Кавказский брак. Нелюбимая

Глава 27

Точка отсчёта.

Я знаю, что он придёт. Скоро придёт. Он узнает. Не может не узнать. Только вот… С чем он придёт? Как?

Что он думает о будущем?

Захочет ли того будущего, которое нарисовала себе я?

Мне свобода нужна.

Я не могу больше вот так.

Не могу в тисках.

Знаю, что мне готовы помочь. Диана Алиевна. Самира. Доктора. Фонд, сотрудники которого уже приходили. Психолог.

Да, по закону ребёнок должен быть с отцом. По закону веры.

Но по закону совести?

Разве можно отнимать малыша у матери?

И… пойдёт ли на это Осман?

Это как лакмусовая бумажка. Сразу покажет всё.

Всё то, что я хочу увидеть в нём.

То, что однажды, казалось, увидела.

Тогда.

В тот день.

Мой день рождения.

Мы неслись на его коне по маковому полю, сердце моё, кажется, билось в такт стуку копыт его жеребца.

Я не понимала, что будет дальше.

Я была перепугана до смерти.

Его поступками, его словами…

Но главное – его глазами.

Глазами, в которых я видела что-то новое, что-то чего я не могла понять.

И боялась поверить.

Его руки прижимали меня крепко, я чувствовала его дыхание, его губы на моих волосах, тихий шёпот.

Он на родном языке шептал. Я едва понимала не потому, что не знала языка, разумеется, знала, просто поверить не могла в то, что это реально.

Мы заехали на какую-то узкую тропку, еще немного прошли шагом и остановились перед небольшим, уютным домиком – шале.

Осман спешился, а потом протянул руки, чтобы снять меня.

- Иди ко мне, Алия…

Я скользнула в его объятия, он не отпустил, взяв на руки, и снова так посмотрел! Я загорелась вся, румянцем покрылась, захотелось лицо спрятать.

Мы вошли в дом. Дверь закрылась.

Мне казалось, я в сказку попала. Так красиво! Так уютно!

Осман поставил меня на ноги, чтобы скинуть специальные сапоги, для верховой езды, которые были на нём. А потом снял с меня легкие ботинки. И снова подхватил на руки, я охнула.

- Зачем?

Он усмехнулся, ничего не сказал, понёс меня в спальню, на кровать положил.

- Дай мне минуту… - сказал, легко целуя в губы, вышел.

Я смотрела в потолок, осознавая свой шок.

Что это было?

Что будет?

Закрыла глаза, и не услышала, скорее почувствовала его рядом.

Его горячее, влажное тело. Осман принял душ. Он был обнажён. И он так смотрел на меня…

Страх ушёл. Сердце с ума сходило, выпрыгивая из своей клетки.

Я сходила с ума.

Положила руку ему на грудь, провела чуть перебирая пальцами. Он взял мою руку, поднёс к своим губам, прикрыл глаза, вдыхая мой аромат.

- Околдовала меня…

Я? Как я могла?

Я не произносила вслух, но он читал по моим глазам.

- Фея моя. Волшебница…

Наклонил голову, зарываясь в ложбинку, закрытую тканью, снова вдохнул.

- Пахнешь так, с ума сводишь…

- Это… мыло…

- Это ты…

Аккуратно, бережно расстегнул пуговицы, распахнув платье, не торопился, разглядывал меня.

- Можно? – голос был совсем хриплый, низкий, рокочущий.

- Ты… спрашиваешь?

- Спрашиваю…

- А если я скажу «нет»?

- Я не буду…

Он опустился ниже, наши губы почти касались друг друга, его глаза тонули в моих.

- Алия… но я хочу, чтобы ты сказала «да»… и я готов на всё, чтобы ты сказала…Хочу сделать тебя своей.

- Ты… ты уже сделал…

Он нахмурился, глаза прикрыл, выдохнул.

- Прости меня. Это… Это всё не то, не по-настоящему, не так было. А сейчас… Сейчас всё будет иначе. Хочу сделать тебя счастливой. Всю свою жизнь хочу отдать тебе, моя нежная…

Его губы коснулись кожи… мочка ухо, самое чувствительное место, удовольствие прострелило меня насквозь, а потом еще… еще… еще…

Осману удавалось заставить моё тело чувствовать даже тогда, когда моя душа ненавидела и сопротивлялась ему. А сейчас, когда моя душа была в смятении, когда она горела, когда всё моё существо желало поверить его словам, его глазам, губам…Я не могла противиться.

- Скажи «да», нежная моя… скажи…

- Боже… Осман…

Он ведь почти не касался моего тела, просто дыхание… и это сводило с ума.

Снова глаза в глаза, утопая друг в друге, и я видела, что и он сходит с ума, так же… Так же как и я.

Горит… умирая от жажды…

- Алия…

- Да… да… да…

И даже взрыв эмоций, когда его губы сомкнулись на моём соске, когда язык принялся вылизывать мою кожу. Он уже делал это всё раньше. Но тогда я сопротивлялась, я не хотела, я болела от его прикосновений, хоть моё тело и отвечало на его страсть. А сейчас… сейчас я горела, я желала! Я мечтала, чтобы он делал это вот так! Не против моей воли. Не с ненавистью, а…

- Подожди, Осман, ты…

- Что, малышка…

- Ты…ты ненавидишь меня…

Молчание… тишина, от которой разрывается сердце, бахает внутри как заряды новогодних фейерверков, пугающие грохотом.

Осман чуть смещается, снова пристально вглядываясь, глаза в глаза. Мгновение. Вечность. Секунду…

- Я люблю тебя, Алия… Люблю…

И дальше все кружится в водовороте, его губы, мои всхлипы, касания, смелость неожиданная, трусость, страх и любопытство. Всё вместе. Всё сразу. Так много чувств. Так много эмоций!

Так много удовольствия!

Что он делал с моим телом – сама не знаю. Всё. Он был везде. Его пальцы, губы, его язык. В самых запретных местах. Я тоже хотела его целовать, трогать, ласкать…

- Потом маленькая, позже, у вас еще будет время, много времени, много…

Я раскрывалась перед ним, я хотела принять его скорее.

Стоп-кадр – его тело, его мужское естество, огромное, вздыбленное, как у жеребца, готовое… нереально красивая картина. Его мужская красота била наотмашь, её нельзя было игнорировать, она заставляла задохнуться от желания и томления, от предвкушения.

Этот мужчина сказал, что любит меня?

Меня? Такую маленькую, глупую, такую неискушённую и неопытную?

Но какой бы неопытной я не была я прекрасно понимала, что он кайфует от моего тела. От готовности моего лона его принять. Я всегда была для него влажной, даже тогда, когда всё моё существо сопротивлялось навязанным удовольствиям. И я видела, как в нём просыпается зверь, самец, когда он это чувствует.

И сейчас передо мной был тоже зверь. Огромный жеребец, который покрыть свою кобылку. Почему-то это сравнение не пугало, не вызывало отторжения.

Оно… заводило.

Завораживало.

- Хочу тебя… как же я дико тебя хочу, жена моя…

- Так… возьми… возьми…

Но он медлил, смотрел так хищно и при этом… сладко.

Было сладко чувствовать себя желанной ИМ.

Да, да… вот так… несмотря ни на что…

Осман не смог убить во мне чувство. То, нежное, робкое, первое, которое появилось тогда, когда он пришёл меня засватать…

Я полюбила тогда.

А он…

Нет, не знаю. Мне было всё равно, что он, когда он…

Я просто чувствовала.

Позволила себе чувствовать.

Его губы… на самом сокровенном. Так остро. Так желанно. Я подавалась вперед, открывая ему всю себя, разрешая, хотя он уже и не спрашивал.

Он дарил мне наслаждение, шептал слова любви, раскрывал…

- Хочу тебя, девочка, не могу больше…

- И я… я тоже… хочу твоей быть.

- Ты моя. Моя! Ничьей больше не будешь…

Это было так невероятно, смотреть как он проникает в меня, сантиметр за сантиметром, как его глаза становятся темнее, как тяжелеет взгляд, как он приближается, нависает, заполняет, завоёвывает.

Как он присваивает меня.

Заново.

Впервые.

По-настоящему.

И я отдавалась по-настоящему, позволяя ему владеть моим телом.

И моей душой.

И душой тоже.

Потому что я видела, что он тоже отдаёт мне душу. Всю, без остатка.

Это была любовь.

То, что мы делали там, в этом горном шале.

Это была любовь.

Мы взрывались друг в друга, друг с другом, сплетаясь, сливаясь в крике, в поцелуях, в одержимости.

Мы стоили друг друга.

Мы не давали друг другу ни секунды, ни мгновения на откат.

Мы любили.

- Я люблю тебя, Алия… как же я тебя…

- Осман… я…я тоже… тоже люблю…

Он пропускал мои длинные золотые локоны сквозь пальцы, целовал их, играл с ними, улыбался мне.

Не знаю, сколько раз мы сделали это. Я сбилась со счёта. Осман был ненасытен.

Потом он подмигнул, сказав, что меня ждёт еще сюрприз, вышел, через какое-то время вернулся, застав меня полусонной, расслабленной, поднял на руки, вынес на террасу, и сразу опустил в джакузи с обжигающе горячей водой. Впрочем, обжигающей она была первые секунды, потом стало комфортно.

Мы сидели там долго, вода не остывала, потому что подавалась всё время горячая. Осман ласкал меня, и рассказывал истории. Про это шале, которое ему любезно предоставил его друг Омар Хасанов, про конезавод и конюшни… Про то, как с детства любил лошадей, как они с отцом проводили целые дни в стойлах с любимцами и в седле…

Сказав об отце Осман замолчал.

Только прижал меня к своей груди еще крепче.

- Никому не отдам тебя, Алия. Никуда не денешься от меня. Не сбежишь…

Я хотела сказать, что и не собираюсь теперь бегать, но промолчала.

Почему я тогда промолчала?

Утром Османа вызвали в город, что-то случилось на одном из его предприятий в порту. А я… меня он отвёз домой, где меня уже ждали.

Я вспоминала его слова про время…

Он ошибался.

Времени у нас не было.