Капля яда

Эпилог — Милла

ГОД СПУСТЯ

Моя душа не была потеряна. Она была парализована и просто ждала, когда ее перенесли бы люди, которые могли безопасно добраться до нанесенного ей ущерба.

— Да, — выдохнула я.

В данный момент я склонилась над столом посреди спальни Техаса, пока он безжалостно вколачивался в меня. Мне это нравилось. Оказалось, что письменные столы — это в некотором роде наша фишка.

Я ахнула, когда его рука скользнула к моему клитору, кружа меня точными движениями. Я была так близко. Дверь резко открылась, и даже если бы я не подняла голову и не встретилась с его взглядом, я знала, что это Престон. У него была привычка врываться в чужую личную жизнь, нисколько не заботясь о ней.

— О, я понимаю.

Он ухмыльнулся, обойдя стол с другой стороны и сильнее притянув меня к себе, так что мое тело полностью легло на него, ноги оторвались от пола, а голова свесилась.

— Придурок, — прорычал Техас, он выскользнул из меня.

— Успокойся, — хихикнул Престон.

Он расстегнул молнию на брюках, стягивая их вместе с боксерами вниз, так что они упали до лодыжек.

— Я только хотел поиграть.

С этими словами он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе, затем потерся кончиком члена о мои губы. Я приоткрыла рот, когда он насытил меня каждым дюймом своего тела. Я застонала, когда он схватил меня за волосы. Техас легко ввел себя обратно внутрь, сжимая руками мои бедра, как клеймо, и толкаясь в восхитительном ритме.

Он сильно толкнулся в меня, и я дернулась вперед, принимая Престона глубже в рот и в горло, прежде чем отстраниться и делать это снова и снова. Мои соски касались стола с божественным трением, но мне нужно было больше.

Холлис вошел в открытую дверь, раздраженный тем, что мы снова опаздывали. И все же он стоял, прислонившись к стене, и наблюдал. Вечный наблюдатель.

— Одну секунду, — прокомментировал Техас, когда они с Престоном работали вместе, ускоряясь.

Престон застонал, изливаясь в мое горло, и отстранился, когда Техас направил мое тело назад, пока мои ноги не коснулись пола, когда он вошел в меня. Я упала головой вперед в ошеломляющий оргазм, мое тело дернулось, и я выкрикнула его имя. Еще несколько толчков, и он кончил в меня с громким стоном, медленно выходя и нежно скользя рукой по моему позвоночнику, как будто хотел остаться похороненным внутри меня. Я бы не стала возражать.

Техас медленно вышел, оставив меня склонившейся над столом, пока они убирались. Я почувствовала, как Холлис приблизился ко мне. Я приподнялась, чувствуя, как освобождение Техаса стекало по внутренней стороне моего бедра. Он убрал волосы с моего лица, прежде чем наклонился, чтобы встретить мой рот в душераздирающем поцелуе. Мое тело затрепетало, и я знала, что легко смогла бы выдержать еще несколько раундов. Холлис ощутил оргазм своего друга, но, похоже, ему было на это наплевать. Так жарко.

Он отстранился, и я с удивлением посмотрела вниз, издав небольшой смешок, когда он украдкой освободился от одежды. Его член был твердым и готовым, он развернул меня и толкнул в ответ. Я упала на стену и поднялась. Руки Холлиса перенесли мой вес, и я обхватила ногами его талию. Он накрыл мое тело и направил себя прямо в меня, прижимая меня к стене, сжимая мою задницу. Затем он вонзился в меня с такой яростной скоростью, что я вонзила ногти в его плечо.

Он потянулся и прижал меня лицом к стене, держа открытой. Он согнул колени и снова погрузился внутрь, и я снова опустилась на него, замерев, когда он достиг дна.

— Это чувство никогда не угаснет. Я просто хочу зарыться здесь и навсегда остаться привязанным к тебе внутри.

Он застонал. Так романтично.

Холлис напивался в стельку и обычно изливал свои чувства посреди траха. К счастью для него, я знала, что он искренне это имел в виду.

— Двигайся, — потребовала я, вращая бедрами.

Одна его рука оставила мою задницу, когда он взял оба моих запястья и крепко поднял их над моей головой. Я была прижата к стене, когда он медленно выполз из меня и снова погрузился, резкими движениями бедер снова и снова.

Казалось, его не волновало, что теперь мы опаздывали, и он тянул время, чтобы донести это до остальных. Я была в исступлении, пытаясь потереться о стену из-за этого трения.

— Пожалуйста… — я умоляла, зная, что это слово доставляло ему удовольствие. Его тело задрожало от моей просьбы.

Его рука, которая до этого лежала на моей заднице, скользнула между мной и стеной, пока он дразнил меня пальцами, и я застонала, откинув голову назад, когда он поддержал меня.

— Губы, — приказал он. Я подчинилась, и наши губы встретились.

Его страстный язык переплелся с моим, когда он обхватил пальцами мой клитор и ущипнул, раз, другой. Он сохранил инерцию, и я взорвалась. Мое тело сотрясалось яркими раскаленными добела волнами, он повернулся под другим углом, потираясь о мою точку g. Я оторвала губы и уставилась на его лицо в непосредственной близости, когда он кончил с блаженным выражением лица, выдерживая мой неумолимый взгляд.

Отпустив мои запястья, он выскользнул и взглянул на свои цифровые часы.

— Опоздал на полчаса, — фыркнул он и побрел приводить себя в порядок.

Я не собиралась указывать на то, что он опоздал всего на пятнадцать минут, но он удвоил время, чтобы удовлетворить свои потребности. Очевидно, мои тоже.

Я поплелась в ванную, захватив одежду, чтобы быстро собраться за пять минут.

Холлису понравились мои отметины на нем. Держу пари, прямо сейчас он любовался ими в зеркале. Ему также нравилось связывать меня и удерживать для нашего обоюдного удовольствия, и он регулярно вовлекал в это дело и других парней. Однако это больше нравилось Холлису. Вероятность того, каким путем он захотел бы пойти, была пятьдесят на пятьдесят каждый раз, когда мы занимались сексом, будь то вдвоем или в группе. Меня это полностью устраивало.

Он научил меня методам сдерживания. Я полностью доверяла ему, и он помог мне пережить некоторые издевательства, которым я подвергалась. Я позволила ему использовать инструменты, которые раньше причиняли мне только вред. Холлис помогал мне справиться с моим беспокойством, я была непреклонна в том, что не позволю своему прошлому удерживать меня от разных вещей, которые я хотела попробовать.

Позже в тот же день я стояла на песке у дома Криса и Валери, где располагался собственный пляж. Волны мягко плескались о мои босые ноги. Я любовалась мутно-голубым океаном, прохладным летним бризом, прогоняющим жару, заставляющим меня вздохнуть с облегчением от отсрочки приговора. Я по-прежнему предпочитала осень и зиму.

Я догадывалась, что наши мечты не всегда совпадали с реальностью. Но иногда они были лучше.

Прошедший год был… сложным.

Можно было подумать, что после смерти Адама я бы пришла в себя и с удвоенной силой потребовала все, что он у меня отнял. Я этого не сделала.

Месяцами я пугала саму себя. Я непроизвольно вздрагивала, когда те, кому я доверяла, подходили и прикасались ко мне. Все годы, что я была у него под каблуком, я подавляла это, сдерживаясь, и мои реакции вернулись, чтобы преследовать меня в десятикратном размере.

Я была возмущена. Полна горечи, вкус которой еще долго ощущался на кончике моего языка. Самые близкие мне люди пытались предложить мне психотерапевта, но я просто рассмеялась им в лицо и отказалась. Музыка и бег всегда были моей терапией. Это никогда не изменилось бы. Я не хотела, чтобы кто-то еще залезал в мою голову, если только я сама их туда не поместила, и я знала, какой диагноз мне поставили бы: посттравматическое стрессовое расстройство, депрессия, тревога. И это было для начала.

Я не хотела, чтобы на меня навешивали ярлыки. Я так долго была рядом с ним, и я знала из своих предыдущих исследований психологии и кровного интереса к ней, что именно за это мне дали бы пощечину. Затем мне давали лекарства, чтобы проблема не казалась такой острой, чтобы смягчить мои углы. Это была бы не я. Эти острые грани сделали из меня того человека, которым я стала, пятно, которое осталось на мне, никогда не было бы удалено.

Вся ситуация с Павильоном привлекла внимание официальных лиц, а также новостных станций. Это было расклеено повсюду. Каждый человек, задействованный в официальном качестве, делал все по инструкции и следил за тем, чтобы каждая графа была отмечена правильно.

И из-за этого суд обязал меня посещать терапию, если я хотела получить полную опеку над Каем. Я неохотно согласилась на том основании, что это касалось моего сына, а не меня. Итак, я терпела.

Крис и Вэл Пенн получили временную опеку над Каем, которая была передана моему отцу после того, как он полностью выздоровел. Все это время я жила в доме своих родителей, ну, теперь технически только у моего отца.

К счастью, я была рядом с Каем, пока мы преодолевали юридические лазейки. С одной стороны, это раздражало меня, но с другой — я понимала это. Я была рада, что чиновники приложили столько усилий, чтобы обеспечить его безопасность. Ни статус наследника, ни деньги не имели ни малейшего значения, и для меня это говорило о многом. Их нельзя было купить, как многое другое в нашем мире. Я уважал это.

Я разозлилась. Так чертовски разозлилась. Потом я расстроилась и разозлилась на себя, потому что чувствовала то же самое. Я все еще была расстроена, но мне помогли успокоить это чувство и направить его на более здоровые способы справиться с ним, в какой-то степени.

Майлз стал хорошим другом, тем, кто не смотрел на меня так, словно хотел сожрать, — это был плюс в моей жизни. Он пришел ко мне вскоре после того, как я попросила мужчин, которых любила, дать мне побыть одной. Он предложил помочь заглушить бурные мысли, проносящиеся в моей голове, он отвел меня в спортзал Мика, где я теперь для душевного спокойствия посещала уроки самообороны и колотила по боксерским грушам до тех пор, пока по моему телу не потек пот и мне не пришлось подниматься с пола после тренировки.

У меня была выносливость, поскольку я регулярно бегала, но ничто не сравнилось бы с ударами руками по боксерской груше с нанесенными на нее изображениями лиц определенных людей. Это помогло приглушить ту пульсирующую красную дымку, которая стала моим близким другом.

Между нами, мы культивировали комфортные отношения типа платонических, братских, от которых некоторые Совы поворачивали головы в восторге. Что касается Сов, то я успела познакомиться с большинством из них. Я бы не узнала, что они были частью тайного общества со скрытыми навыками, если бы прошла мимо них на улице. В целом все они были нормальными, за исключением Дрю и Ронни.

Очевидно, это было не в характере Майлза, поскольку он не был силен в сантиментах, но его милое маленькое мертвое сердечко открыло для меня частичку пространства. Я была благословлена, правда. Я сообщила ему об этом, на что он одарил меня самым презрительным взглядом за всю свою жизнь и тут же напомнил, что с такой же легкостью мог выставить меня и с этого места. Я только хихикнула. Хорошие времена.

Я уехала на семестровые каникулы в Колдхарбор и в конце концов бросила учебу. Я потеряла интерес ко всему предмету и пейзажу, желая дистанцироваться. Может быть, я бы вернулась к этому в будущем, но я была на девяносто девять процентов уверена, что не вернулась бы. Я чувствовала, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься тем, чем ты не хотел, поэтому я помогала выполнять административные задания и осваивала основы унаследованного от отца бизнеса, которым в конечном итоге занялась бы в будущем. У него в запасе были годы, и, к счастью, он полностью выздоровел, и только шрамы от пуль свидетельствовали о том, что он пережил.

Папа подал на развод с моей мамой после того, как все пошло наперекосяк, и вскоре получил его. Выяснилось, что она прыгала в постели с мэром и его женой Евой, одному Богу известно, с кем еще. Они обе умчались куда-то, поджав хвосты, все еще поддерживая Адриана Уэста.

Двадцать с лишним лет брака моих родителей закончились просто так. Меня не шокировало, что у них был брак по расчету. Я всегда подозревала об этом, но никогда не высказывала своих мыслей вслух. Папа признался, что были и другие факторы, в которые он отказывался вдаваться, потому что уважал тот факт, что она все еще была моей мамой. Я никогда не простила бы ее за то, что она поддержала мэра после того, как все разоблачения вышли наружу, именно тогда ей следовало отойти и поддержать меня, свою собственную дочь. Она этого не сделала. Это был удар ниже пояса, но я не возненавидела ее, даже когда, вероятно, должна была возненавидеть.

Однажды реальность настигла бы ее, и она поняла бы, что в жизни было нечто большее, чем тратить деньги и разгуливать повсюду, как человек вдвое моложе ее. Я знала, что она приползла бы обратно, умоляя о прощении, и ради моей сестры Делани больше, чем ради себя, я позволила бы этому разыграться и была бы дружелюбна.

За короткий промежуток времени в жизни моей сестры многое изменилось. Мы с отцом хотели скрыть от нее правду о том, что со мной случилось, пока она не подросла бы, чтобы не мучить ее кошмарами. Она уже имела дело с распадом брака наших родителей, и сейчас, когда ей исполнилось тринадцать, было не время обрушивать на нее новые сенсации; однако мы должны были сказать ей немного правды, учитывая, что это были горячие новости и Кай появился из ниоткуда. Прошел год, а в этом мало что изменилось.

Они приговорили Адриана Уэста к длительному тюремному заключению в особо охраняемом учреждении, которое официально не афишировалось. Информация, наконец, полилась из него ручьем, но через несколько дней после вынесения приговора он был убит. Убит.

Профессиональная работа. Детали относительно того, кто это сделал, были туманны, поскольку никто не был пойман или обвинен. Кто-то пробрался на территорию тюрьмы строгого режима, чтобы убрать его. Мы знали, что кто-то навсегда заткнул ему рот из-за торговли людьми, чтобы больше не передавать информацию в руки тех, кто был в состоянии продолжить расследование. Это было распространено в других штатах по всей стране. "Совы" поддерживали контакты с некоторыми из своих организаций и помогали, где могли.

Деловые партнеры Адриана Уэста были либо убиты Совами, либо скованы и доставлены к должностным лицам, которые успешно отправили их за решетку. Многих из них не было на складе.

Мне сообщили, что "Совы" добыли жизненно важную информацию, которая сыграла большую роль в прекращении всей операции в штате. Были обнародованы имена коррупционеров и части посетителей Павильона, в том числе нескольких известных бизнесменов, занимающих видные должности. Как и сотрудники различных департаментов полиции, а также большое количество тех, кто работал в секторе социальных услуг. Мужчины и женщины. Было тошнотворно от того, что те, кому доверяли, приносили в жертву невинных людей для продвижения своих планов и ради куска дохода.

Многие из них, располагавшие информацией, были убиты вместе с Адрианом таким же образом; в равные сроки, не дав никому шанса спасти их и спрятать подальше, чтобы предотвратить утечку информации. Часть меня была рада, что они мертвы, эгоистично. Другая часть, не так сильно. Это доказало, что за пределами нашего штата было достаточно людей, имеющих корыстные интересы и не желающих останавливаться, даже несмотря на то, что часть их бизнеса была насильственно удалена.

Узнав о масштабах обмана Адама, Лиззи была ошеломлена и испытала отвращение до глубины души. Она умоляла меня о прощении, и я даровала ей его, несмотря на то, как она меня обзывала. То, что она сказала, оставило трещину, но отсутствие ее в моей жизни вообще увеличило бы ее. Я отказывалась отворачиваться от той дружбы, которая у нас была, только потому, что мы прошли через что-то, изменившее нашу жизнь. Но не обошлось и без ухабов, с которыми нам пришлось столкнуться.

Она была рядом со мной посреди ночи, когда я просыпалась с криком в поту от воспоминаний, которые ворвались в мой мозг, желая признания и отказываясь быть проигнорированным.

Четыре недели. Это было все, что мне дали, прежде чем Престон, Холлис и Техас незаметно вернулись в мою жизнь и рутину.

Они стали безжалостными.

Я отталкивала их, избегала и отрицала на каждом шагу. Я постоянно возводила стены, чтобы держать их на расстоянии. Я довела себя до полного изнеможения, постоянно сражаясь с ними. Я боролась до тех пор, пока каждая косточка в моем теле не заболела от этого ухода, включая мое сердце.

— Продолжай давить на нас. Я же говорил тебе, ты от нас не избавишься. Ты думала, я солгал насчет этого, да? Я серьезно. Мы знаем, что ты, блядь, потеряна, немного повреждена, но что с того? Ты думаешь, это заставит нас уйти? — Престон усмехнулся, и у меня возникло сильное искушение использовать свои уроки самообороны с пользой, но я знала, что он уложил бы меня и связал, прежде чем я нанесла бы удар.

— Делай, блядь, все, что в твоих силах, потому что мы гарантируем, что твоя душа найдет ту связь между нами, которую ты пытаешься разорвать всей своей сдерживаемой энергией. Но это не сработает. Разбивай и разрушай наши сердца, пока не будешь довольна и тебе нечего будет отдать. Мы по-прежнему будем ждать тебя с распростертыми объятиями, шрамы, которые ты наносишь, чертовски мешают тому, что мы не будем с тобой навсегда. Так что продолжай испытывать нас, Милла. Мы неизбежны.

Я усмехнулась ему и молча ушла, но его слова звучали в моей голове. Они пролезли через ту трещину, которую я не могла зацементировать, ту, которая была открыта только для них.

Подсознательно я думала, что испытывала их, доводила до предела, видя, что потребовалось бы, чтобы подтолкнуть их к краю и уйти от меня. Временами я искренне верила, что они хотели свернуть мне шею и запихнуть в глотку немного здравого смысла, но они принимали. Каждое обидное слово, которое я бросала в их адрес, они пропускали мимо ушей, как будто оно их не касалось. Но это преследовало меня.

Пока я отталкивала их, они нашли время познакомиться с моим сыном поближе. Они интересовались его жизнью и наслаждались временем, проведенным с ним. Занимались с ним детскими вещами, и не для того, чтобы вернуть меня. Нет, они сделали его приоритетом, заставили его чувствовать себя любимым, желанным гостем. Как будто ему всегда было место здесь, в то время как правда о его существовании была ошеломляющей новостью. Это меня безмерно смягчило.

Через две недели после того, как Престон недвусмысленно сказал мне, что мы неизбежны, я сдалась. Я сдалась и смирилась с этим. И хотя я пыталась выздороветь сама, что касалось меня, то я поняла, что мне наплевать на здоровые ожидания, потому что отсутствие их вызывало в моем сердце глубокую тоску, которую можно было вылечить, только нырнув прямо в брюхо моих собственных зверей. Мои.

— Это заняло у тебя достаточно много времени, — сказал мне Техас, когда я появилась у них на пороге.

Я поморщилась, пытаясь извиниться, но он заглушил мои слова, прижавшись своим ртом к моему, крепко схватив меня за затылок и атаковав мой рот в диком порыве. Я подстраивалась под его темп, поглаживая своим языком его, отстраняясь только тогда, когда мне нужно было глотнуть воздуха. Затем он потащил меня в гостиную, где сидели двое других с диким блеском в глазах. Первые два раза мы так и не добрались до спальни, и только три дня спустя, проведенных с сексом, я вышла оттуда, все мое тело было ужасно нежным, с сильнейшими болями. Мы потратили чертовски много времени, восстанавливая знакомство за эти семьдесят два часа. Каждая минута навсегда запечатлелась в моей памяти по сей день.

За последний год я раскололась по многим направлениям. Пыталась найти себя. Пыталась стать родителем и получить полную опеку над Каем, которую мне предоставили всего несколько недель назад. Пыталась разобраться во всем с Престоном, Техас, и Холлис.

Необходимость сказать моему ребенку, что его отец мертв, разбила мне сердце из-за него. Он плакал, он визжал, он действовал по мере того, как его поведение накручивалось. Судя по тому, что я исследовала и о чем говорила с профессионалами, это было нормально. Но это убивало меня.

Когда Кай подрос, я поняла, что мне пришлось сесть и объяснить обстоятельства смерти Адама. Это было бы тяжелым ударом. Я не была уверена, что он простил бы меня. Он любил своего отца, потому что технически тот вырастил его и не знал разницы. Но осознание зверств, которые совершил Адам, сделав его человеком, которым он умер? Это, несомненно, изменило бы его точку зрения. Я должна была бы быть там, чтобы направлять его.

Я знала, что в будущем он мог обвинить мужчин, которых я любила, людей, которых мы теперь называли нашей семьей. Техас, Престон и Холлис уже были обеспокоены. Вэл, Крис и мой отец отмахнулись от этого, сказав нам, что они будут рядом на каждом шагу, чтобы поддержать нас, но самое главное — Кай.

— Я умираю с голоду, — простонала я, проскальзывая на сиденье между Холлисом и Престоном и откусывая от хот-дога.

Я слизнула сок с губ, поймав на себе три жарких взгляда. Я проигнорировала это; они всегда так делали. Мы вчетвером никогда не могли насытиться друг другом. Это было проблемой всякий раз, когда нам нужно было где-то быть. Если бы кто-нибудь из них не прижал меня к стене, это была бы кровать, письменный стол, капот машины…

— Ты ведь не беременна, правда? — небрежно спросил Техас, как будто это не он только что сбросил бомбу посреди спокойного собрания в присутствии нашей близкой семьи.

— Черт возьми, нет. Я надеюсь!

Мой отец пронзил Техаса взглядом, давая понять, что его комментарии не оценены. В этом я с тобой согласна, папа. Остальные, сидевшие за большим деревянным столом снаружи, захихикали, довольные тем, что это происходит.

Так повелось за последние несколько месяцев. Мы все собирались в доме Криса и Вэл, моего отца или у Холлис. Мой второй дом; я делила время между папой и Холлисом, поскольку стабильность Кая была в доме моего отца. Мы с ребятами ходили в поисках нового дома, такого, который соответствовал бы нашим потребностям, а также потребностям Кая, и был бы достаточно близко ко всей нашей семье.

— Мне всего двадцать, — запротестовала я, вскинув руки в воздух и прищурившись.

Я на сто процентов не была беременна, и я могла гарантировать, что этого не произошло бы в ближайшее время. У меня уже был один ребенок, и я пропустила большую часть его жизни, поэтому отказалась отнимать у него это внимание в данный момент времени.

— Если бы это была я, и у меня скоро был бы второй ребенок, то у Кая появился бы маленький товарищ по играм, — заметила Валери, не слишком любезно.

— Да… — заметил Техас. На его губах заиграла ухмылка, которую он попытался подавить. Не получилось.

Клянусь, с тех пор, как мы разобрались в себе, когда я посвятила себя им, а они мне себя, они говорили только "мы Тарзан, ты Джейн". Я не могла отрицать, что они были физически сильнее меня, но они пытались завернуть меня в вату, чтобы ничто ко мне не прикасалось. Мне пришлось как можно вежливее напомнить своим трем двадцатидвухлетним бойфрендам, не теряя самообладания, что я не какая-нибудь тихоня, которая сидела бы в обитой войлоком комнате в безопасности только ради них. Я бы никогда не признавалась, что падала в обморок, как подросток. Тогда они бы никогда не остановились. О некоторых вещах лучше умолчать.

— Ты же понимаешь, что когда мы все поженимся, все оставшееся наследство будет сложено в одну аккуратную стопку, — прокомментировал Престон, откусывая от своего хот-дога.

Голова моего отца выглядела так, словно вот-вот взорвется, а Крис задумчиво напевал. Этот мужчина, вероятно, прокрутил в уме сценарии, и если бы это было проблемой, в какой-то момент сообщил бы нам. Вернемся… к женитьбе на всех троих?

— Я не могу выйти замуж за трех разных людей. Это незаконно, — указала я.

— Итак, мы едем за границу, — заявил Холлис, как будто взвесил все "за" и "против" и принял решение по существу.

— Серьезно, — фыркнула я, откидываясь на спинку стула. Я скрестила руки на груди. — Мы можем просто, ну, знаешь,… жить? Нравится то, где мы сейчас находимся? У нас есть все время в мире.

Мне казалось, что я разговаривала с кирпичными стенами, хотя в глубине души они должны были логически понимать, что эти ориентиры в наших отношениях были слишком ранними. Они были более заняты, чем я, работая полный рабочий день в Совах и начиная вести свой собственный бизнес на стороне, а также балансируя унаследованные предприятия. В тот день и так не хватало времени, чтобы не добавить еще что-нибудь второстепенное к этому бесконечному списку.

Да, мы любили друг друга, но это не означало, что мы должны были на всех парах продвигаться вперед со всем, что общество считало естественным прогрессивным порядком. "Три парня" были не совсем обычными. К черту общественные ожидания.

— Мы просто проведем наблюдение, — спокойно сказал Холлис, как будто они в данный момент не планировали все мое будущее в своих мыслях.

Техас сидел рядом с Каем, его рука так естественно перебирала волосы моего сына, что он даже не осознавал, что делал это. Все мои люди любили Кая как родного, меня это даже не удивило. Они просто приняли ситуацию такой, какой она была представлена.

Делейни сидела по другую сторону от Кая, ела, развлекая его книжками-раскрасками и гелевыми ручками. Теми самыми вонючими, в которые он влюбился и продолжал рисовать на каждой поверхности.… да, это было испытанием на терпение. Папа только рассмеялся, заявив, что это карма; очевидно, мы с Делани тоже занимались этим, когда были маленькими.

Она была невероятной тетушкой, единственной в своем роде сестрой. Она была ошеломлена обилием информации, которую ей сообщили год назад, но отнеслась к этому спокойно и поддержала меня и папу. Любой бы подумал, что она старше, она была намного мудрее своих лет. Я любила ее за это.

Остаток ночи прошел гладко, пока розовое солнце опускалось в небе, купая нас в прекрасном летнем закате. Я вздрогнула, и Холлис натянул мне на голову свою черную толстовку. Когда я просунула руки под нее, устраиваясь поудобнее в уютном материале, я запечатлела поцелуй на его губах в знак благодарности. Он неожиданно углубил его, и я растворилась в его ощущениях и вкусе.

— Люблю тебя, — он отстранился с голодным взглядом и облизнул губы.

Я тяжело дышала, пытаясь выпутаться из тумана похоти, в который он погрузил меня по спирали, ощущая маленькие глазки поблизости.

— И я люблю тебя, — честно сказала я ему.

Никто из нас не произносил этих слов постоянно, потому что они подтверждались нашими действиями и теми мелочами, которые мы делали каждый день друг для друга. Слова были бессмысленны, если ты не мог их подкрепить. Все они сдержали свои слова и действовали. Они показали, а не сказали. Они доказали, что не обещали.

Каждый день с тех пор, как я призналась себе — и им, — что не могла представить часть своей жизни, где мы не были бы бок о бок, я возвращала им то, что они дали мне, и продолжала бы делать это и впредь. Я знала, что от меня мало толку, вот почему мне нужно было шесть рук, разделенных между тремя мужчинами, чтобы заземлить меня.

— Хорошо. Давай, Кай, пора спать.

Я стояла там, пока он совершал обход, обнимая всех на ночь, а своих особых людей целуя в щеку. Этот мальчик был просто милейшим. Естественно, я бы так и сказала. Но никто не мог повлиять на меня по-другому.

Сейчас, в свои четыре года, он был умным и дерзким ребенком, которому сошло с рук убийство. Каю стоило только взмахнуть своими длинными ресницами, этими детскими голубыми глазами, чтобы превратить всех в желе. И я клянусь, он знал, как это обыгрывать. Он не был глупым.

Я постучала ногой по полу.

— Поторопись. Ты тратишь время на чтение.

Я спрятала ухмылку, когда он ускорился, практически подлетев ко мне, когда схватил меня за руку, и мы поднялись в его спальню у Вэл и Криса. Да, в его спальне. Они приняли его с распростертыми объятиями, называя Кая своим внуком, заставляя мое сердце трепетать от огромной благодарности.

Вот на что похожи ощущения удовлетворенности и счастья.

Я порылась в его небольшой стопке книг, выбирая одну и краем глаза поглядывая на открытую дверь ванной, чтобы убедиться, что он правильно чистит зубы.

Переодевшись, я уложила его в постель и устроилась рядом, пока читала, показывая фотографии, когда он опускал глаза.

— Люблю тебя, детка. Так сильно.

Я поцеловала его на ночь, включила ночник, в котором он все еще нуждался, и тихонько вышла. Я включила мониторы, полностью осознавая, что они предназначены для младенцев, но я стала несколько невротичной из-за того, что не имела постоянных глаз и ушей при нем.

Мой психотерапевт, которую я действительно ненавидела — потому что она была осуждающей сукой — сообщила мне, что, вероятно, из-за того, что я пропустила его прошлые годы и его скрывали от меня, я сформировала бы более сильную привязанность и не захотела бы, чтобы он исчезал из поля зрения.

Очевидно, когда он вырос бы, мне пришлось бы бороться с собой за то, чтобы дать ему передышку и отступить, позволить ему стать самим собой, а не душить его. Я поняла это. Но то, как она это сформулировала, заставило меня стиснуть зубы, чтобы не извергнуть слова ненависти, особенно после того, как мне пришлось терпеть ее почти чертов год, чтобы поставить галочки и нести полную юридическую ответственность за Кая.

В наши дни у моего сына было много домов, и ночевки в домах его бабушки и дедушки стали еженедельной рутиной. Я не жаловалась, было приятно провести время без него и с моими мужчинами, даже если мне было больно признавать это. Я все еще училась успешно жонглировать всем этим, не испытывая чувства вины.

Вспыхнула видеозапись, показывающая, что он уже крепко спал в постели. Я знала, что он устал. Я поднесла устройство к уху и услышала тихий звук дыхания, который оно передавало.

Я присоединилась ко всем остальным в гостиной, куда они все перебрались для удобства. Никто из нас пока не хотела заканчивать. Итак, мы разнесли по кругу еще напитки с домашней выпечкой от Вэл, особенно теперь, когда нам не нужно было быть такими осторожными, чтобы маленькие ушки не подслушивали.

Несколько часов спустя, когда мы все расслабились перед вечером, все мужчины в комнате вытянулись по стойке смирно, вскочив на ноги, когда в комнату вошел незнакомец. Я услышала не одну пару тяжелых шагов по полированному деревянному полу. Я почувствовал напряжение в атмосфере, и волосы у меня на затылке встали дыбом, когда я наблюдала за происходящим. Что происходит?

— Я бы сказал "добро пожаловать в мой дом, но вы сами напросились ко мне", — сухо объявил Крис. О, это обещало быть интересным.

Я встала, пытаясь выглянуть из-за материализовавшейся передо мной человеческой стены шириной в три человека, но Техас мягко толкнул меня обратно на диван.

— Извините, мне нужно было проникнуть внутрь незамеченным. Нельзя терять времени, — ответил голос, глубокий и властный.

Я толкнула локтем Престона и проскользнула сквозь их стену, оказавшись лицом к лицу с четырьмя мужчинами. Святой ад. Мне очень хотелось обмахнуть лицо веером, потому что они были очень сексуальными в одежде из кожи в тон. У них не было ничего общего с моими парнями, но я все равно могла в полной мере оценить этот мужской экземпляр своими собственными глазами.

Я была влюблена, но не слепо.

Заметив потасовку, тот, кого я приняла за лидера — учитывая его позу и то, как он держался, — отвернулся от Криса, чтобы мельком взглянуть на меня.

Небесно-голубые глаза. Ни за что. Я громко застонала, и он одарил меня дерзкой ухмылкой, очевидно, вспомнив меня. Честно говоря, я мало что помнила после танца с ним, поэтому была отчасти заинтригована тем, почему он оказался здесь, у Криса и Валери.

— Я помню тебя, — заявила я. — Классно танцуешь, но кто ты на самом деле?

Он отрывисто рассмеялся, и другие мужчины рядом с ним ухмыльнулись.

— Я Мика Мэйфейр. Президент клуба Форсакен в Вестмаунте, в нескольких часах езды отсюда.

Я смутно знала этот район, но он не выделялся для меня. Мотоклуб?

— Танцуешь? — Техас нахмурился, и я поняла, что все трое моих мужчин бросили на меня раздраженные взгляды, наполненные затаенной ревностью. Упс.

Я поморщилась.

— Это было в ту ночь, когда я тусовалась в Лоуэр-Ист-Бэй одна, и в итоге у меня случился передоз, помнишь?

Холлис снова перевел взгляд на Мику и заговорил холодным тоном:

— Что ты хотел от нашей девушки?

Черт возьми, это было не соревнование по писанию. Хотя, похоже на то.

— Я должен был лично убедиться в надежности Сов. Я уже был в этом районе по заданию. Я случайно наткнулся на Миллу, но я знал, как она связана с вами троими.

Он указал на моих парней.

— Смотри… У меня есть драгоценный груз, который нужно защищать, к тому же, я полагаю, теперь ты у меня в долгу, поскольку я вызвал скорую помощь и подождал, пока ее благополучно погрузят в больницу.

Он пожал своими широкими плечами, как будто не имело большого значения, что он спас мне жизнь той ночью, когда я была безрассудна и совершенно не в себе.

Папа шагнул вперед, протягивая руку.

— Я Дин Росси, отец Миллы. Я у вас в долгу за то, что вы помогли моей дочери, когда в этом не было необходимости. Если он, — папа указал большим пальцем на Криса, — не сможет оказать услугу, я буду рад.

Мика уверенно пожал ему руку.

— Я знаю, кто ты, и ценю это. Я склонен доверить это вам обоим.

— Это?

Девушка обогнула других байкеров и встала сбоку от него. Она была крошечной, всего лишь доставала ему до плеча. Но он был выше любого из моих парней, такой гигант.

Она явно пряталась за ними, защищаясь, пока продолжался этот разговор. С насмешкой на лице она смерила его взглядом.

— Я не это!

Она была поразительно красива, с длинными золотисто-светлыми волосами, ниспадавшими ей на спину, и с очевидной осанкой. Я была непреклонна в том, что мы стали бы крепкими друзьями.

Он посмотрел вниз и прорычал на нее:

— Вайолет, ты такая, какой я тебя считаю. Запомни это.

Его глаза вспыхнули, и она скрестила руки на груди, не обеспокоенная его отношением. И в своей голове я мысленно дала ей пять. Я была в восторге от этой миниатюрной девушки, стоявшей с ним лицом к лицу.

— И ты меня не контролируешь, помни это, — парировала она приторно-сладким тоном. По комнате прокатились взрывы смеха.

— Ты мне нравишься, — объявила я, ухмыляясь.

Она расплылась в такой же улыбке:

— Спасибо! Я не хочу быть грубой при незнакомцах, но он просто выводит меня из себя.

Она махнула рукой в его сторону, не глядя. Байкеры пытались сдержать смех, кроме Мики, который просто смотрел на нее с раздраженным выражением лица.

— Это Вайолет Сент-Клер, моя собственность.

Он сделал ударение на последнем слове, переводя взгляд с Криса на моего отца, и они склонили головы в знак согласия, чтобы подтвердить свое понимание. О чем это? Девушка, о которой шла речь, просто выгнула бровь и склонила голову набок, не веря своим ушам.

— Мне нужно спрятать ее и охранять, пока я лично не вернусь за ней. С нами ей сейчас небезопасно, так что держи ухо востро.

— Без проблем. Мы примем меры, — подтвердил Крис.

— Ви, — рявкнул Мика, и она повернулась к нему. — Продолжай заниматься в школе, без оправданий. И ради Бога, черт возьми, веди себя хорошо.

Он пронзил ее взглядом, на который она только закатила глаза и прошла, чтобы сесть на диван позади меня.

— Он твой брат? — спросила я ее, заинтересованная их отношениями.

— Нет, — мгновенно ответила она, бросив на меня странный взгляд.

— Сколько тебе лет? — спросила я.

— Шестнадцать, — ответила она. — Хотя я чувствую себя вдвое старше.

Я это прекрасно понимала. Что-то в моем нутре подсказывало мне, что эта девушка была родственной душой и, вероятно, видела или прошла через что-то, что изменило ее восприятие мира таким, каким она его знала.

Я плюхнулась на диван рядом с ней. Мне было любопытно, почему шестнадцатилетняя девушка связалась с байкерами, особенно находясь под их защитой и учитывая, что Мика проявлял к ней особый интерес. Для меня было очевидно, что они не хотели причинить ей вреда.

— Итак, как ты связалась с ними?

Ее глаза встретились с моими, и в них промелькнула искорка страха, которая полностью завладела моим вниманием. Она сглотнула:

— Ну…