Кира Вайори (СИ)

1

Затяжные новогодние каникулы напрягают только тех, кому есть, чем заняться на работе, или тех, кому не на что пить дома. У меня же жизнь в последнее время и так была сплошными каникулами, поэтому с наступлением января для меня ничего особенно не изменилось. Разве что в кухне на широком подоконнике поселилась искусственная ёлка со встроенными в шишки огоньками: подарок соседа Миши к празднику.

Ёлочка заметно украсила и оживила мою скучную кухню, вылизанную и слишком аскетичную. Я почти каждый день что-то стряпала, но обрастать утварью мне не хотелось, и я решила обойтись самым необходимым. Тем более, что много и не нужно было: больше, чем одного гостя разом, у меня не случалось, да и гости те были обычно одни и те же: либо брат, либо сосед.

— А добавки можно? — скромно спросил гость.

— Можно, Миша. Конечно, можно.

Я выложила из формы остатки запечённого лосося в тарелку соседа, а рыжий Миша наполнил бокалы вином и подмигнул:

— За юбилей!

— Какой? — удивилась я.

— Уже полгода, как ты здесь живёшь! — провозгласил Миша и поднял бокал.

— Вот прямо ровно полгода?

— У меня всё точно, я запомнил! — он потянулся с бокалом ко мне. — Давай за судьбу, которая привела тебя сюда!

— Ну, давай! — покорно согласилась я, хотя, будь моя воля, я бы воздержалась пить за обстоятельства, которые меня сюда привели. Но Михаилу было совершенно не обязательно это знать ни в подробностях, ни даже в общих чертах. Проще выпить за судьбу.

Вино Миша принёс хорошее. Он всегда приходил с хорошим вином. И всегда строго следовал моему капризу: я люблю белое и пью его даже под мясо, хоть это и не по правилам, а также под кашу и под пельмени. Ну а раз я его пригласила на лосося, тут уж бутылка рислинга напрашивалась сама собой.

Покушать Миша оказался не дурак. До Ская ему в этом отношении далеко, но едок он был благодарный, такой, что хозяйке всегда в радость. В начале знакомства я его подозревала в неискренности. Мне казалось, что он похвалит всё, что угодно, лишь бы ко мне подлизаться, но нет. Ему нравилось почти всё, что он у меня пробовал, а если что не нравилось, он не стеснялся сказать.

— Кира, а можно…

— Нет больше, — засмеялась я. — Ты всё доел.

— Да я не об этом, — неожиданно смутился Михаил. — Остаться у тебя можно сегодня?

Я задумалась. Хочу ли я сегодня, чтобы он остался? Сосед Миша был хороший, весёлый, безотказный. Правда, иногда слишком прост, но это и к лучшему, от сложных личностей я порядком устала. В постели Миша был ласков и старателен, но скучноват и предсказуем. Хотя, повеселиться и за другим занятием можно, а неожиданностей мне в жизни и так хватило. Поэтому, вспомнив, что в комоде ещё осталась пара презервативов, я кивнула:

— Оставайся.

Миша просиял и наполнил бокалы ещё раз.

— За нас!

— Хорошее дело, — одобрила я. — Почему бы и не за нас?

В конце концов, когда брат напутствовал меня перед отправкой в добровольное изгнание, он несколько раз повторил, что моя главная задача — постараться побольше плохого забыть и наладить свою жизнь. Понятно было, что номер этот дохлый, но попытаться стоило. Так почему бы и не с соседом Мишей? Симпатичный зеленоглазый и веснушчатый рыжик, чуть старше меня, с профессией, заработком и серьёзными намерениями.

Мы с Мишей соседствовали на одной лестничной площадке, стенка в стенку. Полгода назад я въехала в практически пустую квартиру. В комнате были только диван, огромный платяной шкаф и стол-книжка, а в кухне плита, холодильник и абсолютно пустые шкафчики. Всё, что мне было нужно, я купила за один раз в ИКЕА. Когда приехала доставка, и грузчики носили бесчисленные коробки, я заметила рыжего парня, который несколько раз выглядывал на площадку из соседней квартиры. Когда доставка уехала, он позвонил в мою дверь и предложил помощь: собрать, подвесить, подвигать. Я подумала и согласилась. Миша оказался рукастым и расторопным. За выходные он сделал почти всё, не взял за помощь ни копейки, но прямо заявил, что если его позовут на ужин, то не откажется. Я пригласила его на ужин где-то посреди недели, и он пришёл с бутылкой красного вина. Мы её выпили, вино оказалось приятным, но я, как человек честный и прямой, сказала, что в следующий раз, а также и во все остальные, пусть приходит с белым вином, если, конечно, хочет мне угодить.

Он так и сделал, и в следующий раз, и во все остальные. Парень оказался ненапряжный. Да, он пытался расспрашивать меня обо всём на свете, снимал с меня анкету по всей форме, но, видя, что я не собираюсь с ним откровенничать, смирился. А как только он смирился и оставил мои тайны в покое, мне стало с ним легко. И через несколько недель после нашего первого ужина случился и наш первый завтрак. А ещё спустя немного времени я выслушала первое в жизни предложение выйти замуж.

Конечно же, я сразу отказалась под самым банальным предлогом: «мы слишком плохо друг друга знаем». Миша опечалился, но не обиделся, и всё продолжалось в том же духе. Частые ужины на моей кухне, и завтраки, случавшиеся куда реже. Михаил, видимо, решил взять меня измором и планомерной осадой.

— Ну вот, по последнему бокалу, — сказал он, разливая остатки. — За что выпьем?

— Даже не знаю.

— А я знаю. За самую красивую и самую таинственную девушку на свете, — улыбнулся он.

Мы выпили.

— Кира, выходи за меня.

— Ой, ну вот, ты опять норовишь всё испортить, — огорчилась я.

— Интересно, многие ли девушки считают, что предложение выйти замуж способно испортить вечер? — укоризненно спросил он.

— Без понятия. Я не из числа многих девушек.

— Вот уж точно, — вздохнул Миша. — И какую причину ты найдёшь для отказа в этот раз? Знаем мы друг друга уже довольно хорошо, разве нет?

— Долго — не значит хорошо, Миша.

— Ну, это не моя вина, — расстроенно сказал он, нервно вращая бокал в пальцах, которые тоже были в веснушках. — Конечно, как же я узнаю тебя лучше, если ты ничего о себе не рассказываешь? Хотя, если честно, мне неважно, что было у тебя в прошлом. Если ты предпочитаешь об этом молчать, пожалуйста. Я не настаиваю.

— Вот и не настаивай, — вздохнула я.

Миша задумался и всё-таки пустился в объяснения.

— Ты, наверняка, считаешь, что я просто из любопытства расспрашиваю? Или, того хуже, подозреваю в твоём прошлом что-то дурное? Да нет же! Просто если бы ты мне рассказала, это означало бы, что ты мне доверяешь!

— Но я не доверяю тебе, Мишенька.

Он аж побледнел от обиды, а веснушки, щедро покрывающие его лицо, наоборот, потемнели.

— Миша, ну что ты, не расстраивайся! — я поняла, что уже перегнула палку. Не стоило быть такой безжалостной с хорошим парнишкой. — Дело не в тебе, я вообще никому не доверяю!

— Ладно, — он тяжело вздохнул. — Я люблю эту Киру, которую вижу и знаю, мне всё равно, что там было раньше.

— Ты уверен, что любишь меня, а не мою стряпню?

Он угрюмо замолчал, совсем насупился.

Я протянула руку через стол, накрыл ладонью его пальцы:

— Извини, пожалуйста. Не хотела тебя обидеть.

Он покачал головой. Я встала, обошла стол, встала позади Миши и обняла за шею.

— У меня очень тяжёлый характер, Миш. Я работаю над собой, но, похоже, это бесполезно…

— У тебя замечательный характер! — возразил он запальчиво.

— Это точно, заметен издалека…

Миша фыркнул и безнадёжно повесил голову. Я потрепала его густые рыжие вихры и чмокнула в висок.

— Так почему «нет», Кира?

— Только не обижайся опять, ладно? Как там говорят высоким слогом: моё сердце занято, Миша.

— У тебя есть другой? — вскинулся он. Апатии как не бывало.

— Всё очень сложно, — ответила я, возвращаясь на своё место.

— Вот тут как раз всё просто! — решительно отрезал Михаил. — Другой либо есть, либо его нет!

— Я люблю человека, с которым мы никогда не будем вместе. Вот как хочешь, так и считай, насколько это просто.

— А-а-а… ну-у-у… — он замялся, но было видно, что мой ответ его почти обрадовал. Видимо, вообразил, что если присутствие соперника на горизонте не предвидится, то в рассмотрение его можно не брать. — А почему вы не можете быть вместе?

— Потому что он не бросит женщину, с которой он сейчас, а смерти её я, скорее всего, не дождусь.

— Понятно, — нахмурился Миша. — Ладно, я заканчиваю расспросы, а то мы окончательно испортим вечер, а я этого не хочу…

— То есть, ты считаешь, что пока мы испортили его не окончательно?

— Нет, конечно.

— Только не обижайся, Миша, я думаю, что ты делаешь большую глупость, когда тратишь своё время на меня.

— Но ведь ты разрешила мне остаться? — уточнил он осторожно.

— Да.

— А почему?

— Тебе соврать?

— Нет, лучше правду.

— Секса хочется чаще, чем удаётся встретить большую и светлую любовь. После того, как это понимаешь, всё становится немного проще.

Некоторое время назад я бы сама в ответ на такую правду оскорбилась невероятно. А сейчас это была просто правда, какая есть, сермяжная, немного циничная, но абсолютно от всей души.

Михаил встал из-за стола и, не оглядываясь на меня, вышел из кухни. Я уже приготовилась, что следующим этапом будет хлопнувшая входная дверь. Но было тихо.

Никакого сожаления я не чувствовала. Наоборот, стало легко от того, что кое о чём я наконец-то сказала в лоб. Ничего хуже нет быть объектом чьих-то пустых надежд.

— Кира?

Я вздрогнула от неожиданности.

Миша вошёл и встал у меня за спиной.

— Тебе помочь убрать со стола? — неожиданно спросил он.

— Что тут убирать? — растерялась я. — Две тарелки, две вилки.

— Вот, давай, я их и помою, — он встал к мойке и пустил воду.

Я сложила ему всю грязную посуду и встала у окна, глядя на отражение в тёмном стекле. Миша старательно тёр тарелки губкой, намывая их, как на выставку. И мне вдруг стало обидно за него, словно не сама я, а кто-то другой весь вечер обижал хорошего парня.

— Давай телек посмотрим? — буднично предложил Миша, выключив воду.

Телевизор я не покупала, он мне вообще-то не нужен. Но Мишка приволок свой и поставил мне на сложенный стол-книжку, протянул из своей квартиры многоканальный кабель, смотри — не хочу!

Похоже, Миша продолжал свою тактику осады и измора. Предпочёл сделать вид, что он не задавал скользких вопросов и не получал неприятных ответов.

— А что там сейчас интересного, в том телеке? — мне так и хотелось треснуть самой себе по губам, чтобы не поддавалась, не подыгрывала Мише в этой нелепой игре в тихий семейный вечер.

— Там футбол, — с готовностью подхватил Миша. — Лучшие матчи английской премьер-лиги.

О, нет! Полтора часа смотреть, как колченогие мужики в трусах смачно сморкаются пальцем и бегают туда-сюда… Но я уже и так порядком обидела парня.

— Хорошо, давай посмотрим.

И ещё бы раз по губам, и ещё… Но видимо надо, чтобы меня кто-то другой проучил раз и навсегда, у самой кишка тонка.

Миша разложил диван, выкатив нижнюю часть вперёд, мы скинули в изголовье все большие и маленькие подушки, чтобы лежалось поудобнее, и забрались под рыхлый вязаный плед. Михаил деловито пощёлкал пультом, и по экрану забегали мужики в трусах. Я улеглась, положив голову на тёплое мужское плечо, пригрелась, и беготня на экране постепенно стала успокаивающим броуновским движением. А может быть, и хорошо, что мой рыжий сосед такой настырный. Вот что бы я делала эти полгода без его внимания…

Время не лечит, это всё сказки в пользу бедных. Но время хорошо консервирует. Закатывает в баночку то, о чём невыносимо даже думать. День за днём его закаточная машинка крутится, и крышка на баночке становится всё более непроницаемой. Когда-нибудь она станет совершенно герметичной. Содержимое баночки помутнеет, и даже если внимательно рассматривать сквозь стекло, уже ничего толком не разберёшь.

До герметичности мне было ещё далеко, но машинка крутилась себе потихоньку, и я постепенно стала замечать, что вокруг меня что-то происходит, и это что-то не против моего присутствия, и оно на меня как-то реагирует. Значит и мне пришла пора как-то реагировать в ответ.

У каждого есть болевой порог не только физический, но и эмоциональный. Когда этот порог переходишь, в голову лезут неправильные и весьма радикальные мысли. У меня этот порог оказался запредельно высокий, но перемахнула я его в два счёта. В начале лета за считанные недели произошло столько разных событий, что неплохо было бы их как-то дозировать, а не вываливать на меня разом. Я нашла и чуть снова не потеряла брата. Я похоронила близкого человека, который любил меня, а я даже порвать с ним не сумела так, чтобы напоследок не сделать ему очень больно. Спустя много лет я снова встретила мужчину, которого любила с детства, но приняла решение отказаться от него, чтобы не создавать ему проблем.

Наконец, я узнала, что на самом деле я совсем не та, кем считала себя всю жизнь, да, собственно, и некоторые другие вокруг меня не очень-то те, кем я их считала.

После тяжёлого, странного и мучительного вечера, когда Марек в терракотовом мундире спас нас от ареста, у меня была ещё более тяжёлая и мучительная ночь, когда мы с Мареком сидели в доме на канале, в той самой спальне для горничной, которую я сделала своей. Брат рассказывал мне историю нашей матери. Рассказывал то, о чём двадцать пять лет назад среди гатрийских аристократов ходили слухи и грязные домыслы, но никто не знал точно, что произошло. Знал точно только отец Марека, лорд Вайори, потому что очень любил жену и полностью ей доверял.

Семья Вайори была счастливой. Такое даже у гатрийцев иногда случается. Молодой лорд Вайори получил хорошую перспективную должность в секретариате канцлера, а этот секретариат на поверхности — такое место, откуда открыта дорога всюду, и вширь, и ввысь. Дарен Вайори обжился в столице и перевёз из провинции жену и маленького сына Марека. Наша с Мареком мама была красавицей. Марек показал мне той ночью ещё несколько фотографий, что дал ему отец. Я только отдалённо на неё похожа: тоже шатенка, тоже темноглазая, в чертах есть что-то общее, но мне до матери далеко. Я — обыкновенная, а мама была очаровательна. Её хорошо приняли в обществе, появились знатные покровительницы, задушевные подруги и поклонники. К несчастью, на маму положил глаз отпетый мерзавец, на совести которого было много сломанных женских судеб. Он был уже не юн, очень знатен и весьма влиятелен. Он добивался своего любыми средствами, а сопротивление только раззадоривало его и будило в нём всё самое грязное и дикое. После того, как мама несколько раз дала ему понять, что не собирается отвечать на его… это и ухаживаниями-то назвать было нельзя, самые настоящие домогательства, он рассвирепел и взял, что хотел, силой, воспользовавшись тем, что Дарена Вайори некоторое время не было ни в столице, ни вообще на поверхности. Мерзавец не особо заботился о последствиях, только пригрозил, что, если Кира Вайори посмеет рассказать мужу, он позаботится, чтобы от рода Вайори ничего не осталось. И она очень долго молчала, чтобы не навлечь неприятностей на семью. Сразу же забрала сына и уехала обратно в поместье, оставив оскорблённого и ничего не понимающего мужа одного в столице. Рассказала она ему позже, когда скрыть беременность было уже нельзя. Слухи ползли самые мерзкие, поговаривали, что провинциальная красотка всего лишь потеряла голову в столичной круговерти и банально наставила мужу рога. Но Дарен Вайори оказался человеком чести, он не усомнился в словах жены. И спускать мерзавцу не собирался. Но прежде, чем воздавать справедливость, он принял решение спрятать семью на изнанке, где её никто не сможет отыскать. К тому времени Дарен Вайори уже был не последним человеком в тайной системе, поэтому он имел возможность обезопасить близких. Мама сама была очень сильным проводником и настояла, что переправит себя и сына без помощников. Лорд Вайори согласился, и это было ошибкой. Всё закончилось плохо: мама не перенесла нагрузки, которой потребовал от неё канал. Её тело с изнанки через пару дней переправили обратно домой, а к детям лорд Вайори попросил применить обычную схему прикрытия. И вскоре после того, как Марека и меня отдали усыновителям и затёрли окончательно наши следы, маминого обидчика постигла насильственная смерть, всколыхнувшая столицу своей демонстративной жестокостью. Следователи департамента безопасности перетряхнули гатрийскую империю, копали под каждого, кто мог иметь зуб на гада, но не смогли никому предъявить обвинение. Говорили, что Дарен Вайори был первым подозреваемым, но он отказался отвечать на допросах, вину отрицал, а никаких доказательств в пользу обвинения так и не нашли.

Той ночью я сама попросила брата рассказать правду, но, когда Марек всё это мне говорил, я слушала его и медленно умирала. Узнать, ко всему прочему, что я ещё и дочь насильника, это было уже перебором. Марек спросил меня тогда, хочу ли я знать, кто это был. Брат видел, что со мной происходит, и делал всё, чтобы смягчить удар. Подумав, я действительно поняла, что не хочу знать имя мерзавца. Если только этот человек не имел отношения к Йану и Шокеру, то я больше ничего не хочу знать. Марек искренне заверил, что семейство Клайар к трагедии с нашей мамой не причастно, и я просто сдалась: всё, хватит с меня информации.

За ту ночь я порядком измочалила Мареку нервы и извазюкала его своими соплями. Он в конце концов вынужден был прибегнуть к своему старому испытанному способу выведения из шока. Вдвоём с Ятисом они просто заставили меня напиться в стельку. Когда к вечеру следующего дня стелька смогла собрать мысли и связать два слова, то попросила брата, чтобы он немедленно отправил меня на изнанку и растворил где-нибудь в тамошней толпе, в каком-нибудь омуте, среди людей, которым не было бы до меня никакого дела.

Тогда у меня было намерение залечь на дно навсегда. Никакой поверхности, никаких каналов, никаких полётов. Всё, умерла — так умерла.

Марек долго ломал меня на другой вариант и уговорил. Он хотел, чтобы я осталась на плаву и не отрезала себе никаких путей. По его просьбе я провела на поверхности ещё неделю. За это время Марек привёз бумагу, подписанную его отцом и говорящую о том, что лорд Дарен Вайори признаёт меня, Киру Аксёнову, своей родной дочерью. И мне поставили новый чип — леди Кира Вайори. Опять же по настоянию Марата я заключила договор с курьерским департаментом о том, что не более трёх раз в месяц они имеют право обратиться ко мне с заказом, а я имею право назначить свою цену с учётом сложности. Департамент мог дозвониться до меня через гатрийские диспетчерские. Но никто не мог просто так получить номер моего телефона или адрес, потому что стараниями Марека мне присвоили второй уровень допуска. Конечно же, меня могли бы найти ловцы, в хозяйстве которых обычно есть хорошее сканирующее оборудование. Но и тут мой брат постарался. Что уж он кому наговорил, каких высокопоставленных соратников напряг, это я, наверное, никогда не узнаю. Но мне поставили чип не прямо в мясо, а сначала имплантировали крошечный контейнер, из которого чип можно при необходимости просто на время вынуть, припрятать в изолирующий футляр, а потом вставить обратно.

Брат сделал практически невозможное. Он не только помог мне избежать участи беженки-нелегалки, он отправил меня на изнанку не просто под прикрытием, а под совершенно официальным железным прикрытием, дающим мне достаточно большую степень личной свободы и много пространства для манёвра.

Я получила в курьерском департаменте все необходимые документы, а всё остальное устроила себе сама. Нашла для себя спокойное место на окраине Питера — спокойное в том смысле, чтобы толпа незнакомого народа вокруг была побольше. Купила уже немного бывшую в употреблении, но вполне приличную однушку в новом многоэтажном и многолюдном районе. Встретила и впустила в свою жизнь симпатичного рыжего соседа. Несколько раз в месяц перевозила туда-сюда в каналах всяких знатных особ за большие деньги, а в остальное время экспериментировала с кулинарными шедеврами, бездельничала, иногда проводила ночи с Мишей, смотрела бессмысленные зрелища по телевизору и превращалась в покладистое беззлобное растение, не особо пока заинтересованное в жизни, но совершенно не желающее помирать. На поверхности я никогда не выходила с базы. Приводила людей, разворачивалась и тут же возвращалась на изнанку. Пыталась забыть дурное и наладить жизнь, всё в точности, как хотел для меня брат.

Иногда мне казалось, что у меня получается. Безделье меня не очень тяготило, да и редкие заказы совсем уж заскучать не давали. Зато наступило спокойное оцепенение. Где-то внутри время крутило свою закаточную машинку, и горе начало консервироваться, превращаясь в стойкую глухую печаль, с которой можно было договориться.

А когда вот так, вечером, под бормотание телевизора, которое я благополучно фильтровала до фонового уровня, рядом с живым тёплым парнем, который как-то ненормально снисходителен к моим тараканам… Тогда даже казалось, что вот именно об этом я и мечтала, когда ждала свой дембель.

— Кира, ты спишь, что ли? — забеспокоился Миша. — Устала? Так давай ложиться.

Когда я выбралась из душа, Миша уже всё сделал: выключил телевизор, расстелил постель, приоткрыл окно на микропроветривание — всё, как я люблю.

И было всё по высшему стандарту. Ключевое слово — стандарт. Мне даже удалось поиграть с собой в интересную игру «угадай, что сначала, что потом». Я угадала. А парень был, кажется, совершенно счастлив. Впрочем, нечего привередничать, мне тоже было хорошо.

Проснулись мы утром от звонка в дверь.

— Кому не спится в ночь глухую? — пробормотал Миша, повернувшись на другой бок.

— Какая ещё ночь, уже одиннадцатый час.

— Неужели? — удивился он и зевнул. — Ты кого-нибудь ждёшь?

— Нет.

— Давай, я открою?

— Ну, я сначала в глазок посмотрю. Может, и вовсе открывать не надо.

Я быстро натянула на себя махровый халат и пошла к двери.

На площадке стоял мужчина в зелёном стёганом пуховике с капюшоном. Линза глазка всё искажала, но со второго взгляда я всё-таки узнала брата.

Открыв дверь, я полезла обниматься.

— Привет, систер! Разбудил, что ли?

— Что ли… — кивнула я. — Как же я рада тебя видеть! Заходи!

— С новым годом! — улыбнулся Марек, закрывая за собой дверь.

Он скинул куртку и огромные грубые ботинки, вошёл за мной в комнату и с удивлением уставился на Михаила.

— Что ж ты не сказала, что не одна, — вздохнул Марат. — Ты кто, парень? Чьих будешь?

— Из-за стенки мы, — в тон ему отозвался Миша.

— Марек, пройдём на кухню, дадим человеку одеться.

На кухне я хоть смогла спокойно разглядеть брата. Он выглядел усталым, но каким-то умиротворённым, как после удачного завершения важного и трудного дела.

— Это кто? — кивнул Марек в комнату.

— Сосед по площадке.

— И по постели?

— Иногда, — кивнула я. — А что?

— Нет, ничего. Просто я ж раньше сколько ни заходил, на него не натыкался. Вот и уточняю, насколько он здесь случайно.

— Совершенно неслучайно.

— Ну и прекрасно, — улыбнулся брат. — Только рад за тебя.

В кухню вошёл немного смущённый Миша.

— Марек, это Михаил, — махнула я рукой. — Миша, это мой брат Марек. Или Марат, как тебе больше нравится. Ой, что-то одни «эм», так и заговариваться станешь…

Мужчины степенно пожали друг другу руки.

— Мне в магазин надо, а то у меня запасы кончились, — начала я. — Нечем вас кормить.

— Давай я схожу! — храбро вызвался Миша.

— Нет, я схожу сама. Мне немного нужно, донесу. Да и нет более жалкого зрелища в магазине, чем мужчина со списком… А ты на правах хозяина свари Мареку кофе.

— О-кей, — кивнул Миша. — А может, лучше пивка?

— А может, — усмехнулся Марат.

— Сейчас я к себе слетаю, у меня в холодильнике есть!

Миша убежал.

— Пиво прямо с утра? Молодцы, — проворчала я.

— Кому утро, а кто и с четырёх часов на ногах, — отмахнулся брат. — Мне уже можно.

Я быстро оделась, и когда Миша вернулся с целой упаковкой пивных банок, я уже была готова на выход.

— Миш, постель прибери, — распорядилась я напоследок и побежала к лифту.

Супермаркет был у меня почти что во дворе. Придомовая территория плавно переходила в огромную парковку, за которой как раз и находился магазин.

Я выскочила из подъезда и по морозцу поспешила к парковке. Машин было немного, поэтому я не стала обходить кругом, как следовало бы, а направилась прямо по диагонали, проходя между стоящими автомобилями и нацелившись на ближайший вход в магазин.

Не то, чтобы я не смотрела по сторонам. Смотрела, конечно и уже благополучно прошла почти весь путь. Но когда здоровый чёрный внедорожник из крайнего к магазину ряда рывком сдал задом прямо передо мной, я его вовремя не заметила. Он сбил меня с ног бампером.

Водитель выскочил уже через секунду и подбежал к правому заднему колесу, около которого я валялась, растянувшись на снегу, накатанном до ледяной корки

— Эй, пацан, ты живой? — раздался надо мной взволнованный и до боли знакомый голос с едва заметным гатрийским акцентом.

— Твою ж мать, Скай! Ты что, глаза дома забыл?!

Скай наклонился ко мне, тоже поскользнулся на ледяной корке и упал на четвереньки.

— Апрель, ты?! — изумился он.

— Вот какого чёрта, а?! — заорала я на него. — Куда ещё мне податься, чтобы держаться подальше от вас?! В Антарктиду?! Сдаётся мне, вы и там меня достанете!

— Да тихо ты, — растерялся он. — Вставай, давай я тебе помогу.

— Да уж справлюсь как-нибудь сама! — я отползла со льда и встала на ноги.

— Здравствуй, Апрель! — запоздало поздоровался Скай, поднявшись.

— Ага. С новым годом! — процедила я со злостью, отряхиваясь. — Ты что тут делаешь?

— А ты?

— Я тут живу рядом.

— А мы просто за покупками заехали, в первый попавшийся магазин. Сейчас Лис придёт… А, вот он.

Лис шёл от магазина, в руках он держал по паре огромных пакетов.

— Лис, смотри кого я чуть не задавил!

Елисей покосился на меня из-под лохматой шапки и отвёл глаза.

— Нашёл, чем хвастаться, — раздражённо буркнул он. — Лучше б задавил.

— Лис, ты чего? — опешил Скай.

— Ничего. Иди в машину.

— Но…

— Небо, иди в машину, я сказал!

Скай ругнулся и полез обратно за руль.

Елисей ткнул пальцем замок багажника, крышка поднялась, и Лис осторожно положил внутрь пакеты. Оставив багажник открытым, он, наконец, повернулся ко мне.

— Ну, что… леди? Намутила, а сама в кусты? — недобро усмехнулся он.

— Я намутила?

— Нет, я! — язвительно бросил Елисей. — Потыкала палкой в наш муравейник и слиняла в тихое тёплое место…

— Вот я и слиняла, чтобы больше не было соблазна тыкать.

— Кто ж тебя только надоумил? — внимательно глядя на меня, продолжал выговаривать Лис. Голос его просто сочился сарказмом. — Хотя я догадываюсь, кто.

Елисей чуть наклонился ко мне:

— По секрету, строго между нами, Апрель… Скай — мой друг, и я за него порву любого, но от правды никуда не денешься. Слушать Ская нельзя, особенно, если он пытается что-то сделать из лучших побуждений. Он настолько же глупец и простак, насколько его сестрица — хитрая зараза. Они ещё у своей матери в животе всё нацело расхватали: каждому досталось своё, никто ничем не поделился… Зачем ты Ская послушала?

— Разве он был неправ? Зачем лишний раз раздражать Лали?

— Эх, ты… — тяжело вздохнул Лис. — Да Лали всё равно, что вокруг делается. Она реагирует только на то, что происходит в её голове. А то, что в ней происходит, с реальностью вообще никак не связано… А ты исчезла, и не осталось в нашей компании ни одного вменяемого человека.

— Лис, что ты от меня хочешь?

— Теперь уже ничего, — раздражённо бросил он и полез во внутренний карман куртки за телефоном. — Да, Шокер!.. Да, застряли… Мы на парковке у магазина человека сбили.

Если первых слов Шокера я не разобрала, то вслед за признанием Лиса из динамика понеслась уже хорошо различимая для меня мать-перемать, вполне достойная гатрийского лорда.

— Да успокойся, командир, — страдальчески вздохнул Лис. — Нет, конечно, не насмерть, какая тут скорость-то… Что сразу «Скай»? Я был за рулём… Да, едем уже, едем… Минут через сорок тебя подберём, я думаю.

Он убрал телефон и резко захлопнул багажник.

— Зачем ты ему сказал?

— Ну, будет ему хоть тема на целый день повыёживаться, — буркнул Елисей. — Лучше послушать лекцию по дорожному движению и уголовному праву, чем он, как всегда, прикопается к чему ни попадя и будет из нас жилы тянуть на пустом месте.

— Только не говорите, что это была я.

Лис фыркнул:

— А вот об этом сейчас я буду Небу вдалбливать все сорок минут. Для того, чтобы он понял, почему ни с кем не нужно делиться радостью от нежданной встречи… Ладно, Апрель, всё, поехали мы. А то командир нас вздёрнет. Счастливо тебе провести новогодние праздники, и всё такое… И привет мужу!

— Какому мужу? — обалдела я.

— Какому, какому… — проворчал Лис. — Не моему. Твоему, понятное дело.

Он махнул рукой и пошёл садиться в машину. Я осталась стоять. Машина завелась, попыхтела, а потом раздался резкий звук клаксона. Я поспешно посторонилась, и на этот раз Скай удивительно благополучно проскочил мимо.

Посещение магазина для меня прошло на автопилоте. Я покидала в корзинку всё, о чём смогла вспомнить, рассчиталась и побежала домой.

Дома меня ждала идиллия. Брат с соседом возлежали на диване с банками пива и с энтузиазмом учили кого-то в телевизоре, как бить штрафной. Вот такое ощущение, что они не час назад познакомились, а закадычные друзья много лет. Так спелись, что прямо жаль разлучать.

— Бро, а ну, иди-ка сюда. Бить буду.

Они озадаченно примолкли.

— Она может, кстати, — заметил Марек в ответ на удивлённый взгляд Миши, слез с дивана, не выпуская из рук пиво, и прошёл за мной на кухню.

— Дверь прикрой, — скомандовала я. — А ну, колись, кому и что ты про меня рассказал?

— Кому… что… рассказал? — растерянно протянул Марек и отхлебнул пиво. — О чём?

— Обо мне. Где я, что делаю?.. Кому рассказал?

— Ты что, систер? Ты в уме?! — у Марека даже рука с банкой затряслась. — Чтобы я… Ты думаешь, я собственной сестре буду прикрытие размывать? Ты что вообще?!

— Марек, а на кого мне думать?

— Так… — Марек отставил банку в сторону, подошёл и решительно взял меня за плечи. — Что стряслось?

— Сейчас на парковке меня сшиб бампером Скай.

— Какой Скай? Парень из группы Шокера? — Марек успокаивающе потрепал меня по спине. — Не волнуйся, это чистое совпадение.

— Нормальное совпадение, да? Вот нет больше в Питере супермаркетов, надо было Скаю с Лисом сюда припереться… А с чего они решили, что я замуж вышла?

— А они так решили? — удивился брат. — Очень странно.

— Кто, кроме тебя, мог им такое сказать?

— Кирюш, я с ними даже ни разу не разговаривал! Мне ни к чему, я им не приятель, они мне не подчинённые!

— А с кем ты разговаривал? Кто за полгода тебя обо мне спрашивал?

Марек тяжело вздохнул, припоминая:

— Шокер спрашивал. Два раза. Первый раз буквально сразу после того, как ты сюда перебралась. Спрашивал, как ты, какие у тебя планы. Я ответил, что ты решила уйти на изнанку, потому что тебе надо начать всё с чистого листа. Второй раз он по осени спрашивал. Как твои дела, не выбираешься ли ты на поверхность, какими каналами пользуешься. Я ответил, что у тебя всё хорошо, ну и не стал ничего говорить про твой контракт с департаментом, сказал, что на поверхность ты принципиально не выходишь.

— Ну, тогда напрягись и вспомни, что ты ляпнул про замужество.

— Да ничего я не ляпал!.. — возмутился Марек и осёкся. — А, да, точно… Шокер потом посетовал, почему же ты так всё резко порвала. Я, честно говоря, разозлился на него и рявкнул, что ты на поверхности ничего не забыла, и вообще девчонке замуж выходить, поэтому старое бередить ни к чему. Я имел в виду… кхм… стратегические планы на жизнь, так сказать. Если он понял буквально, я не виноват… Или виноват? А, систер?

— Нет, бро, ты ни при чём, — я обняла его и поцеловала в щёку. — Ладно, что ж теперь… Хорошо, что меня увидели Скай и Лис, всё-таки свои люди. Хуже, если бы это оказался, например, Альдон.

— Вот не поминай чёрта, — нахмурился Марат и снова взял банку с пивом. — Ну, я пойду, матч ещё идёт…

Он пошёл к двери, взялся за ручку и обернулся:

— Кстати, он мне нравится.

— Кто?

— Михаил.

— Нравится — женись, — фыркнула я.

— Нет, я серьёзно. Я тебе, как старший брат, плохого не посоветую. Спешить, конечно, ни к чему, но ты к нему присмотрись. Хороший парень.

— Конечно, хороший. Будет тебе с кем пивка дерябнуть и футбол посмотреть. Вот я и говорю, нравится — женись.

— Кирюш…

Я повернулась и взглянула брату в лицо.

— Марат, я не представляю пока, какой нормальный парень, даже неважно, хороший или не очень, способен будет переварить правду обо мне, о поверхности и о каналах.

— Надо проверить, — пожал плечами Марек. — Только так и узнаешь. А если этот рыжий ещё и переварит, хватай его, не задумываясь.

— Отстань, бро. Ты очень далеко заглядываешь. Пока он считает меня проводником на железной дороге.

Марек аж пивом захлебнулся:

— Тебя?!.. На железной дороге?!.. Господи, он хоть ездил разок в поездах-то? Проводниц видал когда-нибудь? Где ты и где железная дорога?!

— Ну, не знаю. Вслух не сомневается. Я сказала, будто бы я раньше работала там постоянно, а сейчас меня иногда вызывают на замену… Да и не нужно мне сейчас никого хватать, мне и так нормально. Ты ещё будешь за меня строить мою жизнь! Не вздумай!

— Я понимаю, что ты всё ещё скучаешь по Йану…

— Бро, ты ничего не понимаешь! — оборвала я его. — Иди смотри футбол. Не мешай мне, буду вам обед готовить.

Тут дверь в кухню толкнули с той стороны, и в щель просунулась рыжая голова.

— Ребята, вы тут в порядке? Кто-то кого-то бить собирался, а тишина…

— Я передумала.

Марат задумчиво посмотрел на Мишу, потом на меня и проговорил:

— Миш, а если бы тебе сказали, что Кира — не от мира сего, а совсем из другого измерения, вот что бы ты подумал?

Михаил похлопал глазами и выдал:

— Это, пожалуй, многое объяснило бы.

— Во, слышала? — Марат подмигнул мне. — Ладно, ты, Миш, иди, я сейчас приду, досмотрим…

Михаил ушёл в комнату.

Марек опять отставил банку на стол и подошёл ко мне.

— Систер, ты извини меня за этот небольшой балаган…

— И?

— Я ведь вообще-то зачем пришёл сегодня… Ну, кроме того, чтобы повидаться…

Я резко повернулась к нему:

— Зачем?

Марат смотрел на меня настолько серьёзно, что у меня сердце скользнуло куда-то вниз.

— Что, Марек? Что случилось?

— Проблема у меня. В нашей цепочке большая проблема. Взяли двух наших постоянных проводников…

— Как взяли?!

— Альдон докопался. Не знаю, как. Обоих взяли на поверхности, в городе. Слава Богу, далеко от базы. База не засвечена, но проводники… — Марат вздохнул. — Боюсь, конец им.

— Не вытащить?

— Пытаемся. Там свои сложности есть. Этим занимаются люди, куда более влиятельные, чем я… А у меня лично проблема в том, что не осталось проводников на старом канале. Все доверенные проводники работают на новом тайном канале Йери — Стокгольм, и снимать их оттуда нельзя, там… — Марек замялся. Видимо, не мог до конца открыть это даже мне. — … в общем, большие дела там. А по старому каналу я сегодня ночью сам людей провёл. Полную вагонетку набил, семь пассажиров…

— С ума сошёл? — ужаснулась я.

— Не забывай, у меня максимальный индекс.

— У меня тоже, но Йан мне даже четверых брать запрещал.

— Он берёг тебя и правильно делал. Ну а мне кто ж запретит? — усмехнулся Марек. — Да ничего, нормально справился. Так, сердечко попрыгало, да и успокоилось. А вот Шокеру пару ночей не спать точно с таким объёмом работы… Вечером сегодня обратно вернусь, завтра на совещании у канцлера надо быть. Мне не разорваться, как бы ни старался… Поможешь, систер?

Марат не заискивал и даже не просил. Всего лишь спрашивал.

— Конечно, помогу.

— Чувствую себя глупо. Сам уговаривал тебя жить нормальной жизнью…

Я закрыла ему рот ладонью.

— Хватит, Марек! Ну а кого тебе ещё просить? На что ещё нужна сестра?

— Сестра нужна просто, чтобы у меня быть, — отозвался он. — Поэтому я прошу тебя: будь очень внимательной и осторожной. Наши проводники были ребята опытные, но, возможно, расслабились и потеряли бдительность. Ты отличный проводник, но в конспирации новичок. Работать на тайную систему — это не совсем то же самое, что работать на курьерский департамент…

— Я знаю. Не волнуйся, я взрослая девочка… Что я должна сделать?

— На днях с тобой свяжутся и вызовут на базу. Я попрошу, чтобы за тобой приехали. Уйдёшь на поверхность, возьмёшь там людей, приведёшь сюда. Ну, в принципе, то же, что ты уже делала для родни Йана… Чип перед полётом вытащи. Ни в коем случае не выходи с базы! Не поднимайся на поверхность! Не хватало ещё, чтобы тебя обнаружили в нелегальном поле. И больше двух человек за один полёт не брать! Узнаю, что не послушалась — никогда в жизни ни о чём не попрошу, лучше буду сам по семь человек таскать…

— Хорошо, я всё сделаю, как скажешь.

— Только… — Марек неловко покашлял. — Это будет бесплатно.

— Бро, о чём ты говоришь?!

— Обычно мы стараемся платить. Но, к сожалению, сейчас мы очень стеснены в средствах. Наши спонсоры в последнее время осторожничают. Все собранные деньги пускаем на содержание оборудования и персонала баз. Шокер уже третий месяц кормит двадцать человек на свои средства. Отец с семейных предприятий Вайори постоянно отчисляет на ремонт оборудования. На проводников не хватает.

— Не нужно мне платить! — возмутилась я. — Можно подумать, я в чём-то нуждаюсь!

— Ты не обязана делать одолжение…

— Марек, тебе нужна помощь, и это в моих силах. Ну, какие тут ещё могут быть счёты?

— Чувствую себя манипулятором.

— Ты себе льстишь, — вздохнула я. — Наверное, не видел ты настоящих манипуляторов.

— Прости меня, систер.

— Лорд Марек Вайори! Заткнись, а? Пока и правда не врезала…

Марат грустно улыбнулся, забрал пиво и ушёл в комнату.