Калиновый мост

Глава 25

Зверь внутри ревел, требуя уничтожить врага! В унисон с ним ревела природа, бушуя ветром и оглушительным громом с молниями. Сухая гроза как нельзя лучше соответствовала его буйству сейчас. И уж в этот раз Захар точно не собирался самого себя останавливать.

Хотя Корниенко отчаянно дрался, явно поняв, что на кону стоит все. Да и не слабак, и опыта, умений хватало, чтобы жестко сопротивляться. Вытащив охотничий нож из крепления кармана, он уже пару раз пытался воткнуть тот Захару в живот.

Пока уворачивался.

Один раз полоснул по боку, еще по касательной распорол руку. Но Захар не позволял себе отвлекаться. Накал одержимости и ярость помогали не замечать боли, не давали отвернуть от основной задачи! Ухватил Черта за руку, не зря ему когда-то такой позывной дали, в суть кто-то глядел, а сам Евгений еще и хвалился, гордился таким именем. Мразь! Зажал запястье со всей силой. Перед глазами вспыхнула картинка, как Корниенко вот так его лэле руку сжимает в хате у стены, едва не ломая хрупкие косточки. Ощутил…

И новой волной бешенства накрыло от всего, что в доме уловил! Размозжить голову гаду захотелось! Рвануло наружу это бешенство безумным ревом! Ударил рукой Корниенко по камням, заставив выронить нож. Перекинул через себя, хоть и самого потянуло следом, Жека драться умел, тоже сопротивлялся.

Опять покатились оба и, блин, забыл, реально из виду упустил, что там обрыв над рекой, тот самый, над которым дорога к его дому под горой и вьется. Мелкие камни, как транспортировочная лента, обоих понесли вниз под уклон!

— Твою мать! ***! — из Корниенко мат лился потоком, но ветер глушил этот крик. Находил же человек для этого силы. При этом он отчаянно цеплялся за Захара, рассчитывая удержаться, очевидно.

Захар и сам старался остановить падение. Повезло уже над самым краем — ухватился за толстый корень, торчащий из этого самого обрыва, дернуло, когда ноги перебросило через край, завис над ущельем. Не так уж и высоко, метра четыре, но внизу бурная река и огромные булыжники. На такие упасть — шансов никаких, да и волнами накроет. Корниенко тоже уцепился за выступ рядом, пытался подтянуться. Как ни крути, их обоих одинаково тренировали, и, невзирая на то, что Захар, благодаря своим силам, имел преимущества во многом, но и подготовку Жеки со счетов не сбросить, хоть и прилично помятого.

И тут, начав подтягиваться вверх за тот самый корень, Захар услышал то, от чего кровь похолодела в жилах:

— О, предки! Артем! — закричала нежданно Зоряна.

Он и через всю какофонию бури услышал отчаянный и испуганный крик жены! Как и всегда, ее крик и зов долетали до него сквозь любые преграды! И это придало ему новых сил!

Рывком выкинул свое тело вверх, выжался от каменистого края, вскочил на ноги. Оглянулся. Корниенко продолжал цепляться, прожигая его гневным взглядом. Не то чтобы очень активно, было понятно, что он прилично измотан и сдал. Решить бы уже это раз и навсегда… а не оставлять его тут с возможностью вылезти и машиной, да и с оружием, если вспомнить, что он тому своему пособнику орал. Этот способен на что угодно!

Но там кричала его жена, и, похоже, что-то случилось с лучшим другом…

Захар шагнул ближе к обрыву. Корниенко застыл, словно ощутив и прочитав приговор в его глазах.

Но в этот миг будто нечто остановило Захара. Как порыв ветра пронесся перед лицом, забирая дыхание, подталкивая назад, торопя туда, где исступленно волновалась его любимая лэля, которая точно не стала бы так кричать без повода.

«Залиш, його вже знайшла кара»*, — как прошелестело тем самым ветром вокруг, пригибая деревья к земле, вздымая волнами реку, снова назад подтолкнуло. — «Ти своїм потрібен…»

И Захар отступил, несмотря на собственную жажду мести.

Кто с ним говорил? Внутреннее безумие, его зверь? Духи гор и леса? Те предки, что всегда связь с родом и живыми поддерживали через корни и силу?

Не стал бы сейчас закладываться. Да и не понял до конца, в чем наказание-то для Жеки? Эта мразь еще и выкарабкаться может, вон, как крепко за уступ пальцами вцепился. Но… Спорить с волей гор и предков — себе дороже, да и не наказать жестче, чем это предки сделают. Рванул от этого края совсем в другую сторону, торопясь к жене и другу, даже не задержавшись у второго мужика, кажется, приходящего в себя.

Зоряна сама не знала, что заставило ее посмотреть в сторону моста. Казалось бы, и без того забот куча, непонятно еще, затушила ли огонь? Состояние Блуда… Да и мужчинам довериться можно — не простые же оба, с опытом и умениями, сильные… И все же, как тем самым ветром, через который прорывалась таская воду, ее теперь назад оглянуться подтолкнуло. И она увидела, как Артем, споткнувшись, не успев и мост перейти, ухватился за простреленное плечо и начал оседать на доски!..

— Артем!

Рванула к нему, точно безумная! Только бы успеть! Почему-то страшно стало, чтоб в реку не свалился! Добежала, уже задыхаясь от всех этих волнений, рухнула рядом с другом, который сейчас, упираясь в доски коленями и ладонями, пошатываясь, дышал также тяжко. Пистолет валялся рядом, мужчина, похоже, не сумел тот удержать в ослабевших руках.

— Что такое? — наклонилась, обхватив его за плечи, пытаясь поддержать изо всех своих не особо мощных сил.

Господи! Да что же это за день такой! За спиной еще дымит дом, скулит раненный Блуд, тоже непонятно на какой стадии своего состояния, Артем явно серьезней ранен, чем пытался их убедить, и Захар там где-то, за полем ее видимости, все еще борется с недругом! У нее не хватало выдержки и сил! Хотелось заорать и заплакать одновременно! Тряслись руки, ноги, губы…

Но Зоряна заставила себя в очередной раз стиснуть челюсти, подавив всхлипы, и сосредоточиться на товарище.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да в глазах потемнело. Похоже, сильнее меня зацепило, чем думал, — едва слышно отозвался Артем, как-то со свистом втянул в себя воздух.

— Сармат! — Захар влетел с противоположной стороны моста, подобно вихрю.

Присел рядом с ними, одной рукой обхватив плечи Зоряны, пожал на мгновение, будто своей силой поделился, и тут же переключился на друга. Но ей все равно от сердца отлегло! И появилось ощущение, что вдвоем и не с таким справятся! Муж тем временем начал всматриваться в Артема, заставил его лечь, разорвал ворот, осматривая рану.

— Плохо. Надо в больницу везти, — коротко, отрывисто.

Она ощущала, что еще не подчинил неистовство, еще не упрятал поглубже зверя. Тот прорывался, рокотал в его голосе, груди. Но Захар старался.

— Что с Чертом? — не торопился соглашаться Артем, хотя сам уже точно и подняться не смог бы. Побледнел, губы синевой отливать стали.

Зоряне его встряхнуть хотелось, чтобы о себе подумал! Но понимание, что этим, скорее всего, ухудшит состояние друга, останавливало.

— Чур с ним, не до этого мудака! — рыкнул Захар, тоже недовольный сопротивлением Артема. — Вас с Блудом подлатать нужно. О жене подумай, представь, каково ей будет к тебе в больницу бегать, Сармат…

— Захар, не дай ему уйти в этот раз, — как и не услышав, Артем вцепился в ладонь Захара, кажется, изо всех остатков своих сил, и отчаянно сопротивлялся, когда тот поднимал его. Безуспешно, ясное дело.

— Он не уйдет, Сармат. Его долю решат горы, — уверенно и веско отозвался ее муж.

Так гулко, неотвратимо…

И тут, вторя его словам, откуда-то донеся ужасный вопль, полный безнадежной злости и отчаяния!

У Зоряны по спине пробежала дрожь. Да и Артем как-то так вздрогнул, словно и его проняло… Всмотрелся в глаза Захара, принимая решение какое-то. Они все переглянулись. Но ни у кого язык не повернулся спросить…

— Ладно, давай, вези уже, что ли… — уцепился Артем за руку друга, позволил наконец-то поднять его.

Зоряна с другой стороны плечо подставила, хотя, казалось, Захар на себя весь вес Артема легко взял. Так и пошли к сараю, у которого машина стояла.

Это было очень странное состояние: Глеб ясно понимал, что полностью пришел в себя, и в тоже время все вокруг воспринималось как-то нереально четко, мир был слишком живой, резкий и яркий, прям по глазам бьет…

— Глеб! Да где ты там, чмо?! Ты мне собираешься помогать, *****?! — голос Корниенко заставил его вздрогнуть, вскочить на ноги, хотя вроде слышал его уже некоторое время, а только сейчас дошло, что за шум.

Пошатываясь, будто в ногах твёрдости не ощущал, несмотря на то, что в целом себя контролировал, он пошел на этот шквал мата, прикрывая лицо от ветра. Странно… Все очень странно как-то воспринималось вокруг, пусть Глеб и не мог описать, что конкретно. Оглядывался, пытаясь понять, куда Корниенко делся? Моргал. Да и где этот мольфар, при одной мысли о котором мороз по коже шел? Видел, как тот мимо пробежал или показалось? И почему вдруг их оставил в покое?..

— Глеб! Я сейчас разобьюсь на хрен! — заорал внезапно Корниенко так, что Глебу уши заложило и через завывающий ветер с продолжающимися раскатами грома.

Подскочил к краю обрыва, наконец-то поняв, где Женька. Присел, уперся коленями в землю, не поняв, как тот оказался там, в голове таки путаница какая-то… но то осознание стыда и грязи, в которую они все по макушку макнулись, не делось никуда. Аж подвернуло изнутри горькой желчью, когда в искаженное злобой, яростью и ненавистью, разбитое лицо Корниенко глянул.

— Давай, бл*! Вытягивай меня! Ты, тряпка, чего ждешь? Никакого толку… Я Гризли этого с рук не спущу! Я ему всю обойму в спину выпущу! И сучку его оттрахаю… — угрозы и ярость сыпались из Жеки, как из мешка с отбросами. И ощущение такое же было…

И это при том, что Корниенко висел над обрывом, уцепившись в камень. Вообще невыгодное положение, а он еще и Глебу грозит… Чудилось, что Корниенко слегка не при себе… Или не слегка.

Наклонившись, Федулов уже протянул было руку, чтобы ухватить окровавленные пальцы Корниенко, которые нацелились на его ладонь.

— Я ему зубы в глотку вобью… — продолжал бормотать проклятия и ругательства Корниенко тем временем, выжимаясь из последних сил на руках, чтобы ухватиться и вылезти.

А Глеба словно по затылку чем-то ударило… И такой порыв ветра в лицо резко бухнул, что и продыхнуть не выходило. Все то, что осознал недавно, все его раскаяние и стыд, в груди взорвалось огнем. И эти слова: угрозы, маты Корниенко — в противовес его прозрению…

Сам не понял, когда встал с колен и на шаг отступил. Видел Корниенко, но… Внезапное осознание того, что его втягивают в эту грязь и мерзость, делают пособником в том, чего Федулов не желал никогда… И не обязан подчиняться Женьке, сейчас тем более…

Развернулся, бросился к их авто…

— Эй, ты куда, бл**?! — заорал Корниенко. — Вытащи меня! Или я тебе такое устрою… — продолжал угрожать, а ведь ситуация вовсе не на его стороне!

Глеб же схватил ружье, на которое у Корниенко такие планы, оказывается, и, вернувшись к краю, с размаху кинул то в реку! Без оружия даже Корниенко — не чета мольфару, точно был уверен!

— Нет!!! Ты что творишь?! — с яростью, которой никогда от него не слышал, заорал Корниенко.

И вдруг, совсем неожиданно и непонятно для Глеба, потянулся за падающим в реку ружьем, как надеясь поймать… Равновесие Корниенко нарушилось и он с выражением дикого удивления на вытянувшемся лице сорвался. Взмахнул руками, надеясь взлететь, что ли, на долю секунды будто застыл в пространстве… или это Глебу так от шока показалось…



И рухнул вниз с ужасным криком, следом за тем самым ружьем, уже исчезнувшем в бурной воде.

Еще мгновение и Жека упал в эту серую, бурлящую воду! Но не в глубину, а с краю, на самые камни, огромные влажные валуны…

И до Глеба даже через весь шум бури и раскаты донесся ужасный, тошнотворный звук треснувших костей. У головы Корниенко начало растекаться багровое пятно… И тут же волной накатило, смыло, обдав тело облаком брызг.

Как стихло все. Моментально. Чудовищно ненатурально… Мертвая тишина повисла над горами, ущельем, речкой. Пропал ветер, перестало громыхать… Федулов ощутил себя оглохшим, потерянным и совершенно сбитым с толку. Страшно стало. Окатило странным, непривычным и незнакомым чувством неотвратимости и беспомощности, своей мизерности и никчемности перед чем-то несоизмеримо большим и окончательным.

Ощущение той самой грани, за которую рано или поздно придется перейти каждому? Возможно.

Еще раз на трясущихся ногах присел, не в силах отвести взгляд от разбившегося Корниенко.

Как тянет что-то, принуждая разглядывать. Смерть в глаза впервые увидел…

Наверное, надо было что-то делать: как-то попытаться вытянуть, может, еще можно спасти, сообщить кому-то… Федулов не знал.

По затылку мороз и липкое, ужасное чувство, словно за спиной стоит нечто и по его душу… Ждет, пока оступится, следом вниз рухнет. Но не давит, дает самому принять решение, как и каким дальше жизнь прожить или вот тут ее окончить?..

Не зная ответа ни на один из этих вопросов, едва не впервые в сознательной жизни перекрестившись, Глеб рванул туда, где живые люди были, он точно знал…

— Подождите! Я помогу!

Зоряна с удивлением и недоумением вскинула голову, рассматривая потрепанного и измазанного мужчину, который торопливо приближался к ним из-за поворота. Она знала его… Он был там, на той дороге, когда на нее напасть пытались, вместе с тем мужчиной, что ворвался в их дом недавно, превращая этот день в кошмар.

Но сейчас этот человек выглядел так, словно и сам из кошмара вырвался.

Захар тоже остановился, подавшись вперед, вскинулся, прикрывая и ее, и Сармата, пошатывающегося, цепляющегося за них в поисках поддержки. Ведь уже почти до машины дошли.

— Я помогу вам, давайте, — как-то неловко застыв в трех шагах, видя этот прием (а гнева ее мужа кто угодно испугался бы, тут и поседеть недолго, когда на тебя так смотрят), еще раз повторил человек. Уже куда менее уверенно, выдав и взглядом, и самой позой весь свой страх, растерянность и некое непонимание, что ему дальше делать, как жить?

Зоряна очень явственно в нем уловила какое-то перепутье, изменение. Было ощущение, что человек вдруг перекроил и переоценил все, как ранее жил, и шагнул на внутреннем перекрестке в совсем новую для себя сторону. Но не знал, на что в этом решении и пути опереться, заблудился… Заметил это в мужчине и Захар, похоже.

— Где Корниенко? — глухо рыкнул он, смерив того внимательным взглядом.

Человек побледнел еще больше. Сильнее стали заметны ссадины на его щеке, запекшиеся ранки, полные пыли и грязи.

— Он… Жека… там. Он сорвался. Упал на камни… Надо бы вытянуть… Я не знаю, как и что делать… — мужчина нелепо и немного по-детски передернул плечами, шеей. — Но мне так стыдно за все, чему я не помешал раньше! — неожиданно с чувством и запалом выдохнул он. — И тогда, — его взгляд по Зоряне скользнул с раскаянием, которое, казалось, пощупать было можно руками, в воздухе горечью полыни повисло. — И сейчас, когда из-за страха никому не рассказал, на что Корниенко решился…

Захар и Артем переглянулись. Ни слова не сказали, но… И Зоряна промолчала о том, что ощутила в каждом из них, да и в самой гулким эхом откликнулось — не врал.

— Ты это, время на слова не теряй, — отозвался тихо Артем, чуть выступив вперед из-за спины Захара, несмотря на слабость. Продолжал опираться на друга. — В полиции это все подробно расскажешь. Посмотрим, зачтем тебе чистосердечное, обещаю. Но про все, что знаешь, показания дашь, тогда сам отделаешься легче. Готов? — предложил Сармат «сделку».

Видно, тоже, благодаря опыту, уловил готовность к изменениям в жизни, да и помня, что именно этот мужчина, как ни крути, и Зоряне помог же тогда, пусть и струсив, возможно… Однако же, что не говори, единственный из всех тех, кто ее не бросил еще и в больницу довезти пытался.

— Готов! — даже с радостью, немного им непонятной, тут же согласился мужчина. Будто ему кто-то ориентиры подсказал, разъяснив дорогу. — Расскажу все, что знаю! — с отчаянной решимостью закивал головой.

— Давай тогда, — велел ее муж, все еще не пригасив рокота голоса, — открывай и держи дверь, — кивнул на машину, чтобы тот помог им Артема усадить на переднее сиденье. — Сейчас мне еще поможешь пса перенести быстро. И поедешь за нами на своем авто в город. Там все решим.

— Хорошо, — и не думая спорить, согласился этот человек, поспешно кинувшись к машине.

А Зоряна, переглянувшись с любимым, чувствуя и разделяя его тревогу о друге, оглянулась на дом и своих питомцев, все еще лежащих у крыльца. Было страшно, опустошенно и как-то иссушающе внутри, в душе. Но она не позволила себе опустить руки. Поддерживая Артема, помогла мужу его усадить, и находилась рядом, пока Захар сюда же, в багажник, Блуда перенес, оставив котенка в сарае.

*Залиш, його вже знайшла кара (укр) — Оставь, его уже нашло наказание.

«Ти своїм потрібен…» (укр) — Ты своим нужен…

