Капризная вдова

29

Генриетта не верила своим глазам – это и впрямь был лорд Эннерсли!

– Милостивый боже, – воскликнула она, – только не говорите, что вы подслушали! Это было бы ужасно!

Она почувствовала, как наливается тяжелым румянцем лицо, и дотронулась до второй щеки, словно надеялась как-то скрыть свое замешательство.

– Не надо истерики, Генри, – воскликнул Эннерсли, – умоляю, держите себя в руках! Разумеется, я не должен был подслушивать, но меня ввело во грех мое проклятое любопытство – ужасно захотелось узнать, что он вам скажет! Правда, я с самого начала подозревал его в неблаговидных намерениях и оказался прав. Как он мог подумать, что вы согласитесь стать его любовницей! Бог мой, что за негодяя я воспитал!

– Я сама виновата! – уронила голову Генриетта. – Его ввело в заблуждение мое легкомысленное поведение!

– Чепуха! – воскликнул Эннерсли.

– Нет, правда! – сказала она, поднимая глаза на виконта. Ей не хотелось, чтобы он винил во всем только сына. – В Гемпшире я без обиняков заявила Королю, что стала бы его любовницей, если бы он остался в Бродхорне. Видите, нельзя винить только его одного, он был уверен, что я охотно приму это предложение!

Эннерсли покачал головой и по-отечески похлопал ее по плечу.

– Нет, голубушка, вина целиком лежит на нем, и вам не стоит тратить силы, придумывая ему оправдание. Мало ли какую глупость вы могли сболтнуть Королю в Раскидистых Дубах! С тех пор вы стали мудрее, и ваш природный здравый смысл не подвел вас и на этот раз. Я понимаю, почему мой сын увлекся вами! Вы прелестная молодая леди с открытой душой. Вы самокритичны и… не уступаете ему по темпераменту! – Виконт кашлянул и ослабил галстук, словно ему не хватало воздуха, потом подошел к туалетному столику и взял из перламутровой табакерки щепотку табаку.

– Вы имеете в виду наши с Брэндишем поцелуи? Эннерсли сделал понюшку.

– Я бы не осмелился выразиться столь прямолинейно, но раз уж вы сделали это за меня, отвечу – да! Вы прекрасная пара во всех отношениях! Поэтому вам нужно поскорее обзавестись достойным воздыхателем, чтобы Брэндиш почувствовал некую конкуренцию. Поверьте, часто только страх потерять любимую может подтолкнуть мужчину к решительным действиям!

Генриетта задумалась. Ей вспомнилось, как разъярился Король, когда она рассказала ему о выходке Фарли. Наверное, виконт прав!

– Но где взять воздыхателя? Я знакома с несколькими достойными джентльменами, но ни один из них не подходит на эту роль! Со временем, конечно, можно было бы кого-то подыскать…

– Есть один человек, которого Король наверняка воспримет всерьез, – быстро сказал виконт. Генриетта нахмурилась, пытаясь сообразить, кого он имеет в виду. Эннерсли торжествующе улыбнулся, совсем как его сын. – Это я сам, конечно! Брэндиш знает, как я вас ценю, к тому же он наверняка вспомнит, что каких-то несколько недель назад сам посоветовал мне жениться. Почему бы, в таком случае, не выбрать себе молоденькую невесту?

Генриетта растерянно моргнула. Она не верила своим ушам!

– Вы серьезно? – наконец спросила она. – Учтите, я буду взыскательной невестой, потребую, чтобы вы каждый день заваливали меня цветами и любовными записками!

Посмеявшись ее шутке, виконт посерьезнел.

– Пожалуй, нам лучше отказаться от формального ухаживания и сразу обручиться. У нас мало времени – сезон близится к концу, после него наши дороги разойдутся, и мы разъедемся из Лондона кто куда.

Генриетта молчала, размышляя. Отличный план, он наверняка сработает, если, конечно, Король любит ее достаточно сильно, чтобы преодолеть свое отвращение к браку. Когда она поделилась сомнениями с лордом Эннерсли, тот сказал, что Брэндиш, безусловно, по уши в нее влюблен и что его нужно только легонько подтолкнуть.

Однако в конце концов она отвергла план виконта, как тот ее ни уговаривал. Самые серьезные возражения вызывала фиктивная помолвка. Что делать, если они «обручатся», а разыгранный ради Брэндиша спектакль не произведет на него никакого впечатления? «Нет, хватит с меня этих маленьких хитростей, – решила Генриетта, – довольно и того, что успешно продвигается к завершению план с участием Энджел». От души поблагодарив виконта за доброе отношение и желание помочь, она вежливо, но твердо заявила, что все должно идти своим чередом.

Вновь почувствовав присутствие духа, молодая женщина решила вернуться к гостям. Выйдя в коридор, она обернулась, чтобы поблагодарить виконта еще раз, и, повинуясь внезапному порыву, поцеловала его в щеку.

Выходя из своей комнаты, миссис Литон увидела, как ее старшая дочь выскользнула из спальни Эннерсли. Изумлению матери не было предела. Она тотчас юркнула обратно, бесшумно прикрыв за собой дверь, и выглянула в щелку: Генриетта о чем-то непринужденно беседовала с виконтом, потом поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. У миссис Литон от ужаса оборвалось сердце и подкосились ноги. Когда коридор опустел, она открыла дверь и медленно, как слепая, пошла вперед. Каждый шаг давался ей с огромным трудом.

Это какой-то кошмарный сон. Неужели лорд Эннерсли влюблен в Генриетту? Разумеется, он всегда ей симпатизировал, даже сажал ее рядом с собой за обедом. Они, бывало, увлеченно беседовали, всегда находя повод посмеяться. Но кто бы мог подумать, что он влюбится в нее? Он намного старше и вряд ли собирается на ней жениться!

Рухнув в глубокое кресло перед камином, миссис Литон уставилась на огонь. Наверное, она ошибается. Но ведь Эннерсли предложил переехать в Лондон всем ее незамужним дочерям! Более того, требовал, чтобы Генриетта обязательно посещала светские вечера и театры, где бывали семейства Литон и Брэндиш. На последнем он особенно настаивал. Теперь понятно, почему, – наверное, хочет на ней жениться!

Бал, успеху которого миссис Литон поначалу так радовалась, заканчивался просто ужасно. Любимый человек предпочел ей ее дочь! Когда Эннерсли с Генриеттой поженятся, несчастная мать семейства даже не сможет у них поселиться, потому что это разорвет ей сердце! Придется поклониться презренному Хантспилу, чтобы он позволил вернуться в Дубы! Господи, за что ей выпала такая горькая доля?! Закрыв лицо шалью, миссис Литон зарыдала.

Два дня спустя, в понедельник, Энджел в гостиной с нетерпением ждала, когда начнутся утренние визиты. Девушка устроилась на обитом золотисто-желтым дамастом стуле возле окна, где неяркое послеполуденное солнце падало на вышитый стеклярусом ридикюль, любовно разложенный ею на коленях. Корнелиус непременно придет, думала она, наверное, уже в сотый раз поглаживая ридикюль, в котором втайне от всех хранила любовные письма дорогого сердцу поэта. Напряженно вслушиваясь в шум улицы, Красавица то и дело поглядывала на окно и тяжело вздыхала. Увы, громыхавшие по мостовой экипажи проезжали мимо! Когда же наконец она увидит Корнелиуса?

Энджел так и не решилась рассказать о своей любви ни матери, ни сестрам. Она была уверена, что старшие ни за что не одобрят ее выбора, а Бетси его просто высмеет. Не дай бог еще отправят ее обратно в Раскидистые Дубы! Да, Генри и Шарлотта наверняка сочтут Корнелиуса неподходящей партией! Как-то Генри спросила о нем у мисс Брэндиш, и Энджел, к своему ужасу, услышала, что он «беден, как церковная крыса».

Разумеется, ей это было совершенно безразлично, но Генри придерживалась иного мнения. Перед началом сезона она выразилась достаточно ясно: Энджел должна очаровать какого-нибудь богача, чтобы он на ней женился! Красавица с отвращением передернула плечами – мама и Генри радуются, что в ее сети попался Золотой Заяц, то бишь мистер Филипс, но они не знают, что мысль о браке с ним приводит ее в ужас. Она с трудом выносит даже его присутствие. Он приезжал к ней вчера, и, чтобы вытерпеть эту муку, Энджел представила на его месте своего дорогого Корнелиуса. Но мистер Филипс все испортил – он взял ее руку в свою и сказал, что через несколько дней обратится к ней с одной очень важной просьбой. Сначала Энджел подумала, что он хочет услышать ее новые музыкальные сочинения, и не придала его словам особого значения, но той же ночью ей приснился кошмар: мистер Филипс на громадном зайце, одетом в золотую броню, скачет прямо на нее с копьем наперевес. От ужаса Энджел проснулась и закуталась с головой одеялом. Она вдруг поняла: самый богатый человек в Лондоне собирается просить ее руки! Что делать, как от него спастись?

Энджел встряхнула головой, прогоняя тяжелые мысли.

Она оглянулась – в большой голубой гостиной, к которой она только сейчас начала привыкать, не было никого, кроме нее и Генриетты. Та, расположившись на канапе возле камина, занималась рукоделием.

Генри подняла голову и улыбнулась Энджел. Красавицу захлестнула теплая волна любви и благодарности к старшей сестре. Дорогая Генри проявляет столько терпения, когда она не может чего-то понять, так ласково ободряет и хвалит ее, побуждая развивать свои музыкальные способности! Энджел порывисто встала и, подойдя к Генриетте, села возле нее.

– Я уже давно хочу кое-что тебе сказать, Генри, но не знаю как, – начала девушка. От волнения у нее неистово билось сердце, и, не смея взглянуть на сестру, она стала следить за иголкой, с которой та так ловко управлялась.

– Ты можешь мне довериться! – ответила Генриетта. – Мне и самой не терпится узнать о твоем поклоннике. Ваша встреча в субботу сделала тебя по-настоящему счастливой, не правда ли?

– Правда! – прошептала Энджел, глядя на нее с блаженной улыбкой. – Стоило ему посмотреть мне в глаза, как меня охватило ощущение небывалого счастья! И его тоже! Я хотела тебе рассказать, но боялась, что ты не одобришь моего выбора.

– И совершенно напрасно, потому что твой поклонник – воплощение доброты и благородства! Я всецело одобряю твой выбор! Этот джентльмен всегда был мне симпатичен.

– О, дорогая Генри! – с облегчением воскликнула Энджел. От радости она не удержалась от слез, и они закапали на ее шелковое платье оливкового цвета. – Теперь я вижу, как глупы были мои опасения! Но когда ты успела с ним познакомиться?

– Тогда же, когда и ты, – в опере, конечно!

У Энджел упало сердце. Она искоса взглянула на сестру.

– Но он не был там… – начала было она, но испугалась и решила слукавить. – Ну разумеется, в опере, я просто забыла! В ложу лорда Эннерсли в тот день приходило столько народу, что ошибиться немудрено!

Энджел лихорадочно рылась в памяти, надеясь вспомнить, что Корнелиус все же был в театре, но напрасно: его там точно не было! Генри определенно имела в виду кого-то другого!

Красавица попыталась сообразить, кого именно, но ни одна мысль не смогла пробиться сквозь туманную дымку, окутавшую ее мозг. Прикусив нижнюю губку, Энджел уставилась на носки своих атласных туфель.

– Дорогая, что-нибудь не так? – спросила Генриетта, озабоченно коснувшись ее руки.

Девушка с деланым спокойствием покачала головой.

– Знаешь, – с улыбкой продолжала Генриетта, – в субботу я уже совсем было решила освободить тебя от обещания выйти в Лондоне замуж. Я видела, что ты чувствуешь себя здесь несчастной, и вдруг – о радость! Ты танцуешь с мистером Филипсом, и на твоем лице написаны счастье, восторг, любовь! Это большая удача, потому что мистер Филипс богатейший человек, и, став его женой, ты ни в чем не будешь нуждаться, перед тобой откроется блестящее будущее! Подумать только, а я решила отправить тебя обратно в усадьбу, если к субботе ты не найдешь подходящую партию!

Улыбка и шутливый тон сестры смутили Энджел. Что смешного находит Генри в столь серьезных вещах? Из всего, что сказала сестра, девушка поняла только одно – завуалированную угрозу отослать ее из Лондона, если она не выйдет за мистера Филипса. Она вскочила с канапе.

– Я не хочу обратно, – воскликнула она с вымученной улыбкой, – пожалуйста, не отсылай меня! Я сделаю все, что ты хочешь, даже обручусь с мистером Филипсом, если он того пожелает. – При одной мысли о таком женихе Энджел побледнела и задрожала. Но чего не сделаешь ради того, чтобы не разлучаться с дорогим Корнелиусом! – Я согласна на все, только не отсылай меня обратно!

– Дорогая, чем я тебя так расстроила? – удивилась Генриетта. – Успокойся, ты не поедешь ни в какие Дубы, тем более сейчас, когда ты наконец нашла свою любовь!

– Спасибо, милая Генри, обещаю, что буду хорошо себя вести! – с пересохшим от волнения горлом ответила Красавица.

За разговором они не слышали, как к дому один за другим стали подъезжать экипажи. Едва Энджел проговорила последние слова, дверь гостиной отворилась, и дворецкий объявил о прибытии первых посетителей из длинной череды. Это были Филипс Золотой Заяц и Корнелиус Вэллоу. Когда они вошли, Энджел посмотрела на одного, потом на второго и рухнула на пол в глубоком обмороке.