами, высушенной солнцем кожей, изборожденной морщинами. Вероятно, в молодости этот мужчина был большим. Возможно, таким же огромным и массивным, каким ей Захар ощущался, но прожитые годы словно… нет, не согнули, а как в землю его вогнали. Но и в старости было заметно, что он не одрях, просто принял тяжесть прожитого.

Что это за человек? Откуда в ее подсознании появился? Почему смотрел на нее с таким вниманием? Непонятно… Или не стоит и гадать о причинах и источнике галлюцинации, в которой не может быть логики? А еще лиса… Вообще странно!

У Лэли ответа не имелось, и она очень надеялась, что Захар прав: МРТ все покажет, а его знакомый врач прояснит эти пугающие моменты. Удивительно, но Лэле и в голову не пришло уточнить, а почему ее изначально не в больницу отвезли, и отчего сейчас Захар не пытается ее в лечебнице оставить. Да и ей самой этого совершенно не хочется, если честно.

— Я пробью по базе, но так, навскидку, ничего не приходит в голову. Не помню, чтобы кто-то писал заявление или приходила информация на пропажу этой девушки. Вообще похожего не помню, но я сейчас устал так, что и со своим адресом могу напутать, — Артем вымученно усмехнулся, внимательно рассматривая фото на экране смартфона Захара. — Мне сбросишь снимок, чтобы сравнил по базе? — словно не уверенный, что друг и правда так поступит, уточнил с некоторым сомнением.

— Сейчас, — не комментируя это сомнение, кивнул Захар.

Оглянулся на двери, за которыми, все еще находилась Лэля. МРТ не самая быстрая процедура, он знал и ее настраивал, ощущая, как девушка тревожится. Но все равно Захару было не по вкусу то, что сейчас она торчала одна в этой гудящей трубе, грудную клетку давило, распирало изнутри… Дико хотелось забрать ее оттуда скорее. Будто сам страх Лэли ощущал. Но для ее же блага нужно.

Вот и сидел под дверью, даже в кабинет к Ивану Сергеевичу, тому самому знакомому врачу, не лез, понимал, что отвлекать — лишь удлинять процесс. Спасибо, Артем как раз отработал смену и домой ехал, когда Захар его набрал. Друг заехал сюда, позволив хоть как-то отвлечься и решить другие вопросы заодно.

Сбросил ему на телефон фото Лэли, которое сделал меньше часа назад, пока они своей очереди на МРТ ждали. И… да, понимал, почему в голосе товарища сомнение звучало: жадность в нем просто до краев плескалась, бурлила. Неудивительно, что Артем ощутил: знал его хорошо, изучил за годы службы-дружбы, да и чутье на высоте у друга всегда было, уловил напряжение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Такая собственническая, до алчного зуда в руках и душе, потребность… Присвоить!

Полыхнуло пожаром в груди, безумной нуждой, дикой и скряжной.

Откуда вылезло? Пытался разобраться в себе и не понимал. Никогда таким не страдал, если вопрос женщин касался. За принципы, за убеждения, за ребят своих в отряде мог порвать, да. Но чтоб вот так, до бешеной дрожи, захотелось обладать девушкой, своей сделать, от всего укрыть, защитить и спрятать… Не помнил. Но и отрицать данного факта — не мог. НЕ дурак. Вот и Артем уловил и учуял.

— Я так понимаю, под нашу опеку ты ее не передашь? — вновь подтверждая мысли Захара, тихо и очень выверенным тоном уточнил друг, поглядывая на него снизу вверх из-под бровей.

Реально понимал, что по краю ходит с такими вопросами?.. Тоже не глупый. О чем говорить, если Захар чашку пару часов назад раздавил в руках, когда речь только зашла о том, что с ней случилось. Очень ценная. Близкая. Уже в его плоти, по костям?..

— НЕТ, — он не крикнул, наоборот, даже старался отвечать тише.

Да только эти три звука таким раскатистым отзвуком по помещению расплескались, что и те в очереди, кто не услышал, невольно поежились, начав оглядываться. Не понимали, отчего их внезапно ужас обуял.

— Так и предполагал, Гризли. Не дави, не настаиваю, — кивнул Артем, хоть и было заметно, что и товарищ «назад подался» морально. Вон, позывной вспомнил. И его припечатало яростью, что без предупреждения взметнулась внутри Захара. — Того типа, что ее привез, описать можешь?

— Детально помню, Сармат, — заставив себя на ином сосредоточиться, Захар вновь глянул на дверь кабинета. — Могу и фотопортрет составить.

— Хорошо, я тогда завтра утром тебя наберу, по сети составим, — явно удовлетворенный и этим, вздохнул Артем, устало растерев затылок.

Захар ему сочувствовал, понимал прекрасно, что работа у друга нелегкая, и тем больше ценил готовность помочь. Впрочем, Артем знал, что и сам может рассчитывать на подобное отношение с его стороны.

— Она совсем ничего не помнит? Хоть какие-то зацепки? Хвосты?

— Как хлеб печь помнит, — почему-то улыбнулся Захар, чувствуя горячую волну в груди. — Но тебе это навряд пригодится.

— Да уж, — хмыкнул Артем, поглядывая на него искоса с каким-то странным выражением. Но промолчал.

— Была еще оговорка, я не очень понял, а она не может объяснить, — вспомнил вдруг Захар. — Упоминала про тех, с кем то ли жила, то ли раньше росла. «Немать» она так сказала, и «другие дети». Может, в приюте воспитывалась или у родни росла, если сирота?.. — поделился предположением, которое возникло, когда услышал это от Лэли.

— Попробую и в этом направлении что-то узнать, — Артем записал.

Еще минут пять поговорили ни о чем, вспомнили ребят, поделились новостями, какие кто знал, да распрощались, пожав напоследок крепко ладони.

— Жене привет. И держи меня в курсе, — попросил Захар.

— Передам. Взаимно, — отозвался с усмешкой Артем, видно, понимая, что и он тихо сидеть не будет.

Кивнул. На том и разошлись: друг домой отправился, а Захар принялся буравить взглядом массивную металлическую дверь кабинета, за которой от него Лэлю сейчас «прятали».

— Захар? — ей было очень страшно непонятно почему.

Проснулась, села, опираясь на спинку дивана. Эта ужасная слепота мешала понять, сколько времени проспала! Никакого шанса сориентироваться, хоть плачь! И сердце в груди колотится так, что сил нет вдохнуть нормально.

Что приснилось, настолько переполошив? Не помнила. Может, просто накопилось все за сегодня, отразилось в напряжении нервов, вот и выплеснулось в каком-то неявном кошмаре? Вероятно. Только ей не легче от этого.

— Захар? — даже сама Леля слышала, как ее голос дрожит, и это лишь добавило неуверенности и страха.

Никто не отозвался.

Возможно ли, что она проспала меньше получаса? Голова была мутной, мысли текли вязко и спутано. Последствия капельницы, которую ей ставили в том медцентре, после проведенного исследования? Возможно. Но как бы сориентироваться по времени?

После того, как ее вынули из той ужасно шумной «трубы» и Захар тут же крепко сжал ее ладонь, дав понять, что он рядом, с Лэлей поговорил его знакомый врач. Сообщил им обоим, что ничего особо страшного или непоправимого не обнаружили, действительно, есть данные, подтверждающие сотрясение, есть остаточные явления отека мозга. Вероятно, это влияет и на зрительный нерв, но, скорее всего, зрение вернется через несколько дней. Да и они помогут, добавив в ее лечение еще один препарат. Ведь и сейчас она уже стала различать свет и тьму.

Леля не спорила. О чем? Она ничего не смыслила в этом, а Захар уверил ее, что все хорошо, и это грамотный подход. Ему она верила уже безоговорочно, похоже. Так что они задержались, пока ей не ввели еще одно лекарство. Ясное дело, за вещами уже не успели, только кроссовки и тапки он ей купил в каком-то магазине, попавшемся по пути, не босиком же ходить.

— В остальном пока придется и дальше на двоих один набор вещей делить, — с мягкой шутливостью заметил Захар. — Магазины почти все закрыты уже, не столица. Прости, — кажется, он в самом деле тревожился о ее реакции. — Мне показалось, что здоровье важнее…

— Ничего, я понимаю, — отозвалась девушка, действительно не испытывая по этому поводу каких-то негативных эмоций. — Да и сколько мне нужно, не на вечерние же приемы ходить буду. На твоем диване валяться, да по твоему дому бродить. Простишь, что не в шикарных нарядах? — отмахнулась легко и весело.



Захар же искренне рассмеялся в ответ, заставив Лэлю замереть, вновь в странной и немного жадной потребности вслушаться, до последнего отзвука его смех впитать. Увидеть бы…

— Ты и в моей футболке да рубашке — неотразима, поверь, — как-то так низко, тревожа нечто сокровенное, отозвавшееся жаркой и волнующей вибрацией глубоко внутри нее, ответил мужчина. И его голос звучал так интимно, что не нашлась с ответом. Да и сил не было, старалась со своим телом совладать, отчего-то тянущимся к Захару, будто железная стружка к магниту: без всякого шанса с этой тягой совладать. И душа ее к нему тянулась, чего уж там юлить… А Леля не очень понимала, что и как с этим делать? Потому и промолчала.

Потом они вернулись домой… Ну, сюда, в дом Захара. Как поняла Лэля, к этому времени уже начались сумерки.

— Эх, снова мне пчел на ночь глядя тревожить, — со смешком посетовал Захар, помогая ей устроиться на диване, куда сам отнес, не позволив идти. Считал, что у нее после капельницы до сих пор может быть головокружение. — Ну да нечего делать, надо все равно пойти проверить, чтобы зверье не забредало, не перевернуло ничего. Лес-то настоящий вокруг, — поделился с ней своими заботами, впрочем, казалось, не особо расстроенный предстоящими хлопотами.

От ужина Лэля отказалась, ее даже подташнивало, если честно. Укачалась по дороге.

— Тогда и я позже поем, — решил Захар, — когда вернусь, — и пошел проверять улья.

Она же уснула, судя по всему. И, кажется, совсем недолго проспала, раз он до сих пор не вернулся.

Чувствуя, как понемногу успокаивается сердцебиение, Лэля «огляделась», если можно было о ней так сейчас сказать. Все, что сумела разобрать — слабое пятно света, где потрескивал очаг. И то радость. Остальная часть комнаты была погружена во тьму.

— Захар? — еще раз окликнула на всякий случай, вдруг он ее просто не услышал.

И неожиданно почудилось, что мужчина отозвался со двора. Нет, правда, поспорить бы могла, что до нее долетело «Лэля!..» И не удивило, что зовет ее Захар в ответ, не вызвало сомнений ничего.

Будто все еще во власти сна, которого и не помнила по сути, она откинула одеяло и поднялась. Ориентируясь на свет, источником которого считала очаг, повернулась в другую сторону. Помнится, до выхода было четыре шага от дивана… Пошла туда, где по ее ощущениям дверь находилась, поворот в коридор. Это было странно и непросто, руки, выставленные вперед, не находили опоры. На каждом шагу боялась что-то опрокинуть или стукнуться о препятствия, которых не видела, в стену врезаться банально боялась! Еще и голова кружилась. Но упорно шла вперед отчего-то… к нему, к Захару. Надо было!

И не задумалась, что все его прошлое поведение скорее свидетельствовало: этот мужчина никогда бы не заставил ее так рисковать даже вероятностью появления синяков, и сам бы примчался скорее, чем ее позвал бы на улицу, когда Лэля не видит и не понимает, куда движется.

Однако в тот момент ни одна из этих мыслей не посетила разум Лэли. Зато была яркая, сильная и необъяснимая потребность немедленно найти Захара, которой Леля и руководствовалась, делая шаг за шагом.

Удивительно, но ей удалось не врезаться в стену. Еще и нащупать выход — угадала с направлением. Сделав следующий шаг, Лэля поняла, что упирается в двери. Надавила на ручку, осознав, что не заперто и… как-то вывалилась на веранду. Нет, не упала, но… вдруг ощутила, что вся окружена открытым пространством и тут нет таких ориентиров, как стены дома, мебель…

Еще пара шагов и ступени должны быть, а вокруг лес. И холодный воздух, пахнущий ночью, влажной почвой, травой и листвой, полный стрекота сверчков и каких-то иных, совершенно незнакомых ей звуков: уханья, перестуков, шороха… Непривычно, но очень гармонично. Пугающе, но при этом так звучало, что невольно хотелось прислушаться.

— Захар? — позвала вновь, теперь лишь осознавая все странности. Будь он здесь, уже точно окружил бы Лэлю собой, пожурил бы, что встала без него.

А если не на крыльце мужчина… то как она вообще его могла услышать в комнате? Видно, почудилось, зря на улицу торопилась, а он еще улья проверяет… Надо возвращаться, пока не потеряла ориентиры. Аккуратно переступила с ноги на ногу, зачем-то еще раз повторив:

— Захар, ты тут?

Ответа не было и в этот раз. Надо идти в дом.

Сделала шаг… Да, видно, таки ошиблась! Врезалась во что-то животом, кажется, в ограду веранды, ухнула от неприятного ощущения, что вышибло воздух из нее, заставив навернуться слезы. Попыталась хоть за что-то ухватиться руками, почти обрадовавшись, когда ладони наткнулись на столб… И сползла на ступени, спускающиеся к земле, наверное.

Надо же, совсем растяпа. Все-таки не туда пошла… Села на верхней ступени, пытаясь прийти в себя и успокоиться. Даже невольно нервно рассмеялась, подумав, как глупо все вышло. Тяжело втянула холодный воздух, приводя мозги в ясность…

Надо, наверное, не поднимаясь, ползти назад спиной по веранде. Дверь должна быть где-то напротив этих ступеней, ведь так?.. Во всяком случае, Лэле так помнилось.

Кракс!..

Она вздрогнула всем телом, мигом забыв обо всем. Задеревенела, а пальцы с такой силой впились в дерево столба, что как бы царапины не оставить… или ногти не подорвать, что вероятнее! Но ей не до маникюра стало сейчас!

Внезапно гармоничное звучание леса будто притихло, разом смолкнув. Какая-то ночная птица, резко ухнув, взлетела, шумно хлопая крыльями. А у Лэли морозная дрожь по спине прошла, как разрядом тока. На затылке выступила липкая холодная испарина, и девушка застыла, боясь сделать следующий вздох. Потому что совсем рядом что-то хрустнуло, и звук такой был, словно кто-то очень… очень тяжелый заворочался, поднялся с земли, двинулся в ее сторону, тяжело ступая так, что и земля не гасила эту увесистую медленную поступь, даже в звуке несущую угрозу. Лэле на босые ступни эта вибрация отзывалась, разливаясь тревожной, устрашающей дрожью по нервам.



А потом совсем рядом с ней, в каком-то шаге, казалось, кто-то глухо фыркнул… Тяжело, раскатисто… с низким грозным рыком!..