Капризная вдова

5

Оторвав глаза от письма, которое, видимо, и явилось причиной ее волнения, Арабелла смущенно вспыхнула.

– Ничего не случилось, ей-богу, ничего! Просто один мой знакомый, вернее, знакомая сообщила мне новость, о которой я не знаю что и думать! – пробормотала она и, натянуто улыбнувшись, принялась складывать письмо. При этом ее пальцы слегка дрожали.

Пройдя мимо сестер, Шарлотта ступила на нижнюю ступень лестницы и оглянулась.

– Пойдем, Генри, – позвала она, – нам нужно поскорее переодеться в сухое, иначе Кук обязательно заставит нас выпить на ночь противного отвара для поддержания сил! Не знаю, как тебя, – добавила она, понизив голос, – а меня от ее лекарств просто выворачивает, так что поторопись, иначе тебе несдобровать!

– Сейчас, сейчас, только поговорю с Арабеллой! – улыбнулась Генриетта.

Пожав плечами, Шарлотта начала подниматься по лестнице, ворча, что уж она не упустит случая посмеяться над Генриеттой, когда Кук застигнет ее в мокром платье.

– Да, Генри, отправляйся-ка лучше наверх и переоденься, – нервно кашлянув, посоветовала Арабелла. – Я ни за что не прощу себе, если ты свалишься с воспалением легких!

Генриетта не знала, как начать разговор. Арабелла меньше других нуждалась в поддержке и утешении близких. Обладая завидной стойкостью и силой воли, она всегда держалась немного особняком, стараясь хранить свои чувства при себе. Сегодня она впервые с этим не справилась.

– Тогда давай пойдем ко мне, – предложила Генриетта, дождавшись, когда Шарлотта уйдет. – Я спокойно переоденусь, а заодно поговорим. Мне хочется рассказать тебе о нашем с Шарлоттой плане, который, как мы надеемся, поможет избежать нищеты нам всем!

Арабелла открыла было рот, чтобы сразу отказаться, но не решилась. Слегка постукивая пальцами по письму, она раздумывала, стоит ли принять приглашение.

– Ладно! – наконец согласилась она, и Генриетта, взяв ее под руку, повела наверх, в свою комнату.

В молчании поднимаясь по лестнице, она окинула младшую сестру внимательным взглядом. Арабелла была педантичной натурой, и сдержанные манеры, негромкий голос да и весь внешний облик девушки подчеркивали эту черту ее характера: даже свои светлые волосы она заплетала в косы и аккуратно укладывала на затылке, хотя мода предписывала завивать их так, чтобы тугие локоны обрамляли лицо. Несколько симметричных завитков, аккуратно уложенных на лбу, – вот единственная уступка общественному вкусу, на которую пошла Арабелла. Ее худенькое лицо, скуластое, с маленьким острым подбородком, прямым носом и ясными голубыми глазами, открыто глядевшими на мир, было бы красивым, если бы не холодное надменное выражение, лишавшее его черты теплоты и миловидности. Генриетта считала Арабеллу наименее привлекательной из сестер. Пожалуй, Бетси была недалека от истины, когда назвала ее «мороженой рыбой».

Закрыв за собой дверь спальни, Генриетта повернулась к сестре, и у нее от жалости сжалось сердце – в глазах Арабеллы все еще стояло неподдельное страдание.

– Милая, что случилось? Я же вижу, тебя что-то гнетет. Не бойся, поделись со мной!

Арабелла снова кашлянула, словно собираясь начать разговор, но передумала и, сцепив руки перед собой, подошла к окну, выходившему в красиво подстриженный сад.

– Не знаю, Генри… Стоит ли? Ты права, я очень взволнована – из-за только что полученного письма. Разумеется, я бы хотела обсудить его с тобой, но не уверена, что ты сможешь посоветовать что-то путное. Не то чтобы я не ценила твое мнение, просто я… вернее моя подруга, оказалась в очень трудном, практически безвыходном положении. Видишь ли, я не знаю… то есть она не знает, как рассказать близким о своей недавней помолвке…

Генриетта, повернувшаяся к гардеробу, чтобы выбрать подходящее платье, на мгновение задумалась.

– Значит, твоя подруга обручилась без ведома родителей? – спросила она.

– Именно. – по обыкновению лаконично отозвалась Арабелла.

– Думаю, ей лучше побыстрее признаться родным. Уверена, они поймут и одобрят ее выбор, если, конечно, она обручилась с достойным молодым человеком.

– О, он весьма достойный человек! – горячо воскликнула Арабелла. – Мне довелось читать его письма, он здравомыслящий и очень умный джентльмен хоть и не с блестящими, но достаточно хорошими видами на будущее. Думаю, моя семья… то есть семья моей подруги, будет очень довольна ее выбором.

– В таком случае, я не предвижу никаких затруднений, – ответила Генриетта, вынимая из гардероба белое батистовое платье.

– Видишь ли, подруга боится, что ее обручение явится для близких настоящим потрясением, поскольку она и ее суженый знакомы только по переписке, они еще ни разу не встречались. И хотя переписка была достаточно интенсивной и страстной, настолько, что моя приятельница, очарованная письмами своего друга, приняла его предложение руки и сердца, – все это выглядит несколько… сомнительно.

– Думаю, главная причина сомнений в том, – понимающе улыбнулась Генриетта, – что они еще не виделись тет-а-тет. В любовных отношениях большую роль играет внешность. Как правило, сначала жених и невеста должны понравиться друг другу, а уж потом дело доходит до оценки душевных качеств и интеллектуальных способностей. Поверь, если женщина плохо сложена, то будь бедняжка хоть семи пядей во лбу, ей это не поможет!

– Как ты можешь так легкомысленно судить о жизни и людях! – неожиданно резко заметила Арабелла. – Твои слова только укрепляют мою уверенность, что этот человек, – она постучала пальцем по письму, – сумел подняться на недосягаемую для других высоту!

Генриетта подавила желание ответить в таком же резком тоне, понимая, что ее замечание, по-видимому, сильно задело Арабеллу.

– Прости, дорогая, я вовсе не хотела умалять его достоинств, – сказала молодая женщина, заходя за высокую расписную ширму. – Но если все так, как ты рассказала, то я не понимаю твоих сомнений. Разве найдется мать, которая не обрадуется такому замечательному зятю?

– Видишь ли, все дело в моих чувствах, – оживилась Арабелла. Выглянув поверх ширмы, Генриетта с удивлением заметила, что на щеках сестры заалел румянец.

Что за всем этим кроется? Похоже, Арабелла чего-то недоговаривает…

Сбросив мокрое платье, Генриетта торопливо надела белое батистовое и опять взглянула на сестру – у той между бровей снова залегла тревожная морщинка.

– Понимаешь, – продолжала Арабелла, не отрывая глаз от окна, за которым дождь поливал не успевшую расцветиться летними красками землю, – джентльмен, с которым моя подруга хочет связать свою судьбу, не собирается брать на себя заботу о будущем ее близких. Сам он достаточно хорошо обеспечен, а ее семья, как и наша, совершенно разорена.

– Но она любит этого молодого человека?

– Да, я уверена, что любит, по крайней мере, симпатизирует ему, насколько это возможно по переписке. Они так подходят друг другу по характеру, их взгляды на жизнь так схожи, что моя подруга почла бы за счастье стать его женой. Но она любит своих близких и чувствует себя обязанной о них позаботиться…

– Это делает ей честь.

Арабелла прижала письмо к подбородку и нахмурилась.

– Но тебе не кажется, что это эгоистично с ее стороны – желать брака, который не принесет ее семье никакой пользы?

Вдев руки в длинные рукава платья, Генриетта попросила сестру застегнуть пуговицы. Размышляя над ответом, она подумала, что их собственная семья может столкнуться с аналогичной проблемой. Если они с Шарлоттой приступят к выполнению своего плана и летом вывезут Энджел в Бат, чтобы найти ей состоятельного мужа, не исключено, что Красавица влюбится в какого-нибудь бедняка! Что тогда делать? Кричать и плакать, умоляя Энджел не выходить за любимого? Разумеется, нет!

– Знаешь, Арабелла, если твоя подруга действительно любит своего жениха, пусть поступает, как велит ей сердце!

– Похоже, ты в этом твердо убеждена, – сказала Арабелла, методично застегивая пуговицы на платье сестры, – чего нельзя сказать обо мне. А как же долг перед семьей? Разве каждый не должен в первую очередь думать о родных? Ведь исполнение человеком своего долга является основой нашего великого общества! Как можно принимать ответственные решения, следуя только зову своего сердца? И это говоришь ты, Генриетта! – В голосе Арабеллы зазвучали скептические ноты, выдавая главную причину ее сомнений. – С тобой судьба обошлась так жестоко именно потому, что ты пошла на поводу у своих чувств! Вряд ли стоит тебе давать подобные советы!

– Дорогая Белла, – с сочувствием вздохнула Генриетта, – из всех женщин, которых я знаю, ты единственная строишь свою жизнь, неизменно руководствуясь доводами разума. Боюсь, большинство из нас далеко не всегда следует своим идеалам и представлениям о совершенстве.

– Но так быть не должно! – воскликнула Арабелла, застегивая последнюю пуговицу. – Как иначе обрести душевный покой и уверенность в будущем?

Она аккуратно расправила складки на юбке сестры, разгладила невидимые морщинки на ее плечах, потом оглядела с головы до ног и, только убедившись, что наряд Генриетты безупречен, позволила ей выйти из-за ширмы.

Подойдя к туалетному столику, Генриетта села за него и, взяв щетку с перламутровой инкрустацией, принялась расчесывать свои спутанные мокрые волосы.

– Давай оставим эту тему, – устало сказала она. – Пожалуй, ты была права, отказываясь от моей помощи. Наш разговор не дал тебе ничего, кроме повода поспорить.

Она ждала, что Арабелла будет протестовать или хотя бы извинится за свои обидные слова, но не тут-то было.

– Да, моя первая, интуитивная реакция была верной. Нам нечего обсуждать, поскольку решение уже принято.

Генриетта внимательно посмотрела в зеркало на сестру.

– Кто же этот джентльмен, с которым ты тайком решила связать свою судьбу?

Опешив от неожиданности, Арабелла уставилась в зеркало и смущенно моргнула, встретившись с Генриеттой взглядом.

– Как ты догадалась?! – воскликнула она.

– Ты столько раз оговаривалась, что догадаться было нетрудно! – ответила Генриетта. – Я от всей души желаю тебе счастья! Что касается остальных, могу с уверенностью сказать, что и для них твое счастье гораздо важнее собственного благополучия. Но я сгораю от нетерпения, – кто он – твой жених? Мы его знаем? Или хотя бы слышали о нем? Хорошо бы это был мистер Хантспил, тогда бы мы, по крайней мере, не остались без крыши над головой!

Говоря это, она улыбнулась, но из глаз Арабеллы неожиданно брызнули слезы, и девушка порывисто отвернулась.

Генриетта вскочила и обняла ее за плечи.

– Не плачь, дорогая! Пусть тебя не мучает чувство вины перед нами! Ты не виновата, что твой суженый не желает помогать нашей семье! Уверена, у него достаточно веские причины!

– Это неблагородно с его стороны, – пробормотала Арабелла. – Я так надеялась на его помощь! Но он чувствует себя обязанным позаботиться в первую очередь о нашем потомстве. Мне так жаль, Генриетта! Знаешь, когда он сделал мне предложение, я была убеждена, что этот брак спасет нашу семью от нищеты, но меня постигло жестокое разочарование!

– Милая Белла, – растроганно воскликнула Генриетта, чувствуя, как у нее самой закипают на глазах слезы, – почему ты так долго скрывала от нас свое благородное, щедрое сердце?

– Представляю, что скажут после нашей свадьбы соседи! – продолжала погруженная в свои мысли Арабелла, не думая о впечатлении, которое может произвести ее откровенность. – Хорошо же я буду выглядеть в их глазах, живя здесь в достатке, в то время как мои близкие будут скитаться бог знает где в поисках хлеба насущного!

Так вот в чем дело – ее благородный порыв вызван страхом за свою репутацию! Как это похоже на Арабеллу! Прыснув, Генриетта выпустила сестру из объятий.

Раздраженная Арабелла потребовала объяснить, что смешного в ее словах, но Генриетта, не обращая на это внимания, вновь попросила ее назвать имя жениха.

– Знаешь, пока я решила никому не открывать его имени, – ответила Арабелла. – Он приедет в среду днем и, остановившись в «Колоколе и Ангеле», тотчас даст мне знать. Тогда я его представлю.

Поняв, что из сестры больше ничего не вытянуть, Генриетта посвятила ее в свой план относительно поездки с Энджел в Бат на поиски богатого жениха.

– Разумно, – одобрительно кивнула Арабелла. – Правда, Энджел едва ли сможет стать кому-либо хорошей женой. Но еще менее вероятно, что, выброшенная из уютного семейного гнездышка, она сможет сама заработать себе на хлеб.

Хотя Арабелла высказалась достаточно жестоко, Генриетта не могла с ней не согласиться. Единственная возможность устроить будущее Энджел – найти ей состоятельного спутника жизни, которого не испугала бы мысль о том, что, садясь за накрытый к ужину стол, он из вечера в вечер, из года в год поверх филе палтуса, бобов, пудинга и бокала с кларетом будет встречаться с божественно прекрасным, не обремененным сомнениями взглядом жены.