Кавказский брак. Нелюбимая

Глава 25

Эти воспоминания самые болезненные. Хоть и самые счастливые.

Я старалась к ним не возвращаться тут, в клинике.

Старательно прятала, пытаясь выкорчевать из памяти этот день. Потому что если бы его не было – было бы проще.

Всё было бы проще.

Просто ненависть.

Просто безразличие к тому, кто следуя каким-то своим понятиям о мести, о чести, взял и попытался растоптать и сломать мою жизнь.

Попытался!

Не сломал!

Это я сейчас только начинаю понимать.

Я живая. Я чувствую. Я дышу.

И пока я дышу и чувствую – я могу всё изменить.

Для себя. Не для него.

Не для нас.

Потому что никаких «нас» нет. Они могли бы быть, наверное. Если бы после того дня и той ночи всё сложилось бы иначе.

Но всё случилось как случилось.

И винить я себя не могу.

Он мужчина.

Он сильный.

Он глава клана.

Он постоянно доказывал свою мужественность.

И только его я могу винить за то, что произошло.

Даже не потому, что он оставил меня одну в доме, в который могла вернуться его тётка.

Потому, что в принципе то, что он со мной делал изначально, то, из-за чего женился на мне, то, из-за чего вел себя со мной как с врагом, всё это было преступно. Дико.

Эта изощренная месть.

Извращённая донельзя.

Все это дало возможность его тёте так поступить. Развязало ей руки.

Если бы он с самого начала был другим…

В то же время я понимаю – не мог он быть другим.

Если бы он был другим, ничего этого просто не было бы.

Осман бы на мне не женился.

Ему было бы на меня плевать.

Наверное, тут я могла бы сказать – и слава богу? Но не могу.

Просто потому что не знаю, может, моя судьба сложилась бы еще хуже?

Скажете, куда хуже?

Мой отец мог выдать меня замуж за еще более изощренного мерзавца.

За того, кто не подарил бы мне ночь любви.

Не признался бы в чувствах…

Я не знаю, что лучше.

Я не знаю, что хуже.

Я просто не хочу больше этой ноющей боли в сердце.

Этой зияющей дыры. Пустоты.

Словно сердце взяли и вырвали, оставив вскрытой грудную клетку.

В ошмётки…

Размышляю, снова глядя в окно.

В палату заходит доктор, смотрит на меня пристально.

В её руках какие-то листочки.

Анализы?

Всё-таки интересно, что там. Что со мной.

- Алия…

- Здравствуйте, Диана Алиевна. Анализы готовы?

- Да, и… в общем, есть новости.

Я не спрашиваю – какие.

Вижу, что она и сама не понимает.

Но чувствую, что её ответ перевернёт мою жизнь.

- Алия, ты…

- Я жду ребёнка?

Не знаю, как я поняла.

Просто не знаю.

В какой-то момент почувствовала.

Словно… словно внутри меня загорелся свет. Крохотный огонёчек.

Слабенький, робкий, тёплый.

Волшебный.

Я могла как угодно относиться к мужчине, с которым я была близка и который стал… с которым мы вместе сотворили это чудо, к нему – как угодно, но к малышу…

Это МОЙ малыш!

Просто МОЙ и всё.

Мне не важно кто отец.

Мне плевать на генетику. Плевать на наследственность.

Мой отец тоже тот еще подарок судьбы. Но я не стала такой как он. Могла, но не стала. И Саид тоже не стал!

Поэтому… Не важно кто отец.

Мой малыш будет со мной.

Я буду любить его.

И он, он будет любить меня!

Наконец-то кто-то будет любить меня!

Закрываю глаза, улыбаясь, прижимаю ладони к животу…

Мой малыш, мой сыночек, или доченька, мне сейчас не важно.

Моё счастье!

Частичка меня.

Частичка моей мамочки во мне.

Это радость. Это мечта. Это что-то нереальное.

Счастье…

Чувствую, как слезы катятся по щекам. Но они не обжигают, не причиняют боль. Это слёзы радости.

- Алия…

- Всё хорошо. Я… я так счастлива!

- Ох, девочка…

- Я счастлива, правда, я…

- Ты же понимаешь, что теперь он может не отпустить тебя?

Поворачиваюсь к ней, моргаю, пытаясь понять, о чём она говорит.

- Если ты захочешь развестись, в любом случае по нашим законам должен пройти срок идды, три месяца. Он узнает, что ты беременна от него, и…

- Я не собираюсь скрывать.

- Ты… ты готова вернуться к нему?

Я молчу. Головой качаю.

Я готова бороться.

Но понимаю, что это будет непросто.

Да, у нас действуют такие же светские законы, как и по всей стране, по всей России. Но кроме светских еще есть законы веры. И у нас они сильнее.

На Кавказе дети живут с отцом.

Если отец не решил обратное.

Отец волен забрать детей у матери. И суд будет на его стороне. Почти всегда.

Я пока не хочу об этом думать.

Ни об этом, ни о другом.

О том самом дне, моём дне рождения. Но сейчас, когда я в эйфории счастья я не могу заблокировать ТО воспоминание.

Оно само открывается, словно я заглянула в волшебный «омут памяти».

Открывается, когда доктор уходит, оставляя меня одну с моими мыслями, с моей радостью, и с моей памятью, которую, увы, не стереть…

А в памяти его глаза.

Его руки.

Его губы.

Его слова.

Его признания…

И его нежность, которая сокрушила все барьеры, выстроенные вокруг моего сердца.