Кира Вайори (СИ)

8

Шокер довёл меня до ворот моего дома. Мы простились наскоро, сумбурно. Наговорили друг другу какой-то торопливой чепухи, даже поцеловаться было некогда. Шокер бегом помчался обратно.

Я дошла до входной двери и позвонила.

Миша открыл быстро, словно за дверью стоял.

— Всё-таки пришла, — сказал он без особого выражения. — И даже сегодня, а не завтра.

— Здравствуй!

— Вечер добрый, — фыркнул он. — Да входи уже, что ты как неродная. Твой дом, вроде бы.

Он отвернулся и пошёл было к лестнице, но остановился.

— Мне где лечь сегодня?

— Где обычно.

— Если лягу, где обычно, то думаю, тебе будет немного неловко… — отозвался он. — Мне тоже.

— Миша…

Он обернулся.

— Миша! Я тебе говорила ведь: не трать на меня время! Говорила?

Он насупился.

— Так легко сначала все мои слова игнорировать, а теперь меня же ещё и… — я обошла его и побежала наверх по лестнице. — Где хочешь, ложись! Весь дом в твоём распоряжении, кроме главной спальни!

— Могла бы и не говорить! Разве я посмею осквернить мавзолей?! — воскликнул он.

— Вот только попробуй что-нибудь вякнуть про Йана!

— Даже не собирался! — возмутился Миша. — Но вот как так у тебя выходит, а? Любишь одного, скучаешь по второму, а утешаешься третьим. Извини, я на роль третьего не гожусь. Может быть, и гожусь, конечно, но не хочу. Прости… Перед братом твоим неудобно, он хороший мужик, и я ему слово дал…

— Я освобождаю тебя от любых обязательств, которые ты себе вообразил! Завтра мы вернёмся домой, и всё закончится, я тебе обещаю. Потерпи до завтра.

Он отмахнулся и побрёл в гостиную. Там был неплохой диван, годный для ночёвки.

Я поднялась наверх, как всегда, долго принимала ванну, переоделась и отправилась горевать в главную спальню. Уселась на синем пушистом коврике, скрестив ноги и уставилась на две луны в ночном зимнем небе. Дежавю. Хотя нет, тогда летом ковриков ещё не было. А Шокер был. И были красивые грустные песни…

Внизу раздался звонок.

Придётся встать и спуститься. Мишка не обязан работать привратником, да и вряд ли он сейчас в настроении.

Я вышла на лестницу и услышала снизу Мишкин голос и второй, тоже знакомый.

— Кира, тут к тебе пришли! — крикнул Миша.

В холле стоял Скай, подмёрзший, без шапки, в огромной куртке, расстёгнутой у ворота.

— Привет, Скай! Ты как-то не по погоде одет… Что случилось?

Скай облизнул губы. Эта его дурацкая привычка. Он всегда проводит языком по губам, когда волнуется или собирается соврать. Интересно, в чём же дело сейчас.

— Апрель! Шокер просил тебе передать…

Он принялся расстёгивать куртку, пальцы плохо слушались его.

— А позвонить Шокер не мог? — удивилась я.

— Видимо, нет, — ответил Скай и наконец-то расстегнул куртку совсем.

Под курткой Скай самым причудливым образом был обмотан широким шарфом-слингом. В слинге спал крошечный младенец, одетый и укутанный, как кочан капусты.

— Шокер вот это просил передать?! — изумилась я.

Скай кивнул.

— Развяжите эту штуку, — попросил он и скрестил руки, поддерживая ребёнка.

Мы с Мишей осторожно распутали слинг. Скай вздохнул с облегчением и ловко взял малыша так, как их обычно берут. Те, кто умеют.

— И что всё это значит, Скай?!

— Присмотри за ним, пожалуйста!

— Как долго?

— Некоторое время.

— А вы все куда отправляетесь? По грибы?

Скай мотнул головой и снова облизнул губы.

— Что случилось, Скай?! Говори, немедленно!

— Нам нужно срочно покинуть город. Мы не можем тащить с собой Тима, это опасно. Он должен оставаться в спокойном месте. Шокер велел отнести его сюда… Его надо развернуть, здесь жарко.

Скай оглядел холл, и, за неимением лучшего, опустил ребёнка на банкетку, развернул флисовый плед, сложенный в три слоя, одеяльце, снял с младенца шапку.

Я смотрела на малыша. Такой милый, маленький, уже никакая не зверушка, а совсем-совсем человечек. И так сладко спит… Но что я с ним делать-то буду?!

— Апрель!

Я очнулась и взглянула на Ская.

— Возьми! — сказал он и протянул мне ребёнка.

Я, как дурочка, покрутила руками в воздухе, не понимая, как руки-то сложить, чтобы взять младенца. Но кое-как справилась. Он был мягкий, тёплый и тяжёленький.

— Я же не умею, Скай! — кажется, мой голос прозвучал жалобно.

— Да ничего сложного…

— Ёлки-палки, Скай! Ничего сложного? А подгузники где? А кормить чем? Переодеть во что?

Скай судорожно сглотнул:

— Извини. Вот… только Тим.

— Что происходит, Скай?!

Он покачал головой.

— А почему тогда ты Лали не привёл? А ей можно оставаться в опасности? А Валея? Из неё что, хорошая партизанка?

Скай со страдальческой гримасой всплеснул руками:

— Не спрашивай меня ни о чём, я тебя умоляю! Шокер попробует с тобой связаться. Сама не звони, наши прежние симки уже не действуют.

Малыш зашевелился у меня в руках, закряхтел, хныкнул. Я чуть качнула его, и он успокоился. Может, и правда ничего сложного…

— Ну, я побежал, — виновато сказал Ская и стал снова застёгивать куртку.

— Послушай… Ты — Скай, да? — подал голос Мишка, до этого молча стоявший в стороне. — Может, вам там люди нужны? Я могу помочь.

Скай пожал плечами:

— Знаешь, вот как по мне, я бы сказал «да». Но Шокер, скорее всего, ответил бы, что здесь… — Скай кивнул на меня. — … тоже есть, чем помочь. Лучше, если Апрель не будет одна.

— Здесь есть… ну как его… слуга… по хозяйству, в общем, — возразил Мишка.

— Нет, спасибо тебе, приятель. Но останься тут.

Скай наклонился к племяннику, тронул мизинцем крошечную ладошку, выпрямился и неловко улыбнулся мне:

— Пока, Апрель, я побежал!

Он вышел и захлопнул за собой дверь. Я стояла в оцепенении и смотрела ему вслед.

— Кир, ты в порядке? — осторожно уточнил Мишка.

— В полном! — бодро ответила я. — Вот только если он проголодается или обкакается, я точно сойду с ума.

— Здесь ведь есть круглосуточные магазины или аптеки?

— Вообще-то в Йери ночью принято спать. Но надо попытаться. Я позвоню Ятису.

Я прошла в гостиную, положила малыша на диван к самой спинке подальше от края, взяла телефон.

— Ятис, у нас проблема!

Он выслушал мои возбуждённые вопли и ответил, что постарается найти всё, что нужно, и придёт, как только всё это добудет.

Я попыталась позвонить Марату, но номер брата оказался недоступен.

И сразу же раздался входящий звонок.

— Кира, ты прости меня за такой подарок, — сказал Шокер. На заднем плане слышались какие-то металлические шумы. — Ты говорила, что если мне понадобится помощь… Этот тот случай. Другого выхода не было.

— Да ладно, — отозвалась я слегка заторможено. Тут было два варианта: или наорать на него в панике, припомнить ему, что он собирался непременно держать ребёнка при себе, или же делать вид, что ничего особенного не случилось. Орать на Шокера я сейчас не могла: в его голосе отчётливо слышалась катастрофа. — А где Лали, почему ты и её не прислал?

— Лали? Лали пропала. Я не знаю, где она.

— Как она могла пропасть, у вас там толпа народу!

— Об этом не сейчас, Кира.

— Ну, ладно. Ничего, справлюсь как-нибудь сама, не переживай.

— Если завтра будет возможность уйти на изнанку, уходи и Тима забирай, — сказал Шокер торопливо. — Я найду вас, где угодно. Но лучше, если вы переберётесь туда.

— А что происходит, Шокер? И почему Марек не доступен?

— Не телефонный разговор.

— Во что ты опять вляпался, чудо?

— Сбереги моего сына, пожалуйста. И прости, — он горестно вздохнул. — Если сможешь.

Он сбросил звонок.

Прощу, конечно, какие проблемы… Я тяжело вздохнула и убрала телефон.

— Кир, тебе, может, чаю заварить? — растерянно предложил Мишка.

— Миш, мне бы водки.

— Понимаю тебя. Сам бы не прочь, — усмехнулся он. — Но нет ничего страшнее двух неумелых пьяных нянек. Пока у нас этот карапуз, объявляется сухой закон.

— У нас с тобой сухой, но не у него, — вздохнула я, глядя на младенца, который всё ещё спал, но забеспокоился во сне и задёргал ножками. — Кажется, подгузник пора менять.

— Подгузники нынче такие делают, что полведра впитать могут, так что не паникуй, — уверенно сказал Мишка. — В любом случае, в доме есть полотенца, из которых можно что-то смастерить, если понадобится.

— Его мать куда-то исчезла. И я так и не поняла, как давно его кормили…

— Внизу в кладовке чего только нет. Если есть сухое или концентрированное молоко в любом виде, выкрутимся. Ты не забывай, я всё-таки химик.

От нахлынувшей благодарности к Мишке накатили слёзы. Он не заметил, сказал что-то ещё и вышел в холл.

Малыш заплакал. Сначала тихо, потом всё горше и громче. Я села поудобнее, взяла его на руки и положила к себе на колени.

— Ну что, мелкий, не повезло тебе… Ты уж потерпи, пока мы что-нибудь придумаем.

Тима немного отвлекли новые ощущения, но, когда он понял, что тот, кто его держит, кормить не собирается, заплакал с новой силой.

Из холла сквозь крик младенца доносились какие-то звуки, шаги, дверь открылась и закрылась. Но оказалось, что, когда на твоих руках орёт ребёнок, какой бы ни был острый слух, ничего, кроме этого крика толком не слышишь.

Заглянул Мишка с радостной физиономией.

— Кира, Ятис пришёл! Принёс огромную упаковку подгузников, большую банку со смесью и ещё что-то в сумке. Сейчас всё сделаю.

Возился он долго, я чуть с ума не сошла от ожидания, но, наконец, Мишка показался в дверях с детской бутылочкой.

Малыш бойко зачмокал. Молоко в бутылочке стало медленно убывать.

— Молодец, Тимоха, — вздохнула я с облегчением.

— Всё будет хорошо, не волнуйся, — Мишка погладил меня по плечу. — Я с тобой.

Я кивнула и шмыгнула носом.

Тим не допил бутылочку до конца, уснул прямо с соской во рту. Пушистые волосики на затылке взмокли от трудов праведных.

— Всё нормально, значит, больше не хочет, — авторитетно заявил Мишка и забрал бутылочку. — Куда бы его положить, чтобы уж там и спал?..

И тут где-то на улице раздался громкий сухой хлопок. Потом ещё один. Спустя секунд десять целая очередь хлопков, но уже где-то дальше. Я взглянула на Мишку. Он недоумённо пожал плечами.

— Что это? Выстрелы?

— Возможно, — процедил Мишка. — На всякий случай к окнам не подходи. Даже к тем, что выходят на задний двор.

И тут грохнуло. Это был уже не хлопок. Это был полноценный грохот, сочный, густой, вселенский грохот с раскатами, отозвавшийся вибрацией и жалобным звоном стёкол в доме.

Миша рванулся ко мне, присел рядом и обнял нас с Тимохой, обоих сразу.

— Спокойно, Кира. Не паникуй.

— Это взрыв?

— Да. Очень сильный и очень далёкий. Будь такой близко, стёкла бы просто вышибло.

Раздался второй такой же взрыв, и снова запели стёкла. И внезапно в доме погас свет.

Мишка вскочил и бросился в холл.

— Миша!

— Спокойно, Кира! Я здесь, никуда не ухожу… Ятис!

Я услышала шаги Ятиса и его встревоженный голос:

— В доме всё исправно, — заверил он. — Похоже, электричества нет во всём районе.

Я полезла за телефоном. Он работал, заряд батареи был ещё вполне приемлемый, но вот ни одной антенны моих симок на экране не было.

Я с трудом встала с дивана со своей ношей и вышла к мужчинам в холл.

— Миша, связи нет!

— Неудивительно, — вздохнул он.

В три широких окна, выходящих на заснеженный парадный садик и на ограду, не было видно ни одного огонька. Ни на улице, ни в домах. И не только на берегах канала, вообще везде. Только две луны освещали погрузившийся во тьму Йери.

— Если лишить нас электричества, накроется всё. От работы в каналах до простейших бытовых удобств… — сказала я. — Если кто-то взорвал что-то серьёзное, нам конец. На улице мороз и не работает ничего.

— Всегда есть резервные схемы энергоснабжения, — уверенно сказал Мишка. — Если в такой ситуации весь город, кто-то должен этим заняться.

Снова грохнуло, и основательно.

— Похоже, уже занимаются, — фыркнула я.

Тимоха заворочался у меня в руках, напрягся, вытянул ручки и захныкал.

И мне очень хотелось заплакать, но я только покрепче прижала к себе этот кусочек Шокера.

После полуночи наши телефоны показали наличие сигнала от оператора. Но все набираемые номера были недоступны. Даже когда я звонила стоящему рядом Ятису, а он потом звонил мне на мой включённый телефон.

Единственным номером из известных мне, который был доступен, оказался номер диспетчерской. Но и тут не обошлось без форс-мажора. Номер диспетчерской был доступен, но занят.

Сколько лет я имела дело с гатрийскими диспетчерами и на поверхности, и на изнанке, никогда, ни разу не было такого, чтобы я им позвонила — а там занято. Очень чётко у гатрийцев было рассчитано необходимое количество операторов диспетчерской, вероятно, с большим запасом. Все знали: если кому-то нужна помощь, ждать её не придётся. И вот, всё когда-нибудь случается в первый раз. Видимо, количество операторов диспетчерской в Йери оказалось слишком ничтожным, чтобы обслужить всех желающих пожаловаться на свалившиеся напасти.

Несколько часов город был обесточен полностью. То, что не было света на улице и в домах, было только частью проблемы. Гораздо хуже было то, что перестал работать ещё и водопровод. Про такую роскошь, как связь и информационные сети, уж и говорить не приходилось.

Не знаю, как выходили из положения другие, но мы с бытовыми напастями кое-как справились. И то лишь благодаря тому, что вокруг много снега, а в нашем саду его было очень много, и он был чистый. У Ятиса в хозяйстве нашлась очень старая горелка, работающая на чём-то вроде керосина или горючего масла. На мой вопрос, откуда она взялась, Ятис пояснил, что набивал кладовку, чётко следуя инструкциям Йана, поэтому именно Йану мы обязаны тем, что в доме припасено множество полезных вещей. Вероятно, Йан, как человек, понимающий, что происходит на поверхности, предполагал, что вскоре привычная жизнь может в одночасье разрушиться. На этой допотопной керосинке мы несколько раз за ночь кипятили талую воду, чтобы приготовить ребёнку смесь и немножко помыть его. Сами же мы испытали на себе все прелести жизни в пещере. Разве что постели не из мха и сена. А так практически никакой разницы: темно, холодно, поесть не приготовить, туалет не работает и, самое неприятное — никакой информации о том, что происходит, и как долго это продлится.

Всю ночь напролёт я думала о двух вещах. Первая: как бы мне не заснуть и не задавить случайно малыша, которого нам пришлось положить с собой в кровать, чтобы он не замёрз. Вторая: что бы я делала, не окажись рядом Мишки и Ятиса. Этот чёртов Шокер, чем он думал, когда решил оставить мне Тима? Поручить крошечного ребёнка такой безрукой простофиле, как я, это же надо додуматься! Мишка и тот понимал в уходе за младенцами больше, чем я.

К утру кое-что изменилось. Иногда — не всегда, но иногда — из кранов текла вода. Опять же ненадолго появилось напряжение в домашней сети, и Ятис смог кое-что приготовить. Полы, которые ещё вчера были ощутимо тёплыми, а за ночь стали ледяными, теперь снова слегка затеплились.

Меня же больше интересовало, когда появится нормальная связь.

Мы сидели в гостиной, набросив на себя тёплые тряпки. Я пыталась дозвониться до диспетчеров. Пока это был единственный возможный источник информации.

Мне повезло, наверное, с сотого раза.

Голос диспетчера был убитый. Что тут удивляться, им, видимо, вздохнуть некогда. Представившись, я задала самый главный вопрос: что с рейсом на изнанку, заказанным на утро.

— К сожалению, в связи с чрезвычайной обстановкой все частные рейсы отменены. Приносим извинения за неудобства.

Этого следовало ожидать.

— Похоже, домой мы сегодня не вернёмся, — сообщила я Мишке, который сидел на краю дивана и присматривал за спящим малышом.

Вид у Мишки стал очень расстроенным, но он только тяжело вздохнул:

— Не переживай, ты в этом не виновата. Переживать бесполезно, если сам ничего не можешь с этим сделать.

Раздался энергичный громкий стук во входную дверь.

Я выглянула в холл.

— Ятис, что опять света нет?

— Есть, — отозвался Ятис из кухни. — Но энергосистема дома сама себя перенастраивает в условиях нестабильной подачи и падения напряжения. Видимо, звонок обесточен, как не самый необходимый бытовой электроприбор… Я открою, госпожа, не волнуйтесь.

— Занимайся делами, я сама.

Я подошла к двери и открыла.

На пороге стоял Файр Альдон.

Я не трусиха. Была бы трусиха, никто бы не заставил меня прыгать в трубы, даже под самым искренним клятвенным заверением, что там бездонный канал. Но, увидев Альдона ещё раз, в том же самом месте и практически в то же самое время суток, что и вчера, я испугалась. Даже зная, что в доме двое сильных и решительных мужчин, которые этому мерзавцу и рукой пошевелить не дадут, если что.

Альдон был одет не по-зимнему легко. Не в тёплой куртке, а в тонком френче поверх форменной рубашки. На его лице красовались трофеи: тёмно-фиолетовые синяки и глубокие царапины, оставленные моим табуретом.

— Здравствуй, Кира.

— Не всё получил в прошлый раз? За добавкой пришёл? — процедила я, совершенно не зная, как вести себя с ним.

Он отвернулся, рассеянно глядя на заснеженный сад.

— Я пришёл узнать, не нужна ли помощь, — сказал он несколько равнодушно.

— От тебя?! — поразилась я. — Да Боже упаси. Проваливай.

— Я знаю, что у тебя был заказан рейс на изнанку. Все заявки на частные рейсы аннулированы…

— Я в курсе.

— Я могу дать тебе место в одном из служебных рейсов департамента, от моего имени, — сказал он, всё так же смотря в сторону. — Точное время сейчас не скажу, но в течение дня попадёшь на изнанку.

— Это с чего вдруг? Да пошёл ты знаешь куда? Не нужна мне твоя помощь, даже в качестве извинения. Я не принимаю от тебя извинений, ни так, ни как иначе.

Я стала закрывать дверь.

— Кира, подожди! — крикнул он, не пытаясь удержать дверь, как в прошлый раз.

— Что? — я чуть приоткрыла дверь и выглянула.

— Это не извинения. Это просто помощь.

— Да плевать мне! — возмутилась я.

— Вчера мне надо было выяснить, почему никто из вас не выдвинул обвинения против меня. Я разговаривал с Мареком Вайори. Теперь я знаю, почему.

А я-то понадеялась, что Марек выполнит мою просьбу и будет молчать. Но, похоже, вчера был не мой день. Да и сегодня тоже.

— Даже если ты знаешь, это ничего не меняет. Я вчера еле отмылась от твоих рук. От того, что ты мне кровный родственник, мне только тяжелее, а не легче. Так что пошёл вон, Альдон. Не до тебя сейчас.

Он тяжело вздохнул и взглянул мне в глаза.

— Ты меня завела, давно, с первой встречи. Когда умер Йан Клайар, мне показалось, что… В общем, я не за ту тебя принял.

— Я догадалась. Ты ошибся, да. Я не дорогая шлюха, которую можно передавать с рук на руки.

— И уж я бы никогда не взял себе в голову ничего подобного, если бы мог предположить, что ты мне сестра.

— Нет, Файр. Никакая я тебе не сестра. Так что иди отсюда. И в следующий раз прежде, чем расстегнуть штаны, лучше спроси женщину, знает ли она, кто её отец. Покойный лорд Альдон, говорят, был любвеобилен, так что у нас с тобой, Файр, может быть очень много кровных родственников в Йери. Всё, пока!

Я толкнула дверь, чтобы окончательно её захлопнуть.

— Кира, постой!

— Да что тебе?!

— Тебе в самом деле лучше бы уйти на изнанку на время, пока всё не успокоится и не восстановится. Дело пары недель, я думаю, но обыватели за эту пару недель натерпятся. Мы за ночь восстановили подачу энергии на несколько транспортных баз, но мятежники блокируют энергоснабжение по основным контурам, поэтому в городском хозяйстве возможны серьёзные сбои. Да и инциденты с применением оружия в городе нельзя исключать… — торопливо заговорил он. — Не упрямься, позволь помочь тебе.

— Я не одна. Нас трое.

— Трое? — он озадаченно сжал губы.

Я обернулась. Мишка стоял в дверях гостиной с малышом на руках и внимательно наблюдал за нашим разговором.

Я кивнула Альдону на Мишку:

— Да, вот, видишь? Нас трое. Так что спасибо, одна я никуда не полечу.

Альдон задумчиво посмотрел на меня и полез за телефоном:

— Майрен, это Альдон… Как там, третий канал заработал?

— Да, запустили, — динамик у телефона Альдона был безобразно громкий.

— Отлично, — отозвался Альдон. — Мне надо отправить троих.

— Кто такие?

— Семья.

— Ты же своих давно отправил, — фыркнул на том конце неведомый Майрен.

— У меня большая семья! — отрезал Альдон и проворчал вполголоса. — Сам не ожидал…

— Хорошо, вези. Но троих! Три места зарезервирую, если окажется больше народу, отправлю обратно.

Альдон отключил телефон и обвёл нас серьёзным взглядом:

— Полчаса даю. Хватит?

Я оглянулась на Мишку. Он кивнул.

— Минимум вещей, — скомандовал Альдон. — Вот, для ребёнка что-то, и всё.

— Куда ведёт этот третий канал?

Он пожал плечами:

— Это имеет значение? В Норвегию, в район Харданьгервида.

— У нас с собой нет шенгенских документов для изнанки.

— Неважно. На базу я отвезу вас сам. А чтобы отсидеться, документы не нужны. Место тихое, даже дикое, спокойное. Местная коммуна кормится от гатрийской базы. Никто посторонний вами не будет интересоваться. Но зато гарантирую нормальные условия… Всё, будьте готовы, я заеду через полчаса.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Файр, а где Марек? Я не могу до него дозвониться.

— Командует спецоперацией, — коротко ответил Альдон. — Стандартные симки действуют только для звонков в диспетчерскую, ты не сможешь дозвониться до него, пока чрезвычайное положение не будет отменено. Никто ни до кого не сможет дозвониться.

— А у тебя другая симка, особенная?

— Разумеется, — устало вздохнул Альдон и уставился на меня. Потом ещё раз вздохнул, вынул телефон, долго мотал список контактов туда-сюда, сделал вызов и сунул телефон мне. — Поговори.

После долгих длинных гудков Марек всё-таки ответил:

— Что тебе, Альдон?

— Марек, это я.

— Систер, ты в порядке? Ты цела?

— Да, всё хорошо.

Я бросилась вверх по лестнице, подальше от всех, чтобы никто не слышал разговора.

— Почему ты звонишь с номера Альдона?

— Он пришёл к нам, предложил вывезти меня на изнанку. По третьему каналу.

— Обычный служебный канал, — задумчиво сказал Марек. — Им редко пользуются для оперативных целей, там приёмная база неудобно расположена, в чёртовой глуши…

— Я согласилась. Может, не стоило?

— Кирюш, если он дал тебе позвонить мне, значит, дурного на уме у него нет. Он своей шкурой дорожит, и он знает, что я с ним сделаю, если он решится на что-то скверное. Поезжай спокойно.

— А что вообще происходит, Марек?

— Возможно, скоро жизнь на поверхности начнёт меняться. Если мы сделаем всё правильно.

— Марек, я бы лучше осталась здесь. Подумаешь, с электричеством перебои! Ни за что не уехала бы, но со мной ребёнок Шокера. Он просил уберечь его.

— Вот поэтому, Кирюша, поезжай с Альдоном. Я сообщу о том, где ты, всем, кого это касается.

— Марат, только береги себя, пожалуйста!

— Ну, само собой, а как же?! Не думай о плохом. Всегда помни, что я у тебя есть.

Я вернулась вниз и отдала телефон Альдону.

— Собирайтесь, — буркнул Альдон, засовывая телефон в карман. — Я скоро вернусь.